– Нет, – Гроу шагнул ко мне вплотную.
Настолько вплотную, что мне пришлось отступить, и только по счастливой случайности я не угодила пяткой в миску Бэрри. Впрочем, в следующую минуту миска Бэрри меня перестала волновать от слова совсем. Потому что Гроу оперся о столешницу, чуть ли не вжимая меня в нее, черты лица снова заострились, становясь звериными, и меня знатно полоснуло его силой.
– Нет, Танни. Мы еще не поговорили про наше с тобой «ничего».
– А о чем тут говорить, если оно ничего? – прищурившись, спросила я.
– Например, о том, что сегодня утром ты была другого мнения.
– Разве? – уточнила. – Когда ты был с Ширил, ты был другого мнения?
Глаза Гроу полыхнули огнем.
– Серьезно, Танни? – вкрадчиво поинтересовался он. – Ты сравниваешь то, что произошло между нами с тем, что было между мной и Ширил?
– Ну в общем, да, – хмыкнула я. – Думаю, со времен первого иртхана в этом процессе ничего существенно не изменилось.
Зрачок дракона стал вертикальным.
– Нет, серьезно, – я вцепилась в столешницу, глядя ему в лицо. – Другого мнения – это как? Как ты вообще видишь наши отношения?
Я старалась говорить спокойно, хотя спокойно и я – вещи несовместимые. Особенно сейчас, когда мне настолько был важен его ответ.
– Я предложил тебе жить вместе, Танни. Как ты считаешь, я их вижу?
– Вместе насколько? – уточнила я. – До окончания съемок? До того, как ты уедешь в Ферверн?
– Я так далеко не заглядываю.
Ну вот и ответ.
– А я заглядываю, – ответила я. – И когда заглядываю, там – ничего.
Я уперлась ладонями ему в грудь.
– Дай пройти.
– Почему ты не можешь просто наслаждаться жизнью? – ноздри Гроу снова шевельнулись. – Здесь и сейчас.
– Потому что однажды я ей уже насладилась, и ничего хорошего из этого не вышло. Отойди, Джерман.
Сейчас, когда основные эмоции схлынули, во мне осталась какая-то странная пустота и осознание случившегося. С этим осознанием мне еще предстояло жить, поэтому я просто хотела побыть одна. Там, где никто не достанет. Там, где не надо смотреть в эти драконьи глаза и вспоминать, чувствовать всей кожей.
Так остро.
Даже сейчас.
– У тебя есть еще одна спальня? – поинтересовалась я. – У меня дико болит голова, и я хочу спать.
– Со времен первого иртхана умнее отмазок женщина еще не придумала.
Я выразительно оттопырила средний палец.
– Вторая дверь справа. Она сдвоенная со спальней Ленарда.
– Круто, – ответила я. – И я возьму твой планшет на время. Мне нужна одежда и жилье.
– Мое предложение остается в силе, – сказал Гроу.
– Так же, как и мой ответ.
Я сунула планшет подмышку и вышла с кухни.
Хотя было еще от силы семь часов, я искренне надеялась на то, что засну быстро. Вот прямо сейчас выберу все, что мне нужно, спишусь с риэлторами по поводу того, чтобы завтра посмотреть квартиры, и засну.
По дороге я заглянула к Ленарду: осторожно приоткрыв дверь, заглянула в комнату, где спал мальчик. Рыжие вихры разметались по подушке, джинсы и футболка валяются на кресле, одеяло наполовину сползло на пол. Чтобы не шуметь, даже не пришлось напрягаться: я подошла к нему, ступая босыми ногами по мягкому покрытию, осторожно вернула покрывало на место.
– Все будет хорошо, – сказала еле слышно.
Ему.
Себе.
Или нам обоим.
Задерживаться не стала: в том, что ты спишь, а на тебя кто-то пырится в это время, приятного мало, поэтому пошла к себе.
«У себя» было классической гостевой спальней – на кой, спрашивается, Гроу их столько, но уточнять я не стала. Главное, что она есть, и что спать я буду здесь. Правда, чтобы принять душ, мне придется топать к нему, но я решила, что сегодня обойдусь без душа (наш с Ленардом поломан). Воспользуюсь раковиной в туалете, ничего страшного.
Хотя кое-что страшное все-таки было.
То, что уже сейчас, спустя пять минут, мне отчаянно не хватало возможности прикоснуться и снова почувствовать его губы на своих. Услышать его хриплое «Танни», когда вжимаешься бедрами в бедра.
В общем, вовремя Леона пришла.
Еще чуть-чуть – и было бы уже поздно.
С этой мыслью я открыла сайт с тряпками и накидала в корзину всего подряд. Футболок с принтами на все случаи жизни, джинсы и даже пару платьиц. Зачем они мне сдались, я понятия не имела и хотела даже удалить, но потом все-таки оставила. К платьицам полагались туфли, и когда я вспомнила те, с которых началось мое знакомство с Гроу, мне захотелось что-нибудь разбить.
Мама Леоны была наполовину иртханессой.
Полукровкой, как Гроу, и ее вышвырнули из общества просто за то, что она угрожала репутации своей иртханской семейки. Гроу признал отец, но от него всю жизнь требовали соответствия. Неудивительно, что он послал всех подальше.
Вот только вряд ли у него получится провернуть подобное, когда он встанет у власти.
Его жизнь рано или поздно свяжут с какой-нибудь Сибриллой или Мелорой, или еще кем-нибудь, а я останусь в статусе вечной любовницы. Хотя если честно, сомневаюсь, что вечной. Если соединить два пламени (Леона такое говорила), то это все. Пара на всю жизнь.
Подозреваю, что желающих спариться очередь уже выстраивается из центра Хайрмарга до границы Ферверна.
Так, хватит.
Я вернулась к туфлям, закрыла страницу и пошла смотреть предложения по аренде. За одну ночь цены взлетели настолько, что у меня глаза полезли на лоб, тем не менее я присмотрела несколько приемлемых вариантов студий и даже однокомнатную в том же районе, где жила раньше. Поначалу попыталась присмотреть жилье поближе к Вайшеррским холмам, но очень быстро оставила это занятие: отдавать такие деньги за квартиру не видела смысла. Все эти поиски навели меня на мысль, что надо связаться с хозяйкой пострадавшей студии.
Открыла мессенджер и спустя минут пять поняла, что просто тупо в него пялюсь.
Пялюсь и вспоминаю, как сидела у себя в небольшом холле, и пальцы Гроу скользили по моей лодыжке. Так же, как они скользили по этому экрану, а вчера…
Мысленно выругавшись, швырнула планшет на кровать и отошла к окну.
Отсюда не было видно «Хрустальную иглу», а точнее то, что от нее осталось. Зато отлично просматривалось побережье, и россыпи огней над городом выглядели так, словно ничего не случилось.
Надо же быть такой самкой оцехарры, чтобы после всего думать о… о…
О любимом мужчине?
Кажется, Леона пришла уже поздно.
На этой мысли я поняла, что мне надо чем-то срочно занять мозги, поэтому вернулась к планшету.
И к архивам Ильеррской.
Глава 4. Теарин
Даармарх, Огненные земли
Огонь подчинялся мне через раз, поэтому сейчас я опасалась практиковаться. Тем более что суть случившегося понять не могла: таэрран по-прежнему пламенела на шее запирающей вязью. По поводу случившегося я пока не собиралась никому говорить, доверять в таких обстоятельствах даже нэри слишком опасно. Что касается библиотеки, туда мне до особого распоряжения доступ был закрыт. Но даже если бы я могла туда попасть, нужно понимать, что искать, и в какой области – любой иртхан знает, что снять таэрран может только тот, кто ее надел. Огонь сквозь нее вырваться не может, исключений нет.
Но у меня вырвался.
По поводу платья я сказала, что опрокинула на него лампу, и, разумеется, вопросов никаких не возникло. Платье выбросили, мне заменили ковер, а я… Ночами, когда оставалась одна и когда дворец засыпал, осторожно выпускала огонь на свободу и смотрела на вьющееся над ладонями пламя. Чувствовать его спустя столько лет было странно, но проблема заключалась в том, что и чувствовала его я тоже через раз. Не так, как раньше: до таэрран мое пламя разгоралось постепенно, рождаясь тлеющим угольком в груди и раскрываясь на ладонях огненными цветами.
Сейчас оно творило все, что хотело.
Точнее, творило бы, не обучай меня отец контролю и не тренируй в свое время на уровне хаальварнов. Я училась управлять стихией, запирать ее и погружать глубоко в себя, если она представляла опасность. Так вот сейчас, когда мое пламя представляло больше опасность, чем дар, мне эти знания очень пригодились. В частности, когда посреди ночи я чуть не подпалила балдахин над своим ложем: языки пламени ни с того ни с сего просто рванулись ввысь, рассыпая искры.
С тех пор я позволяла пламени оживать только в купальнях.
Словно отзываясь на мои мысли, в груди вспыхнуло, раскаляя воздух (в последнее время это происходило спонтанно, все чаще и чаще), но я тут же приглушила стихию, накинула халат и вышла в спальню.
Вовремя.
– Местари! Платье готово. – Ко мне в покои впорхнула Фархи. – Лирхэн распорядилась по поводу завтрака, его сейчас подадут, и можем одеваться.
Учитывая, что над Аринтой только-только занимался рассвет, есть мне не хотелось совсем. Больше того, при мыслях о еде желудок сжимался до состояния сухофрукта и к горлу подкатывал ком.
– Я не буду завтракать, Фархи, – покачала головой, – пусть мне подадут травяной настой. Этого достаточно.
– Но как же? – нэри растерянно на меня посмотрела. – На свидании вы будете только обедать, а до обеда еще…
– Ничего страшного, – перебила я. – Лучше помоги мне привести в порядок волосы.
С некоторых пор мне не нравились прикосновения служанок. Не нравились посторонние запахи, которые раздражали, если не сказать больше. Никогда не отличавшаяся вздорным характером, я нарычала на девушек, когда мне пару раз дернули волосы, и с тех пор предпочитала расчесываться сама, либо доверять это дело Лирхэн и Фархи.
Подозреваю, что все дело было именно в свидании: чем ближе становился «мой» день, тем сильнее меня раздражало все. От совершенно невинных слов, брошенных кем-то за обедом, до взглядов за спиной. Мысль о том, что снова придется терпеть снисходительность Витхара, выводила из себя как никогда раньше. Я вспоминала нашу последнюю встречу и злилась на себя за то, что позволила себе эту слабость.
За то, что раскрылась, впустила в себя непростительное чувство, у которого нет будущего.
Впрочем, со внезапно вернувшимся огнем будущее появилось у меня.
И это единственное, что заставляло меня примириться с предстоящим свиданием: если кто-то и знает о прорывах пламени под таэрран, то это Даармархский. Осталось всего лишь осторожно расспросить его об этом, а после попытаться вернуть себе возможность посещать библиотеку – возможно, все же есть что-то, чего я не знаю. До того, как Горрхат надел на меня таэрран, я ей особо не интересовалась, а когда надел, интересоваться стало некогда, нам с Сарром пришлось бежать.
Дири пока что не подчинялся моим приказам, но видимо, дело было в нестабильном пламени. Сумею понять его возможности, его суть – сумею подчинить себе ментальную магию.
Подчинится виар – значит…
Значит, подчинится и дракон.
Все дело в силе и в концентрации, а время для практики до последнего испытания у меня будет.
Останется только сохранить это в тайне и продержаться до конца отбора.
Такие мысли вселяли уверенность, поэтому я даже улыбнулась, когда вошли девушки с платьем. Платье с прозрачными дымчатыми рукавами, плотным лифом и тяжелой юбкой было цвета травы в Сердце Аринты и подчеркивало цвет моих глаз. Волосы мне отвели назад, закрепив на затылке и оформив мягкими волнами. Несколько вьющихся прядок выпустили на висках и на лбу, чтобы подчеркнуть овал лица. Глядя на себя в зеркало, я понимала, что давно не чувствовала себя такой красивой и сильной, как в эти дни. Словно вместе с пламенем ко мне вернулась не просто уверенность, но и часть жизни, которая казалась мне безвозвратно утраченной.
– Спасибо, – поблагодарила я, когда служанки отступили и поклонились.
Как раз в ту же минуту, когда в комнату впорхнула раскрасневшаяся Фархи:
– Местари… Местар…
Подавив снова дернувшее раздражение, напомнила себе о том, что мне нужно.
Зачем мне нужно это свидание.
Зачем мне нужен этот отбор.
Никаких больше глупых мыслей и непростительных слабостей.
Улыбнувшись отражению, я расправила плечи и вместе с нэри вышла в комнату отдыха, где к нам присоединилась Лирхэн. Девушки застыли рядом со мной, и когда в покои вошел Даармархский, склонили головы и присели в реверансах, как того требовал этикет.
– Местари. Местари Ильеррская, – в глазах дракона полыхнули алые искры. – Буду рад провести этот день с вами.
