Аз Фита Ижица. Часть I: Прогулка по висячему мостику. Книга 1: Золотистый свет
Екатерина Трубицина
Странным образом запавший в память сон делит жизнь художника Ирины Палладиной на «до» и «после», запуская в ней процесс, сопоставимый со смертью и рождением. Сопротивление бесполезно. Ей приходится всё глубже и глубже постигать, что сверхъестественное значит гораздо более естественное, чем то, что принято считать реальностью. Аз Фита Ижица – сказка с элементами реальности для взрослых, где то, что выглядит реальностью, выдумка, а то, что кажется сказкой, реальность. Аз Фита Ижица – руны Славянской Азбуки. Толкование всех рун будет приведено в Части I: Прогулка по висячему мостику, Книге 3: Точка Выбора. Расшифровка каждого символа очень многогранна. Если с её помощью сделать полный перевод названия «Аз Фита Ижица» на современный русский язык, получится объёмная статья. Краткий перевод: Истинное «Я» предопределяет течение своей человеческой жизни.
Екатерина Трубицина
Аз Фита Ижица. Часть I: Прогулка по висячему мостику. Книга 1: Золотистый свет
Сон вне зоны доступа
– Мама! Снег!!!
Наташа аж подпрыгнула в постели спросонья. Взглянула на часы: «Кошмар! Уже девять!». Кровь застучала в висках. И вдруг – мягкая, до боли приятная волна облегчения: «Фух. Выходной».
Дашунька, радостно визжа, носилась по комнате.
– Дашка! Чего орёшь? Выспаться дай! Истязатель.
– Мама! Мамочка! Мамулечка!!! Там снег!!!!!
Только теперь до Наташиного сознания дошла информационная часть эмоциональных воплей дочери. Она одним прыжком оказалась у окна. А за окном…
А за окном летели огромные белые хлопья. Снег толстым пушистым слоем покрывал всё вокруг.
Упрямый водитель светло-бежевой «девятки» отчаянно пытался покорить склон. Похожая на демонстрацию толпа людей, утопая в снегу, обречённо стремилась в сторону города. И ни автобусов, ни маршруток, ни каких-либо других автотранспортных средств, не считая героической светло-бежевой «девятки».
Наташа метнулась к выключателю.
«Так, свет пока есть. Надо набрать воды».
Тем временем, как наполнялись чайник, три кастрюли, четыре кастрюльки, эмалированное ведро, пластмассовое ведро и два больших таза, Наташа отыскала пачку свечей и пакетик с сухим горючим.
Она родилась в небольшом сибирском городке, там прожила всё детство, окончила школу, потом училась в Питере. А потом, посредством замужества, её занесло в Сочи.
Она любила снег в детстве. Она обожала его в годы студенчества. Ей никогда не приходило в голову, что снег может значиться в списке величайших стихийных бедствий.
Теперь её жизненный опыт гласил:
а) приготовить свечи – электричество отключат;
б) запастись водой – её тоже не будет;
в) сухое горючее – вполне возможно, что и с газопроводом произойдёт что-нибудь неладное.
Впрочем, вместе с отключением электричества автоматически пропадают горячая вода и отопление, но, при данном чрезвычайном положении, это – мелочи жизни. Наташа вообще не могла взять в толк, зачем в доме батареи. Бо?льшую часть года тепло, а когда бывает по-настоящему холодно, они тоже холодные, как и всё вокруг.
«Так, холодные батареи».
Наташа достала из антресоли два пуховых одеяла. Потрогала батареи.
«Слава богу, горячие. Пока».
Пуховые одеяла разместились в кресле.
Вдруг со стороны кладовки донёсся жуткий грохот. Наташа, с дико колотящимся сердцем, выскочила туда.
Всё содержимое художественным беспорядком валялось на полу. Посреди бедлама красовалась счастливая Дашка с большим куском толстой полиэтиленовой плёнки в руках.
– Мамочка! Я нашла!!!
– Дашка, ты что натворила?! Попросить нельзя?
– А я просила!
– А я что-то не слышала! И вообще, могла бы подождать. Видишь же, что я занята!
– Чего ждать?! Мамочка! Посмотри в окно! Мамулечка! Ну неужели ты не понимаешь?! Там СНЕГ!!!!!
Наташа всё прекрасно понимала и прекрасно припоминала. Свет свечи в тёмной комнате, ледяные батареи, мёртвая газовая плита и до нитки промокшая Дашунька. Притом промокшая по двадцать пятому разу. И надеть на неё больше нечего.
Так было в прошлом году, и в позапрошлом, и в поза-позапрошлом.
– Делай, что хочешь, – безразлично сказала Наташа.
Радостная Дашка в минуту оделась, схватила драгоценный кусок плёнки и умчалась на улицу.
– В лифт не садись! – крикнула Наташа ей вдогонку под звук надрывно вопящего телефона. – Алло! – буркнула она в подхваченную на бегу трубку.
– Натаха, ты в окно смотрела?
– Привет, Люсь. Я уже и воду набрала, и свечи с таблетками приготовила, и одеяла достала.
– Во ты даёшь! А я только глаза продрала. Глядь в окно, ну и сразу тебе звонить. Кстати, у тебя хлеб есть?
Наташа совсем забыла, что разыгравшаяся стихия, как пить дать, лишит ещё и хлеба. Его, если и испекут, вряд ли привезут на их гору.
– Ой. Подожди, сейчас гляну.
– Не суетись. Мои вчера все по буханке принесли, ну и я, конечно же, купила. То пусто, то густо, как всегда. Так что, если что, всем хватит.
– Люсик, что бы я без тебя делала?
– Да ладно те…
– Тише! – перебила Наташа.
– Что случилось?
– Тише. Кажется приплыли. У Ирки упээска пищит.
– Что?!
Трубка на том конце провода с грохотом упала на что-то твёрдое. Наташа тоже кинулась к выключателю и, безуспешно им пощёлкав, вернулась к телефону, который уже кричал Люськиным голосом:
– Наташа! Наташ!
– Алло, – отозвалась Наташа.
– Ты права. Приплыли. Да что поделаешь. Давай, спускайся ко мне.
– А может, ты поднимешься, а? У тебя там толпа, а я одна. Вадька, сама знаешь, ещё позавчера в командировку укатил, а Дашунька на улице мотается. Хоть поболтаем спокойно.
– Ладно, уговорила. Сейчас поднимусь.
Минуты через три послышался стук в дверь.
– Заходи, открыто! – крикнула Наташа. – Сейчас упээска допищит, Ирку позовём.
В ответ Иркина упээска, пискнув раз пять-шесть, издала долгое протяжное «пи-и-и-и» и смолкла.
– Посмотри за кофе, – попросила Наташа Люсю и отправилась приглашать на утренние добрососедские посиделки свою соседку из квартиры напротив.
– Натали, ты бог, – падая на табурет, выдохнула Ира, своим внешним видом демонстрируя признаки бессонной ночи и тотальной вымотанности. – Привет, Люсь.
– Привет! Ну, ты и помятая! Аж смотреть страшно! – воскликнула Люся.
– Работала всю ночь, – пояснила Ира особенности своего внешнего вида.
– Уже которую неделю подряд, – укоризненно вставила Люся. – Тебя хлебом не корми, дай над собой поизмываться.
– Хорошо, хоть всё доделать успела, вот только отправить не судьба. Сволочи!
– Да ладно тебе, Иришка. Это – стихия, – сказала Наташа, ставя на стол хрустальную вазочку с шоколадным ассорти.
Она успешно врачевала в одном из престижных сочинских санаториев. Пациенты баловали.
– Какая стихия? Сколько себя помню, в Сочи зимы всегда были. И снег нет-нет да и выпадал. Только свет не вырубали!
– Ирусик, не кипятись, – попыталась Люся остудить её пыл. – Отдыхать тоже надо. Особенно тебе.
– Вот-вот! Ура у нас каникулы! – с сарказмом почти крикнула Ира.
То ли от усталости, то ли от злости её била крупная дрожь.
– Ирусик, не кипятись, – повторила Люся.
– - -
– Девчонки, что делать будем? – печально поинтересовалась Наташа, когда дамский «ни о чём» стал превращаться в длинные паузы.
– Тс-с-с-с. – Люся приложила палец к губам, а другой рукой указала на окно.
За окном визжали, кричали, хохотали детские голоса.
– Слышите? Устами младенцев глаголет истина! Так что: первое – одеваемся; второе – берём что-нибудь пригодное для движения вниз с горы по снегу и вперёд на улицу! А что ещё делать?
Люся с Наташей посмотрели на задумавшуюся Иру.
– Идея неплохая, – медленно проговорила она, – может быть, я даже к вам присоединюсь, но попозже. Спать хочу.
Ира решительно встала из-за стола и целеустремлённо отправилась в сторону кровати.
А Люся с Наташей ещё немного посидели и посудачили на тему тяжёлой формы Иркиного трудоголизма, обострение которого свирепствовало, по их наблюдениям, уже недели три. Затем они ненадолго разбежались.
Собственно, «разбежалась» только Люся – к себе домой, а Наташа стала одеваться для предстоящей вылазки на снег.
