– Попалась, – пробормотал я, вытаскивая наружу записную книжку.
Я хмыкнул. Старая школа. Сейчас почти никто не пользовался бумажными носителями, слишком ненадежно и опасно. Все больше мы уходили в телефоны, планшеты, компьютеры. Очень дурная привычка для преступника или оперативника: держать подобные штуки так близко. Да еще находясь в доме настоящего вора в законе.
– Дурилка, – бормотал я, пока листал страницы. – Кто же так палится, красавица.
Последние десять с датами и какими-то числами сфотографировал на смартфон. Среди них нашлось несколько имен, часть показалась мне знакомыми. Обрывки фраз, неразборчиво написанные предложения. С ходу понять, о чем здесь речь, невозможно. Понадобится чуть больше времени, а также помощь ребят из отдела.
Отлично, перешлю Ромке Краснову. Пусть займется делом, а не ржет на пару с Мироном по поводу нянечки.
Быстро убрав записную книжку на то же место, я стащил перчатки и сунул руку в карман джинсов. Телефон отчаянно вибрировал, кто-то сильно желал общения со мной.
– Алло?
– Вадим. – в голосе отца прозвучало беспокойство, – ты сейчас в доме Пахомова?
– Почти, а что? – сдержанно спросил я и услышал громкий лай снаружи.
Бубончик. Мой пес, оставленный на страже, предупреждал о приходе незваных гостей. Осторожно сдвинув плотную занавеску, я увидел, как ворота распахнулись и во двор въехала машина.
– Твоя новая соседка не дает нам покоя. МВД молчит, хотя мы послали запрос. Вчера с Пахомовым связался Загранский, хочет пообщаться с тобой на этой неделе. На нейтральной территории.
– Отлично.
Я быстро выскочил из спальни, прикрыл дверь и поспешил на улицу. Адреналин гнал вперед, сердце колотилось от нервного напряжения.
– Ничего отличного, Вадим, – рыкнул отец. – Вчера вечером наш осведомитель не вышел на связь.
Бубончик продолжал надрываться.
– Ты разводишь лишнюю панику. У парня просто нет возможности ответить сейчас. Займитесь Даной, пусть Пахомов даст Зарецкому мои контакты.
– Вадим…
– Папа, послушай, – я застыл, потому что не дошел до двери жалких пяти шагов.
Она распахнулась, и на пороге меня встретила мрачная Дана с бутылкой пива наперевес. Позади нее на крылечке лежал Бубончик, а в его громадных лапах была зажата палка колбасы. Хорошей такой. Копченой. Как он любил.
Предатель пушистый.
– Ну привет, – протянула мрачно Дана, поигрывая бутылкой, и сделала шаг вперед, – лялечка. Тебя не учили, что нельзя ходить к чужим тетям в дом?
– Что у тебя случилось, Вадим? Кто там?!
– Нянечка, пап! – вдруг выпалил я первое, что пришло в голову.
В секунду преодолел расстояние между мной и Даной, перехватил ее руку, вырвал бутылку и приобнял за плечи. После чего развернул, включил на телефоне камеру и прижал к себе ошарашенную нянечку.
– Улыбнись, красавица, – шепнул я Дане. – Папа хочет видеть, как хорошо ты обо мне заботишься.
И совершенно неважно, о каком из отцов я вел речь. Настоящем или вымышленном.
Глава 12
Меня на мгновение выбил из колеи его аромат.
Какой-то привлекательный парфюм с освежающими нотками морского бриза, животной притягательностью и чем-то еще. Тягучего, темного. Оно прослеживалось при втором и третьем вдохе, когда меня тесно прижали к мускулистому телу. Я чуть не «потекла», как писали в каждом любовном романе. Только в моем случае текли сопли и слюна. Первое от болезни, второе от мужчины рядом.
Вот нельзя быть таким красивым. Запрещено законом. Хотя, конечно, насчет красоты я немного погорячилась, поскольку Вадим имел довольно специфическую внешность. Но из-за обаятельной улыбки и ярких глаз привлекал внимание. Неудивительно, что Анжела расхаживала перед ним чуть ли не голой. Почему-то именно ее я вспомнила, когда Пахомов меня обнял.
Едрены пассатижи, он же в моем доме! Копался в вещах, мог что-то найти. Сто процентов Вадим явился сюда не для задушевного разговора или вернуть мне деньги.
Пальцы крепче стиснули бутылку. Я терпеливо дождалась, когда он сделает несколько снимков и отправит отцу. Судя по теплоте в голосе, отношения у них с Андреем Сергеевичем прекрасные. Вряд ли бы сын пожелал отцу доброго дня с такой нежностью, будь там все плохо, как типично для подобных семей.
– Какого черта ты тут забыл?
Мой вопрос прозвучал громом среди ясного неба. Я ждала, что Пахомов начнет отпираться и изворачиваться, блеснет фантазией. Однако, ничего подобного не произошло. Вадим опустил руки, сунул смартфон в карман джинсов и аккуратно вытащил у меня из пальцев бутылку.
– Безалкогольное? – он вскинул темную бровь. – Ты серьезно, нянечка?
– Детям нельзя с градусами, – машинально откликнулась я. – Ты не ответил.
– Я здесь на правах хозяина, а ты – гостьи, нянечка. Кто кому задает вопросы?
Туше. Нечего противопоставить. Сплошная логика и ничего лишнего.
Поджав губы, я шумно вздохнула и отошла от Вадима на шаг, поймав на себе его пристальный взгляд. Он сделал то же самое, только двинулся ко мне. Несколько минут мы в полном молчании двигались, как привязанные: я от него, он за мной. Ровно до тех пор, пока лопатки не уперлись в косяк.
В куртке стало жарко, а от поднявшейся температуры разболелась голова, и нос начало закладывать. Еще до возвращения в поселок я раздумывала о поездке в аптеку, но за разговорами о Пахомове-старшем напрочь забыла. Сева оказался таким болтливым, поведал и о внезапно появившимся сыне, и о поисках правды от Анжелы Аркадьевны. И как всего за три дня Вадим достал всю прислугу в доме. Особенно сегодня, когда устроил игру в прятки с продуктами.
Козлина.
– Выглядишь не очень, нянечка, – ехидно протянул Вадим, напирая на меня всей тушей.
– Потому что потратила кучу денег из своего кармана на твои хотелки! – огрызнулась я.
– Что поделать. Ты же няня. Но, вообще-то, для расходов в гостиной лежала карточка с номером пин-кода. Я оставил ее сразу, как только передал тебе список.
Взгляд такой… Невинный. Но за веером темных ресниц прятались бесенята. Воистину, настоящее чудовище, как описал его Сева.
– Кто оставляет карточки без присмотра в доме с кучей людей?
– Тот, кто уверен в работе камер слежения. Они окружают всю территорию и напичканы по всему дому. Никто не станет рисковать сытным местом из-за нескольких десятков тысяч рублей на счету.
А вот это уже интересно. Как тогда в дом проник дружок Пахомова? Знал слепые зоны?
– У тебя слишком идеалистическое представление о людях, – пробормотала я с сомнением и вжалась в косяк, чувствуя горячее дыхание Вадима.
Мята, табак, эвкалипт. Что еще. Неуловимое и завораживающее, отчего у меня голова пошла кругом. Но я списала все на болезнь.
– Скажи, Дана, – выдохнул он странным тоном. С хрипом, немного похожим на скрип старой двери.
– Что сказать?
– Кто ты, – неуловимое касание заставило прикрыть глаза. Они прочертили след от скулы к уху, затем двинулись к губам. Пришлось отвернуться: – Скажи.
– Няня.
– Врунья.
Я вновь развернулась и сразу пропала. Прямо рухнула с места в карьер, потерявшись в изумрудной глади его взгляда. Из мыслей повылетали все оскорбления, список претензий и желание вытрясти из Пахомова правду. Да что там, я и про дело забыла напрочь.
– Ты горячая, – прошептал Вадим, чьи пальцы забрались под расстегнутый пуховик и коснулись кожи.
Ласковая ладонь легла на шею. Пахомов погладил яремную ямку, и я со стоном прикрыла глаза. Он ничего еще не сделал, а меня уже повело. Или во всем виновата дурацкая простуда. Потому что от прикосновений губ к виску усилился озноб, после которого тело бросило в кипящее масло. Сумасшедшее чувство. Ни с чем не спутаешь.
Где-то на задворках отчаянно орал инстинкт самосохранения.
– Дана, – меня легонько тряхнули за плечи, когда я начала сползать по стенке. – Даниэла!
– Уф, дурацкое имя, – заплетающимся языком пробормотала я, и туманным взором выцепила бутылку безалкогольного пива. – Я на тебя столько денег угрохала!
Где-то на крыльце залаял Бубончик. Мой пушистый диверсант. Теперь я знала, что его любовь продается за палку копченой колбасы.
– Дана, у тебя температура.
– Это все ты виноват. Ох, горю. Зеленоглазо-о-ое такси-и-и, – провыла я, слыша краем уха нецензурную брань. – Не ругайся, лялечка. Хорошие мальчики не произносят слова на букву «х» в присутствии девочек.
Кажется, Вадим рассмеялся. Или мне почудилось. Как и то, что бутылка исчезла, а меня подхватили на руки. Мир перевернулся с ног на голову, морской бриз окутал волной и унес в беспросветную темень. Туда, где было легко и тепло.
– А Загранский тот еще шутник. Знал, кого подсунуть. Скотина.
Мне приснилось или нет? Плевать. Я больше не хотела ни о чем думать и позволила болезни полностью захватить мой разум.
Глава 13
Вадим
Следующие восемь дней прошли под эгидой «Уложи нянечку в постель».
Ничего пошлого лозунг не подразумевал. Всего лишь пресечение попыток Даны подняться с кровати и помешать моему расследованию. Врач запретил ей любые перемещения, поскольку с ангиной шутки плохо.
Сам Вольф Ваганович, хороший знакомый Андрея Пахомова, заявил, что ничего страшного нет. Анализы не показали ничего сверхъестественного, высокая температура объяснялась больным горлом. Дане прописали антибиотики, полоскание, многочисленные пастилки, жаропонижающие. На мою просьбу забрать пациентку из дома в клинику, он ответил категоричным отказом.
Мол, чего ее тащить. Она против.
Как и от помощи, кстати. Никому не позволяла носиться с собой. На это Анжела презрительно фыркала и сквозь зубы цедила, что с такими работниками толку ноль. О чем Пахомов-старший обязательно узнает. А то разлеглась здесь и вздумала болеть в сезон, совсем от рук отбилась.
Мне ворчание Анжелы было побоку. К ежедневному ожиданию встречи с Загранским теперь добавилась забота о нянечке. Просто больше некому, кроме парочки горничных, что тенью скользили по дому в течение дня. Они таскали Дане лекарства, следили, чтобы она пила и ела, но там их забота заканчивалась. Они и не обязаны, ведь ухаживание за больной няней не входило в договор.
Еще я столкнулся с тем, что наша повариха не умела готовить самые простые блюда. Точнее, умела, но всячески от них открещивалась, поэтому никаких бульонов и каш она варить не станет. Лишь после угрозы увольнения возмущенная Нина Рамазановна принялась за работу с постоянным бурчанием. Довела до истерики двух помощниц, успокоилась только после обещаний вернуть ей право на эксперименты, когда вылечится Дана.
Кажется, за неделю в этом доме меня возненавидели пуще прежнего. Финт с продуктами и поездкой нянечки в ближайший город стал одной из последних капель. А мое невыносимое поведение окончательно поставило точку. Даже Анжела перестала бросать томные взгляды из-за угла, хотя иногда проскальзывала мимо спальни в чрезмерно откровенных тряпках.
Наивная. Зачем мне ее телеса, когда у Даны оказались лучше? Я видел, поскольку раздевал ее. Целовал нежную кожу, знал, какая она на вкус. После такого сложно перестроиться на суррогат.
Но сейчас меня ждала работа, хотя очень тянуло домой. К вредной нянечке, которой за один поцелуй я простил бы безалкогольное пиво. Я бы попросил прощения за шутку с водой, уж больно неудачной она вышла. И деньги вернул ей на карточку.
А еще, черт подери, я почему-то начинал верить в ее невиновность. Если Дана действительно оперативник, тогда точно не крыса. Слишком честной и открытой казалась. Она даже Бубончику нравилась, а мой пес женщин не любил. Уж точно бы не продался за колбасу первой встречной и поперечной.
– Где последний раз видели Нахимова? – я слышал бурчание Мирона в трубке и рассеянно смотрел на то, как за окном опускались сумерки.
Время – вечер. Большая часть персонала разбежалась по комнатам или уехала домой. Охрана уже патрулировала двор, угнетающие тени леса все сильнее нарастали за высоким забором. На огромной территории участка куча уязвимых мест, и это не давало мне покоя. Проникновение в дом Кособеева подняло вопрос безопасности, о которой я совсем позабыл.
А ведь наш связной действительно не выходил на связь больше недели. В квартире, на даче – повсюду стерильно и пусто, как будто Игнат Нахимов просто сбежал из города. Его родители в Екатеринбурге ничего о сыне не слышали, но все так же регулярно получали от него денежные переводы. Мы пытались их отследить, но банки неохотно предоставляли необходимую информацию. На запрос ушло много времени, которого, вероятно, у нас почти не осталось.
– Должен был приехать на встречу в Измайлово, но не явился. Первым забил тревогу Красный, он же его курировал, – отозвался Мирон, пока я задумчиво рассматривал карту Москвы.
– Неопознанных тел не находили?
– Бро, ты знаешь, сколько ежедневно всплывает подснежников по весне и русалочек в реках? Так и тут. Конечно, находили. Труп мужчины, точнее, то, что от него осталось после откатки по рельсам метро. Ждем результатов, там по кускам собирали мозаику всем следственным комитетом. МВД-шники на контакт идут неохотно, хоть по запросу стараются информацию давать.
– Вряд ли бы Загранский подбросил труп в метро, – я откинулся на спинку кресла и крутанулся вокруг своей оси. – Слишком грязно и заметно. Даже для столицы.
– Есть несколько окочурившихся в лесопарке, но там, по-моему, просто пьяницы, – Мирон что-то жевал, поэтому отвлекся ненадолго. – Нажрались да и уснули на холоде.
– Проверь. Могли накачать и бросить, чтобы выглядело, как несчастный случай.
– Он на связь выходил?
– Нет? – я услышал лай, затем громкий шум. Поднявшись, подошел к окну и выглянул на улицу. – Ладно, бро, там что-то охрана засуетилась.
– Держи связь, Вадь. Мы за тебя перед твоим батей отвечаем головой.
Ага.
Я отключился, после чего поспешил вниз. На лестнице столкнулся со взъерошенной Анжелой, которая запахивала полы халата. Следом за ней бежал один из охранников-водителей. Парень, подвозивший Дану в магазин. Увидев меня, он дернулся, шарахнулся назад и застыл испуганным зверьком.
Тьфу, любвеобильная экономка еще и с пацанами из охраны спит?
