Иван Александрович Мордвинкин "Часики"

Часики
Иван Александрович Мордвинкин

Рассказ в стихотворной форме. История девушки, попавшей в трудную ситуацию. А ещё о том, чем заканчиваются все истории.

Иван Мордвинкин

Часики

Бежала по лугу. Рано. Едва дорогу видно,

Платье над пятками взмахивало крылом.

Трава мокрая от росы. И что обидно -

Шлёпанцы растеряла. Почти светло.

Где-то там уже загудел мотор, прогревается,

Можно успеть, если по опушке, у дуба

Свернуть и вниз. Упала, поднимается,

Скользко. Теранула коленку, но не грубо.

В тумане деревья, глядят с удивлением,

Как сердечко у всякой птицы в лесу

Колотится. Побежала по кромке волнения

По берегу озера, вытянутому в полосу?.

Вода слева несётся, переживает, охает:

"Добежишь, отдай ему!" – и шепчет глупости,

Что передумает. По прибою пятками шлёпает,

Душу разбрызгивает без скупости,

Чтобы не плакать. И вот, вне тумана люди.

Фигуры тёмные, приставок шею вытянул к лодке.

Синим пыхтит мотор, железо вибрирует в зуде.

Ступила ногой, доски мокрые: сказывается на походке.

В трёх шагах встала, дышит с пробежки,

Молча тянет часики, пальцы дрожат. Холодает

Что ли? Он смотрит сквозь. Штурмовку накинул в спешке.

Ткань грубая, не пачкается, не марает,

От ветра лучше доспеха, но не держит тепла.

Мужики глаза отводят, чемоданы к борту.

Опустила руку, когда уж лодка пошла.

Дрожь, тикает в ладошке, душится что-то к горлу.

Лодка на горизонте точкой в этой строчке.

Она стоит, смотрит. Приставок волной качается,

Как маятник, отсчитывающий по цепочке

Время, которое начинается и кончается.

Обратно идёт без памяти. Дорога, песок,

На взгорке уже тепло, солнце просыпается,

Докрасна перед ней конфузясь. У источника наискосок.

Остановилась, волосы подобрала, нагибается,

Вроде умыться. Руки к лицу приложила:

Теперь уж всё начисто! Но задрожали плечики,

Трясёт её. В три погибели. Была бы сила,

Так хоть бы кулачком в сторону погрозила. Кузнечики

Тарахтят без умолку, ничего из травы им не видно.

Тропинкой промеж терновников вдоль ручья.

Скрип калитки, дверь тоже старая, скрытно

Не войдешь. Со света темно, только дух жилья

Родного. Потолок низкий на душу давит,