Паул вздохнул.
Кого ты пригласишь помочь тебе? – спросил он Абрама.
Аделаиду. Леон уже предложил. Она мне помогала уже, когда Лиза -Клара была в городе или болела. Хорошая девушка. Она очень нужна сейчас тут, потому что мне придется заниматься похоронами. – ответил Абрам. Он широко раскрыл глаза, как будто его поразило осознание реальности. – Паул, Лизу-Клару убили в лесопарке ножом в сердце! Сегодня, вот прямо несколько часов назад.
Абрам, она уже идет?
Кто?
Аделаида придет сегодня?
Да, Леон вот звонил, пока ты готовил чай.
Хорошо. Абрам, мне нужны списки всех, кто брал в банке кредит, у кого долги по ипотекам, займам, у кого проблемы с финансами.
– Я попрошу Аделаиду все подготовить, как только на придет. А я посижу тут пока.
– Ты не пойдешь домой? Может быть тебя проводить, побыть с тобой? – спросил Паул.
– Нет, спасибо. Сегодня рабочий день. Я буду тут. – сказад Абрам. И добавил- Паул, я так одинок стал, не представляешь себе, как я сейчас стал одинок. Один. Без Лизы.
Раздался аккуратный стук в дверь и вошла миниатюрная девушка в строгом сером платье. Медсестра Аделаида, которую доктор отправил помогать Абраму. Такая помощь сейчас ему была крайне нужна. Аделаида подошла к директору, ласково взяла его за руку и пощупала пульс.
Господин директор, не хотели прилечь? Не волнуйтесь, я со всеми вопросами справлюсь, а Вы отдохнете прямо вот тут. Она нежно, но настойчиво уложила Абрама на диван, подложив ему под голову одну из подушек.
Вот так.
Паул поднял ноги директора на диван. Аделаида достала из кармашка пузырек с таблетками, налила из стоявшего на столике графина воды в стакан и дала Абраму успокоительное.
Паул, Вы можете идти, тут все будет хорошо, не волнуйтесь. Абрам сейчас заснет, это ему пойдет только на пользу, а вечером мы с доктором проводим его домой, и Кристина побудет с ним вечером и, если понадобиться, то и ночью подежурит. – тихо сказала медсестра.
Спасибо, Адела. Я пойду. Сегодня трудный для всех день. – ответил также понизив голос Паул.
Да, это первый трудный день. -согласилась девушка.– Страшно и странно.
Паул вышел из здания банка и направился туда, где ему не ответят ни на один из вопросов, но где он надеялся получить самую нужную ему информацию – в кирху, к пастору Оливеру.
Вокруг кирхи росли кусты прекрасных белых роз- их сажала Лиза-Клара, ухаживала на ними. Двери кирхи были открыты, Паул вошел и перекрестился. У Алтаря на коленях стол отец Оливер. Паул шел к нему через храм, стараясь, чтобы его шаги были тихими и не помешали молитве. Он постоял рядом с отцом Оливером, пока тот не дочитал молитву до конца, перекрестился и поднялся на ноги во весь свой рост. Священник был почти также высок, как и Паул. Но очень строен. Пастор Оливер жил в Таури уже 6 лет и был преемником отца Николая, который ушел на покой и теперь жил на юге, как и мечтал всегда – в домике у моря, с сестрой.
Священник задумчиво посмотрел на Паула и жестом пригласил его сесть на скамью.
Когда они сели, пастор Оливер сказал:
– Паул, я скорблю, я молюсь. Мое сердце в смятении. И я понимаю, почему ты пришел сейчас именно сюда, ко мне.
Паул не удивился, что пастор уже знает о случившемся. В деревне можно утаить прошлое, но настоящее – всегда открыто для всех.
– Вы мудрый человек, отец Оливер – сказал Паул.
– Ты знаешь, что я не стану отвечать на вопросы, но только от меня ты можешь получить ответы. – продолжал священник.
– Я надеюсь, что получу ответы, потому что это крайне важно. Скорбь и смирение сейчас начнут распространяться, как эпидемия, чем быстрее мы узнаем, кто убил Лизу-Клару, тем быстрее мы сможем начать восстанавливать покой вокруг и снова молитва станет благодарностью. – сказал Паул.
– Задавай свои вопросы, Паул.
– У Лизы -Клары были тайны, обстоятельства в ее жизни, которые могли бы косвенно послужить причиной ее убийства?
– Да, были – кратко ответил пастор.
– Это Ваше предположение на основе полученной информации или точные знания, отец Оливер?
– Это предположения, сделанные исходя из моего опыта исповедничества. Некоторые жизненные истории в итоге никогда ни к чему хорошему не приводят.
– Лиза -Клара была хорошим человеком. – сказал Паул.
– Как и каждый из нас, но она не была святой. Она прожила немало лет для того, чтобы успеть совершить ряд неверных выборов. Раскаяние это одно, а расплата всегда последует. – ответил священник.
– Она боялась кого-то, чего-то, ожидала плохого? – продолжал спрашивать Паул
– Нет.– ответил священник. – Она просто жила с тем опытом, который сама себе создала. Знала степень своей ответственности за определенные обстоятельства, знала, что ее выбор был неправильным. Но она не боялась, особенно не горевала, да, сокрушалась. Но не унывала.
– Это было правильно в ее ситуации? – спросил Паул.
– Для нее – да. Лиза -Клара не была сильным человеком. День за днем созидать красоту вокруг себя и делиться ею с другими – вот что помогало ей жить настоящим, а не прошлым.
– Спасибо, отец Оливер. Я узнал даже больше, чем рассчитывал.– Паул поднялся со скамьи.
– Еще одни похороны предстоят. Лиза- Клара скорбела по Евгении. Кто займется их организацией? -спросил пастор.
– Абрам Суен. Мы все поможем ему, я, доктор, Агата..Для него Лиза-Клара была, я думаю, всем.. Светом.
– Или чем -то иным, но таким же значимым.– сказал священник.
Паул задумался над его словами. Он понимал, что скоро узнает многое о тех, кто был ему, как казалось, хорошо знаком, но готов ли он к этим знаниям? Убийство Лизы-Клары не было первым в его долгой службе в полиции, но он так и не привык к подозрительности. Паул не умел подозревать людей. Он умел только сочувствовать и понимать.
Пастор Оливер остался сидеть в полутемном утреннем храме на скамейке. Свет из узкого окна падал прямым лучом на его прямую фигуру. Он смотрел на алтарь и, как предположил, Паул, снова молился, потому что его губы шевелились.
Паул прошел между рядами скамеек к выходу, и переступил границу запахов. Ладан и свечи сменили белые розы и булочки с ореховым кремом, которыми аппетитно пахло из пекарни.
– Жизнь продолжается. – сказал себе под нос Паул.– Продолжу и я.
Он прошел по тропинке между кустами с крупными белыми чайными розами к главной дороге и повернул в сторону кафе. Утро сменилось насыщенным делами, звуками, запахами, разговорами днем. В кафе было многовато народу для рабочего дня по понятной Паулу причине. Кафе было средоточием всех новостей. Многие намеревались сидеть тут весь день, чтоб узнать что-нибудь о шокирующем для Таури событии.
Была убита женщина, которую знали и уважали все, с которой близко общался почти каждый, которая помогала многим жителям создавать красоту вокруг их домов. Деревня расцветала каждую весну, поражала великолепием красок, запахов гостей деревни все лето и раннюю осень.
Убили Лизу- Клару, убил кто-то из деревни, кто-то, кого также знали все.
Паул сел в свое любимое кресло у окна и попросил кофе со свежеиспеченными булочками. Он также попросил Соню и Марию присесть к нему. Повернулся к посетителям кафе, лица которых были обращены к нему и кивком головы извинился за то, что задерживает выполнение их заказов. Некоторые ответили ему также кивками.
Соня и Мария сели на диванчик, на котором вчера вечером сидели Абрам с Лизой -Кларой. Сестры близнецы и в 30-ти летней возрасте не отказались носить одинаковую одежду. Их никто не путал, потому что Мария красила волосы в черный цвет, Соня оставалась светловолосой. В остальном они были идентичны, во всем- в манере говорить, в жестах, в привычках, во взгляде на жизнь. Они приехали в деревню почти 8 лет назад, выкупили у престарелых владельцев кафе. В соседнем здании, которое было складом, устроили пекарню, которой теперь гордилась деревня. Они работали, радовали своих покупателей, жили душа в душу в уютных комнатках над кафе. Они не вышли замуж, они заботились друг о друге и о жителях деревни.
Заболевший всегда получал с утра посылочку с кружкой запашистого травяного отвара с липовым медом и пару горячих свежих, пышных булочек или хлебцев. Отправляющиеся в поход школьники снабжались бутербродами и термосами с чаем, дни рождения многие жители Таури давно привыкли праздновать в кафе и получали огромный именинный торт со свечами – и все это за счет заведения.
Соня и Мария сидели и смотрели на Паула. Ждали вопросов. Они не говорили слов, которые были излишни. Сестры близко общались с Лизой-Кларой, они скорбели, но не считали нужным говорить о своей скорби. Они выразят ее так же, как скорбь по Евгении Нехт- приготовят поминальную трапезу для всей деревни.
Мария, София, я задам Вам некоторые вопросы, которые теперь требуют ответов предельно откровенных. Надеюсь, вы это понимаете. – начал Паул.
Сестры кивнули. У Сони по щеке стекла слеза. У Паула защемило сердце.
Вы часто общались с Лизой -Кларой. Может быть она упоминала что-то, кого-то, какие-то прошлые или настоящие обстоятельства, которые могли бы быть причиной случившегося. Подумайте. Я понимаю, что все и вы тоже недоумеваете по поводу убийства, потому что не видите никаких причин, но они есть, эти причины.
У нее даже нет.. уже не было родных, родственников. Она общалась только с жителями деревни. Ее прошлое и настоящее было тут. У всех на виду, на слуху.. никаких тайн. – ответила Мария.– Лиза-Клара была приветливой, иногда строгой в суждениях, иногда чрезмерно доброй, была в меру открытой, в меру общительной и в меру откровенной. Тайн у нее не было.
Она могла не считать что-то тайной, просто не считала нужным говорить об этом много, один раз вскользь, между делом.. подумайте. Я должен узнать это, чтобы понять, кто убил Лизу -Клару. Не может не быть причины. – спокойно, но настойчиво говорил Паул.
Может и не быть. Просто… злость чья-то..злость. – тихо ответила Соня
И для злости есть причина.– возразил Паул.
Она иногда грустила. Сильно грустила, глубоко задумывалась, долго могла молчать. Сидела и молчала, погружалась в себя. Но по выражению лица, по глазам я понимала, что она грустила. Такая грустная складка на лбу у нее появлялась. – сказала Мария. – Соня, сколько раз мы ее в таком состоянии видели? Не часто, раз в год, может быть, пару раз.
Да, – подтвердила слова сестры София.– Она приходила в кафе одна, без Абрама, садилась вот туда в угол – Соня показала рукой на самый дальний столик и стоявшее рядом с ним глубокое с высокой спинкой кресло. – И мы понимали, что настало время грусти. Мы даже не здоровались с ней в те дни. Поставим перед ней поднос с чаем и пирожными и все. Она сидела, молчала, выпивала чай и молча уходила, не прощаясь. – вспоминала Соня.
Вот видите, все же Вам есть, что рассказать – сказал Паул. – Благодарю.
Но может быть тут ничего такого и нет. Она уставала, пожилая женщина, погода могла влиять на нее так? – Мария посмотрела на Соню.
Я как -то поинтересовалась у Лизы-Клары в шутку, когда она опять придет грустить, потому что у меня готовы ее любимые пирожные, которые я хочу назвать «Грусть Лизы»? Она смутилась, потом улыбнулась и ответила, что не стоит давать такого названия в честь события, которое происходит лишь однажды в год. – Соня пожала плечами.– Вот так.
Как вы считаете, она могла с кем-то поделиться своими чувствами, с кем она была настолько близка? – спросил Паул и добавил – С отцом Оливером я уже говорил. Конечно же тайну исповеди он не будет раскрывать.
Она не сказала нам, но ведь мы и не спрашивали ничего. – ответила Мари.– Она часто говорила с Лисой или Евгенией. С девочкой Риты – Тайрой. И с Агатой. Да, чаще в ними. И тут в кафе, и ходили они часто вместе прогуляться по лесопарку, или вдоль озера, украшали кирху, составляли букеты.
А я и не замечал, что Лиза- Клара была дружна с Агатой.-удивился Паул.– Ну что ж, спасибо за кофе и булочки, разверните их мне, пожалуйста, я возьму с собой и положите еще пару кренделей, для любительницы.
Вы пойдете к Агате. – догадалась Соня. Я ее еще не видела сегодня. Если она пока не знает ничего… Ей будет тяжело.
Я постараюсь ее поддержать. – пообещал Паул, но ему стало очень больно заранее за то, что он причинит боль тому, кого хотел бы оградить от всей боли мира.
Мария принесла хрустящий бумажный пакет с крендельками и положила в него булочки со стола Паула. Соня ушла в пекарню. Мария отдала Паулу пакет и извинилась, пошла к столикам, за которыми посетители давно ждали ее внимания.
_________
Нужно примириться со всем, что произошло в Вашей жизни, с собственной совестью, с окружающими Вас людьми, со всеми теми, кого приходилось встречать, со всеми обстоятельствами жизни, со всеми словами и поступками и с Богом. Давайте займемся этим.
митрополит Антоний Сурожский
В начале любой ситуации – мы делаем выбор – оставаться мирным и пройти сквозь ситуацию к ее решению или запаниковать, потерять способность мыслить здраво, растерять присутствие духа и мир души.
Да, на любом этапе развития обстоятельств мы делаем выборы, но если не станет терять мир с собой и со всем, что есть вокруг нас, то все, что случается – станет просто путем, а не проблемой.
Быть сильными и счастливыми мы можем только тогда, когда с рассуждением смотрим на мир, в котором есть место горю, трагедии, ошибкам и чудовищным поступкам людей. И даже все это – нужно принимать, как ход жизни, который мы свободны преобразить, если сохраним душевный мир и самообладание, сделать пространством света. И для себя и для других.
Если нам тяжело самим сохранять мир в какой -то тяжелой ситуации – нужно всегда уметь принимать с благодарностью помощь. И это сложно для многих. Еще сложнее – эту помощь просить. Быть сильным- это значит знать свои слабости и несовершенства. Поддержка дает возможность собраться с силами и выйти из стресса, кризиса.
Качественная поддержка – выслушивание, деятельная молчаливая помощь, понимающее присутствие, профессиональный совет, тактильная тактичная помощь – помогают оставаться в настоящем, а не погружаться в сожаления и поиски причин сложной ситуации в прошлом и с опасением думать, заранее тревожиться о будущем.
Охи, ахи и пустые разговоры, поддерживающие в нас скатывание в жалость и негативные эмоции – не поддержка.
Важные умения- сохранять присутствие духа и внутренний покой в любой ситуации, умение просить и принимать помощь и умение поддержать других.
Практика
Я есть покой в любой ситуации
Я смиряюсь и сохраняю мир.
Я принимаю все как благо и путь.
