Гриша, давно заметивший беспокойство и нервозность сокамерника, сразу сообразил, в чем суть его страданий, и принял для себя решение: в случае просьбы Саши о помощи он ему не откажет. Поэтому он согласился и не стал обозначать никакие сроки для возврата.
– Отдашь, когда сможешь. Мы все тут собратья по несчастью, поэтому надо помогать друг другу. Не волнуйся об этом! Главное, чтобы дома все было хорошо.
Александр, успокоившись, улегся на верхний ярус кровати и погрузился в просмотр фильма, который шел по телевизору.
В начале девятого Валера достал из холодильника телефон и включил его. На экране горели несколько сообщений от смотрящего, который просил срочно выйти с ним на связь. Чурбанов первым делом набрал цифры[55 - Номер телефона.] Руслана. После нескольких гудков приветливый голос на другом конце ответил:
– Здорово, братан! Как сам? Как дела в хате?
Валера рассказывал о последних новостях негромко, но так, чтобы каждое его слово было слышно Саше с Григорием. Естественно, Иванычу, который на этот раз не стоял на тормозах[56 - Стоять рядом с дверью на шухере.], а сидел на своей шконке, тоже было интересно. Он внимательно следил за разговором.
– В общем, сам понимаешь, Руслан… Ребята, конечно, хоть и по сто пятьдесят девятой заехали, но в этот раз это не наша с тобой история. Понимаешь меня? Тут нет такого бабла, как у Славы Земляникина, который нас недавно покинул, отправившись под домашний арест. Пацаны могут тебе максимум по двадцать пять рублей прислать. Ну, ты сам с ними пообщайся! Прошу тебя: не дави на них сильно.
Чурбанов подал Грише знак, подозвал к себе и передал трубку. Продолжая сидеть рядом, Валера активно участвовал в разговоре: слушал, что говорит смотрящий, прислонившись ухом к обратной стороне телефона, и показывал знаками варианты ответов и подходящую случаю реакцию.
– Привет! Меня зовут Руслан. Я смотрящий за БС. А тебя как зовут?
– Привет, Руслан! Меня зовут Григорий Тополев.
– Первым делом я должен ввести тебя в курс происходящего на централе. Наша тюрьма – черная. Положенца зовут Ибрагим, он сидит в сто двадцать первой хате, и, если тебе понадобятся его цифры, обращайся ко мне. На централе сейчас два вора – Эдик Тбилисский и Айко Астраханский. На общее по БС собираю я, разрешение на «запреты» в хате тоже даю я. В случае возникновения конфликтной ситуации или каких-то вопросов обращайся ко мне. Все понятно?
– Почти… Если будут вопросы, на которые Валера с Иванычем не смогут дать ответ, я свяжусь с тобой.
– Молодец! А теперь, Григорий, расскажи мне о своей беде.
– Обнальщик кинул компанию, в которой я работаю, на деньги. Я попробовал их с него получить. На очередной встрече меня приняли менты с половиной миллиона…
– Долларов? – с большой надеждой в голосе переспросил Руслан.
– Нет! Рублей, конечно же, – серьезным тоном, как бы не заметив разочарования смотрящего, продолжил Гриша. – Оказалось, что обнальщик работает под мусорами. Вот меня и упекли сюда по сто пятьдесят девятой.
– А общий ущерб по делу у тебя какой? – не унимаясь, расспрашивал Руслан.
– В деле написано, что два с половиной миллиона. Якобы у терпилы существуют аудиозаписи наших разговоров, где есть подтверждения, что он мне два миллиона передавал до дня задержания.
– Валера сказал, что ты можешь перевести на общее двадцать пять тысяч. Только не сказал, в евро или в долларах. Так вот, я хочу у тебя уточнить: в какой валюте?
После этих слов Чурбанов скривился и замотал головой, показывая, что он точно обозначал размер воровского налога.
– В рублях! Я готов перевести на общее двадцать пять тысяч рублей, – спокойно и с большим достоинством произнес Григорий.
Валера двумя руками изобразил знак «отлично», показывая сжатые кулаки с поднятыми большими пальцами вверх.
– Ну, это совсем не серьезно! – жестким поставленным тоном громко и надменно сказал смотрящий. – С таким ущербом, как у тебя, сумма должна быть не меньше двухсот тысяч. Вы, мошенники, людей обманываете, последнее забираете! Думаете, что здесь лохи сидят и нас так же просто обмануть? – переходя почти на крик, продолжал нажимать Руслан.
Валера сидел чернее тучи и никак не реагировал на происходящее. Саша и Иваныч, находясь в отдалении от телефона, не могли слышать беседу, поэтому смотрели на все это с большим интересом и ждали окончания разговора. Гриша отодвинул от уха трубку, из которой продолжался крик возмущенного Руслана, подождал десять секунд, выдохнул и тихо, очень спокойно произнес:
– Я повторяю: я готов перевести на общее максимум двадцать пять тысяч рублей. Эта сумма – мой взнос на год. Она включает в себя чай, конфеты и сигареты. Бо?льшим я помочь на данный момент не могу. Если ситуация изменится в лучшую сторону, буду давать на общее больше.
– Ты ранее судимый, что ли? – очень спокойно и даже как-то по-дружески поинтересовался смотрящий за БС.
– Нет! Я первоход, – так же по-дружески ответил Гриша. – Да, и еще… У Саши Ткаченко на сегодняшний день нет возможности дать на общее, поэтому я переведу также двадцать пять тысяч и от его имени.
– Ну хорошо, переводи. Цифры киви-кошелька возьмешь у Валеры. Сегодня до конца дня деньги будут?
– После нашего разговора я созвонюсь с женой и попрошу ее сделать перевод как можно быстрее. Если не сегодня, то завтра утром.
– Договорились. Запомни, Григорий: в тюрьме самое главное – отвечать за свои слова. Передай трубочку другому новенькому, пожалуйста!
Гриша отдал трубку Валере и встал. Его место занял Саша, он приступил к общению со смотрящим. Подсев на соседнюю шконку к Иванычу, Тополев облокотился на стену и полностью расслабился. До него доносились Сашины слова «Нет никакой возможности», «У меня ничего нет», «Срочно продать тоже нечего», «Все имущество арестовано следователем», «Я не был готов к аресту, поэтому ничего не оставил на черный день».
Руслан пытал Ткаченко расспросами намного дольше, чем Гришу, но в итоге оговоренная сумма осталась незыблемой. После Саши смотрящий еще несколько минут пообщался с Валерой, который на этот раз говорил очень тихо и совсем неразборчиво. Закончив беседу, Чурбанов улыбнулся и не без ложной скромности заявил:
– Н-у-у-у? Как я вас подготовил? Все отлично! И волки сыты, и овцы целы. Гриша, бери трубу и звони жене. Пусть она сегодня же сделает перевод на киви-кошелек Руслана за тебя и за Сашу – и проблем не будет. Попроси ее, чтобы она в назначении платежей подробно указала за кого перевод: ФИО и номер камеры.
Валера достал тетрадку, где на последней странице был написан номер телефона смотрящего, к которому привязан кошелек, пример записи и назначения платежа: «Чурбанов Валерий Александрович Х288[57 - Х – хата на воровском ходу, то есть поддерживающая воровские традиции.]». Затем передал ее Грише вместе с телефонной трубкой.
Тополев разговаривал с Ларисой недолго – минут двадцать из положенных сорока. Новостей особо не было. Она рассказала ему, какие продукты купила для завтрашней передачи, какие вещи собрала, посоветовалась, в какую сумку ей все это положить. Сообщила, что договорилась с Дарьей – женой Ткаченко – о встрече завтра в четыре утра у входа в тюрьму. И что Даша совсем подавлена, находится в шоковом состоянии и до сих пор не понимает, что случилось и что делать дальше. Про себя Лариса сказала, что держится и своей невозмутимостью смогла как-то успокоить ее. Далее вспомнила о сегодняшнем звонке адвоката. Роман сообщил ей, что придет в СИЗО во вторник. Гриша подробно объяснил ей про перевод двух сумм на общак и, убедившись, что она все поняла, попросил отправить СМС с подтверждением оплаты на номер, с которого он звонит. На этом они попрощались, пожелав друг другу спокойной ночи.
По телевизору шел советский фильм «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона». Гриша с чувством выполненного долга вскарабкался к себе на пальму и уставился в экран. День для него был закончен. Хотелось спокойствия и умиротворения. Он ждал завтрашнего утра: своей первой передачи, свежих вещей, в которые наконец-то можно будет переодеться, продуктов, тетрадей с ручками. Не мог дождаться завтрашнего вечера, когда опять можно будет набрать заветный номер, услышать приятный голос и узнать последние новости.
Понедельник начался как обычно. Гриша уже втягивался в распорядок дня, чего нельзя было сказать о Саше Ткаченко. Для него утренний подъем в начале седьмого был тяжелейшим испытанием. Иваныч даже предположил, что на свободе наш Александр раньше двенадцати и не просыпался, поэтому сейчас так страдает.
На утренней проверке, кроме привычных дежурных по этажу, присутствовал незнакомый Грише майор, который с большим интересом изучал новеньких. Молодой парень лет тридцати со светлыми волосами и голубыми глазами был одет в синюю пиксельную офицерскую форму, выгодно отличающуюся от темных мундиров фсиновцев. Высокий, стройный и с очень приятной улыбкой на симпатичном лице, он притягивал к себе внимание и вызывал положительные эмоции. К таким людям хочется подойти, познакомиться и даже завести дружбу.
– Это наш опер Володя Клименко, – объяснил появление незнакомца Валера, когда сокамерники зашли обратно в хату. – Он курирует несколько камер на БС, в том числе и нашу. Вы обязаны ему распределением в Большой спец, а не в общую камеру. Он очень хороший парень, и с ним всегда можно договориться. Мы через него затаскиваем запрещенные продукты, лекарства. С его разрешения, как понимаешь, негласного, у нас есть сотовый телефон и многое другое. И самое главное – от него зависит, на какую зону отправлять после суда. А это очень важный фактор! Есть зоны, на которых УДО[58 - Условно-досрочное освобождение.] есть, а есть такие, что тебя ни за какие коврижки не выпустят раньше срока. Поэтому с Володей надо дружить! Что мы с Иванычем и делаем.
– Что значит «дружить»? – спросил, как бы между делом Саша.
– В тюрьме дружба между зэком и опером может быть только в трех случаях, – решил ответить за Валеру Иваныч. – Во-первых, за информацию: если ты грамотно стучишь и пока полезен. Во-вторых, за деньги: пока ты платишь, ты ему интересен. И, в-третьих, как в истории с Сашей Емельяненко, из-за страха. Не дай Бог, сделаешь ему что-то не так – он освободится и убьет на хрен одним ударом.
– Мы дружим, как вы понимаете, за бабло, – продолжил мысль Чурбанов. – Иваныч заплатил за свой перевод с воровского продола в эту камеру миллион триста, я – за то, чтобы здесь остаться и жить по-человечески, лимон двести. С вас Володя возьмет по миллиону, как с оптовых клиентов. В эту сумму будет включено все: и быт, и связь, и минимальное количество проверок и шмонов, отсутствие взысканий и бесед, последующее распределение в черную зону.
– Что такое взыскания и беседы? – вклинился в разговор Гриша.
– Это замечания, которые тебе записывают в личное дело, – продолжил ликбез Иваныч. – Наличие этих замечаний не позволит тебе уйти с зоны по УДО. Вот простой пример: как вы уже успели прочитать в памятке на стене у дальняка, находиться в кровати – лежать или сидеть – можно только от отбоя до подъема. А мы с вами валяемся круглые сутки. Да и как иначе? Мы вчетвером здесь разместились на двенадцати квадратных метрах! Так вот, частенько заглядывающий к нам через ресничку – это прорезь в двери для наблюдения за происходящим в камере – продольный имеет право выписать постановление о нарушении распорядка дня. А это нарушение может караться устной беседой, взысканием и даже ШИЗО[59 - Штрафной изолятор.]. Так вот, наша дружба с опером освобождает от многих проблем и послабляет режим содержания.
– Ты думаешь, почему такие огромные ценники в суде за то, чтобы уйти под домашний арест? – влез с комментарием Валера. – Потому что нахождение в тюрьме – это очень затратное мероприятие. Оставишь либо деньги за комфорт, либо здоровье. Так что гораздо дешевле сидеть дома! Слава Земляникин десять миллионов заплатил, чтобы его из этой камеры домой в браслете увезли. Он вице-президент Королевского банка Шотландии, и для него это не деньги, конечно. Но в этой камере он больше года провел, причем как сыр в масле катался. И, тем не менее, летел отсюда, как подорванный.
– Пенитенциарная система в России так устроена! – заключил бывалый Иваныч. – Менты берут деньги за заведение и прекращение уголовных дел, судьи – за более мягкие меры пресечения и приговоры, а в системе исправления наказания берут все, начиная с продольных и заканчивая начальником учреждения. Все эти ребята, которые нас сторожат, выводят на прогулки, сопровождают по коридорам, работают вахтовым методом за очень небольшую зарплату. Наш выводной по кличке Майонез очень любит майонез, всегда во время дежурства просит сделать ему бутерброд с этой гадостью. Мы ради него майонез в холодильнике и держим! Так вот, мы с ним как-то разговорились на прогулке… Он и многие его коллеги живут под Рязанью, ездят сюда на двадцать один день работать, потом три недели – отдых. Зарплата у него двадцать семь тысяч рублей. Конечно, он не гнушается дополнительного заработка. Сколько раз он нам симки для телефона и флешки с фильмами приносил! А некоторым, как я знаю, и наркоту носит. Через него можно маляву на свободу или в другую камеру передать – так, чтобы опер не был в курсе. Кстати, наш опер Володенька на последнем «Порше Кайен» ездит и квартирку в центре Москвы прикупил при зарплате в сорок пять тысяч рублей. И никакая налоговая или полиция со всеми их службами безопасности этих фактов видеть не хотят. А почему, спросите? Потому что все повязаны, а против системы не попрешь. А кто пробовал, так его перемололи и не заметили. Так что, ребятки, передайте женам, чтобы собирали деньги. Иначе ваше свидание с ними может отложиться на неопределенный срок.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70493500&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Управление по борьбе с экономическими преступлениями.
2
Клавиша удаления текста слева от курсора.
3
Товарищество собственников жилья.
4
Жилищно-эксплуатационная контора.
5
Изолятор временного содержания.
6
Эти подробности описаны во второй книге «Административный ресурс» трилогии «Россия. Наши дни».
7
Потерпевший.
8
Следственный изолятор.
9
Cуд по продлению срока содержания под стражей.
10
Корпус следственного изолятора № 2 под названием «Большой спец».
11
Палочная система – неформальное название системы статистической оценки деятельности подразделений правоохранительных органов
