Теперь аксакал, по его собственным скромным оценкам, владел небольшим капитальцем – не более двух процентов всего в республике. Племяша, единственного отпрыска младшей сестрёнки, любил и постоянно звал к себе – пожить по-человечески, подышать по-настоящему чистым воздухом, покушать настоящей горной форели, дынь, винограда и прочего, в изобилии произрастающего в богатейшей Ферганской долине. Одному ехать скучно, со стариком болтать не о чем? Так зови с собой друзей, девушку – хоть сто человек! Всех примем, обласкаем, никого не обидим. От него требовалось лишь согласиться и определить время, всё остальное – от авиабилетов до удочек – брал на себя щедрый дядюшка.
Саня, к тому времени студент-филолог четвертого курса, позвал не сто, ограничился двумя парнями и тремя подружками. Одним из ребят оказался, естественно, Славка, другим – Муха, а девушки, все три, учились в Санином универе. Одноклассник Вячеслав был ещё и однокурсником, и тоже собирался стать журналистом. Один Генка оказался среди них, грамотеев, чуждым словесности человеком. Он обучался медицине, и не в столичном регионе, а в Самаре, причём достиг уже выпускного, шестого курса. Почему не поступал в здешний мединститут, а попёрся к чёрту на кулички – подробно не объяснил никому, ограничился туманной фразой «Пожелание спонсора».
Спонсорская ли подмога сказалась либо врождённые таланты абитуриента, тоже неизвестно, однако, когда Славка с Санькой дружно подали документы на журфак МГУ и столь же дружно срезались, Муха только пожал плечами: «не по топору, мужики, вы себе деревце выбрали». Два товарища житейской мудрости не вняли и через год повторили попытку с тем же успехом. Итого два года псу под хвост – Славка прессовал вёдра и гондоны на заводе резино-технических изделий, а Саня грузил пряники на кондитерской фабрике с толстовским названием «Ясная поляна». Лишь на третий год, обозлённые и успевшие набить мозоли, плюнули на столицу и опять же дружно явились в свой родной областной университет, куда и были приняты.
Там, как оказалось, вполне сносно готовили будущих акул пера, а в группе на фоне вчерашних школьников и школьниц товарищи смотрелись мужественными ветеранами. Особенно пригодилось это в отношении вчерашних школьниц, чем они не преминули воспользоваться – и в банально-ловеласном смысле, и в ином, менее романтичном, но более прагматичном. Старшие и опытные без зазрения совести использовали младших и неопытных как опору в нелёгком пути к магистерским мантиям. В науке, как утверждал когда-то Ломоносов, широких столбовых дорог немного, а карабкаться по её каменистым тропам Саньке со Славкой было сподручнее, опираясь не только на свои, но и на чужие знания.
Неформальным лидером курса автоматически сделался рослый, плечистый и коммуникабельный Славик; Саня держался в тени друга, довольствуясь ролью оруженосца. И в женском вопросе определились успешно, избежав ненужной конкуренции – спортивному Славке понравилась одна, Сашке – другая. Высокая, резкая Марина увлекалась спортом, имела первые разряды по гимнастике и плаванию; пухленькая и медлительная Инесса – классической музыкой. Ничего общего.
Третьей в комнате университетского общежития с ними жила глазастая худенькая тихоня. Её, Жанку Веснину?, и позвали с собой в горы, посулив массу изумительных впечатлений и приятных знакомств. В качестве самого приятного подразумевалась встреча с их давним другом Мухой. Инна и Маринка Гену уже знали: он довольно регулярно навещал мать, попутно встречаясь с одноклассниками. А Жанне Славка прожужжал все уши, на все лады расписывая наполовину выдуманные достоинства третьего товарища.
Генкиным ушам тоже досталась изрядная порция жужжания и лапши. Ему в ходе похода предстояло познакомиться с удивительной девушкой. «Спортсменка, комсомолка, просто красавица» – так хором, с придыханием и южным акцентом, охарактеризовали соседку подруг по общаге Славка с Саней. Заинтриговали.
– Муха, мамой клянусь, – пропел Славик уже соло, – Вылитая кавказская пленница!
Поехать решили на неделю, пятеро вернулись в намеченный срок, одна – на третий день. Муханов хотел остаться ровно до десятого августа или навсегда, и остался бы, будь у него деньги и не будь необходимости оканчивать ВУЗ. Денег не было, до диплома оставался год, и пришлось уехать, «оставляя в горах, по Высоцкому, своё сердце». Оно, сердце, оказалось разбито. Попутно разбитым оказался и лоб, и две бутылки вина, на руках и коленях образовались синяки и ссадины. К счастью, дорогущий чужой мотоцикл перенёс унизительное падение на ровном месте без особенных последствий для его железного организма. Причиной послужил смертельный выстрел из двустволки чёрных глаз.
2020
Главный редактор главной городской газеты, самый молодой депутат областной Думы, влиятельный и представительный человек на цыпочках подошел к входной двери, глянул в глазок. Из-за дубовой филёнки прозвучал уверенный мужской голос:
– Вячеслав Викторович, мы знаем: вы дома. Откройте, пожалуйста. Нужно поговорить.
Он хотел было тихонечко отойти, сделать вид: никого дома нет, пришедшие ошиблись адресом… а может, он крепко спит и не слышал звонка? Мгновением позже сообразил: ага, спишь, не слышал… а по телефону, домашнему, между прочим, кто с ними… пускай не с этими, а с их коллегами, кто минуту назад говорил? И финальную фразу: «Наши сотрудники к вам выехали» не услышать не мог. Делать нечего, придётся открыть.
– Кто вы?
– Мои имя и фамилия вам ни о чём не скажут, поэтому начну с должности…
Пришедших «поговорить» было двое. Довольно высокая стройная блондинка, в темно-лиловом брючном костюме, приблизительно от тридцати до сорока лет, обворожительно улыбнулась. Мужчина средних лет, среднего роста, среднего телосложения, одетый неброско и обыденно – в серый плащ поверх серого же костюма, серую шляпу и черные туфли, не улыбался. В его левой руке был небольшой серый кейс, правая скрывалась за отворотом плаща.
«У него же там пистолет!.. – с ужасом догадался Горновицкий… – Баба чисто для маскировки! А я стою тут перед ними в дурацком халате, и бронежилета под ним нет…»
Но серый достал и предъявил раскрытую красную книжечку.
– По должности я – старший оперуполномоченный Федеральной службы безопасности, зовут меня Лев Андреевич, фамилия Горбунов. А моя спутница нездешняя. С вашего позволения, Вэл, – носитель шляпы слегка поклонился даме, удостоился ответного кивка и продолжил, – Мадам Валери Прежон – сотрудник Международной организации уголовной полиции. Вам эта организация наверняка известна под названием Интерпол. Мы войдём?
Хозяин оторопело посторонился, и интернациональная полицейская пара вошла. Уверенно, словно был здесь не впервые, незваный мужик проследовал в кабинет, хозяин покорно поплёлся следом. Мадам неслышно замыкала шествие. В мозгах постукивало.
«Вот суки… а почему консьерж, он же охранник, их впустил без спросу?.. Тебе непонятно? Такая корочка куда хочешь позволяет войти, а попытайся остановить – самого выпрут, охнуть не успеешь… Интерпол?.. Какого хера?! Международная, блин, уголовка!.. Сзади идёт, волчица французская – следит, как бы я чего не учудил… вдруг у меня самого ствол наготове… Идёт, сечёт, и только ры?пнусь – вырубит, как пить дать. Их, небось, натаскивают почище любых террористов…»
Горбунов сел к столу, мадам расположилась в кресле и вновь показала депутату безупречные зубы. Эфэсбэшник снял шляпу, положил на столешницу перед собой, отодвинув клавиатуру. Извлек из кейса чистый лист бумаги и поместил по соседству со шляпой, писать ничего не стал.
– Вас, конечно, интересует цель нашего визита, – его голос звучал ровно, без малейшего нажима. Обычный профессиональный тон, как теперь принято, «ничего личного». Невольно возникала мысль о «плохом» полицейском – роль «хорошего» явно отводилась волчице, – Или уже знаете?.. Вам о них всё известно, и вы решили промолчать?.. Не лучшее решение, смею вас уверить.
Редактор, опытный журналист, поднаторевший в расспросах людей и человечков самого разного пошиба, стоял столбом посреди своего – СВОЕГО, блядь!.. кабинета и молчал, чувствуя себя хуже некуда. Дураком он себя чувствовал, и это ещё мягко сказано. Но одно дело чувствовать и совсем другое – позволить кому бы то ни было записать его в эти самые дураки.
«Не-ет уж, дудки! Со мной у вас, господа международные полисмены, этот дешёвый трюк не пройдет! Раз уж зашли – сидите, сколько угодно. Воровать вы не станете, а решитесь на обыск без понятых и хозяина – ради бога. Ни фига не найдёте, а о беззаконии сами же пожалеете. Наручники на себя надеть я вам не позволю, будете пушками трясти – трясите, стрелять не отважитесь, не те времена. А я сейчас соберусь по-быстрому, даже бриться не буду, и – к себе, в редакцию. Или, ещё лучше – в зал заседаний. А там вам меня так просто не взять!»
– Да вы садитесь, Вячеслав, – дружелюбно и чисто по-русски сказала француженка, – И не волнуйтесь, на работу вам спешить не нужно, ни в газету, ни в администрацию. Мы об этом позаботились.
Слава Горновицкий в юности занимался боксом, выступал в среднем весе, не раз бил морды противникам и бывал бит сам, к ударам ему было не привыкать. Он ожидал от вторгшейся парочки чего угодно – давления, попыток шантажа, угроз, но не такого.
Лёгкий запах духов, мягкий женский голос, простые слова… Не волнуйтесь, вы более не член комитета по социальной политике и не редактор, тем более главный. Спешить вам отныне некуда, интерпол об этом позаботился. Довершило эффект предложение «садитесь». Наш человек, слыша такое из уст следователя, или кто она там по чину, невольно ощущает себя уже наполовину за решёткой.
Ноги сделались ватными. Депутат, не в силах отвести взгляда от серой шляпы посреди его письменного стола, наугад попятился и рухнул на диван. Нокаут… Где там ре?фери и секундант с белым полотенцем?
Будь поединок реальным, ситуация могла выглядеть так: полотенце висит на канатах, судья в ринге закончил отсчёт секунд. Противник, стараясь не замечать бараньих глаз нокаутированного, с улыбкой протянул руку, помог подняться с помоста.
– Знаете, Вячеслав Викторович, я примерно такого поведения от вас и ожидал. С ходу сдавать своих сотрудников, способных ребят – это как-то не по-нашему, правда?.. Но, поверьте, им ничего серьёзного не грозит.
«Сотрудников?!.. Так эта интербригада – не по мою душу явилась?.. И звонок – не в связи с Мухиным письмом?.. Тогда, выходит, и Саня Генкой интересовался совсем по другому поводу?..»
– Простите, Лев Андреевич… – где-то в воображении побеждённый взял протянутую руку, встал на ноги, ответно улыбнулся. Реальная улыбка вышла несколько натянутой, – Последнее время совсем замотался, да и с женой…
– Да-да, я в курсе. Как она?
«Та-ак… Убрать с фэйса виноватую мину!.. Жена – очень кстати, отмаз железный… Сочувствует серый – это хорошо, значит, ты для него пока не вошь арестантская, а человек… Держим, держим фасон… Ты удивлён, не более. Сотрудники?.. Не ты, им нужен не ты – это главное. А способные ребята – кто?.. Не спеши, сейчас всё сами скажут…»
– Спасибо медицине, держимся. А кто из моих архаровцев на этот раз проштрафился? – «на этот раз… как будто эфэсбэшники в газете – регулярные гости…» – Я ведь сейчас в редакции, как говорится, наездами, мог и упустить чего-то…
– Давайте послушаем Интерпол. Валери, ваш выход, прошу.
– …История эта началась около года назад. Молодые красивые русские туристы, парень и девушка, назвавшиеся «Иван» и «Марья», две недели провели во Франции… И затеяли там некую комбинацию, я бы назвала – аферу…
«Ах, стервецы!.. То-то у них добрых полгода такие хитрые рожи… Иван да Марья, значицца. Ну-ну…»
– …Они посещали множество игорных и питейных заведений от Лазурного берега с Марселем до Парижа, Гавра и Кале. И везде заводили скользкие разговоры на тему возможных поставок оружия и патронов из России. Как и следовало ожидать, вскоре попали в поле зрения наших компетентных органов, но брать за филейные места их сразу не стали, ограничились сопровождением. Узнали, кто они и откуда, выяснили – провинциальные журналисты. Решили – развлекаются ребятишки, ищут сюжетик погорячее. Простительно. Их настоящие имена…
– Мне известны их настоящие имена и фамилии. Продолжайте, пожалуйста.
«Вот как?.. Простительно?!.. не знаю, право, какие стандарты поведения в ходу у вашей пишущей братии, а у нас такое не прощается… Через голову редактора – через МОЮ голову – лезть в заграничный криминал… бо?шки поотрываю!.. Развлекаются они, сюжетик ищут… да… хочется нам чего-то горяченького, посенсационней, а вокруг тоска и серость – тогда сенсацию мы сами себе придумаем или создадим. Методика не новая, проверенная и результативная. Провокация называется. Убить мало…»
– …Но – кто бы мог подумать?.. дилетанты нечаянно вышли на контакт с одной из серьёзных террористических групп!.. Те по глупости повелись, эти вернулись сюда, и началось нечто подобное шпионской радиоигре времён Второй мировой. Всю переписку мы, конечно же, отслеживаем. Никаких реальных автоматов-пулемётов у них нет – это фантазия, розыгрыш с последующим разоблачением. Фейк. Наша организация давно вела гаврских мерзавцев, захват и ликвидация – дело считанных недель. Но, судя по некоторым признакам, ваши, гм, шалуны планируют повторный визит. Этого допустить нельзя ни в коем случае – их жизнь окажется в опасности…
«Да, мадам-сеньора, вы, к сожалению, совершенно правы. За такие фейки и у нас могут по сусалам надавать, а у них – камень на шею, и в Сену. Впрочем, в Гавре и Ла-Манш под боком… Хотя по мне – назвался груздём – полезай, куда скажут… Этого дурня, Стаса – пёс с ним, жрите на здоровье, а Кирку жалко. Не допустим, будьте покойнички. На запад собрались ребятки?.. сколько там километриков?.. тысячи три?.. Вот и поедете ровно на три, плюс-минус сто-двести… только на восток. Там, в Омске-Томске, тоже достопримечательностей полно, сюжетов хватает. И уж там ваша драгоценная жизнь будет в по-олной безопасности…»
– …Но это не конец нашей истории. Будь всё так просто, я бы и не увидела ни разу в жизни ни Москву, ни ваш прекрасный город. Один из преступников едет сюда. И хочет встретиться с этими идиотами. Рандеву назначено на завтра. Брать его сейчас нежелательно – наша операция пока не подготовлена. Поэтому у нас к вам просьба – предоставить вашим беспечным героям время и свободу передвижения. Послезавтра можете их уволить, премировать, кремировать или пустить на котлеты, а завтра – пусть съездят в столицу.
– Понятно. Их заявления о краткосрочном отпуске я третьего дня порвал на куски. Погорячился, значит?..
– Да, – снова подключился к разговору серошляпый чекист, – Мы будем признательны…
– Если партия скажет: «надо»…
– Спасибо за понимание. И, самое главное: ни в коем случае не дайте им знать о нашем разговоре. Именно поэтому не вы у нас, а мы здесь, понимаете?.. они – мальчишка и девчонка, играют в свои детские игры, а он – матёрый волк, опытный физиономист. Если они узнают о нашей осведомлённости – гарантированно проколются, и тогда под угрозой уже операция французских коллег. Могу я на вас положиться?..
Редактор, сохраняя серьёзное выражение лица, мысленно развил последнюю фразу.
«Могу я на вас положиться?» – спрашивает клиент у проститутки, а дама отвечает: «Ой, да пожалуйста, мущина, милости прошу. Плати?те вперёд, и располагайтесь, как вам удобно…»
Озвучил, естественно, иную версию:
– Всё будет в норме, не сомневайтесь. Я слыву человеком настроения – сегодня сатрап, завтра рубаха-парень. Они ничего не заподозрят.
«Они, мальчишка и девчонка, не заподозрят. Котлеты из них мне не нужны, увольнять тоже не буду. Кремировать?.. А что, это идея… Выгнать взашей – проще всего, но нафига мне мученики? А вот пожизненные рабы, обязанные доброму шефу, то бишь мне, возможностью и дальше заниматься любимой работой… – ведь могу, имею полное право и благословение органов послезавтра же послать на все четыре стороны с волчьими билетами… Такие мне пригодятся.
И сценарий окончания редакционной планёрки, она же подведение итогов за неделю, скажем, в будущую пятницу, готов. Все идут к двери с чувством исполненного долга и в предвкушении выходных, а я вслед негромко так произношу сакраментальное мюллеровское: «А вас, месье Иванченко и вас, мадемуазель Маринина, я попрошу остаться…» А с папками шалунишек поговорю отдельно, уже в думской приёмной: «Расскажите, будьте так добры, откуда у ваших беспечных деток сведения о строго секретном количественном и качественном ассортименте нашего орденоносного оружейного завода?..»
Отблагодарить меня, доброго и милостивого, Кира и Стасик смогут примерно через годик. Их услуги пригодятся для подготовки и взрыва Мухиной «бомбы» – сотрудники они действительно способные, сетевую версию газеты продвигают неплохо. Будет им сенсация. В память, как говорится, о моём друге, «не вернувшемся из боя…»
Уходили гости так же, как вошли: разговор кончился, они встали и без церемоний пошли к выходу, не дожидаясь хозяина. Так выходят из собственного жилья. Серый уверенно открыл нужный замок, безошибочно выбрав из трёх, пропустил даму, приподнял шляпу. Всё.
Редактор-депутат, закрыв дверь на этот раз на все три запора, испытал облегчение, сравнимое с утренним подходом к унитазу.
«Всё… а я уже готов был признаваться в… А в чём мне, собственно, признаваться?.. Ничего противозаконного не совершал и не собираюсь… Где деньги взял и у кого – к компетенции ФСБ не относится, а здоровье моей жены – моё личное дело. И её, разумеется. Ишь ты, в курсе он… всё-то вы, ребята в сером, знаете, до всего вам надо докопаться… Да-а, ещё минута, и шапка на мне загорелась бы синим пламенем. Слава богу, беседовали не в их застенке, сидел не на казённом скрипучем стуле, а на своём диване, без шапки… дрожи в поджилках они, надеюсь, не разглядели. Молчание, говоришь, не лучшее решение?.. Время покажет.»
Но Саниного шока визит дамы в лиловом и джентльмена в сером не объяснил. Друг ясно дал понять: с их общим товарищем нелады, причём весьма серьёзные. Сам Муха пишет о том же, открытым текстом: «Меня ты больше не увидишь…»
«Но это он написал – мне, в завершение текста о крупных нехоро?шестях, и коль уж вляпался в столь неприглядные делишки, то ничего удивительного в летальном, как говорится, прогнозе нет. За куда меньшие секреты душат и топят сплошь и рядом, вешая на грудь такого посвящённого табличку «он слишком много знал».
А если наш крылатый одноклассник умудрился наступить одной ногой одновременно в две кучи дерьма, а другой к тому же на грабли – прогнозы строить и вовсе глупо. Тут впору молебен заказывать. Или венок.»
Депутат решительно набрал номер «рыцаря плаща и кинжала».
Фортуна двух товарищей при всей её капризности улыбнулась обоим. Славка ещё на втором курсе начал публиковать заметки и очерки в городской прессе, а к окончанию ВУЗа имел все шансы поступить в штат основной региональной газеты. И своего шанса не упустил. Рос стремительно, использовал малейшие лазейки – и вот результат: в тридцать лет – главный. Попутно вступил в правильную партию, и там смог зарекомендовать, оправдать… второй результат: депутат. Дума пока местная, но ведь и возраст – по меркам политиков юный.
А Саня избрал другой маршрут. Об отце своего лучшего друга Славка знал мало – как выяснилось однажды, вообще ничего. Имя-отчество – да, знал. Где живут Бугримы – знал. И даже номер машины – знал, и на их даче, именуемой «коттеджем», бывал. А вот где и кем работает Санин папа – нет, не знал. Саня на эту тему не говорил, умудрялся обходить все годы знакомства. Да и он, скорее всего, тоже знал далеко не всё.
И когда Сашок, окончив университет, куда-то пропал, Славка решил: подался на вольные хлеба – Север, Восток, Запад… мало ли. А через три года оказалось – никакого Севера – живёт и работает в столице Родины, служит на не самой значительной должности, но в одном из самых значительных ведомств. Друг взял кинжал, накинул плащ и пошёл в бойцы невидимого фронта. Яблочко, как говорится, от яблоньки…
2012
Вообще-то вставать ни свет ни заря в Генкины планы не входило. Он, наоборот, с удовольствием повалялся бы ещё в теплой палатке на мягкой кошме, предаваясь любовным утехам с новой знакомой. А вышло по-другому: робкая с виду девчушка-синеглазка оказалась сущим кремнём. Вино на неё, что ли, не подействовало совсем? На его пылкие поцелуи и объятия отвечала вроде бы нормально, позволила методично пропальпировать все выпуклости и впадины молодого тела, а едва подошёл к последнему рубежу – упёрлась, как ослица. Напрасно шептал стихи и прочий вздор – результат оказался уныло-прозаичен: ни фига у него не прокатило.
«Нет повести печальнее на свете, – переиначил отвергнутый шекспировскую фразу, – Она со мной пошла, легла и не дала».
Взбудораженный никому не нужной эрекцией горе-Ромео сдуру как был, нагишом, сиганул в озеро и тут же выскочил обратно. Совсем забыл – ведь, приехав, щупали водичку и убедились: не иначе, где-то на дне припрятан айсберг.
Вот поэтому он и сидел у вялого костерка одетый и злой. Сценарий для кошмарной сценки с паучком сложился как бы сам собой. Светало, и неподалёку обнаружилось мелкое шевеление – еле-еле ползущая по причине утреннего холода фаланга. Решение пришло мгновенно: Муха расщепил прутик, импровизированной рогатиной аккуратно прижал хищницу, стараясь не слишком повредить. Зверюга, однако, сдаваться без боя не спешила – тут же круто изогнулась и вонзила в деревяшку мощные челюсти. Ух ты… а ведь была мысль нежно взять ее за талию, как жука или бабочку! Так и без пальца недолго остаться…
– Грызи, грызи… Хорошие у тебя зубки. Ну-с, пожалуйте к стоматологу…
Он придавил добычу посильнее, убедился: не насмерть. Маникюрными ножничками из походного несессера ампутировал жвалы. И отнес полудохлое беззубое страшилище под изголовье спальника к Славке с Мариной. А чтобы пу?гало до срока не сбежало, прилепил задние ножки к плоскому камушку хлебным мякишем.
Эту парочку, естественно, выбрал не случайно – сами виноваты. Инна и Санька ночью не усердствовали, тихонько повозились чуток, и всё, а спортивная команда – совсем наоборот. Ну, надо же и совесть иметь! Боксёр с гимнасткой разошлись не на шутку, их стоны и охи-вздохи, способные вызвать камнепад, пробудили в невезучем Мухе вполне объяснимую чёрную зависть. Жаль, Славик проснулся первым. Выпученные от страха глаза друга и разинутый в беззвучном вопле рот – это, конечно, здо?рово, но послушать Машкин визг было бы гораздо приятнее…
«Вот так и рождаются легенды и былины, от древности до наших дней, – констатировал автор, постановщик и исполнитель трюка, – Впечатлительный литератор при любом удобном случае расскажет всем и каждому, как на его глазах отважный герой голыми руками схватил и умертвил огромного ядовитого паука. Во-от такущую фалангу, представляете?!.. Ну, не ядовитую, но все равно весьма и весьма опасную. Зубы у неё – ого-го!.. Трупным ядом пропитаны, а сила в них просто неимоверная – верблюду копыто прокусывает, недаром их «верблюжьими пауками» там, в Азии, называют… Не исключено, и рассказик настрочи?т, опубликует в факультетском самиздате, а то и в журнал либо газету пошлёт. Гонорары огребёт. И ведь это будет чистая правда!»
Геройские подвиги – одно, а амурные фиаско – совсем другое. К счастью, терпеть сочувственные взгляды более удачливых в любви товарищей не пришлось. Не успел Славка опустошить желудок, как в багажнике квадроцикла заверещал аварийный радиотелефон, и из мешков высунулись три любопытных носа. Мобильная связь в горах надёжностью не отличается, и дядя Жаркынбай, когда-то Георгий, он же Жора, дал им взамен бесполезных со?товиков этот, массивный обрезиненный чабанский аппарат. Голый боксёр ойкнул и скачками умчался за палатку.
– Сашок? – проскрипело из железного кирпича, – Извини, что так рано дёргаю, но у нас беда. То есть не у нас, а у твоей подруги.
– Это не Саша, а я, Гена. А что случилось?
– Час назад позвонили на один из ваших телефонов. Сказали, Веснины, отец и мать, попали в аварию. Ей надо вернуться в Тулу. Я сейчас пришлю машину – вы ведь не в мотеле, а на озере, как я понимаю? Билли найдет, он там всё знает. Ты минут через сорок в костер зелени брось, дымок пойдёт…
– Не надо машины, дядь Жор. Я её сам привезу, так быстрее будет.
Глава вторая
2012
Экспедиция с самого начала шла как по маслу, благо в компании все, за исключением Муханова, уже знали друг друга неплохо. Ему окончательно вписываться пришлось на ходу, то бишь на лету – догнал остальных уже в Домодедово. Славка с Саней пожали руку, Инна и Марина обняли и чмокнули в щёчку, а единственная незнакомая просто с улыбкой кивнула.
– Привет! Я – Жанна. А вы… ты – значит, и есть тот самый Муха?
– Значит, я и есть. А ещё я – Гена.
Вот и всё знакомство. У него хватило ума не лезть из кожи вон, не пытаться умничать и острить по поводу и без, иначе говоря, не повторять ошибки, свойственные всем стремящимся понравиться, независимо от пола, возраста и уровня интеллекта. Но и буку из себя строить не стал. Повёл себя, словно со старой знакомой, хотя на язык очень просилось нечто предельно банальное, вроде «Ваши трёхдюймовые глазки…» Ибо девушка, предназначенная в его спутницы на ближайшую неделю, оказалась очень красивой, и особенно хороши были действительно глаза – небесно-синие, обрамлённые густыми ресницами, при этом не глупые. Видимо, он всё-таки на время потерял контроль над лицом, что не миновало внимания одноклассников.
– Видал? – повёл бровями Слава, – Наш горе-людоед… а?..
– Ага, – поддержал Саня, – Точно!
«Неправильный ты, Муха, людоед! – оценили однажды друзья его отношение к женскому полу, – Мы на ножки смотрим, сиськи замечаем, попку. А тебе глаза подавай!»
Надо сказать, супер-качеством указанных анатомических образований Жанна похвастаться не могла – обычная девчонка, ничего особенного. Но и не совсем плоская. А глаза… да-а, тут Генка влип, как могла бы вляпаться настоящая муха в гипотетическое варенье из фиалок. Или из незабудок.
Сам аксакал, его жена, двое сыновей и три дочери, многочисленная челядь и как могло показаться, все без исключения обитатели Ферганы были несказанно рады гостям. Для проживания хозяева предложили на выбор – шикарный отель либо этаж в дядином особняке. Следуя законам гостеприимства, естественно, выбрали этаж. И дали маху…
Кто же мог знать заранее о маниакальной приверженности тётушки или, по-киргизски, «эжеке» Жазгуль, к некоторым национальным обычаям? Среди многих вполне невинных нюансов оказалась главная загвоздка: гостей разного пола, не состоящих в браке, ни в коем случае не полагается размещать на ночь в одной спальне! Более того – даже на одной половине дома! И посмеивающихся девушек увели на другую половину того же этажа, отделённую от мужской тонкой, но прочной стеной, причем без двери – её ушлые товарищи без труда как-нибудь открыли бы. Но двери не было, балконов тоже, а вход в заветную комнатку – со двора, по отдельной лестнице, мимо женской же половины первого этажа, где чутко спит хранительница традиций… Облом на ровном месте!
Санькины намеки: типа, девушки уже не маленькие, а нам они вообще приходятся вроде «колукту» (невестами), результата не возымели. Ну, что ж, тем слаще ожидался собственно горный поход. Ехать решили на небольшое озерцо в сотне километров от города – считай рядом, в то же время безлюдно, рыбно и чисто. Маршрут предельно простой, на полпути группу будут ждать в мотеле с символическим названием «Ашууга жол», или «Путь к перевалу». Там предполагалась краткая остановка на обед, затем – поездка на само озеро, дорогу покажут, а ночёвка – снова в мотеле.
