– Сегодня мы будем говорить о религии в других государствах. – Тория Фрэбети поднялась со стула, внимательно осматривая студентов. Она была одета в форму, соответствующую своему статусу. Мистер Джингс относился к наставникам, о чём свидетельствовали бордовый цвет и золотистые вышивки. Средними по престижности считались направляющие – они носили сиреневую форму с серебристой вышивкой. А тёмно-серая выдавалась информаторам, подчеркивая низшее положение. Статус преподавателя определился исходя из важности предметов, которые он вёл. Поэтому на Тории Фрэбети были тёмно-серые брюки и пиджак. Лицо у неё было бледное, худое с ярко выраженными скулами и тёмными кругами под глазами. Рыжие волосы убраны в пучок. Ей не больше двадцати пяти, но надменная строгость делает её старше. – Через полтора месяца состоится экзамен по пройденному материалу. В некоторых государствах религия выступает на одном уровне с аппаратом правления. И если вы не будете в ней разбираться, то вас быстро рассекретят.
– Если мы не будем разбираться – нас не отправят на задание. – Дригли вытянулся на стуле, почти занимая положение лёжа, нагло ухмыляясь, подбадриваемым смехом своих прихвостней. Он всегда таскался с Брэстори и Кермити. Первый был низкого роста с тучным телосложением. Стригся на лысо и придурковато улыбался, обнажая кривые зубы. Второй имел длинные рыжие волосы, что собирал в хвост. И казался таким худым, словно всю еду отдавал дружкам.
– Может быть Вы, мистер, хотите продолжить вместо меня?
– Нет, информатор. – Дригли стушевался под взглядом Фрэбети, выпрямился, пододвинувшись ближе к столу, и уткнулся в учебник.
Усмешка отразилась на моём лице, вырвавшись громким придыханием.
– Или Вы мисс Силити? – Её взгляд переключился на меня. – Что Вы знаете о религии?
– Религия – это определённая система взглядов, обусловленная верой в сверхъестественное. Включает в себя свод моральных правил и регулирует поведение членов организации. Проще говоря, религия – один из способов управления людьми.
– Верно. – Информатор кивнула и продолжила развивать тему: – Во многих государствах Эмнезии религия и власть занимают одинаковую позицию, поэтому так важно понимать и разбираться в её нюансах.
Я слушала лекцию, перелистывая страницы учебника, разглядывая иллюстрации. Делать конспекты нам запрещалось, чтобы тренировались внимательность и память. А в качестве проверок использовались устные экзамены, к которым заучивался весь материал. Преподавателям разрешалась спрашивать всё и в любом объёме. Если кого-то ловили за жульничеством, будь то шпаргалка или одно слово нацарапанное на ладони, наказывали физически, могли лишить пищи и сна, а если проступок повторялся – исключали.
Когда лекция подошла к концу, нас отпустили. До следующего занятия полчаса – этого времени хватит, чтобы дойти до спальни, оставить учебник по религии и взять по истории Ирминта. После будет ужин, два часа свободного времени и отбой.
– Думаешь, ты сама умная? – Дригли со своими дружками перегородили мне дорогу, подкараулив на лестничной площадке жилых этажей.
– Умнее тебя. – Бросаю на него высокомерный взгляд. С моим чувством самосохранения явно что-то не так. Логика просит быть менее вызывающей, но гордость не собирается прогибаться под отбросов. – Ты может быть и силён, но туп, как марионетка.
На его лице заиграли желваки, а глаза стали наливаться злостью и ненавистью. Вывести его из себя было легко. В такие моменты он терял контроль над собой и бросался в драку, потому что больше ничего не умел, только заехать под дых обидчику. Его часто наказывали за неспособность контролировать эмоции.
– У тебя слишком длинный язык – самое время его укоротить. – Он угрожающе надвигался, сжимая кулаки.
– И что ты сделаешь? – Мои губы растянулись в ухмылке, пока мозг лихорадочно искал выход. Меня окружили с трёх сторон, с четвёртой была стена. – Ударишь? Вот так ты справляешься с теми, кто не проиграл тебе на тренировке? Толпой на одного, трусливая марионетка?
Его ноздри расширились, вбирая воздух, и он кинулся на меня, замахиваясь в челюсть. Отскочив в сторону, я побежала к ступенькам, пытаясь миновать Брэстори, но тот успел ухватиться за капюшон, потянув его на себя. Ткань затрещала, впиваясь в горло, заставляя остановиться. К этому времени Кермити настиг нас, и они вдвоём впечатали меня в стену.
– И что ты сделаешь? – передразнивая меня, злорадствует Дригли, разминая кулаки.
Пытаюсь вырваться, дёргая плечом вперёд, одновременно роняя книгу. Но хватка становится сильнее, они наваливаются на меня с двух сторон, весом придавливая к стене.
– Когда ж ты сдохнешь, мелкая мразь? – Энтони хватает меня за подбородок, вынуждая смотреть ему в глаза. А я, не раздумывая, бью головой в нос.
Он отскакивает, хватаясь за переносицу. Кровь бордовыми струйками льётся по руке, подбородку, оставляя пятна на одежде и полу.
– Могу добавить. – Мой голос звучит тихо, сочась ядом и издевательством. Ненавижу таких как он. Людей, упивающихся собственной силой и безнаказанностью. Ничтожеств с большим самомнением.
Позволив себе злорадствовать, пропустила момент, когда Дригли замахнулся, и не смогла ничего сделать. Удар в челюсть впечатывает меня в стену. Затылок предательски заныл, вынуждая прикрыть глаза. От боли тело стало ватным, оседая в руках палачей.
Очнулась, когда кто-то тормошил меня, шлёпая ладонью по щекам.
– Эмирия, ты меня слышишь? – Холодная рука, коснулась подбородка, осторожно приподнимая его. – Больной ублюдок.
Перед глазами стал прорисовываться силуэт Кристофера, расплываясь, покачиваясь из стороны в сторону.
– Сама бы справилась. – Язык заплетался, слова получились скомканными, едва разборчивыми, словно тело заторможено отвечало на команды мозга.
– Пойдём, я отведу тебя в комнату. – Он поднял с пола учебник, запихивая его под подмышку, после чего поставил меня на ноги, придерживая за талию.
Хотела его оттолкнуть, забрать книгу. Мне не нужна чья-то помощь, не хочу выглядеть слабой и никчёмной девчонкой, но тело не реагировало на команды, стопы едва отрывались от пола, а руки безвольно болтались в воздухе. Мерлоу пришлось тащить меня до комнаты и уложить в постель.
– Отдыхай и не вздумай идти на лекцию.
– Я не могу пропустить занятие – ты и сам это знаешь.
– Оставь это мне – я объясню всё Джингсу. – Он накрыл меня одеялом, подоткнув его по бокам. – Голова кружится? Ты нормально видишь?
– Не говори ничего Джингсу – сама решу. – Хотела сказать что-то ещё, но разум предательски стих, веки опустились, а попытки открыть глаза отобрали последние силы. Даже голос Кристофера стал неразборчивым фоном, в котором не было знакомых слов. – И Герету не говори, – отключаюсь, выдавила я, не уверенная в том была ли эта фраза произнесена вслух или она прозвучала только в моей голове.
Глава 2. Бал
Пробуждение принесло порцию боли, напоминая о вчерашнем избиении. Тяжесть, наполнявшая тело, вдавливала в перину, пробуждая желание утонуть в складках ткани и желательно там же скончаться, чтобы не чувствовать треск в голове, давление на глаза и потерянность. Перевернуться на бок – непозволительная роскошь для человека в моём положении, что уж говорить о сносном функционировании?
– Очнулась? – Кристалл отреагировала на мычание, сорвавшиеся с моих губ.
– К несчастью.
В ответ послышался шорох, приближающиеся шаги и её голос, нависающий где-то сверху.
– Выглядишь жалко. Не понимаю, почему Кристофер просидел с тобой до отбоя, и что он в тебе нашёл? – Она хмыкнула и стала с чем-то возиться на тумбочке, шурша обёрткой и переливая воду. – Он тебе лекарства принёс – сказал к вечеру должно полегчать. Я тебе помогу, но только с условием, что ты не откусишь мне пальцы.
Кэрол опустилась на край кровати, засунула мне в рот горсть таблеток, приподняла голову, прижимая кромку стакана к губам, и наклонила его, вливая воду. Делала она это небрежно – часть жидкости пролилась, стекая по подбородку, шее, намочив подушку и матрас.
– Тебе повезло, что сегодня понедельник и нет занятий – сможешь проспаться и восстановиться. – Она убрала стакан и поднялась с постели. Я попыталась открыть глаза, чтобы проследить за её действиями, но свет резанул по ним жгучим ядом, выжигая слизистую.
– Мне нужно тренироваться, а не лежать.
– Точно сумасшедшая. – Шаги Кристалл отдалялись, пока дверь не скрипнула, оставляя меня в тишине.
Чувствую себя жалкой и беспомощной. Не могу встать, самостоятельно принять лекарства, даже проконтролировать происходящее в комнате. Дригли ответит мне за это – я уничтожу его, разотру в пыль, затолкаю в глотку собственное эго, опустив с четвертого места на последнее, чтобы никогда не лицезреть эту тупую физиономию.
Хочу злиться на него, ненавидеть, обвинить во всех бедах, но таблетки начинают действовать, успокаивая грохочущие сердце и мысли, обволакивая сладким сном без тревог и эмоций.
Следующее пробуждение менее болезненное, в теле ещё ощущается тяжесть, но она отдаёт ленью, неповоротливостью и желанием задержаться в постели на неделю другую.
Тишина успокаивала, дарила прибежище в своей гавани, а мрак окутывал мягким одеялом. Ощущение времени отсутствовало, создавая иллюзию опустевшего мира, где время застыло в миге безопасности. Здесь не было Дригли с прихвостнями, не было Джингса с его надменным презрением, как и наказаний за пропущенные лекции. Лекции… Эта мысль испугала меня, порождая панику. Какой сегодня день? Сколько я в отключке?
Шарю по тумбочке в поисках часов, задеваю стакан. Тот шоркает по дереву, падает на пол и с грохотом разбивается.
– Не успела очнуться и уже буянишь? – Раздражённый голос Кэрол звучал бодро, возможно она только пыталась уснуть.
– Сколько времени?
– Одиннадцатый час.
– Я весь день проспала?
– Да, и это не даёт тебе права мешать спать мне. Завтра занятия – не хочу опоздать из-за тебя.
Роняя голову на подушку, облегченно выдыхаю. Как же хорошо, что я не заработала новых проблем. Пропустить целый день или несколько равносильно самоубийству, после которого стремительно несёшься на дно рейтинга, хуже только завалить экзамен. Но я пропустила выходной, а вместе с ним возможность приблизиться к своей цели. Надеюсь, Герет не разозлится из-за пропущенного занятия. Обычно вторую половину понедельника мы проводим вместе, оттачиваем навыки и ищем изъяны в своей технике.
Сколько проблем из-за глупого упрямства, но что мне стоило промолчать? Нет, надо было же блеснуть умом. Покрасоваться перед Дригли, а потом позорно быть избитой. Ну, сколько можно наступать в одну и ту же лужу, Эмирия? Сначала сделай, потом злорадствуй. Ненавижу себя за это, ненавижу быть слабой, болтливой, эмоциональной. Просто ненавижу себя.
Решаю отвлечься и собрать осколки с пола. Чтобы не наступить на них, перебираюсь на другой край кровати, сползаю на пол. Останавливаюсь возле шкафа, чтобы проверить кинжал. Обхватываю ножны ладонью, сжимая пальцы, чувствуя, как натягивается кожа на костяшках. Меня успокаивает его присутствие, ощущаю, как происходящее вокруг возвращается под мой контроль, а уязвимость растворяется в воздухе с каждым выдохом. Забираю его с собой, прихватив чистую одежду и полотенце, после чего направляюсь в душ.
Свет режет глаза, щурюсь, пытаясь привыкнуть к ослепительному освещению и только спустя пару минут прохожу в комнату, бросаю вещи на пол и включаю воду. Трачу полчаса на то, чтобы смыть с себя засохшую кровь, грязь, смешавшиеся с потом. Мою волосы, вытираюсь полотенцем, накидываю пижаму. Оставляю при себе только кинжал – остальное скидываю в корзину.
Кристалл шипит, когда в спальне включается свет, она отворачивается к стенке и натягивает одеяло на голову.
– Выключи.
– Нужно убрать осколки, или ты желаешь вспороть себе ступни?
– Кто бы тебя вспорол и выпотрошил. – Она натягивает одеяло ещё сильнее, оголяя ноги.
Осколки хаотично валяются на полу, растянувшись мелкой крошкой во все стороны. Нужно смести их в кучу какой-нибудь тряпкой и выкинуть в ведро, думаю, Кэрол не заметит пропажи одного платья. Процентов восемьдесят шкафа завалено её вещами, большую часть из которых она никогда не оденет вновь. А вот у меня гардероб куда скуднее и потерпит расточительства.
Из-под завалов достаю что-то старое и маленькое, не вписывающееся в стиль соседки. Она хранит это с курса второго? Зачем её вещи, которые невозможно даже натянуть на себя? Сделаю услугу и освобожу место – ей польза, а мне половая тряпка.
Сметаю в кучу осколки и выбрасываю вместе с платьем в мусорку. После уборки оно покрыто затяжками, тонкими порезами, переливается вкраплениями стекла. Его нельзя спасти, даже при желании, которого у меня нет.
Спать ложусь в обнимку с кинжалом, сжимая одной рукой рукоять, а второй ножны. Не помню, когда начала так делать, с каких пор стала чувствовать угрозу отовсюду, но знаю одно – без него нервы сдают. Если бы можно было носить с собой оружие на занятия, я бы никогда не выпустила его из рук. А быть исключённой за нарушение правил – глупый проступок.
Утро всех студентов начинается с тренировки в общем зале, каждому курсу наставники выдают индивидуальные, задания направленные на развитие физической силы, пока одни бегают, вторые проходят полосу препятствий, третьи тягают гири, метая их на несколько метров. Нас загоняют на брусья, выстроенные причудливым лабиринтом, где-то нужно бежать по узкому бревну, где-то карабкаться по верёвкам, щедро пропитанных маслом. Пару раз я срываюсь с перекладин, поскальзываюсь на ступеньках, ударившись о перила, но продолжаю двигаться к финалу, брезгливо минуя остановившихся на передышку.
Последним выносят Руфа Уитера, что застрял где-то в середине. Изнеможённый, с бледно-серым цветом лица, он едва похож на живое существо, даже рыжие волосы потускнели за последние полгода, а блеск в глазах сменился отстранённостью смешанной с потерянностью. Ему помогают только потому, что никто не хочет дополнительной нагрузки в наказание. Время Уитера на исходе и все это понимают, чем ближе экзамены и аттестация, тем меньше ему осталось. Сейчас он последний в рейтинге, чтобы выжить – ему нужно обойти троих.
Жестом руки наставник подозвал всех к себе.
– Через неделю состоится экзаменационный бал. Каждому из Вас будет поручено убить одного человека, имя которого Вы узнаете на самой церемонии. Убить – значит сделать видимый порез на груди или лице. Не усердствуйте, если ваш соперник погибнет – вы станете следующим. – Он пристально оглядел присутствующих, не скрывая своего презрения. Норвил был одним из немногих, кто не заводил любимчиков – он ненавидел всех. – Это задание будет оцениваться в несколько этапов – провалив его, вы опуститесь в рейтинге и не сможете восстановить своё место даже успешной сдачей остальных дисциплин. Те, кто преуспеют получат шанс вырваться в лидеры и обогнать остальных.
– Почему так поздно предупредили? Мы не успеем подготовиться. –Руф говорил тихо, делая паузы после каждого слова.
На лице Джингса отразился оскал, он приподнял подбородок, осматривая юношу с головы до ног.
– Вам вряд ли это может, как и остальным. Вашими соперниками будут старшекурсники – они умнее и опытнее вас. – Он перевёл взгляд на остальных, выпрямляя спину, складывая за ней руки. – Если кто-то из ваших сокурсников пострадает перед прохождением испытания, то нанесённый ущерб будет воспринят, как жульничество, а виновного – исключат.
– Но… – Кто-то попытался возразить.
– Разговор окончен. Остальную информацию получите позже. Расходитесь. – Он жестом руки отмахнулся от нас, как от надоедливых насекомых. – Кроме Вас, мисс Силити.
Я замерла, боясь пошевелиться. Мне не нравилось оказываться в числе презираемых, отстающих, тех, кого постоянно наказывали, а в конце года их ожидал конец рейтинга и смерть. Нельзя оступаться, нельзя ошибаться, нельзя быть такой дурой, если хочу быть рядом с Геретом. Я давно решила, пойду вслед за ним или умру, другогих исходов не будет.
– Вы считаете себя самой умной?
– Нет, наставник.
– Почему Вами была пропущена последняя лекция в воскресенье? Переутомились? Решили, что заслужили отдых? – Он говорил брезгливо, отводя взгляд в сторону, давая понять, что незаслуженно тратит время на отрепье.
Что ответить? За правду накажут в двойном объёме – ябед призирают и считают ненадёжными. Сказать, что случайно уснула? Опущусь в глазах Джингса, хотя вряд ли он был высокого мнения обо мне.
Пока мозг искал правдоподобную ложь, Норвил решил избавить нас от бессмысленной части, где ему не плевать на причину, а я искренне раскаиваюсь и молю простить.
– Мне не интересны Ваши жалкие оправдания. В следующий понедельник вместо выходного дня, Вы будете участвовать в подготовке бала. Свободны.
Браво. Ударил по больному. Сломанные пальцы, бой против троих не стали бы существенным наказанием, а отобранные свободный день, возможность подготовиться к испытанию – высокая плата за неумение молчать. Сама виновата. Будешь расставлять вазы с цветочками, а не ножи точить.
Как же я ненавижу Дригли с его придурковатой усмешкой и желанием сломать жизнь другим. Когда эта неделя закончиться, план по мщению созреет. Он будет страдать так, что моя боль окажется снежинкой в пурге.
День тянулся медленно в ожидании вечера. Хотелось поскорее встретиться с Геретом, рассказать о наказании, пожаловаться на Джнгса и проклясть весь мир. Из-за этого боевая тренировка превратилась в кошмар. Мысли бежали в наш уголочек, тело ощущало следы избиения, а разум реагировал заторможено, не желая вникать в происходящее.
В конце занятия наставник рассказал об особенностях нового испытания. Оружие мы должны добыть сами – найти, украсть – не важно, главное чтобы задание была выполнено. На входе всех студентов будут обыскивать, за обнаружение подозрительных предметов отстраняют с худшим результатом. Чуть лучше ситуация у тех, кто прошёл, но их убили. Если остался в живых и не устранил соперника – баллы теряешь, но незначительно, с успешной сдачей экзаменов, есть шанс сохранить место в рейтинге. Поднимутся те, кто выполнит задание. Выше оценят тех, кто останется при этом в живых, а если и одежда с причёской не пострадают – топ-3 гарантирован.
Вместо одного обещанного противника – имеем двоих, кто в здравом уме не окажет сопротивление? Если проиграл сам, тащи за собой другого.
На лице появилась самодовольная улыбка. Я представила, как противник Дригли исполосовал ему лицо, а тот, краснея от ярости, опустился на дно рейтинга, уступая мне место.
Сокурсники шепчутся, боятся провалить задание, а я вижу перед собой перспективу роста. Осталось придумать, как протащить кинжал и одолеть того, кто может оказаться в разы искуснее меня.
От этих новостей желание встретиться с Геретом только усилилось – он единственный, кто мог дать мне ценные советы и направить на путь победы. Мне больше некому доверять.
Высидев лекцию по религии, я проигнорировала ужин и отправилась в любимое место – пустой кабинет, в углу которого валялось пара чёрных матов, груша, порванная по бокам. Это помещение выпросил брат, убедив своего наставника в необходимости дополнительных тренировок. Он был любимчиком преподавателей из-за высокого рейтинга и примерной дисциплины, располагал к себе и мог разговорить любого. Тот идеал, к которому я так отчаянно стремлюсь и не могу дотянуться.
– Уже здесь? Ты хоть на ужине была? – Он прошёл вглубь комнаты, предварительно закрыв дверь. На нём была однотонная футболка белого цвета, спортивные штаны расшитые зелёным пламенем, тянувшимся от края низа до колен. Даже его одежда была напоминанием превосходства, выдержки и сдержанности. Новость о церемонии взбудоражила меня, и я забыла переодеться, так и оставшись в брюках, обтягивающие левую ногу кожаными ремнями, и в футболке с разрезом между горловиной и плечом.
– Нет.
– Знал, что ты так поступишь. – На его лице появилась добродушная улыбка, и он кинул мне яблоко.
– Спасибо. – Красное, почти бордового оттенка, оно приковало взгляд. Желудок заурчал, и я откусила кусок, наслаждаясь сладким вкусом и рассыпчатостью.
– Ты хочешь обсудить подготовку к балу?
– Не только, – проглатывая звуки, ответила я. Он сложил руки на груди, наклонив голову вбок. Пожатые губы, сведённые брови кричали о его недовольстве. Проглотив кусок, заговорила внятно: – Меня интересует не только подготовка к балу, но и план. Как мы будем действовать? Как пронесём оружие?
– Никак. Мы не будем его проносить.
– Что? Я не намерена сдаваться так быстро. – Подскочив на ноги, стала расхаживать по комнате, крепче сжимая яблоко. – Мне нужно подняться в рейтинге. Нельзя упускать такой шанс.
– Что за привычка сразу истереть? Мы не пронесём оружие на бал, потому что ты спрячешь его заранее, когда будешь подготавливать зал к церемонии. – Его слова заставили меня замереть на месте и отвести взгляд в сторону. Не нравится мне быть аутсайдером в его глазах. Он столько времени тратить на моё обучение, а я так глупо подставилась.
