Чудо среди развалин
Вирсавия Мельник
19 сентября 1985 года в Мехико произошла катастрофа. Мощное землетрясение смело город ровно в 7:18 магнитудой 8,1 по шкале Рихтера, и 7,1 на следующий день. По некоторым подсчетам там погибло около 10 тысяч людей, 30 тысяч получили серьезные ранения, 250 тысяч остались без крова и 900 тысяч вынуждены были проститься со своими домами. Основной удар пришелся на район Мехико, где находились больницы и родильные дома. Причиной послужил разрыв в тектонической плите Кокос. Бедствие повергло весь мир в трепет. Это землетрясение стало одним из самых трагических в истории Америки. Через неделю активных поисков погибших, спасатели нашли десять малышей, которые оказались целыми и невредимыми. Этого никто не мог объяснить и понять. Доктор Холден (слова которого включены в рассказ), обследовавший их после спасения, ничего не мог заключить логично обоснованного, кроме: «Это чудо!»
Вирсавия Мельник
Чудо среди развалин
I
В Мехико заканчивался очередной жаркий и знойный день. Алый диск солнца спешит скрыться за холмы Сочимилько. Его последние, особенно теплые лучи озаряли небосвод в самых разных оттенках: от светло-сиреневого до ярко-оранжевого. Темные силуэты высоких деревьев, незаурядных хижин были обведены тонким золотом. Узкие каналы, слившиеся с этой картиной и напоминавшие о богатой, длинной истории этого места, ещё старались уловить прощальные огоньки великого светила. Тихую водную гладь иногда беспокоили небольшие лодки – трахинерас. От них доносились смех, веселые разговоры и слабые звуки ансамблей марьячи.
Так, тихо и спокойно, проходил вечер на окраине Мехико.
За этим восхитительным видом наблюдала молодая женщина, стоявшая на балконе своего дома. Она давно не видела этих мест, с которыми было так тесно связано её детство. Её круглое смуглое лицо обвивали темные кудри, небрежно уложенные в хвост, и которых нежно ласкал вечерний ветерок. Она молчала и смотрела. В её глазах было выражено некое чувство беспокойства и боли. Что-то предчувствовало сердце будущей матери. Под ним жила и росла новая жизнь, которая готовилась уже появиться на свет. Женщина нежно провела по животу рукой и ласково на него посмотрела. Это мгновение было настолько прекрасным! Вся красота и величие Божественного творения отразились в нём…
– Дорогая, тебе не холодно? Под вечер здесь холодает,– прервал сладкие минуты внезапно появившийся в дверях супруг. – Может я принесу тебе накидку? – продолжал он.
Она медленно повернулась к нему лицом и еле заметно кивнула.
Через секунду мистер Стивенс появился с клетчатым большим платком. Подойдя к своей любимой, он легонько накинул его на её плечи.
– Успокойся,– сказал он, и в его голосе почувствовалась нотка раздражения. – Нам здесь будет лучше. Вот увидишь. Тем более, это твоя родина. Ты всегда, сколько я тебя знаю, мечтала прогуляться по знакомым улочкам, покататься на лодке по каналу, услышать старую мексиканскую песню. Гертруда, я же стараюсь для нашего счастья, чтобы нам было хорошо!
– Не знаю…– с горечью печали ответила она.– Я предчувствую что-то неладное… Не нужно нам было сюда приезжать…– всхлипывая, добавила молодая женщина.
– Гертруда! – повысил голос мистер Стивенс.
– Уильям, скажи: разве стоит из-за своего убеждения отказываться от всего?! Разве стоит отказываться от своей родной семьи только потому, что ты не согласен с ними в некоторых вопросах?– сказала Гертруда, уже смело глядя на мужа мокрыми глазами.
– Ты опять за своё!– вскричал мистер Стивенс.– Сколько можно наступать на одни и те же грабли?!… Да, я- атеист! И ты это прекрасно знаешь… Я- атеист, Гертруда! И я не могу более терпеть всё, что связано с Богом, включая и моих родителей!… «Христишки!»– передразнивая и не без злости произнёс он.– Я было надеялся, что переехав, не услышу о них… но нет, я ошибался!– с этими словами ушёл, громко хлопнув дверью.
Гертруда осталась на балконе одна. Она тихо опустилась на скамейку и с тем же выражением лица продолжала наблюдать за закатом.
II
На следующий день миссис Стивенс застала своего мужа в гостиной, рассматривавшего её медицинскую карту матери. Он с неким умилением глядел на мутные снимки УЗИ, пытаясь хоть что-то понять. Уильям то хмурился, сосредотачивая своё внимание, то улыбался. Смотря на это, улыбалась и жена, не давшая знать о своем присутствии. Немного погодя, она тихо ушла в спальню. Усталость от недавнего переезда ещё не прошла, и будущей матери нужно было отдохнуть…
III
Миссис Стивенс резко открыла глаза и поднялась с постели, стараясь перевести частое дыхание.
Вечерело… Комнату наполнил полумрак… Холод и мурашки пробежались по спине бедной испуганной женщины…
С первого этажа доносились звуки радио. Наверное, Уильям Стивенс включил его, чтобы послушать новости.
Гертруда с трудом встала и, опираясь о стену, а затем о перила лестницы, опускалась к мужу. Звуки радиопередач становились всё громче и отчётливей. Там сменяли друг друга то эстрадные исполнения, то реклама, то объявления, то новости, где говорилось то о жителях Нью-Йорка, то о экономического политике в Европе, то о каких-то сейсмических наблюдениях в районе Северо -Американской плиты и многое другое, но их никто не слушал…
– Уильям…– протянула слабым голосом Гертруда, спускаясь с последней ступеньки.
– Гертруда?…– удивился тот.– Гертруда, что с тобой? Тебе плохо?– подбежал обеспокоенный видом своей жены мистер Стивенс.
– Ай-й-й!…– с болью простонала она, ухватившись за низ живота. Ей было тяжело дышать и стоять.
Мистеру Стивенсу не нужно было других слов. Он, кажется, догадался в чём проблема. Его сейчас переполняли самые разные чувства: удивления и тревоги, ответственности и великой радости. Но, сумев себя собрать, быстро и аккуратно усадил свою супругу на диван в прихожей.
– Вот, вот… так…– усаживал он её.– Вот водичка. Возьми! – предложил.– Так, всё будет хорошо! Ты самое главное не волнуйся! Ладно?– заботился глава семейства.
Его лицо убеждало о полной готовности к любому подвигу, а глаза ловили любой жест миссис Стивенс.
– Да, да, да! Сейчас скорую… скорую вызову!– прокричал он, подбегая к телефону в соседней комнате. Движения его, хотя были чуть-чуть рассеянными, в то же время являлись энергичными и быстрыми.
Что было далее Гертруда помнила уже мутно, поскольку боли оглушили всё. Перед нею бегали и суетились люди в белом, её куда-то отводили, несли, перевозили; где-то появлялось и обеспокоенное, бледное лицо мужа…
Не будем вдаваться в подробности, что происходило далее. Это, действительно, нечто ужасное и, одновременно, нечто весьма трогательное и прекрасное.
IV
Наступил уже второй час ночи, но это время не учитывалось.
Совсем недавно прекратился женский вопль в стенах родильного отделения… Около получаса спустя в длинном коридоре появился врач. Он подошёл к мужчине, который не переставал ходить взад вперёд, явно о чём-то переживая.
– Мистер Стивенс?– спросил он, подойдя к нему.
– Да, я!– ответил тот, выражение лица которого резко изменилось с появлением медика. Он как будто приободрился. В глазах, направленных на гинеколога, просиял луч надежды и счастья, которое, казалось, вот-вот выльется наружу.
– Я- доктор, принимавший у вашей супруги роды,– объяснил первый. – Роды прошли успешно, и я спешу вас обрадовать. У вас родился мальчик!
– Правда?! Доктор, это так?– с мистером Стивенсом случилось то, что было предсказано выше.– У… У меня мальчик?– спрашивал он, хотя сам до конца не понимал был ли это вопрос или это было удивление в вопросе. Молодой человек, только что ставший отцом, смеялся и плакал одновременно. Он готов был обнять весь мир. Он был самым счастливым человеком на планете (по крайней мере, так считал).
Теперь при всяком новом вопросе и уточнении, обрадованный, он хватал за плечи доктора, и глядя такими большими глазами на него, спрашивал, и спрашивал, и спрашивал. Стараясь уловить каждое слово, слетевшее с уст медика, мистер Стивенс затаивал дыхание, пытаясь перевести дух, успокоить клокочущее сердце в груди, но этого ему не удавалось.
– А как она? Как Гертруда? А… а малы… малыш?… Он возле неё, возле мамы?… Можно ли увидеть?… Как?… А что мне делать?… Что простите?… Когда?… Но я… А она… И он…– были слышны громкие реплики Уильяма Стивенса, которые сменялись тихими и точными объяснениями врача, который был также рад, что принес «благую весть».
– Но вы не беспокойтесь,– продолжил медик,– мы тщательно будем следить и за матерью и за ребенком, а вы езжайте домой и отдохните…
– Да как же я могу?– прервал его молодой отец.
– Роды совсем измучили вашу супругу. Они были не из лёгких. Ей нужно время, чтобы прийти в себя… А вы езжайте, езжайте,– настаивал доктор.– Вы тоже устали и время позднее… Вам нужно сообщить, наверное, об этом событии родителям, вашим близким.
– Ах, да… да, конечно,– немного расстроившись и опустив глаза, произнес мистер Стивенс.– Можно ли взглянуть? На одну секунду?
Доктор под всеми уговорами сдался и провел Уильяма к палате. Гертруда спала, рядом с ней в кувезе спал их малыш. Мистер Стивенс старался быть максимально тихим, но шелест бахил на зло шумел, словно гром. Гертруда отрыла глаза. Уильям с мировым сожалением сказал:
– Прости…
Жена слабо ему улыбнулась.
– У нас сын,– произнесла она.
– Да, я знаю,– признался он шепотом и нежно поцеловал ее в лоб.– Ты моя любимая. Я не могу найти слов, чтобы сказать, как я рад!
– Скажи об этом родителям,– попросила Гертруда.
– Да, конечно. Не волнуйся.
Доктор дал Уильяму знак.
– Прости, мне пора, – прощался супруг.– Обещай отдохнуть и набраться сил. Доброй ночи! Доброй ночи, мой герой,– пожелал Уильям маленькому комочку.
Гертруда на прощание только улыбнулась и прикрыла глаза.
Уильям сердечно отблагодарил доктора, простился с ним, обещая через несколько часов вернуться, и отправился домой усталый и радостный.
V
Вскоре за двою дома молодой семьи Стивенс забренчали ключи. Дверь открылась и в дом вошёл Уильям. Он сразу же включил подсвечник, бросил ключи на полку возле часов, которые показывали 5:00 утра, и стал снимать пиджак, обувь; как вдруг его взгляд остановился на стене, освящённой слабым светом. Там был маленький календарик, на первом листе которого было написано: 18 сентября 1985 год. Мистер Стивенс внимательно всмотрелся в этот листок и усмехнулся. Его глаза заблестели. Он медленно погрузился в свои мысли, продолжая раздеваться. После поднял глаза на календарь и выдернул первый листок, выбросив его в урну. Теперь показалась другая надпись: 19 сентября 1985 год.
Уильям подошёл к телефону, взял трубку и протянул уже руку к циферблату, чтобы набирать номер, но… но он остановился. Что-то помешало ему… Давно не набирал он этот номер. Давно не слышал голоса на другом конце провода. Давно… Давно… Прошла минута долгих раздумий и он решился.
Гудки… Гудки… Гудки…
В этот момент в небольшом домике, находящегося в углу переулка Сан-Антонио, раздался телефонный звонок, поднявший на ноги всех жителей этого скромного жилища. Откровенно говоря, жителей было немного- всего двое: он и она.
К телефону подошла пожилая женщина. Её седые волосы были аккуратно уложены в прическу, напоминавшую прическу добрых английских бабушек XVIII века. На тонком носе сидели очки. Можно было заметить, что телефонный звонок оторвал её от чтения какой-то явно интересной, трогательной книги, след которой остался на слегка покрасневших глазах.
– Алло,– сказала она.
Последовала пауза.
– Алло. Да, я вас слушаю,– продолжала женщина.
– Мам, это я… Здравствуй,– услышала она.
– Сынок!– с радостью воскликнула седая дама. Её глаза просветлели и возле них появились складки кожи, собранные улыбкой.– Как ты, милый? Как твоя жёнушка? Как она себя чувствует? Ох, как долго я не слышала твоего голоса!
Услышав радостные возгласы жены, старший мистер Стивенс выбежал к ней из гостиной в надежде услышать хоть что-то о сыне.
– Всё в порядке…– продолжался разговор.– Я позвонил вам, чтобы сообщить, что у вас родился внук.
– Правда?! О, Боже! Как мы рады за вас! Дональд, ты слышал? У нас внук! – обратилась мать к отцу, который проявлял свой восторг только тихой улыбкой.– Уильям, мы за вас очень и очень рады!– вернулась она к сыну.– Пусть Господь благословит вашу семью! Это самый прекрасный подарок от Него! Это же чудо! Это же маленькое, крошечное чудо! А как сама Герт…– не дали ей закончить гудки положенной трубки. Она с грустью посмотрела на мужа и тихо положила телефон на место.
«Как же они мне надоели!– сказал про себя Уильям, не желавший более продолжать разговор.– Неужели можно верить в существование какого-то Бога, да ещё просить у Него… Как она сказала?… Благословений? Да ещё утверждать, что это, дескать, Его подарок?– он нервно схватил со стола пачку сигарет и, расхаживая по комнате, закурил. Сигаретный дым ядовито таял в воздухе. Его клубы появлялись одни за другим, сменяя друг друга в сумраке, ровно как и мысли курящего. – Его же никто никогда не видел! Учёными это уже по сотому кругу доказано: всё, что нас окружает произошло в результате многочисленных превращений… И это доказано… И это логично. А они?… Мой ребёнок – «это подарок от Бога»… – передразнивая он слова матери.– «Подарок»! Да этот «подарок» люди сами себе делают, а, если не хотят, не делают… Всё подвластно человеку… Всё… Всё…»– завершал свои рассуждения Уильям, гася сигарету в пепельнице.
Конец ознакомительного фрагмента.
