Юрий Васильевич Петренко "Русский браконьер"

Русский браконьер
Юрий Васильевич Петренко

Сборник рассказов воронежского рыболова-писателя Юрия Петренко охватил обширное множество тем. Здесь и рассказы об интересных случаях на рыбалке, и рассказы о природе родного края, и о жизни рыб, животных и людей.Любители рыбалки и природы нашей страны по достоинству оценят приятный слог, которым автор описывает ситуации, которые видел он сам либо его знакомые.

Юрий Петренко

Русский браконьер

ДОРОГИЕ ЧИТАТЕЛИ!

Взяв в руку эту книгу, вы, наверное, подумаете, что она написана для рыболовов, охотников, любителей природы. Все верно – и это имеет место. Но главной своей целью я ставил не только поведать вам об увлеченных людях – рыболовах, способах ужения и секретах мастерства рыбацкого, о зверях, птицах и рыбах, обитающих в наших краях, но и донести до вас ту тревогу и боль за нашу Матушку-Природу, за ее истоки и корни, за землю Русскую, ее леса, реки, озера, за ее будущее.

Как мало мы знаем о нашей Родине, о природе. Изучение же этого огромного и необозримого богатства позволит людям быть счастливее и мудрее. «Счастье дается только знающим. Чем больше знает человек, тем резче, тем сильнее он видит поэзию земли там, где ее никогда не найдет человек, обладающий скудными знаниями». Так, начав свою книгу словами великого русского писателя К. Г. Паустовского, позвольте пригласить вас в путь по родной земле Черноземной, с весны на лето, с прошлого на будущее.

Как много прекрасного делает человек для Природы, на Природе, но вместе с тем много и плохого, непродуманного. Природа – великий Лекарь и Целитель. Что же мешает нам, современным людям, жить в гармонии с нею, наслаждаться и облагораживать ее, бережно относиться к ней? Что мешает нам превратить наши города и села в чистые и сказочные места обитания? Без преувеличения можно сказать, что, повернув наше общество, нашу молодежь лицом к Природе-Матушке, к ее истокам, к детям ее малым, мы решим грандиозную задачу не только в деле процветания и обустройства государства Российского, но и в обновлении нашего сознания, образования, воспитания молодого поколения.

С уважением, автор

ЧЕЛОВЕК И ПРИРОДА

Человек и Природа. Эти два слова неразрывно связаны между собой. Человек не может существовать без Природы, жить и общаться вне ее.

Что же такое Природа? Можно ответить лаконично и просто – это леса, реки, луга, горы, озера, то есть то, что нас окружает. А можно ответить стихами поэта Алексея Толстого:

И всюду звук и всюду свет, И всем мирам одно начало, И ничего в природе нет, Чтобы любовью не дышало…

Именно любовью к Природе пронизаны чувства цивилизованного человека. Почему же, находясь на Природе, человек отдыхает, расслабляется от житейских тягот и забот, чувствует себя комфортно?

Почему Природа не только очищает его, дает ему новые силы и заряд бодрости, но и вдохновляет на музыку, живопись, поэзию, заставляет творить и созидать?

«Вы спросите меня, откуда я беру свои идеи. Я улавливаю их на лоне природы, в лесу, на прогулках, в тишине ночи, ранним утром, возбужденный настроениями, которые у поэта выражаются словами, а у меня превращаются в звуки, звучат, бушуют, пока не станут передо мною в виде нот».

Так отозвался о влиянии Природы на творчество человека великий Л.В. Бетховен. Примерно те же мысли мы находим у многих выдающихся писателей, художников, композиторов.

Природа всегда красива, многогранна и многообразна. Она никогда не бывает одинаковой и в любое время года прекрасна. Человек со дня появления на свет и до глубокой старости не перестает восхищаться совершенством творений, созданных Природой, будь то голубой подснежник или трепетная лань.

Его поражает до глубины души, до боли в сердце, до слез на глазах гениальная простота и вместе с тем идеальность линий и форм, грациозность и пластичность, взаимосвязь, полезность и нужность всего существующего на Земле, созданного Матушкой-Природой. Общаясь с нею, ступая мягкими, незащищенными ножками по луговой травке, вдыхая пронзительно-чистый послегрозовой воздух лесов и лугов, купаясь в незамутненных реках, слушая и наслаждаясь щебетаньем весенних птиц, человек благодарит природу за истинно райское состояние души, величайшее наслаждение, получаемое им. подлинное счастье общения с нею.

«Я не променяю Среднюю Россию на самые прославленные и потрясающие красоты земного шара. Всю нарядность Неаполитанского залива я отдам за мокрый от дождя ивовый куст на песчаном берегу Оки». Так любовно писал о природе России страстный рыболов Константин Георгиевич Паустовский. Нет милее и дороже человеку природы родного края, отчего дома, Отчизны.

В общении с природой человек становится мягче, разумнее, сдержаннее, терпимее друг к другу. И чем старше и мудрее становится он, чем ближе к финишу жизни подходит, тем больше ценит, понимает и бережет ее. Высшее счастье, наслаждение для человека – это те мгновения, когда он бывает на природе, общается с нею, начинает понимать ее.

Но вместе с тем современный человек практически ничего не ведает или мало знает о тесной связи трех великих таинств природы: Земли, Воды, Растительного и Животного мира, он лишь догадывается, что исчезновение малейшей частицы, небольшого винтика, влечет за собой непредсказуемые и крайне неблагоприятные последствия. Человек думает, что Природа безгранична и безмерна, что дарами ее можно пользоваться бесконечно и во всевозрастающих размерах.

Он считает, что если она бессловесна и молчалива, то можно вторгаться в нее все больше и больше.

К чему привел печальный опыт неразумной деятельности человека по отношению к природе, мы уже знаем. Это и распашка пойменных лугов, и вырубка лесов, и сброс в реки и озера неочищенных промышленных отходов, и «повороты рек вспять», и массовое опыление лесов, от которого все живое лежало «кверху ножками», и хищнический отстрел диких животных, и браконьерство во время нереста рыб, и многое другое.

Природа мудра и всепрощающа. Она с джокондовской улыбкой смотрит на тщетность усилий и потуг человека по отношению к ее корням, истокам, детям ее малым, она пока терпит. 11о, как говорится, «Бог долго ждет, да больно бьет». Когда уже становится невмоготу, когда человек наступает ей на горло, она становится грозной и свирепой, сталкивая, как игрушки, «Боинги». «Титаники», «Илы», «Протоны» и прочую мелочь, вызывая землетрясения, смерчи и наводнения, останавливая черные и мутные артерии фабрик и заводов, выбрасывающие в ее чистые и прозрачные, как слеза ребенка, ручейки и роднички, реки и озера, ангильдиды, инфильтраты и прочую вонючую, мерзопакостную гадость, зализывая раны, нанесенные ей человеком.

Мать-Природа как бы говорит нам, глупцам, слепцам неразумным, либо кротким исполнителям чьей-то воли: «Человек, что ты делаешь со мной? Зачем губишь меня? Ведь ты же губишь себя, своих детей и внуков, свое будущее! Что оставишь ты им в наследство! Одумайся, пока на поздно».

Как мало мы делаем для сохранения наших лесов, рек, озер, парков, наконец, для Земли нашей многострадальной? А, может быть, от такого отношения к ним и все беды наши нынешние?

ПАСХАЛЬНЫЕ ЭТЮДЫ

После долгого и нудного Поста, который сегодня поневоле у доброй половины россиян, начинается светлый христианский праздник Пасхи. Природа, как бы очнувшись от долгой зимы, оживает, распускается, выпростав из-под снега руки – вербы лозы, ольхи, навстречу весенним ручьям и яркому солнышку. На Пасху разговляется, веселится народ, малые детки с утра до ночи бегают на воле, резвятся без устали, домой не загонишь. Погода стоит как по заказу в эти пасхальные дни. Старики вышли на улицу, к солнышку, сидят на теплых пнях, бревнах, греются, глядя на весенний гомон и шум. А ближе к вечеру, управив скотину, к ним покалякать, узнать последние новости выходят косматые, заросшие после зимы мужики. Поздоровавшись, похристосовавшись, угостив жменькой жареных семечек, табачком, не спеша заводят разговор про политику, про Чечню, про нынешнюю жизнь.– Да, зимы нонче не те, что ране, – начинает разговор старый Нефед. – Ведь как бывало, в феврале неделю метет, другую, дверь на улицу не откроешь, занесет под самую крышу, откапывались гуртом с Божьей помощью. Во как было! – поднял он значительно указательный палец. – А какое половодье было!

– Эт-точно было дело, – одобрительно кивает Михеич. – Февраль богат снегами, апрель – водою, – соглашается мудрый Лукич и продолжает, – где в апреле река, там в июле лужица. Апрель – обманщик, на дню семь погод, – философствует он.

– Во-во, как у нас наверху, пообещают, да уж который год за нос водят, – вскидывается ершистый Буней. Нос у него острый, как шило, глазки узенькие, грудь впалая, перхает, кашляет, но курит безбожно.

– Опять пенсию который месяц не плотють, сволочи, – заводится он.

– А ведь начал все Мишка, он виноват, черт лысый. Жили себе как люди, так нет, пя-ря-стр-ой-кя! – кривится кто-то.

– Во-во, он паразит проклятый, – согласно дергает головой Михеич. – Мишка-то, Мишка, да и ты не бай лишка, – встревает в разговор плотный и сбитый лесник Мефодий. – Надо самим думать, как из этой ямы выбраться, на город, да на Москву надейся, а сам не плошай, – продолжает он.

– Точно, братва, держись за землю – трава обманет, – блеснув подковой улыбки, поддерживает его краснощекий, хитрый и ушлый фермер Андрей. – Крутиться надо.

– Крутиться, – передразнивает его сосед дед Антип, – мы уже свое открутились. Выкрутили нас, выжали, как олию из семечек, И орет, тряся бородой старик, тыча палкой на север. – Спокойно помереть не дадут, – бьет он себя в грудь сухоньким кулачком, брызжа слюной и наскакивая на румяного фермера.

– Во-во, – снова поддакивает Михеич. – Одной рукой дают, другой отнимають. Выборы, черт бы их побрал, всех замучили. Мыслимое ли дело, в одном годе по нескольку разов голосуем, да перего…, да переголосуем…, да переголосовываем. Прости, господи, язык сломаешь, – крутит он проворно треухом в разные стороны, ища поддержки. – Ведь это ж сколько средствов надо! А где их взять? Да рази ж их напасешься?

– Да что толку, – басит Мефодий, – Говорят они гладко, да делают гадко. Хоть бы умных да государственных мужиков выбирали, чтоб дело сдвинули, да народу польза была. А то так, брехуны одни, как наш управляющий пролез в Думу, да и забыл про свои обещания… – задумчиво чешет он затылок. – На языке медок, а под языком ледок. Только и знают, что наскакивают друг на дружку, как кочеты.

– Тьфу! Нашел, кому верить, – язвит сварливый Буней. – От плохого семени не жди хорошего племени. Что он, что брат его, Колян, два сапога на одну ногу. Брехуны да пьяницы. Думали, свежи, а они все те же, – злорадно хихикает он. – Сызнова их в Думу выбрали. Некого боля.

Да и нас взять, как стадо баранов, куда завернут, туда и идем, – ввинтил кто-то из молодых. – Ни Гриша, ни Маша – все до Фени.

– Во-во, как Петя Васин – на все согласен, – поддерживает его шустрый, как флюгер, Михеич. – Смирного волка и овцы лижут, – довольный, дымит он самосадом.

– Да что толку в наших голосах. Кого надо, того и изберут.

Помолчали, думая о своем.

– Не-е-е, мужики, не в нас тут дело, – гудит как колокол лесник, – бери глыбже. Помните сказ про веник. Все наши беды от этого. Распался, рассыпался Союз, разбежались народы в разные стороны, как мыши, растащили Расею. Все нонче туды гонют, – показал он рукой на заходящее солнце – а оттуда «Марсы» да «Сникерсы», будь они не ладны!

– «Марсы» да «Сникерсы», – передразнивает его фермер, – да вы хоть сейчас по-настоящему узнали, что такое лимон, апельсин, мандарин, хорошая вещь. А раньше кирзу да фуфайки гнали нам в сельпо, да и то по блату великому. Эх, деревня, – машет он обреченно на мужиков. – Разве забыли, как в Москву за колбасой да за бубликами ездили. Темнота.

Во-во, правильно гутарит, – всплескивает руками и прыгает, как воробей, поддатый Михеич, – темные мы.

Да сядь ты, не сепети, – гнет его, давит книзу в хлипкое плечо старый, но крепкий еще Нефед. – Ну, ездили, ну кланялись столице, но такого бардака да сраму не было. А счас куды ни глянь – то вор,

то пьянь. Хозяина нету! До войны и после как было: опоздал на работу – штраф тебе, в другой раз опоздал – тюрьма. Дисциплина, брат, была, во! А при Андропове какой шорох да треск пошел. Всех заставили работать. По кинотеатрам да по проспектам с б…, прости, Господи, – набожно крестится он в сторону церкви, – ловили да на работу сообщали. Во страху то было! Враз порядок навел, жаль мало поправил! – сокрушенно сметает старик шелуху семечек с фуфайки и бороды. – Хозяин нужен.

Во-во, истину глаголешь, отче, – под смех окружающих лезет к нему обниматься Михеич, – дюже мало поправил. Не дали боле.

А еще я вам скажу, – гнет свою линию положительный фермер, – во многом водка виновата. Ведь ты глянь, на каждом углу продавать стали, даже около школы с яслями ларек стоит, круглосуточно торгует. Пей – не хочу. Не то, что мужики, бабы наклюкаются – коров доить некому. А, взять бригадира нашего Тимоню, с утра лыка не вяжет, а к вечеру в стельку пьян. Лошадь сама домой везет. Чуть не замерз давеча. Пропили Расею, – обреченно тянет он.

– Эт-ты прав, – моргает глазами Михеич, – травят народ черте чем. Давеча взял на станции бутылочку «Мадеры» подешевше, выпил с другом да чуть не окочурился. А спросить не с кого.

– Зато демократия, дерьмократия! – певуче тянет Буней. – Все можно, все дозволено. Бандитизм развелся, какого сроду не было, людей, как ворон, средь бела дня отстреливают. Расскажу я вам, братцы, историю, и смех, и грех. Перед Новым Годом поехал к свату в город, да автобус наш «Пазик» по дороге сломался, а я, вместо шести, еле к десяти к нему поспел. Пока на лифту поднялся, будь он неладен, как глянул в колидор, мама родная, в тюрьме и то лучше. Кругом металлические двери, решетки, замки, цепочки, одним словом – броня. Сват вышел, шумит: Хто, ды хто? А сам изнутри открыть не может, то ли не узнал, то ли заело замок, то ли пьян. Пришлось мне к сестре на Чижовку ехать средь ночи. Во, братцы, какая она жизнь в городе, да рази ж это жизнь? Хуже чем на войне. Бояться «городские» после московских взрывов писка мышиного. Дежурють возле домов. Похоже, народ в деревню, назад повалит.

Помолчали, задумчиво вороша мысли. Мальчишки, сбившись в кучу, играли в «битки», тюкая крашеными, коричневыми яйцами друго дружку. Чье яйцо крепче, тот и забирал себе треснутое пасхальное яичко. Беззаботное детство, счастливая пора.

– Да, без забора, да без запора не уйдешь нынче от вора, – задумчиво басит Мефодий, – а куды ж власти смотрють, милиция, – резонно вопрошает он.

– Милиция, – передразнил его дед Антон, – седни поймали, а завтра выпустили. Законы у нас дюже добрые. Вон у мусульман, своровал – рубят руку, другой раз полез – рубят голову. Вот так, брат, не шали. Да и к пустой избе замка не надобно.

– Вот это верно, – вскинулся совсем окосевший Михеич, – руби голову, чтоб другим неповадно было. Руби ее к энтой матери, – петушится он.

– Ну, вот опять за старое, руби да губи, ишь какой ты горячий, – накинулся на него молчавший до этого седой, как лунь, Лукич, – было это, проходили, проехали, наелись дальше некуда. Я как вспомню, бывало, со своей покойной Нюрой в постели боялся чего лишнего брякнуть. Чуть что – на бюро, в ЧК и, глядишь, пропал человек. Много перекосов в нашей Отчизне, – продолжает он, – то вправо, то влево нас водит в поисках правды, скользкая она, не каждому дается. Вот, вроде бы, и зажили неплохо да свободно, глядь, опять беда – денег нету. Ведь если здраво рассудить, цены б этой власти не было бы, если б у народа деньги были. Сколько товару всякого понавезли, иди на «толпу», покупай без «блату», не скупись, ан нет – нужда заела. Ну, даст Господь, и это переживем, – как всегда подытожил Лукич, глядя на своих односельчан.

– Поговорили, как меду наелись, – усмехнулся он в белую бороду, – пора и по домам. А еще я вам, братцы, вот что скажу. Главное для человека – это воля. А если б ее не было, черта с два мы вот так с вами калякали бы. Ну, бывайте здоровы, – махнул он на прощанье рукой и направился в проулок.

– И вот так завсегда, – восхищенно заморгал ресницами Буней, – за ним последнее слово, – потушил он цигарку, слезая с бревен.

Смеркалось. На серо-зеленом лугу, еще не усохшем после хилого половодья, дымкой стелилась за хатами речка, некогда полноводная и быстрая, а в последние годы пересохшая и заиленная. Желтые прошлогодние метелки камыша – «очэрэта», как копья Мамая, сте-

ной жались к болотцу. Вдали па холмах серел дубравой весенний, освободившийся от снега лес. В воздухе стояла пьянящая и возбуждающая вечерняя тишина. С труб тянуло сытым запахом Пасхи.

Ну что. пойдем завтра на зорьке посидим, попробуем, – толкал вбок вконец осовевшего Михеича заядлый рыболов Буней.

А как жа, заходи, пора, – бодрился тот, возясь со щеколдой калитки.

Пришла Весна. Весна-красавица, не дает она покоя людям, гонит рыбака на первую весеннюю рыбалку.

УКЛЕЙКА – ВЕСЕННЯЯ РЫБКА

Весна, весна! И все ей рады,

Как в забытьи, каком стоишь.

И слышишь свежий запах сада

И теплый запах талых крыш.

И. Бунин

Уклейка, верховка, селявка, малявка, овсянка – каких только названий не встретишь у этой многочисленной мелкой рыбки – предвестницы летней рыбалки. Заядлые рыбаки: лещатники, сазанятники и прочие корифеи рыбной ловли – не вяжутся с ней и отзываются о ней коротко пренебрежительно: «Фу, мелочь!». А зря. Ведь ловля уклейки требует от рыболова настоящего мастерства, тончайшей техники, крепкой выдержки.

Что же за рыбка уклейка? Л. П. Сабанеев пишет: «Это, бесспорно, одна из самых обыкновенных и многочисленных наших рыб, почему, несмотря на свою незначительную величину, она пользуется всеобщей известностью. Большей частью уклейка имеет в длину около 15 см, в редких случаях 18 см». В наше время уклейка стала мельче. Уклейка, уклея – название татарское, древнее, видимо, произошло оттого, что в руках она легко расстается с чешуей, клеится. Нелегко, без усилий, взяв за головку двумя пальцами, можно очистить. «Уклейка очень красива, особенно когда поворачивается на солнце и сверкает своей серебристой чешуей. Спинка у нее серовато-голубая с зеленым отливом; бока и брюхо серебристо-белые с сильным блеском, верхние и нижние плавники серые, только последние при основании желтоватые, глаза серебристые», – так пишет о ней Л. П. Сабанеев. Лучше не скажешь.

Уклейка глубокой осенью, в предзимье, уходит на ямы, затаивается и появляется ранней весной, сразу же после половодья, сверкая на солнце, радуя глаз рыболова. Она сбивается в стаи, кучи, буквально кишит, очень активна и прожорлива. Поэтому ранней весной мы наблюдаем толпы рыболовов, сидящих рядком на бережку и ловящих ребячью, наивную, детскую рыбку-уклейку. Ни с чем несравнимая ловля уклейки имеет свои особенности и довольно трудна по исполнению, она требует от рыболова немалых физических усилий, точного глазомера, сноровки, тончайшей, идеально отлаженной снасти. Ведущие рыболовы-спортсмены достигают феноменальных результатов. За час рыбалки вылавливают до 300 уклеек, то есть по 5-6 рыбок в минуту. Фантастическая скорость, и невероятная встряска адреналина!