Три сапога пара
Тимофей Петрович Царенко
Паровозы и драконы #1
Во всех вселенных, во всех мирах, герои творят историю. Они идут своими геройскими дорогами, оставляя за собой бесконечно число поверженных врагов. И кто же чаще других устилает путь героев? Чьи черепа чаще других мостят этот жуткий путь? Надменный аристократ, породистый хлыщ, чей презрение распаляет геройскую ненависть. Тупой агрессивный громила, свержение которого демонстрирует выдающиеся боевые навыки героя. Так давайте же выпьем за них, унижаемых, повергаемых, зачастую безымянных разумных, чья судьба – стать лишь ошметком грязи на геройском сапоге. За ублюдков, что честны перед собой. За мудаков, что есть в каждой магической академии! За героев этой книги! Не простим, отмстим, жахнем! Не чокаясь. [i]В книге присутствует нецензурная брань![/i]
Тимофей Царенко
Три сапога пара
Глава 1
В маленьком закутке достаточно запылённого склада раздавался противный голос:
– Куртка – кожаная, на подвязках, полувоенного образца, состояние новое, одна штука. Рядом подпись. Рубаха – нательная, хлопковая, новая, три штуки. Смотри, без клякс. Штаны – кожаные, форменные, с шерстяной подкладкой, новые, одна штука. Фляга – медная посеребрённая внутри, стандартного образца, б/у, одна штука. Сапоги – кожаные, с жестким голенищем, две штуки…
– Господин интендант, а зачем мне два?
– А, ну да, точно! Слушай, служивый, есть у меня к тебе дело, ты сапоги запиши, а я пока достану кой-чего…
Через минуту раздалась приглушенная ругань.
И звуки падения чего-то мягкого.
Еще через минуту снова раздался голос.
– Вот, сапог из кожи саламандры, с усиленной подошвой и бронзовыми пряжками. Правый. Почти не ношеный. По прочности – как латный.
– Да? – второй голос просто сочился скепсисом. – А левый где?
– Ну, известно где: сожрала костяная многоножка, вместе с хозяином. Только ногу и нашли потом. Ты не думай, хозяин этот сапог буквально неделю носил, даже не растоптал толком. А я тебе еще и два империала дам, полноценных. Новая пара как раз четыре стоит. Честная цена! А сапогу тому сносу нет.
– Два империала, говоришь? Накинь еще пяток серебрушек, все же ношеный.
– Ну хорошо! Только из уважения твоему геройству.
– А теперь пиши, несессер, с набором бритвенных и парикмахерских, солдатский, хотя, нет, тебе офицерский положен…
– Господин интендант, а вы точно уверены?
– Вот только не начинай…
Через два часа после судьбоносной сделки с сапогом, который сыграет в этой истории свою роковую роль, герой нашей истории вышел за порог военной части, таща на спине полный пожитками рюкзак. Деревянный костыль, пристегнутый чуть ниже колена, весело цокал по мостовой.
Ярко светило весеннее солнце, растапливая последние кучи снега, спрятавшиеся от бдительных дворников. Воздух пах весной, свежей выпечкой и, совсем немного, выгребной ямой.
Мир был полон жизни, герой еще не знал, что он герой, и был уверен, что все свои подвиги он оставил за воротами военной части, вместе с левой ногой, волосами на голове и семью годами своей жизни.
– Рей, Рей Струна, ты ли это?
Со стороны ближайшего поворота вышел невысокий, но крепкий мужчина в военной форме. Короткая стрижка, обветренное лицо, словно вырубленное из камня. Все это делало новое действующее лицо весьма запоминающимся. Особенно ночью, особенно солдатам в самоволке.
– Майор Цитрин? – он же Майор – четыре метра. Как гласит солдатский фольклор, это длина прыжка или дальность струи, когда он подкрался со спины и ты это понял. В общем, во всех отношениях выдающаяся личность – комендант местного гарнизона. Кстати, росту он был среднего.
– Так точно. А ты уже, судя по твоему виду, просто Салех. Комиссовали? Ты где ногу потерял?
– Удерживал вражеский полк силами полуроты в течение трех суток. А в итоге подоспевшая подмога раскатала нашу позицию, а мне ногу оторвала отрядная сколопендра. Пока разобрались кто где, многих подранили. В основном мы. Зверинец пустили на комбикорм почти полностью.
– Это как? Я представляю, что такое ударный отряд с биомантом. Они же разбираются, с кем срарались, только ближе к вечеру, по следам в помете.
– После того как нашу позицию проутюжили артиллерийским заклинанием, а потом отполировали звеном драконов, я дал приказ разморадерить повозку армейского алхимика, к тому моменту уже почившего. Там была какая-то секретная партия эликсиров для элитных армейских подразделений. Когда мне сказали сколько она стоила, едва не пошёл вешаться. Но у начальства были другие виды на ситуацию, так что меня объявили героем, а испытания признаны частично успешными.
– И почему же частично? С учётом продемонстрированной эффективности?
– Облик человеческий бойцы потеряли. Буквально. Меня то сия участь минула, я пил только те препараты, которые обостряют мышление. Командир должен думать. А те из парней, кто принимал эликсиры на повышение боевых качеств – мутировали. Прямо на глазах. Необратимо. В итоге половина ушла в лучшие миры, не перенеся побочных эффектов. С остальными… – Рей махнул рукой. Стали видны десятки мелких шрамов по всей кисти. – Хотя латников рвали, да…
– Зато ты теперь герой, получается? – где-то тут промелькнул своеобразный армейский такт.
– Получается, что так. На пенсию меня насильно проводили. Как сказал наш полковник: «ты, Рей, на заданиях столько мяса оставил, что можно наверно ещё одного солдата собрать». Я ведь не хотел уходить. Думал в штабе оставят…
– И почему же?
– Ну, я знаю многих инвалидов. Вспомни старого Римсона, тот вообще имеет некомплект по всем парным органам. И ничего, работает себе человек писарем.
– Ты не прав, ма… Салех. Римсон помимо некомплекта органов имеет еще голову, полностью укомплектованную армейской системой шифрования. С его уровнем допуска провожать со службы могут только на кладбище. Сроки актуальности тех тайн, к которым он допущен, намного больше сроков жизни обычного человека. Пенсию хорошую назначили? Героям, по слухам, неплохо платят. Должно хватить на домик и не слишком жадную жену где-нибудь на побережье.
– Если бы…
Майор Цитрин резко помрачнел и подобрался, как волк при виде медведя.
– Вот мне сейчас то, что я слышу, резко перестало нравиться! Выкладывай, кто тебя там из крыс тыловых обделить решил? У меня командующий округом в курсантах ходил, я его спрошу, по-свойски… Говорят он по ночам мое имя до сих пор кричит.
– Дай уймись ты, майор, дай договорю. Мне не назначили пенсию. Мне дали стипендию.
– О, другое дело, а то уж было напрягся. Был в соседнем округе случай… Не важно. Стипендия – это хорошо. Образование – великая сила. И куда тебя направили? По финансовой части? Или, как ты мне когда-то рассказывал, по аграрной?
– Да черт его разберет, в какой-то ВУНВОВ[1 - Высший университет неявного воздействия и опосредованного влияния.].
– Куда? – от удивления майор аж подпрыгнул.
– ВУН…
– Я с первого раза услышал. Ты вообще в курсе, что это за место?
– Какой-то небольшой институт с громким названием и ограниченным выпуском. Учат то ли чиновников, то ли психологов, то ли…
Майор расхохотался. Заливисто, с подвыванием. У него раскраснелись уши и выступили слезы на глазах.
– О боги… – простонал тот, слегка успокоившись. – То есть ты сейчас в полной уверенности что едешь учиться на то ли чиновника, то ли исследователя?
– А разве нет? – Рей был в растерянности и задумчиво скреб затылок.
– Посмотри внимательно на направление. За чьей оно подписью?
Наш герой скинул мешок и начал в нем рыться, пока не извлек на свет небольшой тубус. Из тубуса был извлечен лист гербовой бумаги.
– Заместитель по кадровым вопросам Зульц О’Мульф. Шуманец какой-то…
Майора снова согнуло.
– Хороший ты военный Рей, просто идеальный! – бывший майор от этого комплемента покраснел ушами. Впрочем, на лице его ни один мускул не дрогнул.
– Ты можешь толком объяснить, кто такой этот Зульц? С чего ты вообще решил, что я его знать должен?
– Только из уважения к твоим многочисленным контузиям. Рей, направление в твое учебное заведение подписывает двадцать четвертое управление. Оно же – личная канцелярия императора. Там колотушка и часы на печати должны быть.
– Ну?
– Баранки гну, Салех, еще раз, личная, понимаешь, ЛИЧ-НА-Я, тебя направили учиться на волшебника!
– Вот сейчас, майор, совсем непонятно стало. Какой из меня маг? Дар каждый год проверяли. Может спутали с кем?
– Ох, дела мои тяжкие, слушай сюда. Магического дара у волшебников нет. У волшебников есть атрибут. Что-то такое, что может только он. Какой-то фокус. Для примера, что я читал. Один такой без магического дара умел книгу раскрывать на той станице, о которой думал. Другой всегда мог взять вещь там, где ее оставил. Даже если ее там не было. Третий умел шевелить отворотами сапог… В общем всякая нелепица. Которая вроде как магия, а вроде, как и нет.
– Да не, ерунда какая-то, какой из меня волшебник? Я до твоих слов был уверен, что это маги такие, специализированные и засекреченные.
– Слушай, Салех, не юли, что у тебя за атрибут?
– Да мелочь, копеечный амулет умеет так же…
– Черт побери, Рей, хватит ломаться как штрафник перед алкоголизмом!
– Я умею охлаждать вино! Доволен? В любой пьянке, если дать мне бутылки, вино в них станет ледяным.
К удивлению Рея, его собеседник не засмеялся. А очень внимательно посмотрел на бывшего майора и только вздохнул.
– Вытащил ты счастливый билет, Салех.
– Ничего не понял… – лицо вояки озадаченное выражение не приняло по причине частичного повреждения мимических мышц.
– Ты про битву у белой речки слышал?
– Где пяток пехотных дивизий положили и три танковых? Где всю гвардия Бурслайцев положили? Как не слыхать? Слыхал, там удивительно маленькие потери были.
– Не было там никаких потерь, туда в погибших записывали все небоевые потери со всего округа. Там как раз волшебники воевали. Три штуки. Буквально пару часов.
– А как же…
– Так, я тебе и так уже не по допуску наговорил, там все узнаешь. Вали давай, навстречу новой жизни! Эх, везунчик ты…
В глубокой задумчивости теперь уже не безымянный герой пошел по городу.
На улице бушевала весна. Одуряюще пахло молодой, клейкой от сока листвой. Десятки звонких ручейков текли по улицам, сливаясь в полноценные речки, которые, в свою очередь, напитывали влагой многочисленные залежи земли и навоза, превращая улицы городка в непролазное болото.
Путь Рея лежал через центр города, в сторону огромной лестницы, которая, петляя из стороны в сторону, забиралась на самую верхушку горы, на которой торчала причальная мачта дирижаблей. Там же была площадка для посадки всяческой летучей живности. От драконов и пегасов до поделок биомантов, изначальную видовую принадлежность которых можно было угадать разве что с большого перепоя.
Одну из улиц перегородила застрявшая телега. Извозчик, плюгавый мужик в шляпе-котелке, громко ругался и пытался решить сложную дилемму, кого спасать в первую очередь. Повозку с гербом почтовый службы или коня, который провалился в жидкое месиво уже практически до пуза.
Отставной вояка посмотрел на этот бардак, как-то даже слегка ностальгически вздохнул и пошел искать обход.
Дорога через тонущий в грязи город заняла в итоге почти три часа времени. Оказавшись у подножья лестницы, Салех устало выругался, осматривая перепачканную одежду, поморщился от боли в культе и снова выругался. Пятьдесят метров лестницы не внушали энтузиазма даже здоровому человеку, а уж инвалиду…
Взгляд Рея упал на фуникулер. Стоил он серебрушку, и считался привилегией людей зажиточных. Или затраханных. Решив, что физкультуры в его жизни и так было больше чем достаточно, Салех направился к кабинке, протирая лысину грязным платком.
При виде ощерившегося Салеха билетер нервно икнул. Почти два метра ростом, звероватый вид, острые зубы, растянутые в оскале.
– Ннне надо меня бить, я все отдам!
