Александр Московцев "Кашемировое пальто"

Кашемировое пальто
Александр Московцев

Этот небольшой сборник включает в себя цикл «ламповых» рассказов в стиле 60-70-х годов прошлого века. Элементы юмора и фантастики здесь не доминируют, а являются лишь связующими, позволяющими более отчетливо выявить идею каждого рассказа. Все рассказы сборника выстроены в хронологическом порядке их написания.

Александр Московцев

Кашемировое пальто

От автора

Этот небольшой сборник включает в себя цикл «ламповых» рассказов в стиле 60-70-х годов прошлого века. Элементы фантастики здесь не доминируют, а являются лишь связующими, позволяющими более отчетливо выявить идею каждого рассказа.

Все рассказы сборника выстроены в хронологическом порядке их написания. Это рассказы о любви, но в более широком смысле этого слова.

Если в рассказе «Овсяная каша» и «Ёжики, веснушки» о любви в прямом и сентиментально-понятном смысле, то в рассказах «Хип-хоп» и «С Днём рождения, Эльвира!» описывается, как большое христианское чувство смогло проявиться даже в куске металла.

Рассказ «Новый год» будет понятен тем, кто помнит то время, когда из социально ориентированного общества страна шагнула в капиталистическое, думая, что шагнула вперёд, но получила толчок в грудь и рассталась с романтизмом.

Рассказом «Спаситель вселенной» хотелось показать, что, как ни странно и ни смешно, основы нашей жизни частенько зависят от самых слабых элементов. В период гонений прошлого века православная церковь удержалась на старушках в белых платочках, жертвующих копеечки. А в далёком будущем разумная вселенная запросто может быть спасена заурядным токарем-алкоголиком.

Рассказы «Сахарная косточка» и «Хороший двигатель» практически документальные, а «Подружки» и «Дышите глубже» – юмористические.

В рассказе «Мокрый лес» дается чёткое и понятное объяснение мультигендерному психозу, завладевшему частью планеты в последнее время.

Центральными рассказами сборника являются «Кашемировое пальто» и «Мальчик и солдат». В первом предпринята попытка воспроизвести неканоническое описание ада и спасения. Во втором, хотя и написанном к 9 мая, но являющемся осознанно вневременным, не только напоминается о ценности каждой секунды нашей жизни, но и содержится побуждение к свету и радости, несмотря на любые тяготы жизни.

Завершает цикл рассказ «Ной». Это очень оптимистический рассказ, невзирая на концовку. Это рассказ в юмористической форме описывает, куда может завести человека примитивная гордыня.

Надеюсь, что рассказы оказались не слишком винтажными.

Надеюсь на неспешное приятное прочтение.

Спасибо.

Овсяная каша

Рассказ

А ещё ему нравился её запах. Это был запах молока и юбилейного печенья из детства.

Или, может быть, луговой травы в конце лета. В общем, чего-то тёплого и солнечного.

Он помнил, что она понравилась ему полностью. Целиком. И сразу.

Это было не так, как раньше, когда на улице, глядя на девушек, он мог различать фигуру, ноги, цвет волос. Всё, но по отдельности.

Она по отдельности не существовала. Это было другое.

Он даже не помнил, как она была одета тогда, когда он увидел её впервые.

И теперь, медленно проводя ладонью по её коже и удивляясь своим ощущениям, чувствовал, как всплывающее в голове слово «любовь» вызывало в нём недоумение.

Просто его ощущения невозможно было описать таким простым словом.

Когда они расписались и вернулись из свадебного путешествия, осталось ещё довольно много денег. Можно было купить большую кровать и красивую посуду. Или отложить эти деньги на следующий год и поехать на море. Они решили подумать.

По утрам он научился варить её любимую овсяную кашу. Готовить он не любил. Но его кашу она обожала. Ради этой каши он тайно преодолел практический курс известного шеф-повара модного ресторана.

Они жили вместе уже долго, очень долго, три месяца. Он чувствовал её и знал, как она к нему относится. Её длинные, красивые, чуть приплюснутые у ногтей пальцы нежно, по-матерински трогали его волосы, а её глаза умели говорить. Однако в последнее время он ощущал в ней нарастающую тревогу.

Вечером она попросила обсудить эту оставшуюся сумму. Он с облегчением рассмеялся. Конечно же, он сразу согласился потратить деньги на сеанс просмотра будущего.

Такая станция появилась и в их городе, никого не удивляла, а ему была вообще безразлична. Ну так была устроена его голова. Он не любопытный. К тому же это было очень дорого.

За сравнительно небольшие деньги можно было посмотреть будущее на пятьдесят или более лет вперёд. Самый же дорогой период – десять лет вперёд от настоящего. А если зафиксировать и место просмотра будущего, то цена увеличивалась вдвое. Это было очень дорого.

Они подсчитали, что денег хватит только на то, чтобы в течение минуты посмотреть на их квартиру. И то, только на прихожую. То есть на то, что в прихожей происходит сейчас, в это же время, но только ровно через десять лет.

В день сеанса её просто колотило. Он даже предложил отказаться от затеи, но уже не в первый раз удивился твёрдости её характера.

Они заплатили. Включился экран.

Признаться, за эту минуту он ничего не увидел и не понял. Та же прихожая, даже обои на стенах те же, что и сейчас. Только местами пожелтели от проступающего старого клея. С досадой он повернулся к ней. Но она изменилась. Она была похожа на безмятежное море. Тёплое солнце плыло над горизонтом. Белый парус скользил на синем фоне. Ему послышался даже крик чайки где-то совсем недалеко, но очень тихо…

Она открыла глаза. Она улыбалась. За эту улыбку он мог отдать жизнь. И даже не надо было бы сильно просить.

Грубый и безразличный голос оператора предложил распечатать снимок на память и назвал цену. Домой шли обнявшись, с ощущением первого дня знакомства…

Обычно он вставал рано. Поэтому утром, когда она ещё спала, он снова зашёл в спальню и стал любоваться её дыханием. На тумбочке возле кровати лежал снимок. Он взял снимок в руки, и ему стало жарко. Да, возле входной двери лежали его ролики. Он узнал их сразу. Правда, колеса были другие. Новые. Но ботинки прежние, со стёртыми носами. Рядом изящные женские ботинки. Он не сомневался, что это её ботики, это было видно и по размеру, и по стилю. Но главное было под банкеткой.

Там рядком, очень аккуратно, прижавшись друг к дружке, стояли три пары детских кроссовок. Две пары мальчиковых и одна – девочки. Размеры были разные…

Он долго смотрел на снимок. Очень долго, не понимая, что теперь делать.

Потом проморгался, резко встал и зашагал варить овсяную кашу.

Ноябрь 2022

Кашемировое пальто

Рассказ

Владислав не любил своё имя.

То ли дело – Владлен. На переговорах с нужными людьми или в общении с незнакомыми женщинами он так и представлялся: Владлен! Родителей он потерял. Но досада выжигала. Зачем его так назвали?

Владлена раздражало всё. И глупые старушки перед подъездом, и дворник, посыпающий солью ледяную брусчатку у дома, не обращая внимания на его дорогие ботинки на кожаной подошве, и сама эта брусчатка, выложенная неровно. Его раздражали даже воробьи на голых ветках сирени во дворе.

Сегодня он шёл на работу вдоль своего дома. Ему встретилась девочка. Обычная девочка лет пяти. С бабушкой. Этих девочку с бабушкой Владлен знал хорошо по отвратительной мелкой вечно дрожащей собаке, которую эти двое нарочно выгуливали каждое утро. У собаки были глупые выпуклые глаза и жидкий загнутый хвост. Владлен почувствовал злую радость от вида этого замёрзшего животного.

Но мысли его сейчас были прерваны звуком скрипящих по льду шипов автомобиля. Автомобиль пытался, но, видимо, не мог остановиться. Владлен обернулся. Машина медленно надвигалась на эту лупоглазую собаку. Та пыталась убежать, но попала в колею, упала на бок и глупо дергала тонкими ножками в дурацких собачьих ботиночках.

Всё это было пошло, как в плохом фильме. И истошный визг девочки. И бабушка, из последних сил удерживающая её за шарф. И собака с испуганными глазами. И большой тяжёлый автомобиль.

Он не понял, зачем это сделал. Тем более что на нём было это дорогое кашемировое пальто, которое надевалось, только когда он шёл на переговоры к важным заказчикам.

Рукав пальто, конечно треснул, когда в падении он резко отбросил собаку из-под машины. Сам успел ловко перевернуться на спину, ухватиться за бампер голыми пальцами и, пока машина останавливалась, проехаться на дорогом кашемире ещё метров пять…

Владлен не стал слушать водителя, он только бросил взгляд на испуганную старушку и девчонку, у которой тряслись плечи. Собака вообще вызывала отвращение. Он твёрдо решил не возвращаться домой. И как есть, с порванным рукавом, пошёл на работу.

К заказчикам Владлен, конечно, не поехал. Припарковал машину возле работы. Вышел. Сейчас ему предстоит преодолеть самое гадкое. К офису вела отвратительная, вечно прокуренная лестница. Эта лестница была ежедневной пыткой. Спортом Владлен не занимался. Не из-за лени. Ему было неприятно прикасаться к металлическим спортивным снарядам. Некоторые были влажные от чьих-то рук. Поэтому три этажа до офиса давались тяжело. Ещё этот запах и вечно закрытые окна.

Лестница была бесконечной. Странно, но никого не было. Он дошёл до второго этажа и почувствовал неприятную тяжесть в середине груди. Ещё два шага, и нечеловеческая боль в сердце заставила его закричать…

Когда Владлен очнулся и поднялся, первым делом он снял и бережно положил на подоконник кашемировое пальто. Осмотрел. Рукав можно было подшить. Зачем-то проверил свои ботинки. Странно, но боли он не чувствовал. Через минуту Владлен двинулся дальше. Весь пропахший сигаретным дымом, дёрнул ручку третьего этажа. Дверь была закрыта. Удивившись, он спустился ниже. Второй этаж был закрыт тоже. Злость копилась в районе солнечного сплетения каким-то липким холодным комком. Владлен спустился на первый. Но и там непрозрачная дверь на улицу была закрыта. Полная тишина. Белые грязные стены. Закрытые двери. Отвратительный запах. Он бы заплакал, но ему не позволяла гордость. Владлен снова двинулся вверх…

Сегодня, как обычно, девочка вместе с бабушкой выгуливала собачку. Было тепло. Девочка перешла во второй класс, а бабушка постарела. Воскресенье, и девочка обещала бабушке пойти с ней в храм. В церкви девочке было скучно. Правда, можно следить, как горят свечи. Особенно те, которые стоят неровно. Девочке казалось, что они провинились и всё время плачут.

Она вспомнила того дядю, который спас её собачку, и спросила о нём бабушку. Бабушка вздохнула и сказала, что соседки по подъезду ещё тогда сообщили, что он умер. В тот же день или, может, позже. Но где-то в это время. Бабушка покачала головой и сказала: «Такой молодой, высокий, красивый».

Девочка не заплакала. Она не понимала, почему не заплакала, хотя ей было очень жалко этого молодого дядю. В храме сидя на лавочке, девочка стала припоминать, что за умерших надо ставить свечки не на круглый, а на квадратный такой подсвечник. Но старушки в храме детей к нему не подпускали. Злились. Батюшка таких старушек в шутку называл православными ведьмами.

Девочка увидела, что никого рядом нет, распрямила свою тоненькую, растаявшую в ладошке свечку и быстро понесла её к квадратному подсвечнику в углу: «Только бы успеть!»

Боковым зрением увидела старушку, которая засеменила к ней. Девочка зажгла свечку и, не обращая внимания на жар от других горящих свечей, поставила свою поближе к Распятию. Очень тихо и быстро-быстро заговорила: «Милый боженька, сделай так, чтобы этому дяде было там у тебя очень хорошо. Потому что он очень добрый и любит мою собачку. И пальто. Пусть у него будет всегда его красивое пальто. И рукав пришит».

Уже довольно долго, не испытывая ни голода, ни жажды, ни боли, никого не встречая, Владлен машинально ходил с первого по третий этаж душной прокуренной лестницы и дергал закрытые двери. Его постепенно заливало безразличие. Он перестал следить за временем. Наручные дешёвые часы, которые раньше прятал на переговорах, исправно показывали время. Здесь поначалу Владлен часами дорожил. Теперь же часы валялись на полу.

В первое время злость просто душила его. Найдя под батареей какую-то железку, он обрадовался. Весь первый месяц посвятил двери третьего этажа, замок которой казался самым простым. Наконец Владлен справился с задачей. Надавив на ручку, дёрнул. Дверь не открылась. Будучи неглупым, попыток с замками больше не совершал и следующие три месяца пролежал на полу в пальто, глядя то на жёлтое ржавое пятно на потолке, то на сухую муху в углу. До мухи он ни разу не дотронулся и не заговорил с ней. Владлен не выносил быть навязчивым.

Память стала почему-то очень чёткой. Владлен теперь мог вспомнить мельчайшие подробности своей жизни. Даже запах слюны, когда его, ещё совсем маленького, мать целовала куда-то в переносицу. Руки отца, когда они вместе делали скамейку. Воспоминания же событий, за которые было стыдно, беспощадно выжигали изнутри…

Наконец Владлен поднялся и снова принялся за дело. Подошвы у ботинок оторвались довольно быстро, месяца через два. Сначала почему-то левый. Странно, но с потерей ботинок Владлен начал успокаиваться. Второй рукав от пальто он оторвал не сразу. Растянул удовольствие. Пуговицы позволил себе отрывать по одной в неделю.

Через год хождения босиком, в одной рубашке, Владлен случайно раздавил ненужные уже часы, посмотрел на жалкую кучку пластмассы и успокоился окончательно. Сегодня к нему пришло понимание, что ад – это не банальные сера, огонь и котёл. Ад – это его прокуренная лестница, по которой ему предстоит без сна и усталости ходить вверх и вниз ещё лет восемьсот. Или тысячу. Может быть, вечно…

Он поднялся и снова, босиком и очень медленно, волоча за собой зачем-то связанные шнурками остатки ботинок, двинулся на третий этаж. Оставалось ещё пять-шесть ступенек.

Дверь!