Только сейчас, спустя шесть лет, я понимаю, что даже это, казалось бы ожесточенное занятие, немного отрезвило и привело в чувство. Я не знаю, сколько бы я, в неадекватном состоянии, так лежала или сидела на полу больничного коридора, если бы не эти вещи, которые не помещались в сумки. И ни у кого не оказалось пакетов. Их не было. Этим самым приходилось, изо всех сил, брать свой разум в кулак и думать, как и во что всё запаковать и покинуть ту злосчастную больницу.
Потом всё как в тумане. В машине я позвонила первым, кому руки набрали номера телефонов и я не знаю кричала ли, или говорила шёпотом. В памяти остается лишь немногое, как замутнение рассудка .
Следующим кадром в памяти всплывает, что я уже лежу на кровати у родственников, они поили меня кофе, пытались говорить со мной, но я просто лежала. Я пыталась заснуть, в надежде, что это всё страшный сон и он завершиться, после того, как я открою глаза. Но сон не шёл. Вместо него раздался телефонный звонок.
Тут небольшим предисловием напишу, что я работала в прекрасной организации, лет 8 уже наверное как – это словно был второй наш дом с сыном, он буквально вырос там, летом, и после школы, и вместо больничного тоже был там . Владелец компании, улыбаясь, так и называл его – «сын полка».
Вернёмся, к телефонному звонку. Звонил наш конкурент, немного забегая вперед, я скажу с уверенностью вам, что случайностей в жизни нет, и если бы, на тот момент, как казалось, не ужасающая, плюсом ко всему, ситуация, не было бы всего последующего и того, что есть у меня сейчас.
– Привет, Ань, мне сказали, что ты больше не работаешь там?
За этот ненормальный день, второй раз мне пришлось собирать свои мозги и мысли в кучу. Минуты шока. Что ещё должно было случиться именно в этот день? Мне потребовалась минута, чтобы найтись и ответить:
– Привет, я не знаю, я слышу это сейчас от тебя впервые, может и не работаю. Я не могу тебе ответить сейчас на этот вопрос, я сама не знаю буквально ничего, а плюсом ко всему, четыре часа назад умер мой муж,– тут минута молчания настала на том конце провода.
– Аня, прими мои глубокие соболезнования, но если это случится так, что касается твоей работы, я с радостью возьму тебя к себе, собственно я и звоню тебе по этому поводу.
Я положила телефон рядом с собой. В голове творился полный хаос. Просто какая-то разруха. Казалось, что рушиться под ногами, квадратными метрами земля, или таким образом, именно 11 июля 2018 года решила обрушиться и перевернуться вся моя жизнь.
Как бы не хотели меня в этот день родственники отпускать домой, моим твердым желанием было оказаться в нашей квартире. Одной, где на своём месте еще стоит Санькина кружка, и по своим местам, так творчески, раскиданы его вещи.
Я ложилась спать, а мне писали и звонили люди, которых я знала и те, которых я не знала (именно из этой категории сейчас есть люди, которые стали мне ближе, чем я сама себе).
Не знаю с какими мыслями я уснула, но проснулась с ужасно тяжёлой головой. И я понимала одно, что мне необходимо просто собраться и идти в храм, в тот самый храм, в который я каждый день, на протяжении последних 9 дней, перед больницей заходила и писала записки «Врачу душ и телес», по часам, как на работу.
День второй.
Я достала черное, длинное платье и отправилась туда, где узнали меня служащие храма, по моему виду, всё поняв, и написали, всё что нужно, выразив соболезнования и свои сочувствия. Я села в уголок. И очень долго сидела там. Я плакала, слушала невероятной красоты песнопение, снова плакала, кто-то поил меня валерианой. На какие-то мгновения, мне казалось, что я закрываю глаза и кто-то обнимает меня своими крыльями и поднимает вверх. Чем больше я погружалась в церковное песнопение, тем выше я поднималась в невесомость. Без мыслей, без чувств, без эмоций.
Из дневника памяти.
Анечка, ты правда не покажешь мне свадебное платье? – как мальчишка, смеялся Санька.
Конечно нет – это плохая примета, – твердила я каждый день.
Я вышла из храма, в голове была невероятная мысль, что в день похорон, я безумно хочу одеть это платье, которое я так и не показала тебе. С такими мыслями, я не произвольно зашла в цветочный магазин.
Мысли и действия путались, если их можно было вообще назвать адекватными.
-Мне большой свадебный букет, – наконец-то вымолвила я. – Большой и красивый, украшенный белыми бусинами, похожими на огромный жемчуг.
Милая и улыбчивая продавщица уточнила, какое количество роз потребуется для букета и в какой день он необходим, и сама ли я его буду забирать?
– Вот на все деньги, что у меня есть, только количество цветов должно быть чётным, а заберу я завтра сама, сутра.
В это мгновение я прочитала в лице продавщицы сожаление к себе, её удивление ко всей происходящей ситуации, но я уже, подобно тени, выходила из цветочного магазина. Я долго бродила, по каким-то улочкам, в абсолютном неведении происходящего и мне лишь казалось, что земли нет, под ногами .
Все мечты, о домике у моря, все планы, все мысли, все желания и по-моему весь земной шар переворачивался с ног на голову, а ты где-то в середине этого шара, как в аквариуме рыба, у которой выкачали всю воду. Не хватает ни воздуха, ни сил, ни действий. Одно желание в голове, что я хочу пойти на прощальную церемонию в свадебном платье. Ведь он там будет, в свадебной рубашке и, непременно, такой же красивый.
Сейчас я уже не помню, кто отговорил меня от этой идеи, но спустя шесть лет, я сожалею, что не сделала этого. И не важно, чтобы подумали обо мне окружающие или близкие. Посчитали бы это аморальным или шутовым. Подумали, что я сошла сума или насмехаюсь. Жалею, что не выполнила ни своего, ни его желания.
Так как идею с платьем мою осуществить мне не дали, в прощальном зале я стояла в черном длинном платье, но с белым свадебным букетом, который я буду с теплом в душе вспоминать всегда. Дальнейшую церемонию я вспоминаю очень смутно, после которой мои близкие родственники увезли меня с сыном к себе в другой город. Где по дороге и сообщили мы маленькому Роме, обо всей произошедшей ситуации.
В голове висел только один вопрос. Почему? И за что мне всё это?
Через несколько дней мы с ним вернулись домой. Состояние навряд ли можно было назвать разумным. Но понимание того, что я осталась одна, с ребенком, без работы, фактически без жилья, потому, что в ближайшее время, пусть даже в течении полугода, мне нужно будет съезжать с квартиры, а на носу первое сентября и мне как-то нужно собрать сына в школу.
Сейчас, спустя годы, я четко понимаю, что в нашу жизнь люди приходят именно в определённый момент, в тот момент, когда начинается их роль в нашей судьбе. Они приходят не случайно. Благодаря, этим печальным событиям, я стала общаться с двумя женщинами, на тот момент они пережили страшные трагедии, похоронив единственных сыновей. То есть, Господь мне послал людей, которые понимают меня, которые уже более опытны в переживании таких моментов, которые могли осознавать и понимали, что делать со мной в той или иной ситуации, но на тот момент я ещё не знала, насколько понадобится мне их прямая поддержка,ведь я пройду их же путь жизни. Сейчас, спустя шесть лет, они в прямом смысле стали частью меня, частью моей семьи, без которых мне было ни в тот момент, ни в этот, не справиться.
Шли дни, в голове был, одним словом бардак. Нужно было собирать сына в школу, решать что-то с работой и решать что-то с жильем. Денег не было просто ни на что. Но и руки не поднимались, чтобы начать что-то делать.
Организм требовал восстановления, переосмысления, перезагрузки или просто чтобы кто- то взял «флешку» твоей жизни и переформатировал её. Но это всего лишь небольшая доля чёрного юмора.
Шли дни. Сейчас я даже не могу вспомнить, что я делала в эти мгновения. Я без конца, при первой возможности мчалась на кладбище. Я плакала, рассказывала о том, что с нами происходит ежедневно, я брала в термосе чай и пила с ним его там, на лавочке и таскала ему его любимые пироги с соленым огурцом.
Из дневника памяти.
28 июля 2018 год.
Наступил день. День, к которому мы готовились. День, который должен был быть, одним из самых счастливых дней в нашей жизни. Утром, открыв шкаф и проведя руками по белому подолу платья, которому так и не суждено было одеться, я отправилась к Саньке. Нет, на удивление настроение было не на много, но лучше обычного. Я смеялась с ним. Рассказывала, какое должно было быть платье. Рассказывала, как нам с сыном приходится перестраивать планы. И это уже теперь не дом у моря в Крыму, куда так хотел уехать Санька, не собственный пруд и даже не просто те прежние вечера, когда каждый рассказывал, что произошло за день.
В этот день, мне показалось, что уже совсем неуместны гвоздики, которые совсем завяли от жаркого июльского солнца. Рассказав о той каше, а иначе это было назвать никак нельзя, я стала убирать цветы. Почему я решила написать про эти цветы? Это сыграло ещё одну роль в дальнейшем, что происходило со мной…
Кто-то, спустя несколько дней, стал говорить мне, что ни в коем случае нельзя было убирать со свежей могилы ничего до 40 дней. Эти суеверия (об этом позже), я думаю которые касались не только меня, хотя бы раз в жизни, изводили меня все последующие дни. Я ложилась спать с мыслями, что я сделала что-то не то. Что-то страшное и непоправимое, тем самым вводя себя в состоянии непроизвольной депрессии.
Спустя 20 дней, после всех трагических событий, мы поехали в Городецкий Феодоровский мужской монастырь, где умер сам Александр Невский. Именно по-этому и было принято решение поехать туда. Я помню своё состояние. Состояние, когда ты не понимаешь что с тобой происходит каждый день. Состояние, когда ты, в прямом смысле слова, просто начинаешь терять себя, окружающий мир, разум и просто начинаешь существовать. В голове только вертелось, что, убрав эти злосчастные гвоздики, я совершила что-то непоправимое в своей жизни. Горькие слёзы катились по щекам. Мгновеньями от них начинаешь задыхаться. Горький, огромный ком подкатывал к горлу и давил на легкие, солнечные сплетения, воздуха просто не хватало. Я стала выходить на улицу, когда навстречу мне входил высокий, преклонных лет монах.
– Можно я задам Вам вопрос? – захлебываясь в своих слезах, остановила я его.
Его добрая улыбка, непроизвольно заставила меня успокоиться. Тут то, я ему поведала о случившемся и о тех гвоздиках, которые терзали мне, последние несколько дней, душу.
Он пояснил мне, что это всё мои глупости. Что из года в год, люди сами вносят суеверные мгновения меняя, и добавляя в какие-то уже «сложившиеся ритуалы». Что душе человека, уже совершенно всё равно, убрали эти гвоздики до сорока дней или уже после.
Только спустя год я поняла, что добрый и, по своему могучий монах тот, и был сам настоятель этого монастыря – Епископ Городецкий и Ветлужский Августин. Он не мог отпустить меня в том состоянии, в котором я была на тот момент. Он проводил меня к иеромонаху Варнаве (Тихонову), который на протяжении очень долгого времени беседовал со мной, разъясняя о жизни и умерших родственниках. А так же провел полную исповедь, долгую, начиная с отрочества моего – эту исповедь и считаю я своей первой, настоящей и вразумительной. В конце нашей с ним беседы он мне сказал одно, я конечно на это отреагировала про себя с небольшой ухмылкой, я твердо знала, что моя безграничная и такая чистая любовь единственная и о каком будущем быть и не может речи.
– Ты же не пойдешь в монашки. – Улыбался по доброму отец Варнава. – Но запомни, когда появиться человек, не начинай строить с ним отношений, пока он не построит их с твоим сыном. Я пропустила, на тот момент это сквозь пальцы (позже я вернусь к этому), я твердила одно, что это мой конец. И свое сердце я прячу в укромный уголок и никакого человека появиться в моей жизни не может.
Но и на этом не закончилось необыкновенные мгновения этого дня.
Снова, выходя из храма, совсем внезапно остановил меня маленький, совсем седой старичок, который на выходе продавал иконы, книги, и прочую церковную утварь. Он протянул мне книжечку- акафист Пресвятой Богородицы, в честь ее иконы «Умиление» . – Я вижу, тебе сейчас это нужно,– сказал он.
Уже на Горьковском водохранилище, куда я часто люблю приезжать, где объединены три стихии, где всегда ветер, я смотрела высоко в небо, щурясь от солнца и впервые, за последние 20 дней, улыбалась. Ощущение было такое, словно мне елием смазали все раны, которые от соленых слез, причиняли нестерпимую боль.
Каждый день, я читала акафист, данный мне в Городецком монастыре, вдумываясь в слова. Я не знала, в тот момент как это работает, но мне это помогало. В любой момент, когда хотелось зарыться в одеяло и заливаться слезами вновь и вновь, я вставала и читала, читала, читала. Это придавало какую-то силу. Силу, которую тебе посылают сверху. Эта сила, и помощь свыше сопровождала меня всюду. Я её ощущала, я знала, что она есть, в голове крутился Санькин ответ : «Нет, я не могу вас бросить», и я чувствовала, что это действительно так.
Из дневника памяти.
24 августа 2018 год.
Сегодня Саньке бы исполнилось 29 лет. Всего. Он так любил праздники. Делал их из ничего. И этот день должен был быть счастливым и самым веселым.
В этот день друзья сыграли последний концерт в честь этого, по настоящему доброго, верного, принципиального друга и товарища.
Я нашла в себе силы, прийти на этот концерт, где были спеты Санькины песни, но уже другими вокалистами. Казалось сердце просто остановилось и было где-то в этот момент с ним, между небом и землей. Я была уверенна, что он в этот вечер с нами и ему нравиться то, что для него приготовили.
Вырученные деньги с этого концерта, были отданы мне. Неожиданно. Но они пошли на еще одно воплощение идеи. На кованную лавочку в память о Саньке, которая и сейчас стоит в парке в центре Сормово.
За все время, что мы были вместе,он боготворил меня. Это были совершенно другие отношения. Отношения двух душ. Творческих душ. Самое грубое, как он мог меня назвать – это было «Анечка». По сегодняшний день, все его друзья, весь круг, с той стороны, называют меня только так. И если не отобразился номер телефона, но смс начиналось со слова «Анечка», я знала что это кто-то с той стороны. И я понимала, что он не хотел уходить и оставлять меня и он помогал, я чувствовала его силу.
Все-таки, понимая, что надо действовать, надо жить, ради своего единственного сына, который всю мою жизнь был центром вселенной, поставив на себе огромный (казалось бы на тот момент крест), я стала брать постепенно себя в руки.
Я понимала, что придет день, как бы его не оттягивать, нужно будет съезжать с этой квартиры. Да и жили мы очень далеко от школы. Санька ни как не хотел переезжать и менять свой любимый район. Но я твердо знала, что мне нужна собственная квартира. Пусть маленькая. Микроскопическая. Но квартира моего сына. Его. То, что я ему оставлю после себя. Я твердо решила, что не будет никаких съемных квартир. Совершенно в бессознательном и мутном состоянии была куплена, в ипотеку, казалось бы каким то чудом, двухкомнатная квартира, почти напротив школы. Все просмотры, сделки и прочие формальные моменты, словно делались без меня. Как будто кто-то за меня решал все мои вопросы. Я не знаю как я её брала, и из чего исходила, но на руках была совсем маленькая сумма, а квартира полностью убитая. И не пригодная для жилья.
Мы с братом по выходным, а я и после работы, взялись за «новое жилье». Я научилась штукатурить, что-то месить, заниматься невесть чем, но главной целью и двигателем было поскорее переехать в свой новый дом. В дом моего сына. Потому-что всё, что я делала, делала только для него. Сейчас я понимаю, что не бывает просто так совсем ничего. И если бы я в тот момент, не окунулась в этот весь «кошмар ремонта», к примеру, квартира была худо-бедно с ремонтом и всё было гораздо проще, я все глубже и глубже зарывалась в своё пространство, в своё горе, в свою боль. Это, как снежный ком, уволакивало бы меня в глубокую депрессию. Я вновь и вновь вспоминаю всё это – и понимаю, что в любом действие, есть свой Божий промысел.
В школу собрать сына мне помогли Санькины друзья. Сейчас, по истечении всего этого времени, они стали и мои уже верные друзья, которых я люблю и ценю. Собрав в школу сына, я отправилась работать, к тому самому конкуренту, который звонил мне 11 июля 2018 года.
И оглядываясь назад, я сейчас хочу смело сказать, что случайностей нет. Если я вспомню те фрагменты, этот факт с работой, или точнее факт того, что я осталась без неё, казался мне концом или каким то крахом всего, то сейчас я понимаю, что это было начало. Случайностей нет. Так как с этой организацией мы общались, были совместные рабочие моменты, я там поверхностно знала всех. Но уже, оказавшись сотрудником, я сблизилась с Катей.
Я знаю точно, что каждый человек, посылается нам в нужный момент, на нужном этапе и для нужной нам цели или опыта.
Катя сыграла огромную роль в моей судьбе. Это человек с простой, русской душой. Человек с открытым и добрым сердцем. И не только Катя. Да и вся эта «новая работа», в целом, сыграла огромную роль в дальнейшей моей судьбе . Хоть направление было одним и тем же, должность на новом месте немного отличалась. Пришлось с головой углубиться в работу. Было общение с многочисленными людьми, были командировки, поездки. Вечером и в выходные с головой я уходила в молярное дело и обустройство своего «нового жилья». Если бы не всё это, а я не устану повторять, в этом всём и есть Божий помысел, скорее всего я вечера коротала в своих переживаниях, накручивая себя ещё больше.
Тем временем, мои денежные средства, (которые были для такого формата ремонта ничтожно малы), заканчивались, а ремонт только начинался. Плюсом ко всему, я понимала, что у брата, как у всех нормальных людей, дома тоже свои дела, своя семья и свои планы на выходные. Каждый вечер, ложась спать, мой энтузиазм периодически, да и мои физические силы угасали. В какие-то вечера появлялось отчаяние и истерики в подушку, когда засыпал сын, чтобы не расстраивать его и не показывать ему, что его мама слабая. Но факт оставался фактом. В один из таких вечеров, спустя три месяца после всей произошедшей трагедии, поздним октябрем, мне позвонила Катя. Она понимала всю ситуацию, и всеми силами пыталась помочь, хотя бы морально. Прямо скажем, я не тот человек, который до сих пор любит вечерние гулянки, или по другому- тусовки. Но, от какой-то безысходности, я согласилась пойти в кафешку. О чём я ? Я не устану повторять, чтобы донести или доказать в первую очередь себе, что люди в нашу жизнь приходят не случайно , да и события те или иные, случаются не просто так. С Катей мы шли, уже по темным улицам города, всматриваясь в фонари и казалось молча. Такие заведения мне мало знакомы, по этому мы шли в те, которые были поближе к дому. В первой кафешке нам не понравилось и мы оттуда ушли сразу. Катя предложила кафешку напротив, но я отказалась. Ведь это была та самая кафешка, где мы прощались с Саней в похоронный, трагический день. Оставалось единственное, пришедшее в голову заведение- караоке. Именно там и познакомилась я с Ромой. Люблю имя Рома. Ромой зовут и моего сына, промелькнуло в моей голове. Рома так же, как и я, оказался там волею судьбы. Он жуткий домосед. Его туда, чуть было не силой, привел друг. Цели моей не было и не могло быть в каких-то знакомствах. И мыслей о своей женской доли или женском счастье тоже. Всё, казалось было, зарыто там, где Санька. Это и попыталась я Роме донести, что я не могу дать ему ни своей души, ни отношений.
Утром, я снова отчаянно штукатурила стены, местами сдирала страшные обои и смотрела в окно, как последние осенние листья падают на землю, а на карниз постоянно садится один голубь. Я улыбалась ему, мне казалось, что это Санька показывает мне то, что он рядом.
С момента знакомства с Ромой, моментами он с другом стал помогать привозить мне гипсокартон и какие то прочие профиля. А порою и штукатурить после работы, со мной вместе. Тем временем, за окнами уже падали первые снега, дни становились холоднее. Холоднее становилось, казалось мне, и моё сердце. Которое училось жить с чувством тоски, с тем чувством, что ты привыкаешь скучать. И это чувство для тебя начинает казаться обычным.
Деньги заканчивались совсем, барахлить начинала машина, а ребенок вырос из всей зимней одежды. С этими мыслями я с сыном ехала домой и подбрасывала Рому, после «совместных молярных работ» домой. Это было отчаяние. Я понимала, что опускаются руки, и я не знаю как из этого всего выбраться и доделать всё начатое до конца. Но каждый день, я чувствовала силу сверху, помощь, поддержку чего-то сверхъестественного, невиданное мне.
Я приходила к Пашке (это Санькин лучший друг), рассказывая о знакомстве с Ромой. Он ругался на меня. -Санька бы хотел, чтобы ты была счастливой! Я даже слышать не хотела ни о каком счастье!
Начало нашего знакомства с Ромой можно описывать долго. Он молча, без лишних слов помогал мне с ремонтом. На более серьезные работы он подключил напарника. Доброго и безотказного Ваньку. Я всегда верила и знаю теперь точно, что мир не без добрых людей. С моментами, я стала замечать, что для ремонта стали появляться детали, материалы, а я их вроде бы и не покупала. Друзья называли его дураком. Насмехались, – мол, доделаешь ремонт и тебя выкинут. Он только говорил. – Значит так нужно.
В один вечер Рома протянул деньги. – Я не могу их взять и не возьму. – протестовала я.
–Это не тебе. – Это ребёнку на зимние вещи. – сказал он.
В голове мелькали Санькин последний ответ. -Нет я не могу вас оставить. С такими мыслями я сидела в один вечер и складывала пазлы своей жизни. Спонтанная покупка квартиры, да за небольшие деньги (в этом районе таких цен не было , спонтанный поход в кафе, нелепое знакомство. Ничего не случается просто так. Нам Господь помогает руками людей. Переворачивая всё это в голове, я вспомнила фразу отца Варнавы, над которой тогда усмехнулась. – Но запомни, когда появиться человек, не начинай строить с ним отношений, пока он не построит их с твоим сыном. Ужас охватил меня, – какие отношения? Но чем дальше я копала, тем больше понимала, что где-то в глубине души, Рома ждал и верил в отношения, которые он построит со мной. А как я могу их дать? Если и меня, казалось бы, на этой земле нет. Я где-то между.
Шёл круговорот будней. Новая работа, новые люди, ремонт, уроки. И снова уроки, ремонт, работа. Ремонт, с Божьей помощью, продвигался. Начиналась уже зима. А ложась спать, часто я видела улыбку отца Варнавы и его последняя фраза.
– Рома, я не могу в настоящий момент тебе дать что-то, но у меня есть сын, если ты найдёшь с ним общий язык (а травмировать его вновь не хотелось совсем) то, волею судьбы будет так, как должно быть. Наверное я стала доверять моментами Господу Богу. Ступая в дни памяти назад, видя что-то, что происходило, имеет глубокое начало чего-то последующего.
Так к круговороту будней добавилось более близкое знакомство Ромы с Ромой. Звучит забавно.
– Я Рома один, а он Рома два. – смеялся сын. – Или я Рома маленький, он Рома большой.
Я думаю не стоит описывать тут всё это, но хочу немного забежать вперед. Рома большой, стал для Ромы маленького – всем. Но об этом позже.
Уже пять месяцев длился ремонт. Чудом откуда-то находились деньги, покупались обои. Клеились. Мебель. И накануне дня всех влюблённых мы втроем, наконец-то, переехали в наше новое, теперь уже жильё.
Тут можно было бы наверное закончить историю? Но, у меня она только начиналась. Катастрофически тяжело давался каждый день, привыкание к чему-то новому, которое неожиданно «вторглось» в мою жизнь. Сейчас, возвращаясь к тем дням, они казались мне чем-то ужасным. Ремонт закончился, в голове освободилось место для мыслей и затапливания себя слезами и погружение себя в топь из тоски, печали и отчаяния.
Я вынуждена снова повторить, что каждая ситуация даётся нам во спасение. Отношения Ромы маленького и Ромы большого были, более чем, идеальны. А для меня, новым вторжением в мою жизнь. Вторжение, теперь уже понимаю, по промыслу Божьему.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70537819&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
