В 40 часов пополуночи
Мурад Камалов
Если вам хочется захватывающего действия и непредсказуемого развития событий, интересных и сильных героинь и героев, сопричастности происходящему – читайте «В 40 часов…». Отличное знание разных сторон жизни– непростые человеческие отношения, криминал, спорт, медицина, психология телесности и сексуальности – все профессионально, иногда жестко и уж точно без «розовых соплей». Много юмора. Социально –«слоеного», с подтекстами и метафорами. Взыскательный читатель найдет и с удовольствием отметит много «отсылок» к классике литературы, кино, событийному историческому ряду. Отдельное спасибо за множество иллюстраций – это делает восприятие героев объемным, они становятся для вас, представьте, близкими людьми. Но главное – это язык – упругий, гибкий, разнообразный, под стать увлекательному сюжету. После прочтения, да, остаются вопросы… И главный – когда же продолжение?!
Мурад Камалов
В 40 часов пополуночи
Автор:
Мурад Камалов. Врач, заведует диагностическим отделением клиники пластической хирургии. Спортсмен, тренер по оздоровительному воркауту.
Книги:
«Переговорные практики.
Методики, техники и приемы опытного бизнес-тренера»
,
2024г.
«Врач и пациент: техники общения и влияния», 2020г.
«Селфбилдинг: Как справиться с выученной беспомощностью и работать с телом, сознанием и мотивацией в зрелом возрасте», 2020г.
«Лора», 2024г.
Художник:
Воеводина Полина, родилась в 2005 году в Москве. С 2022 учится в колледже дизайна и декоративного искусства РГХПУ им С.Г. Строганова. Живет и работает в Москве. Автор обложки и портретов главных персонажей.
Глава первая.
Когда поздним вечером лежишь спиной на еще теплой от дневного солнца июльской траве и смотришь на усеянное мерцанием бездонное небо, начинаешь верить, что и ты сам можешь стать частью этой живой вечности. Только вот одна тревожная мысль заставляет усомниться в такой возможности. Слишком многие из этих обещающих тебе бессмертие звезд сами давно исчезли, растворились в бесконечности. И лишь прекрасный, но обманчивый их свет все еще сулит нам напрасные надежды. А есть звезды, которые так скоро удаляются от нас после всесотворившего взрыва, что их сияние, как ни старается, не сможет домчаться до нас никогда.
На мансарде небольшого кирпичного дома довоенной постройки, в комнате со скошенным потолком, рядами книжных полок и чайным столиком сидели двое мужчин. Первый, широкоплечий, лысеватый и светловолосый, допив чай, балансировал на указательном пальце серебряной чайной ложкой. Ладонью свободной руки он как бы прикрыл ее сверху, и та стала медленно загибаться концами в стороны, скручиваясь в малопонятную фигуру. Другой мужчина, поджарый шатен с «рыжинкой» и щеточкой жестких усов, рассматривал заметки в газете.
– Полюбуйтесь-ка, виконт, нам сообщают, что сановные браконьеры решили пострелять реликтовых горных козлов из Красной книги. Что-то пошло не так, их вертолет упал, и козлам удалось уцелеть. Но далеко не всем. Только горным. М-да… А вот, премилые забавы напуганных грядущим людишек. Человечество наступило в ту же самую… пардон, нелепость и собирается отмечать новое тысячелетие на год раньше. То есть, не с началом 2001, а с наступлением будущего, 2000 года. Аналогичный приступ массового оглупления, как вы помните, произошел и в 1900 году. Тогда тоже праздновали. Пели и плясали, запускали фейерверки. А потом случилось то, что случилось. Десятки миллионов стали жертвами войн, революций, неизбежного затем голода и прочих человеческих несчастий. Но теперь есть лишний повод для страхов – переворачивать три девятки в шестерки и пугать самих себя неизбежным пришествием темных сил. Шарлатаны и психотерапевты делают на этом состояния. Конченые мракобесы! Негоже, негоже сдвигать плиты времени, пусть только на один год. Это ни к чему хорошему не приведет. Многое потеряет свою опору… Равновесие будет нарушено, почва уйдет у людей из-под ног…
Его визави согласно кивнул головой и продолжил кривить ложку.
– Поглядим, что обо всем, об этом думает старушка Бетельгейзе, – поджарый присел к стоявшему под окном телескопу. Тот был невелик, но снаряжен немалым количеством приборов, с которыми соединялся проводами. – Извольте взглянуть, она простыми и ясными сигналами объясняет нам, что кто-то скоро вступит на невероятно рискованный путь. Насколько я помню, в мифологии она благоволит в военных и спортивных делах… Почти про нас с вами. Или про кого-то еще… М-да… Боевые искусства, или что-то вроде этого… Так и знал, смещение спектра говорит о необходимости предпринять определенные шаги.
Широкоплечий закончил свои манипуляции, положил рядом с чашкой не лишенную изящества металлическую птичку и раскрыл закладкой книгу в потертом переплете.
Сквозь сон Нина отчетливо услышала громкий металлический стук в дверь квартиры и низкий мужской голос: «Нина, беги! Беги, Нина!». Проснулась с тяжелыми ударами сердца, взмокшая. Прислушалась – ничего. Неужели показалось? Ну, вот, опять! И вообще, бежать куда, зачем? Встала, подошла к двери, открыла глазок. На площадке никого не было. Будить мужа? Поднимет на смех, отругает, зачем будить так рано? Ему на работу вставать только через три часа. Что с ней такое? Надо, надо уже идти к врачу. Вернулась в спальню.
Теперь она лежала в темноте ночи и вспоминала прошедший день. Такой же, как и все и почти такой же счастливый. Вот именно, «почти». Рядом лежал Юрка, ее муж, мирно сопел и не собирался просыпаться. Иногда у Нины по ночам начинала болеть голова, она не жаловалась, а просто лежала и старалась думать о хорошем. Например, о том, что она, наверное, должна быть самой счастливой в их многоквартирном, многоэтажном доме. Сколько бы людей она не встречала на дорожке у подъездов, все были какими-то снулыми, невеселыми, задумчивыми. А о чем думать, о чем грустить? Просто надо найти такого мужа как ее Юра, и все само собой станет хорошо. Юрик, Юрок, Юрчик, Юрченок, Юрашка и бог весть, сколько еще имен Нина напридумывала для него, своего самого любимого и единственного. Так она думала еще недавно. А теперь заставляла, уговаривала себя в своем счастье по старой привычке. Теперь счастья почему-то не было.
Прежде ей даже становилось страшно от того, что их встреча на первом курсе техникума могла не состояться. Юра был основательным и правильным парнем, которого не смогли сбить с верного пути дружки-лоботрясы. Как это происходило со многими другими. И Нина старалась быть у него на виду, держать себя спокойно и достойно, не попадать в дурные истории, которые сплошь и рядом происходили с ее подругами. На каждом курсе по 2-3 «внеплановых» беременности, какие-то разборки между девушками, нехорошие разговоры и слухи почти обо всех, кого она знала.
Другое дело она. Старалась, училась, даже не отказывалась от дурацкойи никому не нужной общественной работы. И все потому, что Юра тоже был на виду, занимался и своими и чужими делами.
Через два года учебы в техникуме ей стало скучно. Не ее эта бухгалтерия и экономика. Хотелось чего-то реального, связанного с живыми людьми, а не с цифрами. Ушла, рискуя потерять Юру. Но он все понял, поддержал ее. Поступила в медучилище. Училась хорошо и с интересом, Диплом получила не красный, но без троек. Хорошо распределилась, правда, далеко от дома, но зато близко от техникума, где учился Юра.
Как-то само собой все и случилось. Поженились на последнем курсе. Потом беременности, одна, вторая. Теперь ребята выросли. Старший будет поступать в институт, младший весь в своем спорте, уже сдал норматив перворазрядника.
Нина встала тихонько, чтобы не разбудить мужа, прошла на кухню, включила электрический чайник. Простой, на газу был бы экономнее, но он шумный, а она старалась не тревожить своих домашних. Рассвет еще не наступил, но Нина уже знала, чем займется завтра, вернее, уже сегодня. Она только что отработала в стационаре двое суток и теперь у нее были два выходных. Можно не спеша заняться домом, приготовить что-то вкуснее обычного. Хотя она старалась всегда готовить хорошо, с выдумкой, с рецептурой из женских журналов. За окном, на карнизе сидела маленькая птичка, похожая на снегирька, вертела своей головой в разные стороны, наклоняла ее, как будто о чем-то спрашивала.
– Откуда он здесь такой? – Нина открыла форточку, осторожно насыпала горсточку крупы.
Боль в голове не унималась, хотя она с вечера приняла болеутоляющее. Придется снова что-то принять. Или пойти к врачу. Хотя в этом было мало смысла. Врач выслушивала Нину нехотя, с некоторой отстранённостью, ведь нет городской женщины, у которой не болела бы голова.
– А у вас возраст самой беспокойный,– говорила она, период преклимакса, в сорок лет это нормально. Ведь вы сама медсестра и могли бы понимать. Конечно, Нина понимала. И в отделении, в период своей смены она не жаловалась, было не до этого. В короткие «чайные» перерывы другие медсестры наперебой жаловались на свою трудную долю, безденежье, ленивых и бестолковых мужей. Нина понимала, что ей не следует противопоставлять себя коллективу и хвалиться счастливой своей жизнью. Поэтому понимающе кивала и вздыхала, как и все.
Юра был техническим специалистом в автосервисе, его ценили и давали возможность заработать. Он быстрее других освоил ремонт б\у иномарок, которых в изобилии пригоняли из Европы деловые мужики. Кому-то эти девяностые годы сломали жизнь, а вот ее Юрка сдюжил, нашел себя в таком деле, чтобы уберечь семью от невзгод в эти трудные годы. Дома он тоже все делал и ремонтировал своими руками, не подпуская посторонних слесарей, маляров и прочих мастеров. Он им не доверял.
Иногда Нине казалось, что вся ее жизнь это затянувшийся сладкий сон, который никак не кончится. А Нина и не хотела, чтобы он кончался.
Придется принять еще одну таблетку, подумала Нина. Налила кружечку воды, запила зеленую капсулу, вздохнула. Кровь стучала в затылке, висках, изводила словно молоточками. Молоток – точно, он самый. Юра так и называл жену, когда хотел похвалить. Ты – молоток! – говорил он после вкусного обеда и даже после привычных и недолгих минут нежности. Нина долго привыкала к этому «комплименту». И привыкла. Стала понимать, что это настоящая похвала, что Юра как человек практичный и немногословный, связанный с металлом, с разными тяжелыми работами ценит хороший инструмент. И если ему так хочется, пусть и Нина будет таким инструментом в его жизни. Ей вовсе не жалко. Возможно, если бы муж как-то иначе привечал ее, давал всякие нежные прозвища, ей было бы от этого более радостно. Но когда все слишком хорошо – это опасно. Пусть в ее жизни будет такая маленькая помарка, это прозвище «молоток». Пусть, ведь все остальное – так замечательно!
На завтра у Нины была запланирована встреча с двумя подругами – Катей и Дашей. Они встречались раз в месяц и просто болтали о том, о сем. Подруги тоже когда-то были медсестрами, как и Нина, но уже не работали по первой профессии, занимались, чем –то совсем другим. Даша была в разводе, Катя не была замужем и тому была причина. Обе на каждой встрече недобрыми словами поминали своих бывших, хотя прошло уже несколько лет, как они расстались. Катя и Даша вели беспокойную личную жизнь, своих партнеров они меняли регулярно и все никак не могли найти кого-то путного, стабильного, ответственного. И при каждом разговоре откровенно завидовали Нине, сравнивая свои извилистые жизненные переулки с ее светлой и прямой автострадой жизни.
При этом профессионально обе состоялись, особенно, если считать по «женскому» разряду, да еще в такое непростое последнее десятилетие века. Катя работала фитнес-тренером, Даша была гримером-визажистом, не пренебрегая частной практикой у клиенток на дому. Ее первая профессия дала возможность разбираться в косметологии, и умело манипулировать с внешностью своих клиенток. Их Даша набирала благодаря обширным связям в театральных кругах и в мире кино. Даша старалась быть там, где интересно, и есть содержательные и перспективные мужчины. Но ею двигал не только практический интерес, она много рассказывала подругам из того, что узнала, услышала сама. И это были не только обычное закулисные сплетни и слухи. Она набиралась ума у режиссеров, сценаристов, вникала как могла в творческий процесс и умела объяснить, чем, к примеру, французская новая волна в кинематографе 50-х годов отличается от итальянского неореализма того же периода. Актерствующих мужчин за таковых не считала, а над женщинами издевалась, называла их кривляками, ломаками, истеричками, готовыми ради роли отдаться хоть телеграфному столбу. Ценила только режиссеров, драматургов, то есть мужчин относительно неглупых и нередко состоятельных. И в интимном общении с ними получала и телесное (реже) и духовное (чаще) удовлетворение. Даша гордилась своим художественным вкусом, давая понять подружкам, что в эстетическом отношении она повыше них будет. Однако, как-то сразу наступившие трудные времена наложили свой отпечаток и на этот трепетный и нестойкий к социальным и экономическим потрясениям мирок. Зрители все меньше интересовались театральными новинками и все больше – выживанием и поисками источников дохода.
Катя, пережив потерю и мужчины, и ребенка, долго приходила в себя. Потом стала возвращаться к жизни, посещать курсы для фитнес-тренеров. Фитнес-центры были еще в новинку и квалифицированные тренеры были востребованы. Ее спортивное прошлое и медицинское образование давало ей все возможности для такой карьеры. Одно время она увлеклась единоборствами, ее сложение, рост, сильные руки и прыгучие ноги делали ее потенциально сильным бойцом. Нашла тренера, который бы точно не стал распускать руки. Стала участвовать в боях, и побеждать чаще, чем проигрывать. Призовые для девушек там были мизерные, но ее привлекало не это, а возможность выбросить из себя накопившуюся злость и раздражение от неудавшейся, как ей казалось жизни. В ринге была резка, безжалостна, успевала «набросить» вдогонку уже валившейся на помост сопернице. Набитые в волейболе руки пробивали любую защиту и джеббом и хуком, ноги влегкую доставали киками в корпус и голову. Это далось не сразу, пришлось поработать над растяжкой, присматриваться к девушке-тренеру по стречингу, даже немножко ей приплатить за помощь. Иногда удавалось дождаться основательно заигранной видеокассеты с кинобоями иностранных мастеров. Так она узнала про Брюса Ли, Ричарда Нортона, Гэри Дениэлса и других актеров-спортсменов, настоящих героев боевиков.
Кикбоксинг стал для нее и увлечением, и каким-никаким способом заработка и «культурным» слоем. Фильмы, книги, видео, мастер-классы, вся эта среда, преимущественно мужская, ее вдохновляла и толкала вперед и вверх. Стала драться с мужиками. Сначала совсем молодыми, юниорами. Потом постарше. Была травмирована, ей ломали нос, выбивали суставы рук. Она восстанавливалась и возвращалась. Ею увлекались некоторые мужчины, большинству она отказывала, но иногда ее женское начало не могло сопротивляться, но потом следовало неизбежное разочарование. Катя искала для себя еще более сильного и доминирующего в жизни и в то же время заботливого и ласкового именно с ней. Конечно, безрезультатно. Но обе они, и Даша и Катя подолгу не унывали, и к своим сорока годам смотрели жизни прямо в глаза, все еще веря, и надеясь на удачу. Этим привлекали Нину, помогали ей в трудные моменты жизни. И она их поддерживала, как могла. Еще бы, она ведь замужняя, семейная, вся такая правильная.
– Завтра, наверное, опять будут жаловаться ей, и при этом хвастать своими сомнительными успехами у мужчин, подумала Нина.
Так и вышло. На следующий день все трое встретились в кафе недалеко от метро. Через несколько минут, после обмена новостями, подруги завели привычный разговор о мужчинах, точнее о мужиках, как они выражались. Их мнение о сильной половине человечества было очень практичным и циничным. Особенно коробило Нину то, что обе были полностью уверены, что верных мужчин не бывает. Вопрос только в том, с кем и сколько он выпил, и хочет ли этого женщина. Если хочет она, захочет и он. И приводили собственные случаи из своей обширной «практики». Нина собралась, было, напомнить о своем Юре, но тут же осеклась, понимая, что они и его запишут в «козлищи», невзирая на то, что он муж их подруги и никогда ни в чем подобном замечен не был.
Даша рассказала подходящий к теме случай, как она «на раз» подцепила одного знакомого, кстати женатого.
– Была в гостях, без кавалера, приглянулся один, вроде приличный, не пузатый и почти ровесник. И прибегла к испытанному приему. Оказавшись в его поле зрения «нечаянно» поправила чулок, показав ему на мгновение ажурную полоску на бедре. А попозже, когда все хорошо разогрелись, стоя рядом с подружкой и невдалеке от того потенциального кавалера шепнула той, как бы на ушко, но достаточно, чтобы он услышал: «Ой, представляешь, так торопилась, даже белье нижнее забыла натянуть». Результата оставалось ждать недолго. Мужик представился и предложил проводить ее домой на такси, так как и сам был навеселе. Дальше все произошло по обычному сценарию.
Тут Нине стало нехорошо, она вышла в туалет, ополоснула лицо водой, посмотрела зеркало. Лице серое, под глазами круги, между бровей морщинки. «Что-то со мной не так», подумала Нина. Вернувшись к столику, извинилась перед подругами и заторопилась домой. Уже в своей прихожей немного отошла, устало опустившись на банкетку. В голове копошились грязные мысли. «А что, если и ее Юрка такой же, только случая не было? Или был?!». Ее снова затошнило, и она пошла в туалет. Вечером старалась быть такой же, как обычно с мужем и с сыновьями. Просто легла пораньше, завтра с утра начиналась ее смена в отделении.
Через несколько дней они возвращались домой после прогулки. Была суббота, дела по дому завершились, и Нина наслаждалась вечерней прогулкой с мужем. Падал редкий снег, ветра почти не было, некоторые снежинки мягко ложились на лоб, щеки, приятно холодили. Они шли молча, Нина держалась за Юркину руку, было скользко. Подошли к подъезду. Вместе с ними почти подбежала незнакомая женщина, муж посторонился, открывая дверь. К лифту подошли вместе. Юра пропустил женщин вперед. Нажали свои кнопки, у них оказался тот же этаж. Кабинка сразу наполнилась плотным чувственным ароматом дорогого парфюма.
– А в лифт первым должен входить кавалер, для безопасности своей дамы, таков этикет- с улыбкой произнесла незнакомка. Муж как-то неловко улыбнулся, не нашелся как ответить, чтобы получилось остроумно, хмыкнул виновато. Незнакомка повернулась к дверям лифта. Нина сразу оценила ее. Среднего роста, стройна, с умело крашеными светлыми волосами. Короткий меховой жакет не скрывал ни талии, и округлых бедер, обтянутых светлыми брюками, заправленными в короткие замшевые сапожки. Нина никогда так не одевалась, и так не пахла, как эта незнакомка. На их этаже та вполоборота кивнула в сторону Юры, к Нине это, конечно, не относилось. Вообще, пока они ехала вверх, та ни разу не взглянула на Нину, как будто той и не было. Вышла и быстрым легким шагом направилась в конец длинного этажного коридора, к своей двери.
Войдя в квартиру, Нина молча разделась, внезапно обратив внимание на то, что муж не помог ей снять пуховик. Как, впрочем, и всегда. А той, в лифте, он точно помог бы,– подумала Нина. И не только шубку, возможно – вдруг больно хлестнула ее внезапная мысль. Да, снял бы. И сам разделся. Чувство такой отчаянной ревности было для Нины внове. Как и всякая замужняя женщина, она, конечно, на уровне рефлексов, инстинктов стерегла свое счастье. Отмечала привлекательных женщин в их с мужем окружении, невольно прислушивалась к рассказам женщин об ушедших мужьях и брошенных женах.
Но все это было нормальным жизненным фоном, не имевшим лично к ней какого-то отношения.
Теперь все изменилось. Она никак не могла прогнать эти навязчивые мысли о возможной Юркиной измене, о том, что его к ней интерес за 17 лет их супружеской жизни угас, а для других женщин он все еще лакомый кусочек.
Юра был мастеровит, деловит, почти всегда трезв, занимался домом и сыновьями. Их с Ниной минуты нежности стали намного реже, но ее это не заботило. Потребность в мужских ласках она старалась снять усталостью от домашних и не пыталась чего-то требовать от мужа сверх того, на что он был сам готов.
Что делать дальше она не знала. Броситься в погоню за ушедшей молодостью? Изменить прическу, похудеть, перед приходом мужа надевать чулки и снимать трусики? А как же сыновья? Надо об этом подумать, поехать, что ли куда-нибудь вдвоем? С этими хаотичными мыслями Нина склонилась над нижним ящиком комода, где муж хранил свои инструменты. На глаза сразу попался подаренный ею к его дню рождения молоток. Юра много лет пользовался старым, с деревянной рукояткой, доставшимся еще от отца. Он был еще крепок, но неказист. И вот Нина решила сделать подарок со смыслом. Долго выбирала в строймаге нужный ей экземпляр. И выбрала. Немецкий, цельнометаллический, с круглым бойком, полиуретановым покрытием рукоятки и расщепленной «косичкой» – гвоздодером на тыле головки. Юра вначале порадовался, но как-то все продолжал пользоваться старым, с деревянной рукояткой и квадратным бойком. Нину это никак не обижало, главное удалась шутка – «вот тебе молоток от твоего «Молотка!» – произнесла она торжественно, намекая на свое прозвище. Муж обнял ее, похлопал по спине как товарища. Получилось забавно, но как-то неласково. Тогда это ее никак не зацепило. А теперь она вдруг поняла, что превратилась вот в такой домашний инструмент. Молоток, одним словом. Нина немного разбиралась в инструментах. Муж-то технарь, объяснял сыновьям что к чему. – Это боек, которым бьют, вот щечки, а это гвоздодер. Похоже на ножки. Этими ножками вытаскивают гвоздь, как если бы женскими ножками зажать покрепче … и потянуть! Ну и мысли у меня – Нина взмокла. Подобная несуразица, ей не свойственная все чаще лезла ей в голову, заставляя ополаскивать раскрасневшееся лицо холодной водой. Ножки и щечки у меня есть и очень даже, а вот боек… Кстати, боек соединяется с щечками узкой талией… Ну, точно, почти моя фигурка, ха-ха! С кем об этом говорить, но не с Юркой же?
Молоток был еще в фирменном пакетике, с этикеткой. Подарок, в общем, как подарок.
Нина взяла его в руку, подняла, Он был тяжелым, тяжелее прежнего. И вдруг резко опустила вниз. Молоток едва не выскользнул из руки, упаковочный пакет скользнул в ладони. Нина осторожно расклеила верх пакета, достала инструмент. Рукоятка мягко легла в руку. «Что бы мне разбить?» подумала Нина. Прошла на кухню, нащупала грецкий орех в дальнем углу верхнего шкафчика, где хранила не портящиеся продукты. Положила на столешницу, осторожно стукнула. Орех треснул, из него вывалилась полусгнившая почерневшая сердцевина. С липким, прогорклым запахом. Снаружи красиво, внутри гниль, подумала Нина и сразу вспомнила случай в лифте.
– Эскортница, как-то сразу непривычно жестко и четко сформулировала она для себя она. – Просто спит за деньги. Приехала к кому-то по вызову. Или снимает квартиру, чтобы заниматься там грязными делами с мужиками. Оттуда и деньги на духи, шмотки все прочее.
Нина присела на стул, обхватив голову руками. Головная боль сливалась с горячими, беспокойными мыслями, спутывалась в клубок, в плотный пульсирующий шар, распиравший голову изнутри. Нина побежала в туалет, ее стошнило. Почему-то вспомнилось, как она покупала этот самый молоток. Необычно вышло. Увидела по дороге в автобусе магазинчик «Хозтовары». Вышла, вернулась метров на сто пятьдесят назад. Магазинчик стоял немного в стороне от домов, в глубине дорожки, кончавшейся тупичком, он не был частью торгового центра. Над крыльцом кирпичного особнячка давней постройки был надвинут металлический козырек с коваными кантами. С обеих сторон были подвешены аккуратные кормушки для птиц. Они были обернуты слоями пузырчатой пленки, видимо для утепления, окошко было маленьким, подходящим только для воробушка, или синички. Как раз в тот момент из окошка выглянула маленькая голова с острым коротким клювиком, повертела из стороны в стороны и снова скрылась в темноте этого уютного птичьего кафе. Во вторую кормушку влетела желтобокая синичка, за ней другая.
– Странно, подумала Нина. Магазин типично мужской, вот, привечают птичек. Значит, добрые люди. Или их жены этим занимаются?
– Жизнь всюду, птичкам хорошо, а вот мне? – подумала Нина, вспомнив тот день. Тогда еще не было таких головных болей и не преследовали мысли о возможной Юркиной измене.
