– Все вспомнили то же, что и я? – почти шёпотом спросила Селина.
– Один в один, точно как склянки на «Нибелунге», – подтвердил Вигдор, и все дружно заулыбались.
– Я готов, – Михаил устроился поудобнее, отодвинул тарелки. – Значит, Великий Шёлковый путь. Признавайтесь, кто из вас слышал о нём хоть что-нибудь кроме названия.
Все дружно подняли руки.
– Хорошо. Вы облегчаете мне задачу. Но прежде мы отправимся с вами, как вы думаете, куда?
– К американским индейцам, – пошутила Селина.
– Оригинально, но нет. Кто-нибудь ещё?
– Да что ты, милый, людей пытаешь, – нарушил молчание академик. – Поди, в Персию хочешь нас спровадить!
– Нет, ну ясное дело, что академики – люди-глыбы. Но признаюсь, не ожидал. Совершенно точно, в Персию. Но прежде небольшое отступление. Напомню что, прежде чем появился Нефритовый путь, а потом Шёлковый, действовал Лазуритовый путь. Коллеги-археологи не без основания считают, что с третьего тысячелетия до нашей эры этот последний работал исправно. Нетрудно догадаться, что назван он так по имени полудрагоценного камня – лазурита.
С конца второго тысячелетия до нашей эры заработал Нефритовый путь, по которому шла торговля самоцветами, в то время – валютным товаром. И только в первом тысячелетии до нашей эры Лазуритовый и Нефритовый пути постепенно сливаются в Великий Шёлковый путь.
Конечно, время от времени путь немножко вилял – менялись переходы, маршруты на отдельных отрезках, склады, остановки и караван-сараи переносились, строились новые, но две основные трассы выделяются всеми исследователями этого выдающегося торгово-транспортного комплекса.
Итак, южный маршрут: от севера Китая через Среднюю Азию на Северную Индию и Ближний Восток; и северный маршрут – от севера Китая через Памир и Приаралье к Нижней Волге и к Чёрному морю.
А вот между этими двумя маршрутами было множество ответвлений, промежутков, волоков, откуда, я думаю, тоже шли торговые караваны, чтобы влиться в магистраль.
Академик многозначительно посмотрел на Трифона Петровича и тихонько похлопал по плечу. Мол, я тоже говорил про это.
Михаил продолжал:
– И, конечно, тюрки, монголы, гунны. В разное время они контролировали Великий Шёлковый путь. Когда их государства распадались, контроль над отдельными отрезками переходил к новым государствам. В данном конкретном случае – Восточному и Западному Уйгурскому каганатам.
Нефритовый путь обеспечивал поставки этого уникального камня в Китай. В большом количестве нефрит добывали в Прибайкалье, в Присаянье, Приангарье и поставляли, в том числе через Восточные Саяны, оазис Хотан, в Поднебесную.
Ну вот, а теперь направимся в Персию! Великие правители Ксеркс, Дарий, Кир создали могущественную империю. Мы хорошо знаем, что древние римляне покрывали свою империю сетью дорог и умело использовали их в имперских целях. Не менее искусными строителями были и персы. Они тоже создали дорожную сеть и тщательно следили за её состоянием. Их дороги соединяли побережье Малой Азии с Вавилоном, Сузой и Персиполисом. Даже Геродот не прошёл мимо этой истории, когда говорил, что ни снег, ни дождь, ни жара, ни тьма, ничто не мешает скорости доставки сообщений по этим путям-дорожкам.
А ещё в Персии процветали торговля, искусства, науки. И всё бы ничего, но цари не могли утолить жажду завоевания новых земель, и продолжалось это до той поры, пока Александр Македонский не разбил персов и не уничтожил династию великих царей.
Пришло время, когда заявил свои амбиции Китай. Во времена династии Хань началась экспансия, которая расширила границы Поднебесной до современной провинции Синьцзян.
А в степях Монголии и на севере Китая господствовали племена хунну. Кочевники здорово досаждали китайцам, и те, зная об их силе и численности, предпочитали платить дань, но не вступать в вооружённые схватки. В числе прочих товаров подносился шёлк, который использовался для изготовления одежды и белья. Но в конце концов Китаю надоело давать дань и считать хунну сильнее себя. После целого ряда сражений кочевников отбросили от границ, и Поднебесная смогла организовать торговый путь, который впоследствии стали называть Великим Шёлковым. Шли годы, торговля, хотя и медленно, но развивалась. Караваны шли вдоль края пустыни Гоби и проходили через Нефритовые ворота на запад.
– Нет, что вот прямо Нефритовые ворота?
– Так точно, Селина Ивановна. Этим именем называли перевал Юмэнь. Он же Перевал Нефритовые ворота. Фактически проход в Великой Китайской стене, к западу от Дуньхуана в современной провинции Ганьсу. Именно через этот перевал проходил Шёлковый путь.
Ворота воздвиг император Ву из Хань после сто двадцать первого года до нашей эры. Руины этих знаменитых Нефритовых ворот сохранились.
От оазиса к оазису тянулись торговые караваны через пустыню Такла-Макан, горы Тянь-Шаня, Памира. Но главный товар пользовался неизменным спросом, и риск пути оправдывал усилия торговцев. Потом валютой стал шёлк, и рулоны этого тончайшего материала принимали в оплату других товаров и услуг.
Так постепенно на Великом Лазуритовом, Нефритовом и Шёлковом путях возникали новые города, оазисы превращались в удобные перевалочные пункты. Движение караванов по пути между Индией, Персидским заливом и Красным морем становилось всё более и более интенсивным. Шёлковый путь наполнялся купцами, послами, учёными, религиозными странниками…
Михаил выдохнул:
– Моя часть закончена. Далее по истории этих удивительных дорог вас поведёт коллега Герман.
Герман начал без особого вступления:
– Мир в конце третьего – начале четвёртого веков стал меняться. Климат постепенно становился другим. Заметно поднялся уровень морей в Европе. В Аральском море поубавилось соли. Степь тоже менялась. На Тянь-Шане «поехали» ледники. И всё это привело к глобальным климатическим сдвигам. В движение пришла степь… В середине четвёртого века главное племя степи хунну, или гунны, двинулось на Запад. Для них переселение стало вопросом жизни или смерти – они были вынуждены искать новые пастбища. На всю Европу зазвучало имя Алариха, вождя вестготов, предводителя степных племён.
В середине девятого века стало мелькать название «Нефритовые врата», которые, как уже говорилось, стояли на въезде в Китай со стороны Дуньхуана. К тому времени нефрит в Поднебесной прочно завоевал всеобщее поклонение и любовь.
Так постепенно складывалась система караванных путей, связавшая Китай и Средиземноморье.
Напоминаю, Шёлковому пути предшествовал Нефритовый, истоки, стало быть, лежат во второй половине первого тысячелетия до нашей эры. Именно тогда из горных троп и перевалов, речек и ручьёв, степных направлений сплеталась дорога, которая вела из Китая в Центральную и Западную Азию. Нефритовый путь, как впоследствии и Шёлковый, не был прямой вымощенной линией. Образовалось много ответвлений. Одно из северных – Кыргызский путь – вёл в Южную Сибирь.
Добыча и доставка драгоценных и полудрагоценных камней цементировала связи между Ближним Востоком, Центральной Азией и Китаем. В горах Бадахшана добывали лазурит. В верхнем течении Яркенда, в районе Хота-на – нефрит.
Нефрит для Китая, хочу подчеркнуть, коллеги, особо, – национальное богатство. Из него изготавливались государственные регалии, предметы культа, знаки отличия. Обладание им считалось свидетельством богатства и процветания. До того, пока китайский шёлк не завоевал мир, именно нефрит служил валютой.
Герман замолчал.
– Вы не устали? Я не слишком утомил высокое собрание?
– Он напрашивается на комплимент, – буркнул академик, который по привычке что-то записывал в своём блокноте. – Вы замечательный лектор.
– Хочу шелков и нефрита, – сказала Селина.
Вигдор громко вздохнул:
– Я надеюсь, мы не двинемся по этому самому меридиональному пути?
Герман подошёл к стене, нажал на какую-то кнопку, и с потолка спустилась большая карта.
– Это наша, так сказать, малая механизация. Между прочим, появилась благодаря открытию Селины Ивановны – премия за курыканский меч и научные подвиги на острове. Действительно, речь идёт о меридиональном пути, который следует рассматривать не просто как путь-дорожку, а древнюю систему отношений, если хотите, связей, которые имели большое значение и в раннем средневековье. Понять их удалось во многом благодаря археологическим открытиям.
– И тщательном изучении письменных источников, – добавил академик.
– Так точно, Матвей Поликарпович, замечание исключительно верное. Так вот, этот самый путь шёл через Восточный Туркестан на юг и юго-восток – в Бирму и Вьетнам. Но, как говорится, нам туда не надо, нас подробности в этом направлении интересуют постольку-поскольку. А вот северный луч пути шёл от Джунгарии до Южной Сибири. Этот луч ещё называют Кыргызский путь, и он имел большое значение для Китая.
– Почему?
– А потому, Селина Ивановна, что именно он связывал северо-западное китайское царство Цинь с внешним миром. Есть сведения, что ещё в четвёртом веке до нашей эры великолепные индийские ткани шли по этому пути на север. Это направление представляло собой степное плоскогорье, передвигаться по нему было проще. И вот именно по этому пути в царство Чу попадал хотанский нефрит. По нему осуществлялись контакты с Алтаем и Минусинской котловиной.
Южная Сибирь – горная местность с чередованием хребтов и межгорных котловин, это Витимское плоскогорье, это Саяны, Байкал и Ангара, Обь и Енисей, Шилка и Катунь… Огромная страна!
И снова гунны! В третьем веке нашей эры они создали могучее государство, которое простиралось до Байкала на севере и до Китайской стены на юге. Любое государство развивает торговлю, а следовательно, торговые пути – гунны не исключение! Караваны с тканями и ювелирными украшениями, хозяйственными изделиями, бронзой, вышивкой текли по Уйгурскому пути. Табуны лошадей шли в сторону ханьской империи. И, конечно, нефрит!
А сколько времени занимало путешествие каравана или пешехода по Великому Нефритовому пути? По некоторым данным, караваны шли со скоростью более шестнадцати километров в день, что для той эпохи было довольно приличной скоростью.
На этом Герман завершил свою часть доклада.
Возникла пауза, и наступило молчание, словно присутствующие вслед рассказам перенеслись в те загадочные места, о которых говорили учёные. Слушатели представляли большие разноголосые караваны, бредущие по горным долинам и тропам, суровые пейзажи, бурные речки, гольцы и вершины хребтов под снежными шапками, зелёные оазисы, ночное звёздное небо, костры на привалах, рассказы и песни бывалых проводников…
– И что? – первой не выдержала Селина, прервав затянувшуюся паузу.
Вигдор хмыкнул, он явно не удивился вопросу.
– А то, что Великий Нефритовый, впоследствии Шёлковый путь сегодня начинает оживать. Китай решил возродить эту транспортную магистраль, которая сулит всем участникам проекта большие удобства и выгоды.
– И что? – снова переспросила Селина.
– Главная дорога не может жить без вспомогательных путей. По ним магистраль подпитывается всем необходимым. И наши территории в том числе были такими ресурсными…
– Инфраструктурными, – буркнул академик.
– Точнее не скажешь, – согласился Трифон Петрович. – Коль скоро дорога даже имя носила Нефритового пути, важно понять, где наши пращуры брали камень, что он значил в их жизни, куда и как его доставляли. Поизучаем, посмотрим, поищем…
– Пороемся, – съязвила Селина.
– И это тоже, – парировал профессор.
– И вы зовёте нас на этот, как его, Онот, Урик-Турик?
Профессор рассмеялся.
– Нет, на Верхнюю Ангару, если успеем, на Витимское плоскогорье, на Витим и его притоки. Там обнаружили уникальные светлоокрашенные нефриты, вот и посмотрим… И потом, Витимский район связан с Якутией, что позволяет вернуться к курыканам. Не специально, нет. Но попутно…
Вигдор неожиданно вскочил и взволнованно заходил по лаборатории:
– Я готов, включайте меня в состав экспедиции.
– Во даёт начальник! Час от часу не легче. А что наш лучший экскурсовод в мире Марианна скажет? Вдруг она путёвку в Крым от профсоюзов за полцены получила?
Вигдор махнул рукой:
– Крым и всё Средиземноморье подождут. Много лет назад, работая в архиве, я изучал документы гидрологической экспедиции Дриженко на Байкале. И там упоминались Бодайбинская партия капитана Иванова, Верхнеангарская экспедиция лейтенанта Белкина. Кстати, оба, судя по косвенным данным, вели подробные дневники. Они работали именно в тех местах, о которых только что рассказывали коллеги. Золотая Лена – Б одайбинский край – д авно манит. Такое совпадение!
– Всё, на одного землекопа стало меньше. Придётся «писхателя» нам всем обрабатывать, пока он дневники военных гидрологов в дремучих лесах Витимского плоскогорья искать будет. Ну такая у нас, шерпов, доля, – наигранно протянула Селина, и все засмеялись.
– Минуточку, коллеги, минуточку, – академик, судя по всему, собирался сказать что-то очень важное, потому что даже привстал.
– Рукопись дневников капитана Иванова я не так давно обнаружил в одном из центральных архивов и предусмотрительно сделал копию. Завтра же покажу её Трифону Петровичу и всем жаждущим. Профессор, коллеги, почитайте, пре-любопытнейшие дневники, скажу я вам… И да, я тоже иду в землекопы…
Нефритовая летопись
«Нефрос»
Название «нефрит» произошло от греческого «нефрос» – «почка». Почему почка? Да потому, что было поверье, что камень лечит болезни именно этого органа. А ещё нефрит считали камнем жизни.
Известный минералог академик А. Е. Ферсман посвятил нефриту многие страницы своих книг: «Своеобразна и загадочна судьба плотного зелёного камня – нефрита. Он встречается в виде малопривлекательных галек или обломков тёмно-зелёного, почти чёрного или светло-молочного цвета. Никогда не встречается он в виде кристаллов, которые своей красотой могли бы привлечь внимание первобытного человека.
А между тем именно нефрит сделался материалом для изготовления первых орудий не только в Центральной Азии – этом очаге древней культуры, но и в Европе, среди Альпийских гор, в Америке, на берегах Ориноко и Амазонки, и на островах Новой Зеландии и Австралии. На заре зарождения культуры, в самых различных её центрах у разных народов нефрит вместе с кремнем сделался первым орудием борьбы за жизнь. Его прочность и вязкость[9 - Вязкость – способность стойко сопротивляться ломающим, дробящим усилиям – свойство, противоположное хрупкости, не следует смешивать с твёрдостью. Есть очень твёрдые и вместе с тем очень хрупкие вещества, не выносящие ударов, как, например, кварц. Твёрдость нефрита по сравнению с рядом многих камней не очень велика (5,5–6 по шкале твёрдости). Кварц без труда царапает нефрит, а алмазная пила разрезает его с такой лёгкостью, как если бы под ней было мягкое дерево. Однако алмаз можно раздробить ударом лёгкого молотка, между там как кусок нефрита выдерживает самые сильные удары тяжёлого молотка, оставляющего на нём лишь небольшие белые вмятины. Нередко неопытный минералог разбивал стальной молоток, пытаясь отколоть образец от крупной глыбы нефрита.], сочетающиеся с незначительною твёрдостью, сделали нефрит неоценимым материалом. В свайных постройках швейцарских озер, в прибрежных становищах Байкала, в древних постройках знаменитых Микен в Греции, на далеких островах Карибского моря, у племени маори на островах Новой Зеландии – всюду выделывались из тёмно-зелёного нефрита ножи, наконечники для стрел, молотки, топоры. Они передавались из поколения в поколение и, не снашиваясь, находились в употреблении целые века…
Наконец, и с технической точки зрения в некоторых отношениях нет веществ, равных нефриту, не только среди природных, но и среди искусственных соединений.
На одном из заводов попытка разбить на наковальне глыбу нефрита окончилась тем, что наковальня рассыпалась на куски.
Для разламывания нефрита нужны удары в три раза более сильные, чем для базальта или порфира.
Секрет исключительной прочности нефрита заключается в особенностях его кристаллической структуры.
Рассматривая нефрит под микроскопом, можно видеть, что плотная масса камня состоит из бесчисленного множества тончайших волокон, сложно переплетающихся друг с другом. Это своего рода каменный войлок. Мы знаем, что для раздавливания гранита нужно давление от 1 до 2,5 т на квадратный сантиметр; для стали давление должно доходить до 4–5 т, но для лучших кусков нефрита из Саянских гор нужен груз до 7 т, чтобы раздавить этот замечательный камень, более стойкий, чем сталь.
Такова поразительная прочность этого минерала, и хотя нефрит и много мягче простого кварца, но по своей вязкости и сопротивляемости механическим воздействиям он превосходит почти все другие минералы»[10 - Ферсман А. Е. Рассказы о самоцветах. М.: Наука, 1974.].
Глава 2
Замысел воеводы
Май выдался сухим и жарким. Дождей давно не было, и в Иркутском городе опасались, как бы не полыхнули пожары. Поглядывали подозрительно на ребятню, что без присмотра шарахалась меж домов. Не ровен час… Воевода усилил караулы.
Вечерело. Заход солнца на Ангаре стал поздним. Да и куда ему спешить – впереди лето – день заметно прибавлял и становился длиннее. Михей сидел на лавочке, примостившись у пенька, и щепил лучину. Многие занимались этим, когда выдавалось свободное время. Её всегда нужно много. Весной и летом лучина шла в дело только для растопки. С Благовещенья до Ильина дня, а то и до Успенья избы освещать – баловство.
Дни долгие – и так светло. Да и старинному поверью следовали: «После Благовещенья грех зажигать огонь».
Без лучины в хозяйстве никак – ни печь не растопить, ни избу осветить, ни в подполье тёмное не спуститься.
Абы какое бревно не пойдёт. Лучшая щепа из сосны и берёзы, да чтоб осмола было поболе, тогда огонёк полыхает ярче и ровнее. Хочешь побольше света, бери несколько лучин, а то и вовсе пучок.
