– С тобой это не связано, – сказал он. – Я просто не мог понять, как после пятнадцати лет дружбы мы вдруг стали неинтересны Джеймсу.
– Это не так. Он больше всего на свете ценит вашу дружбу.
Рэн улыбнулся:
– А я в какой-то момент в этом усомнился. Возможно, потому, что своих забот было много.
Я задумчиво кивнула.
– И я… – Рэн пытался подобрать подходящие слова. – Я еще никогда не видел Джеймса таким, как в последние недели. Мало кто об этом знает, но он долгое время был несчастлив. Его отец подонок, и хотя Джеймс никогда не говорил мне этого, я думаю: будь у него выбор, он бы никогда не стал работать в «Бофорт». Он не может это изменить, но с тех пор, как познакомился с тобой, стал… свободнее. Спокойнее.
Я почувствовала, как щеки вспыхнули румянцем.
– Я хочу, чтобы мой друг был счастлив. – Он посмотрел на меня. – А ты делаешь его счастливым.
Я искала, что ответить, но Рэн еще не закончил.
– Когда Алистер рассказал о твоем исключении, а потом я увидел тебя в Гормси, то просто захотел помочь. Без задних мыслей. Честное слово.
– О’кей, – произнесла я.
– К тому же… – Рэн откашлялся. – Теперь я лучше понимаю Джеймса. Может, это тоже связано с этим.
Я хотела спросить, что он имеет в виду, но мы уже подъехали к участку Бофортов. Рэн опустил стекло, и я ждала, что он нажмет на кнопку звонка у ворот, рядом с которой находился небольшой дисплей – чтобы можно было увидеть, кто пришел. Но, к моему удивлению, он достал из кармашка на солнцезащитном козырьке электронную карту-ключ и приложил ее к гладкой черной поверхности рядом с дисплеем. Ворота начали медленно открываться, и мы въехали внутрь.
Желудок сжался в тугой узел, когда я увидела лимузин у входа в дом.
– Что там случилось? – пробормотал Рэн.
Только тогда я увидела, что багажник машины открыт и Перси грузит туда большие сумки.
Я сглотнула. Что-то было не так.
Рэн припарковался, и мы вышли из машины. В этот момент в дверях появилась Лидия. Она закрыла лицо обеими руками, плечи ее тряслись. Джеймс стоял рядом, обняв сестру за плечи. Он что-то прошептал ей на ухо, на что Лидия кивнула. Эта картина напомнила мне похороны, и мороз пробежал по коже.
Мы с Рэном обеспокоенно переглянулись и двинулись вперед. Но когда подошли к наружной лестнице, в дверях возник Мортимер Бофорт. Его стальной взгляд со всей тяжестью упал на меня, но он не смог помешать мне подняться к Лидии.
Когда Джеймс увидел меня, глаза у него округлились.
– Руби, – прошептал он. – Что…
Я лишь покачала головой и нежно коснулась руки Лидии.
– Лидия, – тихо сказала я.
Она опустила руки. Ее щеки были залиты слезами, но не это было самым ужасным: красные и голубоватые пятна покрывали половину ее лица. Сердце больно сжалось, и я невольно подняла взгляд на мистера Бофорта.
Он же и бровью не повел. Я бы никогда не подумала, что смогу ненавидеть этого человека еще сильнее, чем прежде, но в этот момент мне хотелось броситься на него и причинить ему ту же боль, что он доставил Джеймсу и Лидии.
– Что случилось? – спросил Рэн, переводя взгляд с Лидии на Джеймса. – Для чего эти чемоданы?
Оба выглядели так, словно находятся в шоковом состоянии.
– Лидия, пора, – прозвучал голос мистера Бофорта. Он прошел мимо нас и спустился по ступеням к автомобилю. Затем демонстративно открыл дверцу.
– Папа знает о беременности. Я… я должна уехать, – выдавила Лидия. – К моей тете.
– Беременности? – переспросил Рэн, наморщив лоб.
Джеймс сильнее стиснул плечи Лидии.
– Я беременна, – прошептала Лидия. – От Грэхема Саттона.
Рэн уставился на Лидию, раскрыв рот, чтобы что-то сказать, но снова закрыл его. Очевидно, у него пропал дар речи.
– Лидия! – взревел мистер Бофорт.
Во мне поднялась паника.
– Я могу что-нибудь сделать? – спросила я. В воздухе повисло отчаяние – то, с чем я никак не могла справиться. Особенно когда оно обрушивается так внезапно.
– Есть хоть что-то, что я могу сделать? – в панике воскликнула я.
Она отрицательно помотала головой и вытерла слезы:
– Нет. Я… я позвоню тебе, как только у меня снова будет телефон.
– Хорошо, – хрипло ответила я.
Она медленно отделилась от Джеймса и пошла вниз по лестнице. Еще никогда я не чувствовала себя такой бессильной.
– Руби, – тихо сказал Джеймс. Он нерешительно взял меня за руку и погладил большим пальцем по тыльной стороне ладони.
– Я клянусь тебе, что не отправлял эти фото Лексингтону.
В голове путались мысли, и я не знала, на чем мне сосредоточиться. У Джеймса, похоже, были аналогичные ощущения.
– Я бы хотел тебе все объяснить, но не могу отпустить Лидию с отцом в Бекдэйл. – Он сжал мою ледяную ладонь. – Прошу, поверь мне.
Я думала о том, что мы пережили с Джеймсом за последние несколько месяцев. Что мы пообещали быть откровенными друг с другом, всегда оставаться рядом и не позволять чему-либо встать между нами.
Сейчас неподходящий момент для разговора. Но если еще пару часов назад я была уверена, что больше не хочу видеть Джеймса, то теперь знала, что готова выслушать его объяснения.
– Я не могу ждать вечно, – призналась я. – Ты меня сильно ранил.
– Я знаю. Мне очень жаль. Но я прошу тебя – в последний раз, – тихо сказал он.
Я кивнула и отпустила его руку.
Джеймс повернулся к Рэну:
– Остальные не знают о беременности. Пожалуйста, сохрани это в тайне.
Рэн коротко кивнул.
Затем Джеймс спустился по лестнице и сел к Лидии в машину. Перси закрыл дверцу и пошел на водительскую сторону. На долю секунды наши взгляды пересеклись над крышей «Роллс-Ройса». Перси выглядел таким же опечаленным, какой я себя чувствовала.
Затем он сел в машину, и она тут же тронулась с места. Я смотрела вслед красным задним огням, пока они не исчезли за воротами, мое сердце бешено застучало.
– Проклятье, – сказал Рэн.
Мне ничего не оставалось, как молча кивнуть в ответ.
Несколько минут мы смотрели в ту сторону, в которой скрылся «Роллс-Ройс». Потом Рэн вздохнул.
– Идем, – предложил он. – Нам надо отвлечься.
Алистер
Тренировка сегодня получилась ужасной. Джеймс, Рэн и Сирил не пришли, и никто из них не предупредил тренера, отчего тот был в скверном расположении духа. Он кричал нам команды и гонял нас по площадке как безумный, и когда через полтора часа все закончилось, я мысленно три раза перекрестился. Я был мокрый от пота и хотел скорее пойти к скамье, чтобы взять бутылку с водой, но далеко я не ушел.
Один из новичков сильно толкнул меня сбоку. Это было так неожиданно, что я споткнулся и едва устоял на ногах. Когда я посмотрел на него, требуя объяснений, он бросил на меня вызывающий взгляд. В самом деле, только этого мне сейчас не хватало. Я угрожающе шагнул к нему.
– У тебя какие-то проблемы, Кентон? – спросил я.
– Из-за твоей чертовой компашки тренер умучил нас сегодня, – прошипел он и сплюнул рядом со мной на землю.
– И я виноват, потому что?..
– Позаботься о том, чтобы эта хрень больше не повторилась. Еще остались люди, которые относятся к тренировкам серьезно.
И он зашагал в сторону раздевалки. Мне стоило больших усилий не побежать за ним и не показать, что я думаю о его дерзости. Я сжал зубы и расстегнул застежки на перчатках. Стянул их с рук и заткнул за тренировочные штаны.
Мой взгляд сам собой упал на ворота, где Кеш как раз собирал мячи и укладывал их в корзину.
В другое время я бы пожаловался ему на новичка. У Кеша талант успокаивать меня в подобных ситуациях, просто выслушав.
Когда Кеш тебя слушает, ты понимаешь, что к тебе относятся серьезно. Он спокойный и рассудительный, а его советы всегда хорошо продуманы. Это одно из его качеств, которое я ценил в нем больше всего, тем более что я полная противоположность ему – вспыльчивый и импульсивный. Мы идеально дополняем друг друга, из-за чего Кеш, сколько я себя помню, и является моим лучшим другом.
Являлся, мысленно поправил я себя.
Кеш был моим лучшим другом.
Порой я задаюсь вопросом: может, мне не надо было вступать с ним в отношения? Возможно, тогда нам удалось бы спасти нашу дружбу. Но потом я вспоминаю моменты, проведенные вместе, и ощущаю волнение… а еще грусть.
Но это в прошлом, и я не вижу возможности исправить нашу ошибку. Мы поссорились, когда Кеш накричал на моего брата. Я сказал Кешу, что так больше продолжаться не может и однажды я не выдержу вранья: в школе мы ведем себя так, будто мы просто друзья, а наедине – как пара. Что я и на людях хочу его целовать и держать за руку. И если он не в силах дать мне этого, я хотел бы вернуться к точке, на которой мы находились еще год назад. Я хотел, чтобы мы снова стали лучшими друзьями. Просто лучшими друзьями. Не больше.
Ответом Кеша было спокойное «Понял», что, с одной стороны, похоже на удар в лицо, с другой – давало надежду, что у нашей дружбы по крайней мере есть шанс, поскольку мы наконец прояснили наши отношения.
Но как бы мы ни старались общаться непринужденно, это все равно было совсем не так, как раньше. Между нами есть что-то, что я не могу игнорировать, и это чувство становится все сильнее.
Я отвел от него взгляд и пошел к краю поля, где на скамье лежала моя спортивная сумка. Одной рукой я достал бутылку с водой, другой – телефон. Рэн написал мне.
SOS. Я могу прийти к тебе с Руби? У Бофортов неприятности, и нам надо отвлечься.
– Черт, – пробормотал я. Только этого не хватало.
– Что такое? – за спиной раздался голос Кеша. Он держался на приличной дистанции, и все равно у меня по телу пробежали мурашки. Я сосредоточился на ответе Рэну, затем засунул телефон обратно в сумку.
– Рэн сейчас придет с Руби. – Я повернулся к Кешу. Он спокойно смотрел на меня, и мне стоило больших усилий не выдать, как я скучаю по нему.
– Руби, должно быть, чувствует себя ужасно, – сказал Кеш. Он взял свои вещи со скамьи, и мы вместе пошли к раздевалке. – Говорят, у нее что-то было с Саттоном, и из-за этого ее исключили. – Его скептический тон выдавал, что он не верит слухам.
– У нее с Саттоном точно ничего не могло быть.
Кеш вопросительно посмотрел на меня.
– Тебя разве не было рядом, когда Джеймс сделал эти фото? – спросил я. Кеш очень наблюдательный. Это не могло пройти мимо его внимания.
– Да, но я не могу поверить, что он их отослал. Думаю, тут что-то нечисто.
Я громко хмыкнул. Джеймс делал вещи и похуже, чем отправить пару снимков, но сейчас я при всем желании не мог представить, чтобы он так навредил Руби.
Я откашлялся:
– А ты пойдешь ко мне домой?
Кеш остановился. Он вопросительно смотрел на меня. Несколько прядей выбились из небрежного пучка, который он всегда завязывал на тренировку. Мне так хотелось протянуть руку и убрать их ему за ухо. Я подавил в себе это желание и вместо этого схватил бутылку с водой так крепко, что пластик затрещал.
– А ты разве хочешь, чтобы я тоже пришел? – спросил он в ответ.
С момента нашей ссоры мы с Кешем редко проводили время вместе. Я не припомню, когда мы в последний раз по-настоящему разговаривали наедине. Когда мы одни оказываемся в помещении, воздух между нами словно электризуется, и мне приходится одергивать себя из страха снова совершить ошибку и ввязаться в то единственное, что Кеш может нам предложить: редкие поцелуи в темноте.
Но я надеюсь, что скоро все будет как прежде и у нас получится стать хорошими друзьями. Не больше и не меньше. Итак, я кивнул, хотя и понимал, что мне нелегко рядом с ним.
– Чем больше людей, тем лучше. – Я ответил на его взгляд. Он определенно видит по моим глазам, что со мной творится. Такое случается, когда ты долго дружишь с кем-то, а Кеш и без того самый эмпатичный человек из всех, кого я знаю.
Порой мне хотелось бы, чтобы он использовал этот дар во благо, а не для того, чтобы разбивать чужие сердца.
– Тогда я с радостью пойду, – согласился он.
– О’кей. – Я откашлялся. – Круто.
– Я схожу в душ, – сказал Кеш и указал на кабинки в конце коридора.
