Я глянула на часы: до прибытия оставалось не больше получаса. Закинула в чемодан вещи, которые за время в дороге успела разложить на своей полке, заманила недовольную замкнутостью пространства Мису в переноску и посмотрела в окно. За стеклом начали появляться низенькие дома – окраины небольшого городка, куда прибывал мой поезд. Было раннее утро, и люди рассыпались по улицам, как разбросанные по полу бусины, а по дорогам ползли ленивые жуки – машины с включенными в утреннем сумраке фарами. Город понемногу оживал, и я вместе с ним. Сразу захотелось оказаться на одной из длинных широких улиц в центре города, выложенных серым камнем, и спешить по своим важным делам.
Но город вдруг скрылся за зданием вокзала, к которому подъехал поезд, и стеклянные высотки, блестящие вдалеке обособленной группкой левитирующих в воздухе осколков, сменили большие вокзальные часы. Я закинула на плечи рюкзак, схватила чемодан и переноску и понеслась к выходу, так не терпелось мне оказаться на улице, в гуще событий.
5
Я сидела на крохотном вокзале, на холодной деревянной скамье с тяжелым чемоданом у ног и переноской, стоящей на коленях. Миса внутри недовольно ворчала. Я слышала ее внутриутробный рев, представляя сморщенный сердитый носик. Если бы я могла также ворчать на окружающих, я бы это, несомненно, сделала. Потому что руки у меня отваливались, в здании вокзала было ужасно душно, ждать мне предстоял не меньше получаса, потому что поезд на перроне остановился раньше положенного времени.
Изнутри вокзал выглядел не лучше, чем снаружи. Облупившаяся штукатурка падала с потолка – так и норовила свалиться кому-нибудь на голову. Около маленьких ларьков с грязными стеклами и железными прутьями на окнах собирались очереди из недовольных пассажиров. Здесь неприятно пахло сыростью и грязью. В который раз я убедилась, что аэропорты мне нравятся больше. Или просто станция была такой маленькой, что из всего вагона я единственная, кто сошел с поезда, а новых пассажиров не было вовсе.
Когда мои ноги сошли на незнакомый перрон, и впервые за пару дней кожи коснулся прохладный воздух, я ожидала увидеть спешащих покинуть вокзал людей, сбивающих меня с ног. Но снаружи было так пусто, что тишина ударила меня, словно пощечина. Это было горьким разочарованием. Так что я собрала в охапку все свои вещи, подхватила переноску и поплелась в здание вокзала укрыться от неприятного холодного ветра.
Я наблюдала за кучкующимися посетителями вокзала. Практически все были в шлепанцах, привычной для поездок обуви, сошедшие с поезда купить чего-нибудь вредного в вокзальных лавках. Я привыкла к кипящей вокруг жизни, и сейчас казалось, что здание вокзала застыло, так мало здесь было людей. Ни бегущей по делам толпы, ни оглушающего слух гама голосов. Только повисшая в воздухе тишина да редкие людские звуки.
Я не могла оторвать взгляда от брезжащих перед глазами дверей выхода. Изредка они открывались – в здание прорывался уличный шум – и закрывались снова. И каждый раз я вытягивала шею в надежде увидеть родное лицо, его лицо. Темную шапку кудрей и угловатые очки, за которыми скрывались глубокие синие глаза с пушистыми ресницами. И его улыбку, самую очаровательную, открытую и искреннюю улыбку, которую я видела в своей жизни.
Но каждый раз в дверях появлялась увешанная чемоданами семья, парень с огромным походным рюкзаком за спиной или старушка-улитка. И я, разочарованно выдыхая, опадала на деревянной скамье.
Признаться честно, я нервничала. Просто жутко! Совсем скоро в дверях должен был появиться тот, кто заберет меня отсюда в свой маленький укромный мирок, который мы сможем сделать только нашим. Мой любимый, моя душа. Я вдруг представила в мыслях его лицо, и на душе сразу потеплело. Ладони сразу вспотели – я не видела его так долго, целых два месяца, в заботах об окончании университета и переезде, и теперь волновалась, как школьница в надежде увидеть самого популярного старшеклассника. Сердце стучало так гулко, что отдавалось в висках глухими ударами, и я оглядывалась по сторонам в поисках родного лица.
Время уже подходило, мои ладони были влажными от выходившей на них испарины. Я озиралась по сторонам, как испуганная лань. Но вдруг мой взгляд выцепил сбоку темный силуэт, глядящий прямо на меня. Секундный испуг тут же сменился растекающимся по телу теплу, когда я всмотрелась в него. Это был он.
Все такой же, каким я видела его вживую последний раз пару месяцев назад. Мучительных месяцев, когда его улыбку я могла видеть лишь по видеосвязи, постоянно пропадающей или мельтешащей пикселями. А теперь он стоял прямо передо мной, блаженно улыбаясь, не отрывая от меня взгляда, объемный, реальный, с самыми настоящими руками, готовыми заключить меня в объятия.
И все это время он стоял прямо передо мной, метрах в двадцати, в противоположной части небольшого вокзального зала и смотрел на меня, блаженно улыбаясь своему счастью. Я встретилась с ним взглядом, и по телу разлилось тепло.
Все как в замедленной съемке. Вот он делает шаг вперед и начинает двигаться ко мне. А я ставлю переноску на скамью и на трясущихся ногах делаю шаг к нему. Последние секунды перед соприкосновением наших рук тянутся невыносимо долго, словно мы целую вечность пытаемся достать друг до друга, переплести наши пальцы.
И тут наши тела сплетаются воедино. Его руки обвивают мою талию и прижимают к себе так крепко, что хрустят кости. На секунду я перестаю дышать. Ничего не может быть важнее в этот момент, чем оставаться в его объятиях, сильных и теплых, нежных руках.
От него пахло знакомым парфюмом. Я зарылась носом в его темные кудри, окутанная любимым ароматом. Два месяца я спала с мягкой игрушкой – черным дракончиком, которого он выиграл для меня в автомате – надушенной его парфюмом. Аромат выветрился через пару недель, но я все равно, засыпая, пыталась уловить его отголоски.
Его руки немного ослабли, но не спешили меня выпускать. Я знала, что он также зарывается лицом в мои волосы, вдыхая их аромат, с которым был вынужден расстаться на долгих два месяца. И я держалась за него изо всех сил, боясь потерять в череде бесконечных видеозвонков снова.
– Девочка моя… – Словно шелк, его голос коснулся моих ушей, нежный, тихий, бархатный. Как будто он боялся спугнуть меня, как мотылька, резким звуком. – Я так скучал.
И тут я вдруг поняла, что таю, плавлюсь, растекаюсь в его руках. Я ухватилась за его спину, с силой сжав пальцами плотную куртку. На секунду даже показалось, что я делаю ему больно, потому что он вдруг вздрогнул. Но это прошло.
– Я тоже скучала, – прошептала я ему на ухо, пытаясь вложить в эти слова все те чувства, что испытывала на протяжении последних двух месяцев.
Да, мы говорили по видеосвязи каждый день и не по часу, постоянно переписывались за недостатком друг друга в нашей жизни. Но это все не то. Для меня не было ничего лучшего, чем ощущать в своих объятиях его сильное, разгоряченное тело. Только сейчас впервые за пару месяцев я, наконец, почувствовала себя дома.
– А кого это ты привезла? – Быстро чмокнув меня в висок, Адам расцепил наши объятия и шагнул к деревянной скамье, рядом с которой стояли мои вещи. Он, как большой любитель кошек, с интересом заглянул в темноту переноски в надежде увидеть подгоревший носик Мисы. Но она зарылась слишком глубоко. Я знала, как ей дискомфортно от окружающей атмосферы, и невольно захотелось как можно скорее покинуть здание вокзала и опустить переноску на пол дома, чтобы Миса размяла лапы.
– Она слишком устала, чтобы поприветствовать тебя, – сказала я и, сев на скамью, поставила переноску себе на колени. Внутреннее дрожание чуть успокоилось, и мне сразу стало легче. Когда беспокоится Миса, всегда беспокоюсь я.
– Тогда скорее поехали домой. – Адам проворно подхватил мой чемодан. Из его уст слово «дом» прозвучало так тепло и успокаивающе, что все мое тело накрыло безмятежной волной – я скоро буду дома.
6
Мы миновали окраины города, и высотки остались далеко позади, скрывшись за горизонтом, когда погода резко начала портиться. Но, взглянув на небо, я поняла: это не туча настигала нас, принося с собой сильный ветер и чеканящие по крыше машины капли, а мы ныряли в ее громадную тень.
Деревья вдоль дороги становились чаще, стояли плотным рядом, прижавшись друг к другу, и вскоре я поняла, что мы заехали в настоящий лес. Незаметно дорога сузилась из широко шоссе в двухполосную асфальтированную лесную тропу. Машин стало заметно меньше. Казалось, будто мы едем совсем одни, и только иногда появляющийся из-за горизонта автомобиль напоминал об обратном. Это было даже уютно. Жутковато, но уютно, особенно от того, что Адам сидел рядом. Будто мы одни во всем мире.
Он крепко держал меня за руку, ведя одной левой. Отпускал, только когда нужно было переключить передачу или включить поворотник, но сразу возвращал ее обратно, сжимая практически до боли. Каждый раз мне приходилось быстрым движением дважды чуть сдавливать его ладонь – наш маленький знак ослабить хватку – и Адам расслаблял руку, бросив на меня веселый взгляд и быструю улыбку в знак короткого: «прости». Я понимала его. Мне тоже хотелось обнимать Адама до хруста костей, но, к сожалению, это было не в моих силах.
На заднем сиденье лежал большой букет – сюрприз к моему приезду. Неподъемная охапка нежно-розовых и белых пионов была упакована в белоснежную бумагу и перевязана лентой. Я поглядывала в зеркало заднего вида, утопая глазами в крупных бутонах, понимая, как мне повезло с Адамом.
А он сидел такой счастливый. Его глаза светились, а широкая улыбка освещала этот пасмурный день. Свет будто исходил из него самого, из самого его естества. Адам следил за дорогой и тихо подпевал играющей в машине песне, покачивая головой в такт музыке. И я не могла на него насмотреться. Когда он был рядом, жизнь сразу становилась куда лучше.
Адам распелся и вдруг повел головой в сторону, пританцовывая прямо за рулем. Как же мне с ним повезло! Я поднесла его руку к губам и накрыла тыльную сторону его ладони поцелуем, крепким и долгим, не желая отпускать. Настроение Адама всегда передавалось и мне. Может быть, именно в этом всегда и был секрет того, почему я настолько счастлива с этим мужчиной.
Его кудряшки подпрыгивали от движения, в уголках глаз собирались от улыбки морщинки – настоящий признак счастливого человека, и я невольно вспомнила, как увидела эту улыбку впервые. Помню, тогда я поняла, что хочу видеть эту улыбку постоянно, слышать смеющийся голос, ощущать то спокойствие, которое я чувствовала рядом с Адамом. Начиная с первой встречи, я постепенно влюблялась, ныряя все глубже и глубже, и сама не заметила, как Адам стал для меня самым близким на свете человеком. И я для него тоже.
Это не было любовью с первого взгляда. Это были настоящие, искренние, чистые чувства, не обремененные слепой страстью или желанием владеть, взращенные, как зеленые ростки, и принятые нами обоими с теплотой в душе и ожиданием взаимного счастья.
Я загляделась на небо и не заметила, как деревья вдоль дороги медленно редели и в поле зрения начали появляться первые дома. Поначалу редкие и скромные, небольшие домики с узкими подъездными тропами, затем – трехэтажные кирпичные здания.
– Не пугайся, здесь есть нормальный продуктовый, – сказал Адам, заметив мой удивленный взгляд. – Да и доставки ходят. А в магазины и кафе будем выбираться в город.
– Никогда раньше не видела вживую таких городков, – отозвалась я. – Будто в фильм попала. В ужасы или подростковую драму. Знаешь, такие, где в маленьком городке произошло страшное убийство… – произнесла я нараспев и резко дернулась в его сторону. Адам подскочил на месте, широко улыбнулся и залился смехом.
Городок действительно был как из фильма. Мы проезжали по главной дороге, а казалось, что едем по самым глухим окраинам. В кирпичных зданиях вдоль дороги располагались крохотные магазинчики – мы проехали мимо одного книжного, – парикмахерские и кафешки. За окном мелькали узкие поперечные дороги, уходящие далеко в стороны, заканчивающиеся лесным массивом. Где-то вдалеке я заметила небольшие жилые домики, с выцветшим сайдингом и гаражом не больше чем на одну машину.
Здесь было очень тихо. Я приоткрыла окно и навострила слух – никакого гама, дорожного шума, только звук изредка проезжающей мимо машины или отдаленные голоса немногочисленных пешеходов. Люди здесь шли медленно, никуда не торопясь, спокойно прогуливаясь вдоль зданий. Я заметила пару, идущую нога в ногу. Мужчина катил старенькую коляску, а женщина обвила своей рукой его предплечье, прильнув к нему всем телом. Мы проехали мимо, и пара осталась далеко позади, у них были очень счастливые лица.
– Ну, как тебе? – подал голос Адам. Я засмотрелась на городок и вздрогнула от неожиданности, когда он обратился.
– Да ничего, – произнесла я. Тише, чем рассчитывала. – Здесь… очень тихо.
– Это да. – На лице Адама просияла широкая улыбка. Видимо, ему здесь очень нравилось. – Подожди, мы еще не подъехали к дому, там еще спокойнее. Тишина и лес. А какое звездное небо по ночам… В городе такого не увидишь.
Я промолчала, увлеченная городком. Впервые я оказалась в подобном месте. И если раньше видела такое только на картинках, то теперь оказалась здесь, пребывая в полном замешательстве.
Последние домики, разбросанные на окраине города остались позади, и мы въехали в густой лес. Он плотным подлеском подходил близко к дороге. Казалось, еще чуть-чуть и деревья разрастутся прямо на асфальте. Темный, немного пугающий, в основном, хвойный. Высокие сосны уходили далеко к небу, окруженные пушистыми елями, и только изредка встречались лиственные деревья. Они вспыхивали яркими зелеными красками, где-то оранжевыми, желтыми и алыми, напоминающими о подкрадывающейся осени, словно всполохи огня среди темного полотна хвои. Как было бы красиво, свети сегодня слепящее солнце, золотя деревья, но над нами висело громадная туча, и, когда мы заехали глубже в лес, казалось, будто нырнули в подводную черноту.
Через несколько минут машина повернула по диагонали направо, и деревья начали слегка редеть. В стороны от шоссе, перерезая его поперек, словно натянутые нити, одна за другой расходились узкие дорожки. Мы проносились мимо них, и я каждый раз выгибала шею в надежде рассмотреть, что же прячется за стеной леса. Глаза цепляли только высокие крыши, все остальное скрывалось в густой хвое.
– Мы называем это место Хвойной долиной, – сказал Адам, заметив, как внимательно я рассматриваю окружающую местность. – Как Кремниевая, только окруженная хвойным лесом. А там. – Он махнул в сторону очередной поперечной дороги, сначала вправо, потом – влево. – И там – дома сотрудников. Скоро завернем к нашему – увидишь сама.
Я снова промолчала, только кивнув в ответ. Под ложечкой у меня засосало. Здесь было так тихо и безлюдно. Наша машина была единственным автомобилем на всей дороге после того, как мы выехали из городка. Охотно верилось в то, что вдоль дорожек стоят многочисленные дома сотрудников компании Адама и их семей, но в то, что в этих домах действительно проживают люди, живые, шумящие, верилось с трудом. Казалось, в этом лесу мы с Адамом абсолютно одни.
Далеко впереди забрезжили широкие ворота контрольно-пропускного пункта компании, на которую работал Адам. Он, биолог и настоящий поклонник науки, уже несколько лет уверенно шел вверх по карьерной лестнице, сразу после института устроившись в эту компанию. Адам старше меня на пять лет и за это время сумел сколотить себе неплохую репутацию.
До самого конца, пока не было принято окончательное решение о моей к нему переезде, я сомневалась, будет ли для меня здесь место. Я окончила факультет английской литературы с багажом набросков собственного романа и для компании Адама полезна явно не была бы, но он меня успокоил. Адам может позволить себе неработающую девушку, и это никогда не было для него проблемой, вписываясь в его представление о семейной жизни. Но несмотря на это, я понимаю: мне нужно работать в десять раз усерднее, чтобы скорее закончить книгу, и сделать все для того, чтобы ее издали. В противном случае я не представляю себя домохозяйкой без собственного дела всей жизни.
– Почти приехали. – Отвлек меня от размышлений Адам, и машина завернула вправо, на одну из дорожек.
Впервые я видела подобное место своими глазами. Чтобы столько пространство не было застроено домами, зданиями и гаражами, а просто отдано под густой лесной массив… Это казалось чем-то нереальны, просто потому что было жутко невыгодно для компании. Большие расстояния между домами здесь заполняли деревья, яркие пятна осенней листвы, и маленькие прудики со скамейками прямо у воды. К домам петляли длинные подъездные дороги, перед ними раскидывались большие палисадники. Казалось, даже окна дома напротив будут видеться маленькими далекими огоньками, в которых ничего нельзя будет рассмотреть. Полное уединение.
Мы ехали мимо одного дома за другим гораздо медленнее, чем раньше – я увидела знак ограничения скорости – и у меня было время, чтобы рассмотреть каждый из них. Все довольно большие, новые, на вид дорогие, в колониальном стиле, в основном, из светлого сайдинга или оранжеватого кирпича, с раскрытыми ставнями на окнах, балконами и высокими белоснежными колоннами. Они утопали в зелени, практически помещаясь в лесу.
Я открыла окно и услышала, как громко поют птицы. И кроме этого не было слышно ни звука.
– Здесь просто чудесно. – Повернулась я к Адаму, бесповоротно завороженная этим местом.
7
– Я знал, что тебе понравится, – просиял он. На секунду показалось, что Адам выдохнул от облегчения. Не только я беспокоилась о том, понравится ли мне здесь, на это надеялись мы оба. – Подожди… мы еще не подъехали к дому.
Машина медленно скользила по дороге, подбираясь к тупику – обрывающемуся асфальту у кромки леса. Издалека я увидела, как узкая тропка утоптанной земли уходит вглубь расступающихся перед ней деревьев. Я засмотрелась на нее в надежде хотя бы одним глазком увидеть, куда ведет тропка, и тут мы повернули налево, к дому.
Автомобиль вильнул в одну сторону, затем – в другую, и среди ярко-зеленой листвы показался дом. Стены, выложенные красно-коричневым кирпичом, симметричные окна с белыми откосами и черными ставнями – на первом этаже по одному большому окну с каждой стороны, на втором – три, каждое ровно над окном или дверью. Симметричные трубы по бокам, симметричная вальмовая крыша с серой черепицей. Посередине, на чуть выдающейся стене выступал вперед парадный вход – черная дверь с белыми наличниками в окружении таких же белоснежных колонн под широким фигурным карнизом.
Поднимаясь ко входу, становилась уже кирпичная лестница с полукруглыми ступенями, начинающаяся у выложенной камнем узкой, серой – в цвет крыши – дорожки. От нее в стороны, опоясывая дом, уходили два симметричных невысоких подиума с аккуратно подстриженными темно-зелеными кустами. Только когда я присмотрелась внимательнее, поняла, почему к дому ведут столько ступеней. Он стоял на небольшом холме. И все вокруг: сужающиеся ступени, обходящие его в круговую кусты и клумбы – создавали ощущение, словно дом возвышается над окружающей его равниной.
Мы заехали в гараж – небольшую пристройку без окон, спрятанную за густо высаженным высоким кустарником, – и вышли из машины. Внутри было на удивление пусто, Адам не был поклонником собственного автомобиля и всегда говорил, как не любит возиться с ним в гараже. Одна дверь вела на улицу, другая – в дом, и мне тут же захотелось в первый раз войти в него с парадного входа.
– Адам, а мы можем обойти дом? Я бы хотела зайти с главного входа.
Всего секунду он молчал, озадаченно глядя на меня, но потом расплылся в улыбке, уловив мою мысль.
– Да, конечно. – Он достал из багажника мой чемодан, я забрала с заднего сиденья переноску с Мисой. – Заодно осмотришь задний двор. Только предупреждаю, он у меня не такой убранный, как подъезд к дому.
Адам распахнул дверь на улицу и пропустил меня вперед. В лицо мне ударил свежий ветер, растрепав светлые кудри, и я впервые ощутила здешний воздух. Чистый, легкий, благоухающий хвоей, будто оказалась на другой планете. Даже воздух казался здесь умиротворяющим. На секунду я остановилась и вдохнула его полной грудью, не желая выдыхать.
– Здесь очень чистый воздух. – Остановился подле меня Адам. – В городе такого нет. Даже в том, что проезжали.
Задний двор пустовал, газон здесь слишком разросся, где-то сбоку были скиданы несколько лежаков, стоял старенький грязный стол с садовыми стульями и небольшой гриль. Зато к дому стеной подступал лес. На минуту мы замолчали, и я прислушалась. Едва заметный шелест листьев, скрип покачивающихся в высоте сосен, окружающее нас пение птиц. Я услышала журчания воды, резвое и вполне отчетливое.
– Здесь есть река? – Пораженная, я обратилась к Адаму.
– Не река, просто ручей, но буйный, – ответил он. – Мы к нему еще спустимся. Обещаю.
Вместе за мной, он окинул взглядом задний двор своего дома. На мгновение на лице Адама промелькнуло смущение, но он тут же глуповато улыбнулся, выглянув на меня из-за очков. Этот его жест всегда вызывал у меня смех, и я не смогла сдержать улыбки. Когда он смотрел на меня, все во мне расцветало.
– А еще обещаю, что буду совсем не против, если решишь привести в порядок это безобразие.
– Ловлю тебя на слове, – разразилась я смехом. – А я решу.
Мы обогнули гараж и вышли на выложенную камнем дорожку к дому. Из человеческих звуков слышны были только наши шаги и скрип катящихся колесиков моего чемодана по камню. Иногда он чуть подпрыгивал на очередной расщелине, и тогда я слышала глухой удар резины колесиков о камень. Но кроме этого, шума не было вообще – только звучание настоящей, чистой природы. Будто мы одни в целом мире.
Дверь оказалось резной, в классическом стиле, и больше, чем я думала. А наверху, прямо над дверью, в обрамлении белого наличника, позволяя проникать в дом солнечному свету, проем украшал простой черно-белый витраж. Адам провернул в замочной скважине ключ и открыл передо мной дверь, пропуская вперед. Первым делом я опустила на пол переноску и выпустила беспокойную Мису на свободу. Белый хвост только и юркнул в одну из арок. Только потом я подняла глаза.
Нас окружали кремовые светлые стены, внизу блестел начищенный из темного дерева пол, контрастная лестница на второй этаж в цвет стен с коричневыми ступенями и перилами. По обе стороны, друг напротив друга, открывали обзор на комнаты широкие арки.
– Там у меня что-то типа кабинета. – Указал Адам на арку справа, за которой стоял длинный рабочий стол с компьютером и кресло на колесиках, затем на арку слева: – А там столовая, но я чаще всего ем на кухне. Накрывал на стол, наверное, пару раз, когда коллеги приходили, а так почти туда не захожу.
Столовая и вправду казалась по особенному чистой – ни одной лишней детали. Только стол и стулья на десять персон из темного дерева в цвет пола и низко нависающая длинная люстра с бумажными резными абажурами.
Я подняла глаза наверх, к высокому потолку, под которым висела длинная люстра. Жалюзи на всех окнах были подняты, и дом, несмотря на пасмурную погоду, заливало дневным светом. На секунду я представила, какой вид открывается у перил со второго этажа – свободное воздушное пространство, люстра с хрустальными кристаллами, окно второго света, сквозь которое виден в отдалении лес… У меня захватило дух.
– А здесь главная комната в доме. – Адам поставил на пол мой чемодан и, пройдя к арке напротив входа, широко расставил руки, приглашая меня взглянуть. – Кухня.
– А я думала, главной комнатой будет наша спальня, – прошептала я ему на ухо, подойдя почти вплотную.
Одним движением он схватил меня, сжал изо всех сил в объятиях, подняв в воздух, зарывшись носом в моих волосах.
– Я так скучал по тебе, Биби…
Его голос дрогнул на моем имени. Он опустил меня на пол, обхватил мое лицо крупными мягкими ладонями, едва прикасаясь, чтобы не навредить. Его глаза бегали по моему лицу, словно сумасшедшие, словно Адам никак не мог насмотреться. И такой нежностью были подернуты его губы, что мне захотелось как можно скорее накрыть их своими. Он уловил мою мысль первым. Мягкие пухлые губы Адама коснулись моих, как нежнейшие цветочные лепестки, чуть надавили, желая вобрать в себя меня, даря тепло, обещая продолжение поцелуя… а потом он вдруг отстранился, обнял меня так крепко, как только мог и прошел в кухню. А я осталась жутко голодной.
Я снова увидела белый хвост, скользнувший под стол у окна, и вошла в комнату. Справа стоял большой и мягкий угловой диван – в голове сразу всплыла мысль оградить его ткань от острых коготков Мисы – и широкий камин из красно-коричневого кирпича, старый, но чистый, как будто винтажный. Над ним висел широкий плоский телевизор. Слева вдоль стен расположилась светлая кухня со столешницами в цвет камина из натурального камня. Посередине стоял квадратный остров с глубокой двойной мойкой и барными стульями. Над ним низко свисали три одиночных светильника, распространяя мягкий теплый свет.
На задний двор выходили широкие двустворчатые двери с затемненными стеклами, расположенные на одной линии с аркой и главным входом – симметрия комнат, дверей и окон в доме отвечала колониальному стилю фасада. По обе стороны от выхода на задний двор в комнату через высокие эркеры лился дневной свет. Со стороны кухни в оконной нише стоял маленький круглый стол с двумя стульями, сильно выделяющийся на фоне более современной мебели. Как будто винтажный, накрытый светло-зеленой скатертью, с вазочкой с цветами посередине. Из окон открывался вид на стену леса, темноватого, хвойного, с яркими всполохами лиственных деревьев. Сразу мелькнула мысль: завтракать за этим столиком с Адамом будет настоящим наслаждением.
– За дверью стиралка и сушилка. – Указал Адам на дверь со стороны гостиной. – Там же гостевой туалет и выход в гараж.
В голове я прокрутила путь от гаража до главного входа, затем – до гостиной, и планировка вспыхнула перед глазами, закрепившись в моих мыслях. Я заметила пушистый хвост под кухонным столиком и представила, как под ним от напряжения сжалась Миса. Ее беспокойство тут же передалось и мне. Стало как-то не по себе, несмотря на присутствие Адама и на его широкую счастливую улыбку. Новая непривычная обстановка, совершенно незнакомое место, противоположное тому, где я раньше жила. На меня накинулись мысли о работе, о том, насколько здесь сужен круг ее поиска, об изоляции от общества, об отсутствии многих привычных для меня вещей. Все разом накатило на меня, как одна большая волна, и я почувствовала, как начинаю тонуть в ней.
– Биби, все в порядке? – Адам положил руки мне на плечи, и я вздрогнула от неожиданности. – Ты будто погрустнела.
– Устала после дороги, – нашлась я. Не хотелось расстраивать его своими пессимистичными мыслями. Адам выглядел таким счастливым, что хоть на толику омрачить его настроение казалось настоящим злодеянием.
– В таком случает тебе надо прилечь… – задумчиво протянул он и… схватив меня в охапку, поднял в воздух. Все беспокойство как рукой сняло. Я почувствовала его сильные руки, поднимающие меня, как пушинку. Ничто не могло угрожать мне или расстроить, когда Адам мог вот так просто подхватить меня, унося от всех проблем.
Он поднялся по лестнице на второй этаж – одним глазком я успела взглянуть на прекрасный вид из окна второго этажа на соседний далекий дом и окружающую нас зелень – и аккуратно опустил меня на кровать. В просторной спальне не было ничего кроме большой двуспальной кровати, пары тумбочек и шкафов вдоль стены. Одна дверь вела в коридор, другая, чуть приоткрытая, в неглубокой нише, в хозяйскую ванную. Рядом с ней я заметила кое-что необычное для холостяцкого дома.
– Заметила? – Лукаво глянул на меня Адам поверх очков.
Подходя ближе, я не смогла сдержать улыбки. Около двери в ванную стоял туалетный столик с большим зеркалом с подсветкой, многочисленными ящичками и розоватым мягким креслом. Я стояла как завороженная и не могла оторвать от него глаз – я даже не просила Адама об этом.
– Я хотел, чтобы тебе здесь было комфортно. – По голосу я слышала, как он смущен, и буквально чувствовала спиной, как Адам, склонив голову, потирает затылок. – Не знаю, просто подумал, что тебе такое понравится…
– Спасибо огромное! – Я обвила его шею руками, повиснув на широкой груди, и тут же упорхнула, словно бабочка, к своему новому столику.
Я открывала пустые ящички, представляя, как их заполнит косметика, которая сейчас покоилась в моем чемодане, раздумывала, что стоит в первую очередь поставить на стол, какие баночки моего ухода будут смотреться здесь лучше всего. А может быть, поставить сюда красивые ароматические свечи… По всему телу во мне разливалось приятное тепло, сердце учащенно стучало. Я понимала, что это мелочь, что заказать такой столик не стоило огромных усилий, но сам факт того, что Адам подумал о моем личном пространстве, о том, чтобы у меня был свой, девичий, уголок, приводил меня в трепет. А сам он стоял поодаль, не мешая мне рассматривать столик, даже не представляя, насколько только что возвысился в моих глазах.
– Ты так рада… – пробормотал он, и я невольно обернулась. Адам стоял, спрятав ладони в карманы джинс, не зная, как реагировать на мою благодарность – такие жесты всегда были для него само собой разумеющимися. Но я видела, как на лице его начинает зарождаться хитроватая улыбка. – Что же будет, когда ты увидишь кое-что еще?
Он подошел почти вплотную и, взяв за руку, потянул меня из спальни. Длинный коридор второго этажа заканчивался окном и небольшой консолью под ним. На столешнице из темного дерева стояло несколько рамок с фотографиями.
– Тут еще две комнаты. – Адам непринужденно махнул в сторону двух закрытых дверей по правую руку. – Предположительно, детские.
