Артём Март "Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 2"

– Че, смелые, что ли? – Деланно нахально заулыбался лысый.

– А че, проверить хочешь? – Сказал я, уперев в него свой свинцовый взгляд.

– Да че мне проверять-то? – Улыбка соскользнула с лица главаря пацанов. – Че я не знаю, что ли таких как ты? Щас поднажмешь, и ты в штаны обоссысся. Перевидал всех этих смелых.

– Смотри как бы сам не обоссался, – буркнул Женя, и лысый бросил на него злобный взгляд.

– Слышь? А ну, пойдем, один на один выйдем, – сказал я. – Посмотрим, кто из нас с тобой обоссытся.

Лысый урод нарвался. Сложно было ожидать от такого, что он будет следить за языком, но теперь я его просто так не отпущу. Да и будет битый – трижды задумается, прежде чем в следующий раз ходить на свои рыбалки.

– С тобой, что ли? – Лысый показал желтоватые зубы.

– Нет, с папой Карло, мля, – огрызнулся я.

Он посмотрел на своих пацанов, те стали подначивать.

– Ну лады, – сказал он и угрожающе посмотрел на меня.

– Вон там, за клубом, есть площадка. Погнали туда, – сказал я.

Толпа: мои и его, в молчании пошла за клуб. Только Женя шепнул мне тихонько:

– Давай с ним не жести. Так, помахались и хватит.

– Не переживай, – ответил я. – Вырублю его просто. Полежит, поотдыхает немножко.

За Элладой раскинулась старая стоянка. Покрытая древним, усеянным выбоинами, бетоном, она освещалась единственным фонарем, что висел на задней стене клуба. Сюда из Эллады вел черный ход, которым, однако, много лет уже никто не пользовался.

Наши группы стали друг напротив друга. Я скинул и отдал Жене свою куртку, потом стянул серый свитер в ромбах. Оставшись с голым торсом, я почти не почувствовал холода. Адреналин от предвкушения драки грел тело покрепче любого алкоголя.

Лысый хмыкнул. Сняв свою куртку, он расстегнул черно-зеленую ветровку. Остался в майке-алкашке и спортивных штанах с лампасами.

Когда мы подняли руки и пошли друг на друга, толпа за нашими спинами зашумела, заволновалась, подначивая каждая своего бойца.

Лысый был крепким и высоким, выше меня на полголовы, шире в плечах и весил, видать, килограмм на десять тяжелее. Пропущу один хороший удар – поплыву. В партер с ним тоже переходить нельзя. Задавит весом. Придется сработать ударником.

Лысый встал по-боксерски: низко ссутулился, закрыв верхнюю часть тела, до самых глаз, массивными руками. Я также дрался в боксерской стойке.

Мы стали топтаться на месте, прощупывать, друг друга взглядами, ждать, кто же сделает первый ход.

Он ударил первым: рванулся вперед, выбросил широкий крюк, метя в голову. Я закрылся локтем. Бабахнуло. На миг мир вокруг затрясся, но я выдержал. Рефлекторно подсел на ногах и ударил тоже хуком, правда, метя в печень. Попал. Кулак хлопнул о жирный бок лысого. Под жиром, правда, я почувствовал крепкий каркас тренировочных мышц.

Лысый не подал вида, но по тому, как заходили на его лице жевательные мышцы, я понял, что он терпит боль от удара. Вторым показателем было то, что лысый стал двигаться медленнее. Этим я и воспользовался.

Налетел, провел серию из нескольких быстрых ударов. Бил, куда попаду: в голову, лицо, плечи. Здоровяк защищался, но два удара пропустил. Народ просто взорвался криком, когда он пошел на меня.

Лысый низко опустил голову, стал махать вслепую. Я отскочил. Тогда он, красный как рак от злости, рванулся ко мне, схватил. Войдя с ним в клинч, я не растерялся: впился ему в одежду, стал бить свободной рукой снизу в челюсть.

Лысый был и правда крепким. Поплыл только после четвертого удара в зубы. Хватка его тут же ослабла, и я перехватил инициативу. Взял его покрепче, и дал под дых коленом, потом еще раз. Наконец, мы расцепились.

Лысый покраснел и тяжело дышал. Я тоже боролся с дыханием.

– Мразь… – выдал он, сверля меня взглядом и поднимая непослушные руки. Потом сплюнул кровь.

– Че такое, жирный? – Хмыкнул я. – Дыхалка подводит?

Со злости он метнулся ко мне. Я – ему навстречу. Ударили мы почти синхронно. Правда, я защитился, а лысый держал левую слишком низко, под грудью.

Щелкнуло. У меня перед глазами все поплыло, когда его удар пришелся в защитившее мое лицо предплечье. Сукин сын бабахнул так, что пробил через руку. Дрожь пробежала по всей верхней части тела. Я даже моргнул, не ожидая такой силы. Когда открыл глаза, лысый уже обмяк и падал на колени. Мой кулак пришелся ему точно в челюсть, и теперь она не выдержала.

Жирный рухнул на колени, смешно сложился назад, вздернув руки за голову. Его пацаны тут же бросились к вожаку.

– Ты че, попутал? – Возник передо мной худой с ножом-бабочкой. Порежу щас!

– Ну давай, рискни, – сказал я, сверля его взглядом.

За моей спиной тут же появился Женька и остальные.

– Худой, мля! – Прикрикнул на него один из тех, кто приводил в чувство лысого. – Че там стоишь?! Помогай!

Заколебавшийся Худой бросил растерянный взгляд назад, на своих.

– Повезло тебе, – сложил он бабочку.

Потом кинулся к остальным.

– Что б я больше не видел вас возле клуба, ясно? – сказал я холодно, провожая братков, уносящих поплывшего лысого к машине.

***

– Слышь, Ваня? – Спросил Худой, нагруженный тяжелой тушей лысого Черепа, когда они волокли его к машине. – А че? Эллада под пацанами с Черемушки?

– Да не, вроде, – выдохнул пацан по имени Ваня. Жилистый и белобрысый, он тащил Черепа под левую руку. – Вроде армян, кому Эллада принадлежит, с пацанами с Кирпичного трется. А че?

– Да узнал я этого парю, что Черепа ушатал, – сказал Худой, сбивая дыхание. – Мы с Игорьком и Генкой, царство ему небесное, ездили до него поговорить как-то.

При этих словах Худой, к своему стыду, вспомнил, как парень разогнал их от двора выстрелом из пистолета.

– Ну, тогда все нормально порешали, по-нашему, – солгал он.

– Ну и че? Тащи давай!

– А то, что этот сказал, что он с Черемушек. А если с Черемушек, то какого он тут трется?

***

– Спасибо! Спасибо вам большое! – Тряс мне руку скромный парнишка, – Я даже и не знаю, чтобы делал, если бы мою Настеньку увели!

Когда все кончилось, мы встретили парочку в тамбуре Эллады и разговорились с ними.

– Никогда бы ее больше не увидел, – Ответил я холодно.

– И вам спасибо! – Сказал он Жене, – большое!

– Лучше бы тебе по таким местам не ходить, парень, – буркнул ему Женя. – Тут тебя быстро окрутят, если не повезет. Вот, сегодня за малым беда не случилась.

– Да мы первый раз в клуб в Армавире пошли, – сказал он. – Мы, так-то, из Москвы. Просто сюда, на малую родину приехали свадьбу сыграть. Родители настояли, чтобы она прошла в Армавире. А тут скукота, заняться нечем. Вот решили хоть куда-то выйти. Ну! Вот и вышли, блин.

– Хорошо, что все обошлось, – массируя ноющие костяшки пальцев, сказал я.

– Если б не вы, не обошлось бы. Даже не знаю, как вас отблагодарить. А! Подождите!

Парень полез во внутренний карман своей куртки. Я подумал, он достанет кошелек, хотел было возразить, однако парень смог удивить.

Он заговорщически оглянулся и извлек на свет стопку долларовых купюр.

– У меня тут все крупные, – пояснил он и стал перебирать их. – Вот, это вам.

Он протянул мне часть своей зелени не считая. Я глянул на Жеку, пожал плечами и взял деньги. Паренек же сунул капусты и Женьке. Тот тоже не щелкал клювом.

– Богатенький, – хмыкнул Женя. – А чего ж без охраны?

– Охрана задолбала. Да и не знает никто из наших, что мы здесь, – сказал парень. – А меня, кстати, Глеб зовут. А вас как?

Мы буднично проговорили свои имена, по очереди пожали его тонкую кисть в знак знакомства.

– Есть на чем уехать? – Спросил Женя. – Эти сволочи могут тебя караулить.

– А вас? Вас же тоже могут караулить, – обеспокоенно глянул на нас Глеб.

– Могут, – я пожал плечами. – Но мы уже привыкли.

– Лады, – Женя, подпирающий стену, выпрямился. – Пойду спрошу Санька. Он на машине. Мож подвезет вас, а я его прикрою. С этими словами он зашел в танцевальный зал клуба.

– Как вы не побоялись этих людей? – Удивился Глеб. – Их же было вон сколько, а вы один!

– Можно на ты, – ответил я.

– Хорошо… Тогда… Как ты не побоялся их?

– Привык, – я вздохнул и пожал плечами.

На следующий день мы со Шнепперсоном, Степанычем Женей и Фимой ездили в горсовет, чтобы подать заявление на регистрацию юрлица и на охранные лицензии.

Сидоренко сказал, что как только отвезем документы, нам следует заехать к нему и сообщить, что все готово.

– Не позвонить, – отметил он. – А обязательно лично. Оформим ваш визит как гражданское обращение. А после я сам займусь вашим делом.

Так как, фактически, я был без колес, каждый добирался, как мог: Шнепперсон уже ждал нас у горсовета, а я приехал на маршрутке, Степаныч с Женей на автобусе. Отличился Фима. Его привез черный Пассат.

– А эт кто тебя привез-то? – Спросил я Фиму.

– Да меня Санек подвез.

– Санек?

– Ага, гуляет с моей сестрой, с Машкой.

Когда я глянул на водительское место, увидел там мужчину. Черноволосый, с правильными, но крупноватыми чертами лица, он показался мне очень знакомым. Правда, я не мог вспомнить, где я его видел.

– Чем он занимается? – Спросил настороженный Женя.

– Да черт его знает. Я как-то не интересовался.

– Вдруг он из братков?

Фима обернулся на отъезжающую машину. Потом задумался.

– Он вроде нормальный мужик. Ну да хрен знает. Машку не обижает, и нормально. А если уж че учудит, я вам первым сообщу. Разрулим.

В администрации, в регистрационном отделе, у нас возникли проблемы. Мы долго спорили с чиновницей-регистратором.

– С таким объемом документов вам не выдадут лицензии! – Утверждала полная женщина.

– Ну вы же можете принять? – Спросил я.

– Вам придет отказ. Лицензии не выдадут без сертификатов о прохождении спецподготовки, – настаивала она.

– Но вы же можете принять документы, так? – Я тоже не отступал.

– Могу. Но толку не будет! Вы заплатите госпошлину за регистрацию просто так. Ну и что тогда?

– Принять можете? – повторил я в третий раз.

– Могу, но не стану. Это бессмысленно. – Женщина откинулась на деревянном стуле, и он скрипнул. Ее полные пальцы при этом забарабанили по стеклу, которое укрывало стол.

– Значит, вас надо убедить. Жень, – глянул я на друга.

Тот вздохнул и сунул руку в куртку, за пазуху. Женщина тотчас же побледнела, ее испуганные глаза расширились. Подумала, видать, что Женя полез за стволом.

– Да вы не бойтесь, – улыбнулся Женя и достал бутылочку ликера “Амаретто”.

Поставил ее перед женщиной. Регистраторша, выглядела теперь скорее удивленной, чем напуганной.

– Я не пью, – буркнула она, забавно моргая.