– Спасибо. Ты прелесть! Звони! – Она вышла в коридор подъезда и закрыла за собой тяжёлую металлическую дверь.
Глава 3
Размышляя о происходящем и вспоминая прошедшую ночь, я просидел на кухне порядка получаса, неторопливо допивая свой чай, пока босые ноги окончательно не прониклись холодом кафельного пола. Я ещё раз обошёл квартиру, останавливаясь в каждом углу, в попытке обнаружить хоть какие-то следы пребывания здесь моей супруги. Безуспешно. Со стен исчезли не только наши совместные фотографии, но и крючки, на которых они держались. Несмотря на то, что я по-прежнему чувствовал себя паршиво, я отчетливо помнил, как самостоятельно сверлил дырки в бетонных стенах, забивал дюбели и вкручивал шурупы, чтобы повесить отобранные Аней фотографии туда, где, как ей казалось, они особенно нужны. Я даже помню, как поранил себе палец отверткой, вкручивая шуруп над диваном, как отскочивший инструмент оставил на светлых обоях глубокую вмятину, как Анна ругалась на меня и просила придумать, чем закрыть это безобразие… Но ни этой вмятины, ни самого крючка мне обнаружить не удалось. Ни-че-го!
Я поставил телефон на зарядку и пошёл в ванную. Вытираясь влажным полотенцем, я вспоминал недавно ушедшую девушку, имя которой даже не успел спросить, вспоминал Анну и вечер с Романом в пивном баре, пытался понять, ездили ли мы вчера к тёще, как я добрался домой… Воспоминания были расплывчатыми и сумбурными.
Приняв ванную, выпив вторую кружку чая и полежав в тишине на диване, я почувствовал себя лучше. Накинув джинсы, футболку и толстовку, я не обнаружил в карманах денег. Не считая второй мятой тысячной купюры, наличных больше не было. Кредитной карты – тоже.
На полке у входной двери, где обычно валялись ключи от квартиры, выкинутая впопыхах из кармана мелочь и какие-то визитные карточки неизвестных мне людей, было абсолютно пусто.
– Чёрт, куда я их дел-то? – спросил я сам себя, не на шутку взволновавшись пропажей ключей от машины.
Через десять минут активных поисков под кроватью в спальне мне удалось найти непонятную связку старых автомобильных ключей. Явно не моих. Мой пластиковый брелок с большой круглой эмблемой «БМВ» невозможно было спутать ни с чем.
Поскольку моя тревога и непонимание происходящего зашкаливали за все мыслимые пределы, а желание разобраться в случившемся жгло горло, периодически отдавая привкусом вчерашней «Крушовицы», я схватил полузаряженный мобильник, ключи, захлопнул дверь и выскочил на улицу.
Во дворе по-прежнему было пусто и тихо. Несколько мамочек гуляли с колясками возле детской площадки, какой-то мужик запихивал странного вида мешки в багажник «десятки» у первого подъезда, где-то вдалеке, вдоль забора школы, пробежала свора дворовых собак.
Солнце светило нежным осенним светом, но жары не было. В этом году московская погода ей не балует. Хорошо, что хоть дождя нет.
Продышавшись кислородом и осмотревшись, я двинулся вдоль дома в поисках своего автомобиля. Обошел весь двор, заглянул в арку, в которой я периодически парковал свой «БМВ», но, даже выйдя на улицу и оглядев припаркованные вдоль бордюра автомобили, своего я не обнаружил.
– Лёха, ты и вправду сопьёшься, – тихо, но абсолютно натурально сказал я самому себе, поскольку осознал, что добраться вчера домой на машине за рулём никак не мог.
Достав из кармана брюк завалявшуюся жвачку, которая в этот момент пришлась как нельзя кстати, а из кармана толстовки – странного вида ключи, я снова нырнул во двор.
Потёртый серый брелок сигнализации с продавленной кнопкой по центру, такой, какие ставили на свежекупленные автомобили в ближайшем гараже в конце девяностых годов, стараясь не оставлять машину без внимания ни на секунду из-за регулярных молниеносных краж, вызывал во мне удивительные воспоминания о юности. Такие уже давно никто не устанавливает. По крайней мере – в Москве.
Метров через тридцать, в глубине двора возле больших зелёных мусорных баков, в ответ на нажатие полуразрушенной кнопки я неожиданно услышал знакомый по детским временам двойной писк. Да-да, именно такой, какой издавал отцовский «Москвич», купленный на непонятно откуда взявшиеся деньги, являвшийся гордостью семьи, исправно возивший нас много лет по пустым улицам города и разбитым загородным дорогам. Я поднял глаза и уткнулся взглядом в помигивающий левой аварийкой «Форд Сиерра» грязно-серого цвета, облезлый ржавчиной вдоль всех порогов, с матовыми от времени окнами и огромной трещиной через всё лобовое стекло.
Небольшой металлический ключ, словно от современного почтового ящика, легко подошёл к провалившейся внутрь кузова личинке водительской двери, и я залез внутрь. Убитый тяжёлыми годами «Форд» пах старьём, на просиженных до пружин передних сиденьях лежали подушки от старых красных домашних кресел, заднее сиденье было накрыто драным чехлом. Повсюду валялись мятые журналы «Досуг», пустые алюминиевые банки из-под «Кока-колы», пара пластиковых канистр от стеклоомывающей жидкости, несколько сплющенных сигаретных пачек, какие-то грязные тряпки и стоптанные до неузнаваемости синие кеды с некогда белыми шнурками.
Откинувшись в кресле и приоткрыв скрипучую водительскую дверь, дабы выпустить затхлый воздух наружу, я достал телефон. Новых сообщений не было. Пропущенных звонков – тоже. Из последних моих – некой девушке Алине вчера в половине двенадцатого вечера. До этого – пару раз Роману, в десять тридцать и ближе к одиннадцати. Ещё раньше – Павлу, моему старому товарищу, школьному другу Анны, и паре коллег с работы, но всё это – позавчера. Я открыл телефонную книгу и не торопясь пролистал вниз: Абелев, Автодом, Агонян, Азия Бьюти Спа, Алина, Андрюха, Артур, Аэрофлот, Баранов… Стоп! Где Анюта? Абелев, Автодом, Агонян, Азия Бьюти Спа, Алина, Андрюха, Артур… Я отчетливо помню, как не раз звонил Андрюхе и Артуру, промахиваясь по Анюте… Ерунда какая-то… Пролистав всю книгу до конца, я окончательно убедился, что телефона супруги в ней нет: ни на «А», ни на «Л», ни на «Ш»… Нигде!
– Бреееед! – громко сказал я вслух. – Что за херня?
Я попытался набрать на клавиатуре номер Анны, но пальцы не шевелились. Кроме первой восьмёрки, я не мог вспомнить ни одной цифры! То ли девятьсот шестнадцать, то ли девятьсот двадцать шесть, а может быть и девятьсот три… А уж какие там цифры дальше, не было ни малейшего представления! Словно начисто стёрли из памяти.
Накативший волной в голову адреналин окончательно вышиб признаки похмелья. Уже хотелось что-нибудь съесть, хотя ещё сильнее по-прежнему хотелось пить.
Ещё раз судорожно пролистав записи в телефонной книге, я позвонил Роману.
Роман, поскольку был не обременен семьёй и делами, обычно просыпался не раньше часа дня, а то и позже, в зависимости от того, во сколько лёг. Были случаи, когда я будил его своим звонком в четыре и даже в пять вечера, после чего Ромка громко ругался в трубку, проклиная будильник, и отчитывал меня за то, что я не разбудил его раньше. Перезвонив повторно и окончательно убедившись, что поговорить с ним сейчас мне не удастся, я вставил ключ в замок зажигания и завёл мотор.
Старый «Форд» отозвался дряблым звоном и сильной вибрацией. Из воздуховодов отопителя клубами вылетела пыль, запахло палёной пластмассой. Куда ехать, я точно не решил. Сразу гнать к родителям Анны, предполагая, что она у них – глупо, поскольку необходимо окончательно во всём разобраться. К Роману! Правильнее всего ехать к Роману, но разбудить его еле слышным стрекотом дверного звонка будет гораздо сложнее, чем звонком телефона. Хотя попытаться стоило.
Я положил правую руку на рычаг коробки переключения передач, по привычке нажимая педаль тормоза.
– Бляяяя, – протянул я, – механика…
Надо отметить, что автомобиль на механической коробке переключения передач я последний раз водил много лет назад, в ГАИ. И то недолго, поскольку практических занятий с инструктором в автошколе я не брал, экономя деньги на экзамен, который сдал классически – с первого раза и за деньги, проехав по прямой не более пятидесяти метров.
– Так! – сказал я, выпрямившись в кресле. – Давай, Лёха, вспоминай. Не так уж это и сложно.
«Сиерра» пару раз громко чихнула мотором, подёргалась конвульсивными движениями, взревела всеми четырьмя поршнями и, выхаркнув изрядную порцию чёрной гари, поехала. Кое-как на ходу настроив левое боковое зеркало (правого и вовсе не было), я выехал на Ленинский. Осмотрев на первом же светофоре панель приборов повнимательнее, я наткнулся взглядом на магнитолу, которая, наполовину вывалившись из гнезда, висела на скрутке непонятных проводов.
– Всем доброго дня! – Передние колонки заорали так дребезгляво, что я аж вздрогнул. – С вами диджей Фил, вы слушаете радио «Рекорд», поехали!
Из рваных динамиков приятным ритмом заиграла танцевальная музыка. Сделав её слегка потише и приоткрыв механической ручкой боковое стекло, я двинулся дальше.
В тот момент, когда я пересекал Третье транспортное кольцо, зазвонил мобильный. Я выключил приёмник и взял телефон. На дисплее большими буквами мигало «UNKNOWN».
– Алло, – хрипловато произнес я.
– Привет, чувак! – бодро отозвался голос.
– Привет, – ответил я, пытаясь разобраться, кто говорит.
– Куда пропал? Вторые сутки тебя ищу. Опять забухал, что ль? – Голос в трубке засмеялся задорным смехом.
– Да неее, я здесь, всё нормально, – без смущения ответил я, – а кто это?
– Лёх, ты чо, реально бухой, что ль? – Голос стал более серьёзным и немного напряжённым.
– Прости, не узнаю, – виновато оправдывался я, – башка с утра болит!
– Я так и понял… – Человек на том конце провода снова повеселел. – Это Серёга.
– Ааааа, Серёга! Привет! – бодро подхватил я, судорожно соображая, какой именно Серёга мог мне позвонить.
– Так ты нормально? – не унимался тот.
– Отлично! Как сам?
– Лучше всех, ты же меня знаешь! – Серёга снова закатился задорным заразительным смехом. – Когда встретимся? Дело есть.
– А когда тебе удобно? – опасливо спросил я.
– Да хоть сейчас! Подваливай на Савёлу. Дело серьёзное.
– Неее, щас не могу, прости. За Анькой еду, – слегка соврал я, поскольку так и не понимал, с каким Сергеем разговариваю.
– За Анькой? – Серёга выдержал паузу. – Твоих баб всех не упомнишь! – Он снова засмеялся. – Ладно, смотри сам, набери меня, как освободишься. Но лучше сегодня. Завтра поздно будет. Дело серьёзное!
– Да, без проблем, – ответил я, – до связи!
– Пакеда, чувак! – ответил Сергей и повесил трубку.
Тем временем я уже подъезжал к Садовому. Роман жил на Павелецкой, за вокзалом, в грязном бомжатском районе, на последнем этаже старой пятиэтажки с видом на рельсы. Пока я вспоминал гудевшей от вчерашней попойки головой, как лучше проехать к Павелецкой, нужный поворот направо остался позади, и у меня не оставалось других вариантов, кроме как съехать на Садовое налево и развернуться.
Съехав с Ленинского вниз, к ЦДХ, я внезапно обнаружил перед глазами жезл полицейского, активно машущего мне с требованием остановиться.
– Приехали! – с грустью сказал я сам себе, оглядывая через зеркало заднего вида десяток стоящих полицейских в форме и пару служебных машин.
– Добрый день. Сержант Вырыпало. Ваши документы. – Необъятного размера служитель порядка смотрел на меня суровым взглядом сквозь щель приоткрытого окна.
– Секунду, – ответил я, судорожно соображая, что же делать.
Сержант Вырыпало, глядя через плечо вправо, на проезжающие мимо автомобили, терпеливо ждал моих документов. Я демонстративно повернулся назад, к заднему сиденью, делая вид, что ищу сумку, затем пошарил рукой по правому переднему сиденью, заглянул под него, снова посмотрел назад, открыл бардачок, из которого на пол вывалились какие-то скомканные бумаги, пачка презервативов и замызганный кожзамшевый чехол для документов. Я поднял чехол. Внутри лежали документы на «Форд», права и свёрнутая в десять раз страховка ОСАГО. Я протянул весь этот комплект сквозь щель окна инспектору, стараясь лишний раз не дышать в его сторону и не смотреть ему в глаза.
Сержант Вырыпало с ещё более серьёзным видом взял документы, внимательно рассмотрел, развернув замызганный полис, ещё раз посмотрел на меня и, буркнув что-то неразборчиво себе под нос, протянул документы обратно.
Стараясь не совершать никаких глупых движений, я забрал весь этот комплект, включил первую передачу и выехал на Садовое кольцо.
Моему любопытству не было покоя. Съехав с Крымского моста, я припарковал автомобиль у тротуара и открыл документы.
«Форд Сиерра» 1983 год выпуска, цвет – серый. Владелец – Барсуков Алексей Игоревич.
– Херасе! – в свойственной мне манере сказал я и достал права: Барсуков Алексей Игоревич, 1978 года рождения… – Херасе! – повторил я и убрал документы обратно. – Прикольно!
Глава 4
Не успел я убрать документы обратно в бардачок, как телефон снова зазвонил. На дисплее горело «Роман», чему я был несказанно рад.
– Привет, Ромка! – закричал я в трубку, не успев нажать на зелёную клавишу.
– Привет! Звонил? – сонный Ромкин голос не давал сомнений в том, что он только что продрал глаза.
– Звонил, конечно! Ты дома? Я буду у тебя через десять минут. Натягивай трусы! – бодро отрапортовал я.
– А сколько времени? – Ромка и вправду по обычаю потерялся во времени.
– Скоро два. Харэ дрыхнуть! Вставай!
– Два? – Ромкин голос зазвучал очень возбуждённо.
– Два, два. Поднимайся!
– Слушай, Лёш, у меня в три встреча. Заскакивай к вечеру. Я пиздец как опаздываю!
– Стой, Ром, – заволновался я, – мне бы только переговорить с тобой пару минут.
– Неее, Лёх, давай вечером, реально опаздываю. Сраный будильник! – Сквозь Ромкин крик был слышен грохот разных предметов и стук каких-то дверей. Очевидно, Ромка и вправду сильно торопился.
– Ром, от меня Анька ушла! – выпалил я.
– Кто? – переспросил он.
– Анька! Кто-кто?!.. Прикинь?
– Какая Анька? – В трубке послышался плеск текущей из крана воды.
– Ты чо, Ром? – не на шутку заволновался я. – Моя Анька!
– Ушла и ушла, первая, что ль? – откуда-то издалека ответил Рома. – Я тебе перезвоню после встречи. Вечером обсудим.
Роман повесил трубку. В моей голове копошились стаи разноплановых мыслей, своим гулом не давая сосредоточиться. Я не понимал, что делать. Возникшая ситуация казалась до боли глупой и одновременно с этим бесила своей безвыходностью.
Ко всему прочему, оранжевый огонёк остатка топлива в баке замигал назойливым ярким светом, после чего загорелся непрерывно.
Совершенно не представляя, что делать дальше, я съехал на Яузу и остановился на заправке.
– Девяносто второй на триста, – пробормотал я заправщику и достал единственную тысячную купюру.
Пополнив бак и внимательно пересчитав сдачу, я медленно выдвинулся дальше по Яузе. Ничего не оставалось, кроме как набрать тёще.
Поскольку к ней в гости мы ездили очень часто, не реже двух раз в месяц, и мне в обязательном порядке приходилось звонить ей на мобильный с просьбой заказать пропуск для въезда на территорию коттеджного посёлка, её телефон я знал наизусть.
Восемь девятьсот шестнадцать… Я набрал его быстро и легко. Парадокс заключался в том, что даже номера лучших друзей я на память не знал, поскольку они всегда были в «избранных», а вот записать тёщу в телефон я не решался, так как «Тёща» – звучало грубо и могло вызвать скандал с Аней, а «Ольга Александровна» – выглядело чересчур официально и раздражало меня самого.
– Аппарат абонента временно заблокирован, – отчитался механический голос в трубке.
– Ну вот, здрасьте! – протянул я, поскольку таких случаев в моей практике с тёщей еще не было.
От безнадежности ситуации, а также в силу одолевавшего меня чувства голода я заехал в «Макдональдс» и съел чизбургер с картошкой. Солнце по-прежнему светило тёплыми лучами, лёгкий ветерок теребил почерневшие от автомобильного смога листочки московских тополей. Сквозь чистое окно «Макдака», как мы по-свойски называли его с друзьями, я смотрел на припаркованный старый убогий «Форд», явно немытый много месяцев подряд. Его ржавый вид вызывал жалость. В рядах дорогих столичных иномарок он сильно выделялся, вызывая раздражение окружающих.
Допив «Колу» и умыв в туалете всё ещё припухшее лицо, я принял решение съездить на мойку. Нельзя сказать, что я был сильно чистоплотен, но позволить себе ездить на столь грязном автомобиле по тёплой осенней Москве я точно не мог!
– Триста двадцать рублей без ковриков, – на плохом русском произнёс темноволосый мужчина с большим золотым перстнем на пальце. – За коврики ещё пятьдесят.
– Давайте с ковриками, – решил я, – и мусор весь выгребите, пожалуйста.
Примерно через двадцать минут я снова сидел в кресле «Форда», глядя на окружающее меня пространство сквозь более-менее чистое стекло. В салоне по-прежнему пахло старьём и затхлостью, хоть и было гораздо чище. Я пересчитал остаток денег. В кармане оставалось сто двадцать рублей и какие-то копейки.
Солнце всё также освещало город яркими лучами, воскресные улицы были ещё более пустыми, чем в субботу. Дворников во дворах не было, автомобильных пробок – тоже. По широким тротуарам гуляли женщины с детьми, иногда – с мужьями, кто-то – с собакой, периодически на полупустых остановках можно было встретить греющихся на солнце бомжей, на центральных улицах – поливальные машины.
Не прошло и двадцати минут, как я снова заруливал в арку собственного дома. Лучшего варианта, чем просто отлежаться до вечера, обмысливая случившееся и ожидая звонка Романа, я не нашёл. Бросив автомобиль на том же месте, где обнаружил его несколькими часами ранее, я закрыл дверь ключом и вошёл в подъезд.
– Лёша! – неожиданно окликнул меня престарелый женский голос. Я замер и обернулся.
