Петр Сосновский "Папенькина дочка"

На следующий день мой отец торжествовал. Я его таким не видел. Он слегка толкал мать локтем в бок и без конца говорил ей:

– Посмотри, посмотри на нашего сына. Ты ничего не замечаешь?

Андрей уже взрослый. У него есть девушка.

Мать долго не откликалась, но потом не выдержала.

– Ну, и что? – сказала она. – Ну, есть. Что он, не парень. Но я его тебе не отдам! Ты думаешь, он будет таким же бабником как ты? Нет, ни за что! Вот смотри! В оба смотри, – и она, взяв меня за плечи, развернула. – Андрей мой сын, мой!

– И мой! – перебил ее отец.

– У него на лице написан праведный путь! Праведный! – Понял ты меня, – выкрикнула мать.

Она оказалась отчасти права. Мой жизненный путь был иным, чем у отца. Наверное, по причине того, что я оказался однолюбом – не оглядывался, как он на каждую встречную женщину. Правда, сердце у меня часто щемило при виде красоток. Это у меня было врожденное – от него – Николая Валентовича.

2

Все свободное время я по возможности отдавал спортивным занятиям. К случайным встречам с девушкой в техникуме не стремился, знал, что Светлана ждет меня у себя, в общежитии. Мне трудно было сдерживать желание увидеться с девушкой. Я с трудом переносил разлуку, хотя и понимал, что дружба со Светланой могла полностью перевернуть мою жизнь. Мне не следовало подводить физорга Олега Анатольевича Физурнова. Я хотел подготовиться и мысленно обращался к своей подруге – подыскивал необходимые слова. Во время нашего свидания я намеревался убедить девушку в том, что спорт для меня – все. Я был у него в заложниках. Он, от меня требовал полной отдачи. Светлана это должна была знать. Однако, я не был полностью уверен в том, что она меня поймет и оттого мучился. А тут еще ко мне приставал Преснов, торопил: «Ну, когда?» – спрашивал он. Я от него отмахивался. Однажды он не выдержал:

– Андрей, ты меня втянул, – сказал он, – а теперь в кусты. Я и знать не знал кто такая Татьяна. Собирайся. Я хочу ее видеть. Ты, что забыл, нас приглашали. Тебя и меня. Я один идти не могу. Михаил тот сразу отказался. Если бы нет, я тебя просить не стал, с ним бы отправился.

– Ты, что боишься? – спросил я.

– Да нет! – нервно передернул плечами Виктор. – Вдвоем сподручнее. Потом, ты сам сказал Татьяне, что мы придем вместе. – Я хотел задать ему вопрос: «Ты что за компанию и жениться будешь?», – но промолчал.

Не знаю, кто на меня подействовал? Может быть друг. Однако, скорее всего отец. Он, подбадривал меня и толкал вперед – на подвиги.

Я тянул недолго. Чтобы там не говорила мать, я был сыном не только ее, но и еще Николая Валентовича, а значить устоять перед Светланой не мог.

И не устоял, буквально на следующий день после разговора с другом я попросил Преснова принарядиться, и мы отправились в общежитие.

– Вы, хоть цветы возьмите! – сказал мне отец. – Тоже мне, кавалеры! – И хмыкнул.

Я был готов последовать совету отца, но Виктор Преснов отговорил меня, и правильно сделал, иначе мы с букетом выглядели бы смешно.

Здание общежития находилось в глубине двора. Со всех сторон оно было зажато какими-то административными постройками.

Общежитие было двухэтажным и ничем не отличалось от здания обычной школы – имело такие же длинные коридоры, вместо классов комнаты для проживания студентов.

Светлана и Татьяна жили на втором этаже, что для нас было неудобно.

– Их специально так высоко поселили! – сказал Преснов.

– Почему? – спросил я с недоумением.

– Чтобы мы их не выкрали, – с серьезным видом ответил он. – Вон, как у тебя глаза горят, как у кавказца. Папаху тебе одень и не отличишь! – и громко засмеялся.

Я не стал возражать другу. Смолчал. В чем-то он был прав: в роду у моего отца были предки с горячей южной кровью. Николай Валентович родился и провел детство на Кавказе. Долгое время там жил. Поэтому и мне, наверное, передалось его отношение к женскому полу. Однако, в отличие от отца я часто был с этим самым полом не решителен.  Что-то меня сдерживало.

Махнув рукой, я подтолкнул Виктора в плечо. Мы вошли в здание. Дверь, с громким хлопком, благодаря мощной пружине захлопнулась у нас за спиной, отрезав нам путь назад. Путь вперед преграждала вертушка – устройство, явно позаимствованное на заводе. Я с ним был знаком еще в детстве, когда бегал на проходную встречать с работы мать. Наверняка, оно было подарено женскому общежитию по настоятельной просьбе дирекции техникума. Но, это было еще не все. Кроме технической преграды на всякий случай тут же находилась крепкая тетка. Она, привлеченная шумом, тут же выглянула из широкого проема – окна:

– Я, вахтерша, – сказала женщина. – Меня зовут тетя Надя. Вы к кому ребята?

Я несколько замешкался, но затем, вспомнив фамилию брата Светланы – Алексея, ответил:

– К Зоровой! – и тут же назвал номер комнаты девушки.

– Хорошо. Сейчас я вас пропущу. Давайте мне, ваши документы в окно! – сказала эта самая тетя Надя.

Их у нас не оказалось. Не принято было тогда носить с собой паспорт, даже отправляясь порой в Москву, я не всегда его брал. Вахтерша, нас не пустила. Что мы только не делали, ничего не помогало. Нам проще было сгонять домой, но мы уперлись.

Тетя Надя более получаса продержала нас на входе. Преснов даже попытался силой прорваться, но вертушка была заневолена и стояла так, что пройти было просто невозможно. К тому же тетя Надя, выскочив из своего помещения, встала стеной:

– Ребята, со мной не спорте! Я сказала – «нет»! Значит «нет»! Что я вам посоветую, – смягчив голос, сказала вахтерша, – вы, как только кто-нибудь из девчат будет возвращаться, не оплошайте и тут же попросите вызвать ваших принцесс. А в следующий раз обязательно берите с собой какие-нибудь документы. Поняли?

Желающих подниматься наверх, на второй этаж не было. Все торопились покинуть общежитие. Хорошо, что мне на глаза попалась подруга Светланы – особа с большой красивой грудью и длинными каштановыми волосами. Она то и сжалилась над нами.

Как только девушка ушла наверх, тетя Надя тут же открыла вертушку. Затем, свесилась в окошко и, тыкнув в меня пальцем, сказала:

– Вот ты, самый сильный, можешь пройти.

Я прошел.

– Ну, ладно, хорошо и ты проходи, – сказала тетя Надя, Виктору Преснову. – Ребята, там за углом увидите дверь, зайдите. Мне нужна мужская сила. Не против?

Мой друг заупрямился, но я тут же опередил его и ответил:

– Да нет, не против!

Мы быстро нашли дверь и ввалились в комнату.

– Вот этот топчан передвиньте сюда. Последнее время стало холодно. Ночью до костей пробирает. А я люблю тепло. – Топчан был не подъемный. Видно, его тоже кто-то для общежития позаимствовал на заводе. Мы с трудом его подтащили к батарее.

– Ну, все-все, спасибо, – сказала тетя Надя: – Идите уже. Ваши принцессы скрипят половицами. Спускаются по лестнице.

Я первым выскочил в коридор и увидел Светлану, за ней шла Татьяна и следом та самая девчонка… Они прошли мимо нас несколько в стороне и направились на выход. Я не удержался, замахал рукой:

– Зорова, Зорова!

Эффект был ошеломляющий – разорвавшейся бомбы. Я ничего не сделал – назвал девушку по фамилии и всего лишь.

– Не называй меня так! – закричала она странным, чужим, незнакомым мне голосом, забыв о словах приветствия.

– Я, я – Светлана, Свет-ла-на, – по слогам повторила она. – Запомни это!

Не знаю, что бы было, как я себя повел, но вперед вдруг вырвалась Полнушка Татьяна. Она сгладила неприятие нашей встречи. Девушка, толкнув Светлану локтем в бок, заставила ее замолчать. Следом за ней за меня вступилась тетя Надя:

– А кто ты? Ты, Зорова и есть! А на парня так кричать не смей. Светлана сразу же осеклась, на глазах у нее появились слезы. Она была готова расплакаться, но та же самая тетя Надя удержала ее.

– Ну, ладно-ладно, успокойся. Все будет хорошо. – И тут же обратилась ко мне:

– Как тебя?

– Андрей! – выдавил я из себя.

– Андрей все понял и тебя простил. Он парень хоть куда, воспитанный, не то, что некоторые, – и она бросила взгляд на Преснова. – Даже мне старой понравился и тебе придется по душе.

Тетя Надя открыла нам вертушку.

– Идите куда шли. Бог с вами. – Я оказался последним. Вахтерша проследила глазами, и когда мои товарищи вышли тут же заневолила ее.

– Андрей, подожди немного! Ты уж будь добр, не обижайся на девушку, сказала тетя Надя. – Я ее сразу приметила, не свистушка, какая-нибудь в техникум сама поступила. «Знаешь, тетя Надя, сказала она мне однажды – сварка, это яркое-яркое солнышко – горит, звездочки во все стороны рассыпаются. – Давно-давно в детстве ее отец водил в мастерские она с тех пор и решила для себя – обязательно выучусь и буду сварщицей. Вот так». Не знаю, зачем я тебе это говорю. Ну, ладно, иди, догоняй своих друзей, – вдруг подтолкнула меня вахтерша. И я тут же выскочил во двор. Мне тут же в лицо ударил ветер. Я не удержался и на мгновение закрыл глаза.

– А вот и Андрей Асоков, – бросилась ко мне Татьяна Полнушка, – мы уж тебя потеряли – иди знакомиться, Виктора Преснова я уже представила, теперь твоя очередь.

– Это, Валентина! Она живет со мной и со Светланой в одной комнате. Мы друзья. Везде, всюду вместе.

Я подошел к девушке и как истинный джентльмен, осторожно пожал ее тонкую ладошку, затем улыбнулся и сказал:

– Очень приятно.

Мой друг, как мне тут же сообщила Татьяна Полнушка, оказался по-деревенски прост. Он ничего не сказал. Но я ведь я, а не он. Он не был сыном Николая Валентовича.

Правда, мне не пришлось долго распыляться в любезностях перед Валентиной, Преснов, тут же меня перебил и легко без вычурности предложил отправиться в кино.

– Фильм, просто классный! Мне о нем говорили. Не пожалеете! – сказал он.

Кино мы любили. Оно нас привлекало с самого детства. Раньше этот вид искусства в стране занимал важное место. Была целая киноиндустрия. Фильмы «крутили» везде, даже в забитых деревушках. Сейчас – это удовольствие только для больших городов. Дорого, да и лент уже своих нет – одни иностранные.

Дом культуры или сокращенно ДК и кинотеатр, находившийся в новом микрорайоне городка, давали большой доход, хотя билеты и были дешевы. Летом мы детьми, если фильм нас захватывал в день порой по два-три раза бегали его смотреть. Сейчас это невозможно: культурная жизнь ограничилась – поглощением пива где-нибудь на улице и церковью. Там можно посмотреть на людей. Больше – негде.

Постановки, концерты заезжих театров, или вокально-инструментальных групп были довольно редки – рядом Москва. Хочешь, отправляйся в город и смотри, слушай.

Бар или ресторан – эти заведения были для солидных людей в годах. Мы в них бывали лишь в особые знаменательные дни, пьянство тогда не поощрялось.

Предложение Виктора: пойти в кино я принял с удовольствием. Оно мне пришлось по душе. Да и не только мне, следом за мной согласилась Светлана, после Татьяна. Валентина какое-то время была в раздумье, не знала, что делать. Парня у нее не было. Себя она считала третьей лишней. Я, ругнув про себя Михаила Крутова, отказавшегося с нами пойти, заглянул девушке в карие глаза и принялся ее упрашивать:

– Валя, ну пошли, – и она сдалась.

Это меня порадовало. Мой поступок был замечен Светланой. Она тут же позабыла о недоразумении в общежитии, связанном с ее фамилией и недолго думая, сразу же ухватила меня под руку.

– Ну, чего же мы стоим, пошли! – услышал я ее голос. Обида, на девушку, не созрев – развеялась. Близость Светланы придала мне силы. Я не нуждался в дороге. Ее неровности – наледь, небольшие холмики снега для меня были ни почем.  Десять минут, и мы поднялись на крыльцо Дома культуры, оббили с сапог снег, прошли вовнутрь. На нас пахнуло теплом.

Преснов бросился покупать для всех билеты. Очередь в кассу была небольшой, наверное, фильм был так себе. Для меня и моего друга это было не важно. Для девчонок, наверное, тоже. Общение – превыше всего.

У нас было еще время, и мы, не договариваясь, отправились в буфет. Там, нам на глаза попался брат Светланы – Алексей. Он был не один с женой. Мы познакомились. Ее звали Надеждой. Она была тонкой и хрупкой. Моя подруга не удержалась:

– А как же ваш ребенок – девочка? Вы что ее бросили? – На что брат Светланы засмеялся и ответил:

– Места пошла занимать! – после, дополнил: – С тещей, ее матерью осталась – и показал на Надежду.

–Что нам уж и в кино нельзя сходить, развлечься?

– Можно, конечно, можно! – ответила Светлана. После влез Виктор и предложил:

– Я с девчонками пойду займу столики, а вы – Андрей и Алексей стойте в очереди. Хорошо?

– Ладно, уж, иди! – сказал я, и стал рядом возле брата Светланы.

Он был прост. Я его видел всего лишь однажды, однако это его нисколько не смущало. Алексей не комплексовал и вел себя будто мы с ним, лет сто, были знакомы. Эта его черта характера мне всегда нравилась. Он по жизни был таким.

– У тебя, как со Светланой, серьезно? – услышал я голос Алексея, но ответить не успел. Он мне не дал – тут же выдал, – молодым жить лучше отдельно. А то я вот вляпался – позарился на жилплощадь. Мучаюсь. Надежда – она ничего. Я о ней плохо не скажу. А вот ее мать достает. Сбегу, наверное. – Я отшатнулся и взглянул на парня. Глаза его были черны. Очередь продвигалась быстро. Мне было неловко. Я обрадовался, когда мы подошли к стойке. Не дожидаясь Алексея, я вырвался вперед и заказал несколько бутылок воды и полную тарелку пирожных. Деньги у меня были – отец дал, не пожалел.

Тут же к нам подоспели девушки и помогли перенести все купленное на стол.

Я вместе со всеми торопливо съел свое пирожное и выпил стакан «ситро». Мы задержались в буфете. Фильм уже начался, и нам пришлось в потемках отыскивать свои места. Я нашел нужный ряд и пропустил вперед Светлану. Сам прошел следом за ней. Валентина, опередив Татьяну, устремилась за мной. Замыкал цепочку Преснов.

Нас подгоняли:

– Да быстрее вы там, – не дают журнал посмотреть. – Могли бы, и подождать, зайти в перерыве перед началом картины.

Места у Надежды и Алексея были в другой части зала – мы расстались. Я ничуть не сожалел. Мне трудно было что-либо ему посоветовать. Если быть откровенным он меня напугал. Я словно почувствовал неладное. Однако изменить положение не мог.  Никто не мог. Ни его жена, не говоря уже о сестре.

Экран от нас был не далеко. Однако – это не упрощало просмотр фильма, так как деревянные кресла, соединенные по четыре в секции и выстроенные в ряды находились на одном уровне. Для меня это значения не имело. Я мог его обозревать отовсюду. Другим моим товарищам это делать было сложно, особенно Валентине и не только из-за ее роста – я бы сказал, она была не такой уж и маленькой, просто впереди попался зритель с большой широкой спиной.

Я решил помочь девушке и тут же предложил ей пересесть. Она почему-то отказалась.

Журнал окончился. На минуту-две был включен свет и затем снова погашен. Начался фильм. Как только замелькали первые кадры, Валентина ожила и, отыскав промежуток между двумя головами впереди сидящих зрителей, буквально прильнула ко мне. Это насторожило меня и я, чтобы устранить неудобство, которое испытывал от ее близости, тут же положил свою руку на плечи Светлане.

Фильм меня не заинтересовал, спроси, о чем он, я бы не ответил. Моя подруга также. Мы были заняты друг другом. В зале было много молодежи, таких же, как мы ребят. Спокойно сидеть могли в том случае, если кино было интересное. А оно не было таковым. Поэтому, то тут, то там слышались разговоры, смешки, повизгивания девчонок.

Пленка рвалась. Фильм тут же прекращался. Не удержавшись, кто-нибудь из ребят кричал:

– А ну поберегись! – И тут же загорался свет. Парни и девушки мгновенно отодвигались друг от друга на приличное расстояние. Кто не успевал, на них сразу же обрушивались всевозможные шутки, типа: «Вы что себе позволяете, вы же в кино пришли!» – затем раздавался дружный смех.

Я вел себя культурно: не пользовался темнотой. Это не было связано со стесненьем или чрезмерной скромностью. Просто так был воспитан. Общения во время просмотра фильма как такового у нас не было – отдельные слова, реплики, то с моей стороны, то со стороны Светланы и все. Однако и этого было достаточно. Мы ощущали гармонию без слов.

Мой отец был бы мной доволен. В любых обстоятельствах я всегда старался быть мужчиной, рыцарем. Девушка, неважно кто она – для меня всегда была дама. Светлана – просто принцесса. Я сохранил рыцарские отношения к ней на всю жизнь, как нам после не было трудно.

Мне было приятно находиться рядом со Светланой. Я не замечал времени, но картина окончилась, вспыхнул в зале свет и мы направились к выходу. «Народ» – в большинстве своем парни и девушки сразу же создали толкучку. Мы чуть было не растерялись. Впереди я вдруг, неожиданно увидел Алексея всего лишь на мгновенье. Водоворот человеческих тел быстро запрятал его в однообразной серо-черной массе – пучине. Его жена Надежда так и не показалась. Наверное, была где-то рядом.

В тот вечер я догадался, что ненужно быть многословным. Можно общаться, даже не прибегая к языку. Мы расстались с трудом, с жаждой новых встреч. Что мне было непонятно – эта ситуация там, в общежитии, когда я назвал Светлану по фамилии – ее реакция. При последующих встречах с девушкой я, помня о случившемся, не раз прикусывал свой язык.

Однажды, ее подружка Татьяна не удержалась и сказала мне: