Нина Тарутина "Сумеречное состояние души. Часть 3"

– Не поеду я в ту квартиру: не будет нам счастья там!!! Мне прошлой ночью Милка приснилась, и сон тот был таким мрачным, и серым, а сама Милка так зловеще и проникновенно на меня смотрела…– видишь, у меня до сих пор «мороз, по коже…» – Нюра смолкла и остальные, сидящие за столом, молча доедали, содержимое, в своих тарелках… Только Прохор Петрович был не намерен сдаваться – и, лихорадочно обдумывал, кто сумеет помочь ему…, в этакой беде…?! Кандидатуру свояченицы Симы, он сразу отмел, как неподходящую! Вдруг, его осенило, и он поспешил, выйти на улицу…, и вернулся, назад, он совсем в другом настроении…

– Нюра, с тобой желает поговорить Галина Юрьевна…– возьми телефон! – и, заинтригованная Нюра, взяла из рук мужа трубку…

– Анна, выслушайте меня, пожалуйста, до конца! Ведь ваши отношения с покойной сестрой не всегда были такими сложными??!! И это очень плохо, что вам не удалось помириться, перед ее смертью! Я предлагаю вам, поехать на квартиру Людмилы Ивановны, закрыться в комнате, одной, сесть напротив ее фотографии и высказать этому фото, как бы ей в лицо, все, что у вас накипело на душе!!! Не стесняйтесь, что наболело…, о том ей и поведайте! Вы, женщина храбрая…– у вас хватит смелости, чтобы одну, только одну ночь провести в ее постели! Напротив, ее кровати найдите место, где поставите фотографию Людмилы Ивановны… Для верности, наденьте себе…, на шею, одно из самых любимых ее украшений… Вы, непременно, получите ответ, не знаю какой, но между вами исчезнет недосказанность! Потом, со спокойной душой, вернетесь в свое село… Но поговорить вам, необходимо!!! Я уверена, что вам хватит смелости, сказать ей…– вот хотя бы то, что вы, говорили, тогда, в магазине: про ваши оскорбленные чувства, про больную маму и, как она ждала, приезда дочки Милы… Если вы, этого не сделаете, сейчас, позднее будете корить себя… Удачи вам…– и телефон, в руке Нюры, издал гудки…

Нюра – женщина решительная…– раздумывала над словами Галины Юрьевны недолго…

– Хорошо, Прохор!!! Будь по-твоему!!! Ищи машину, которая довезет нас до Милкиной квартиры: одну ночку переночуем там…– и она отправилась в свой закуток, чтобы переодеться…

Прохор Петрович машину сыскал быстро и супруги уехали…, на ночь глядя…

– Вань, как было бы славно, если бы твои родители прижились в Милкиной квартире! Мы бы в нашей половине дома ремонт сделали, постепенно, сменили мебель…– и зажили бы втроем… Может, и еще бы одного ребеночка родили: если есть постоянный доход и место, куда детскую кроватку поставить…– почему бы и нет?! – Люба посмотрела на мужа мечтательными глазами, а Иван, лишь, молча, но утвердительно, кивнул головой, потом, промолвил тихо:

– Может, с этой ночки и начнем работать, над прибавлением нашего семейства?!

***

Нюра, боязливо, переступила порог квартиры Людмилы Ивановны…

– Где тут Милкин портрет найти? – она решила, сразу, приступить к делу, пока полна решимости…– и не стала осматривать роскошные хоромы сестры.

Прохор Петрович проводил жену в спальню Людмилы Ивановны: на прикроватной тумбочке стояла ее фотография, в молодости, а рядом… фотография ее приемного сына Семена… Снимок юноши, Нюра положила в тумбочку и принялась рассматривать лицо сестры, на фото…, а Прохор Петрович вышел из комнаты, плотно прикрыв дверь, за собой. В квартире повисла тишина, ни звука не доносилось из спальни покойной…– Прохор Петрович направился на кухню, достал из холодильника початую бутылку коньяка, тонко нарезал подсохшей копченой колбасы и сыра, на закуску… и, с комфортом, принялся, поджидать, когда освободится жена Нюра…

Через час, заплаканная, но спокойная, Нюра появилась в кухне – Прохор Петрович и ей налил в рюмку коньяка, и она выпила, но не закусывая…– и, далее, следуя инструкции Галины Юрьевны – Нюра попросила, показать ей украшения Милки – и покорный ее воле, супруг принес ларец с ценными ювелирными украшениями на кухню…

Она недолго выбирала, нужное ей: взгляд Нюры упал на золотой браслет-змейку с бриллиантами – его надела она на свою руку и вернулась в спальню покойной Людмилы, на ходу бросив мужу:

– Заночуем здесь: так нужно мне…! – и до самого утра Прохор Петрович своей супруги не видел.

Сам он заснул лишь под утро: в своем кабинете, все лежал на кожаном диване, без сна, и ворочался, как на раскаленных углях… Сначала, он вспоминал, как с Милкой, они проводили жаркие ночки, в этой квартире… Таких знойных ночей, у них с Нюрой не было даже в медовый месяц: слишком целомудренно вела себя его жена! Ее младшая сестра Милка не страдала даром добродетели…– знать бы, заранее, женился бы на ней: хотя Милка и не выглядела такой женственной, как Нюра, но секс она обожала… Потом, мысли Прохора Петровича перескочили на нынешний предмет, его вожделения: на милую Ульяну…– вот, как тут уснешь?!

***

Как ни странно, но лежа на Милкиной кровати, Нюре не долго пришлось впадать в грустные думы, о коварстве ее сестры и своего мужа…– ведь, именно здесь, ее Прохор предавался любовным утехам с бесстыжей Милкой!!! Сон быстро овладел обиженной и оскорбленной женщиной – и ее сознание наводнили видения: они дети…– Нюра и Мила, дружно, играют в дочки-матери…; подросток-Милка выпрашивает у старшей сестры Нюры красивую брошку, и получает желаемое; юная Нюра, в свадебном платье, стоит перед зеркалом, а сбоку к ней подходит Милка и заявляет ей, надменно, что все равно – она неудачница, а вот Милка ее лучше… – и свое от жизни она возьмет!!! В голове зрелой Нюры мелькает мысль: возможно, младшая сестренка была влюблена в ее Прохора с раннего девичества…– ревновала его к Нюре…– отсюда и пошел раскол, в отношениях двух сестер?! Видение быстро сменилось на следующее: несказанно веселые – Елизар, его сестрица Антонина и ее сестра Мила куда-то вместе направились…, повстречавшись с Нюрой, все трое, беззаботно, помахали ей рукой…– и скрылись в белесом тумане… На некоторое время, и сама Нюра погрузилась, в какую-то невнятную невесомость, а, потом, Нюра услышала такой родной и подзабытый, с течением времени, голос своего отца Ивана:

– Анютка, доченька, ляг удобнее на кровати…– ведь это твоя кровать…– давай доченька, я тебе подушку поправлю, чтобы у тебя голова не болела… – отец наклонился над ней и поцеловал ее в лоб… Следом, над ней, безмолвно, склонилась и мама Анфиса…– она поправила ей одеяло…, как делала это в детстве… На Нюру снизошло такое… облегчение…– она, словно, мешок пудовый сбросила с себя…– и провалилась в сладостное забытье…

По утру его Нюра была, на редкость, спокойной и уверенной в себе…– она мирно предложила мужу:

– Проша, я останусь в этой квартире, а ты, поезжай в село за нашими вещами…, хотя…нет, лучше привези мою швейную машинку: сестрины вещи я ушью на свою фигуру… и носить буду…– зачем добру пропадать! Сынок Ванюша, вчерась, так волновался за меня…– сообщи ему, что у меня все хорошо!!! Умнейшая женщина…– Галина Юрьевна: советы ее помогли, такой груз с моей души сняли!!! Еще мне, ноне, мама с папой приснились: папа поправлял мне подушку, а мама – одеяло… Советовали, чтобы я устраивалась, поудобнее, на своей кровати…– вот так!!! Поезжай, с Богом!!!

У Прохора Петровича слов не находилось, чтобы выразить свой восторг, от решения его жены…– он, лишь, мотнул своей головой, в знак согласия…– и умчался, в поисках машины…

После ухода мужа, Нюра не стала рыться в платьевом шкафу Людмилы Ивановны, она набрала полную ванну горячей воды, растворила в той воде ароматизированную соль, сверх того, щедро, добавила в воду пену для ванны «Вербена» – для пенной пышности…– в эту ароматную и «пузыристую» воду она и погрузилась… Так хорошо…, телу и душе Нюры, не было давно!!!

***

– Галиночка Юрьевна, я вам так благодарен!!! Ваши наставления моей жене…– они полностью ее преобразили: сегодня Нюра осталась, одна, в квартире, а меня послала, съездить в село, за ее швейной машинкой!!!! Во сне, ей приснились мама с папой…, они посоветовали Нюре, расположиться удобнее на своей постели…– утром же, моей жене захотелось, перешить на себя, кое, что из нарядов Людмилы… Вы, кудесница, Галина Юрьевна!!! За одну ночь, моя Нюра кардинально поменяла свое решение – мы перебираемся, на постоянное житье, в квартиру Людмилы Ивановны…, а ведь еще вчера Нюра была категорически против!!! Теперь, не знаю, кто поможет мне с машиной?! – возбужденный Прохор Петрович, тараторил без остановки…

– Возьмите свой внедорожник, а я вам, сейчас, организую инструктора по вождению… Пора вам самому садиться за руль…– Платон с Прохором Петровичем вышли из кабинета Галины Юрьевны…– и обеспокоенный муж, задал ей вопрос:

– Галина, ты, ведь больше не собираешься ни с кем, еще, делится нашим наследством??? Мало ли, что этой Нюре может присниться?!

– Нет, Гена, мы поделились в необходимую меру…– оставшееся, все наше… Думаю, покойные родители Нюры довольны разделом имущества: большего они не захотят…– ведь многое, из того, чем Людмила Ивановна владела, она бессовестно отобрала у более слабых…– а ТАМ… лишний грех никому не нужен! А мы с тобой, люди им сторонние…– можно сказать, что остальное нам Бог даровал…! – Галина Юрьевна, одобряюще, улыбнулась мужу…– и у него от сердца отлегло…

***

Жизнь Ульяны, постепенно, приходила в норму, но, словно бы в наказание, за какой-то грех, подоспело «убийственное» известие: наследники все же поделились с Нюрой Лешевой богатством…, что им завещала покойная Людмила Ивановна – совесть проснулась в тех лихоимцах…!!! Сердце Ульяны зашлось, в бешенном ритме, едва до нее долетела эта новость – и весь вечер она проплакала, в своей комнате…, и ужинать отказалась! Да, и ее родители, тоже, пребывали в унынии…: снова, их Ульяне грозит увольнение и позор…?!

С раннего утра, дня следующего, в магазине «нарисовалась» ее неизменная и «верная» соперница Верка…

– Что, Улька-мулька?!? Чувствуешь, что пришел конец…, твоей карьере продавщицы: тетя Нюра мне не откажет…– непременно тебя уволит!!! Так, что самое время, тебе идти на трассу…, место занимать, среди бл….й! Только так ты, сможешь денег заработать, чтобы тете Нюре долг отдать…– Верка потирала свои ладошки, от радости, и еще пожелала, что-то добавить, к сказанному, но ее прервал Прохор Петрович, появившийся за ее спиной.

– Верка, хватит тут ходить и воду мутить! Повторяю, для непонятливых: покойная Людмила Ивановна запретила своим наследникам, увольнять Ульяну – и ты, родством с тетей Нюрой не кичись…– не станем мы, в угоду тебе, идти супротив воли покойницы! Поняла?! И не твоя забота…– ее долг!!! Теперь, иди домой и дожидайтесь с матерью меня: дело есть к вам…– скоро загляну…– потом, Прохор Петрович вперил свой цепкий взор в Ульяну…

Под его пронизывающим взором, она краснела и бледнела, но на сей раз Ульяна не обмочила своих панталон…: не настолько, она боялась своего нового хозяина, как ту бухгалтершу-ревизоршу!

– Ульяна, сегодня магазин закрой на час пораньше и сбегай домой, поесть: вечером я приеду и будем снимать остатки… Должен я знать, какую сумму мне удерживать с твоей зарплаты… Все поняла – ну, я пошел…?! – и важный Прохор Петрович удалился, а в душе Ульяны зародилось смутное и тревожное предчувствие…– и оно ее не обмануло.

***

С закрытием магазина, Прохор Петрович, в первую очередь принялся, сосредоточенно, пересчитывать упаковки с сигаретами…, что остались в наличии… – затем, перешел… на спиртное… Работа у него спорилась: ведь Прохор Петрович, некогда, полгода проработал рядом с Милой Ивановной…– с торговой «кухней» был знаком… Ульяна стояла неподалеку от Прохора Петровича и тревога не покидала ее, а в магазине было безмолвно, лишь мотор, работающего холодильника, время от времени, нарушал тишину… Незаметно, пролетело полтора часа, пока Прохор Петрович «дебит с кредитом сводил»!

– Так, Ульяна, при снятии остатков сигарет и спиртного…– долг, у тебя, выявился на восемьдесят шесть тысяч рублей… Знатно вы, погулевонили с Леней!!! Сумма приличная, но не смертельная…– на трассе стоять тебе не придется…, если рассчитаешься со мной своим «сладким пирожком»… Ты, не девочка невинная, и мы, люди взрослые…– надеюсь ты, поняла меня правильно…: ты, идешь на встречу моим желаниям, а я закрываю твой долг…! Твоих денег мне не нужно…!!! Так, что Уля, будь умницей, иди в подсобное помещение и спусти свои панталоны, а я сейчас подойду…– Прохор Петрович складывал в барсетку, пересчитанную недельную выручку магазина.

Ульяна, словно приговоренная, прошла в подсобку, спустила панталоны – ей очень хотелось плакать, но она боялась: из-за подлого Ленчика, ныне, ей предстояло ублажать немолодого, пахнущего терпким потом, мужика…

– И, почему я уродилась такой несчастливой?! Так мне и надо: мало мне было сраму с сеновалом, так я эту скотину-Ленчика еще и в дом свой привела, ублажала его, все старалась ему угодить! – промелькнуло в ее голове, а Прохор Петрович уже пристроился сзади нее…

Слезы отчаяния все же потекли из глаз Ульяны… Она зажмурила свои глаза и молила Небеса только об одном: чтобы поскорее все закончилось… Внезапно, словно электрический разряд, по ее телу пробежала волна истомы… – и Ульяну «накрыло», неведомое ей ранее, наслаждение!!!

В общем, они еще часа три пробыли в магазине: проводили ревизию молочных и мясных, кондитерских… товаров, попутно отбирая продукты с просроченной датой – и еще раз прерывались, на более приятное, амурное занятие… Родители Ульяны «потеряли» свою дочь, вышли ей навстречу, но с их Улей было все в порядке: хотя, ее щеки и пылали, как маков цвет, но выглядела она довольной и спокойной!

Уже лежа в постели, Ульяна припоминала, произошедшее, между ней и Прохором Петровичем…, и дивилась тому, что этот мужчина не кажется ей таким вонючим и противным, ныне…– потом, и Ленечку вспомнила: как он забирался на нее…, минуты на…, шумно дышал при этом… – и, потом, отваливался от нее, как клоп, насосавшийся крови! В то время, Ульяна еще не разумела своего неудовлетворенного томления, но она грезила о большем… – и долго не могла заснуть, рядом со спящим Ленчиком!

– Не врут в романах, про неземное наслаждение…!!! Получается, что Леня – хвальбишка не такой уж и сильный мужик…– вот и присосался ко мне, дурехе…?! – с этой мыслью Ульяна погрузилась в сон…– ей приснился Прохор Петрович – и, снова они были близки…– Ульяна проснулась от того, что наяву испытала оргазм…

Мама Ульяны – Стеша поделилась своими наблюдениями и страхами, за дочку, с сестрой Акулиной, а та успокоила ее:

– Не печалься Стеша: если это и правда…, что промеж них, случилось…, то беды в том нет…! Прохор – кобелина знатный…– Уля, хотя бы, мужика настоящего познает…, себя поймет…– и придет к ней осмысление: какой муж должен быть рядом с ней, по жизни! Сестрица, уж больно вы, с Демидом опекаете Ульяну: стараетесь, доселе, повсюду ей «соломку подстелить»… От жизни-то не убережешь: полосатая она – сегодня она к тебе всей душой, а завтра такую жопу… покажет, что не приведи Господи!!! – тетка Акулина, моментально, вспомнила свои беды: все началось с того, что в речке утонула ее старшая дочка, а через три года Бог прибрал и ее мужа…, но с ней оставался сынок младшенький, но… до поры…– его, у Акулины, отобрал Афганистан…– теперь, она живет заботами своей сестрицы Стеши…: – Вот, кумекаю я, что нашей Ульяне, этот никудышный Ленчик, больше не надобен…– и это уже хорошо… И хорошо бы Ульяну научить, от беременности храниться…– вот об этом, тебе с дочкой поговорить нужно…, а может и не нужно?! Добро бы ей и родить: пока мы живы, ее дитя помогли бы ей поднять…, а то ведь мы не вечны, как же ей, одинокой, оставаться, после нас?! А хороший человек, если женщину полюбит, то и с чужим дитем возьмет, а иные мужики, если своя баба опостылела, так и родных детей, заодно, бросают! – Акулина тяжко вздохнула.

Зрелая женщина – Стеша слушала старшую сестрицу…– в чем-то с ней и соглашалась, но уж больно ей не хотелось, чтобы Ульяна без мужа родила…– а вслух произнесла:

– Акулина, как же я научу Ульяну, от беременности предохраняться, когда сама этим никогда не занималась, а все мысли у меня были о том, как бы мне забеременеть?! Слава Богу, хоть в сорок лет, наконец, понесла…! Единственная, она у нас и желанная…– как же нашу Улечку не беречь?!

***

Прохор Петрович быстро освоился, с управлением своей машины…– и поехал в город Д, осмотреть элитную квартиру, что досталась им от покойного приемного сына Людмилы Ивановны. Едва он ступил на порог, спертый запах ударил ему в нос…– Прохор Петрович бросился, открывать все окна и балконную дверь. Было похоже…, с той поры, как умер на зоне ее Семен – Людмила Ивановна больше в эту квартиру не наведывалась: сына убили, и ей это жилье было уже не к чему…– так, заурядное вложение денег…

Прохор Петрович прошелся по квартире: широкий коридор, хоть в футбол играй, на натяжном потолке…– светодиодные ленты…, что освещают путь, всяк входящему… Просторная кухня: с левой стороны… – барная стойка с четверкой высоких стульев затеняла собой кухонный гарнитур и электрическую плиту, стоящие вплотную, у стены; с правой стороны – прозрачный столик стоит, напротив углового кухонного дивана, с потолка свисают трековые светильники…, а по стене…, на сером фоне…– цветут алые маки…; взгляд прямо… упирается в окно и дверь, с выходом на лоджию. Освящение зальной комнаты возложено на обильное количество точечных светильников, вмонтированных в натяжной потолок. Три стены, цвета терракот – тон лососевый, оформлены нишами… – и в них присутствует точечная подсветка…– для икон и книг, что в них расставлены…, и для дополнительного освещения комнаты… С одной стороны комнаты, вольготно, расположилась итальянская кожаная мягкая мебелью песочного цвета, а с противоположной, к дивану, стороны стоит современная стенка, где существенное место отведено под 55 дюймовый телевизор LG, с видеоприставкой APPLTV… В зальной комнате два окна, заботливо завешаны белой воздушной шелковой «пеной» тюли! На ночь, или в особо солнечные дни окна скрываются за жалюзи… И, наконец, раздольная спальня…: широкая кровать, ангарской сосны, покрытая атласным покрывалом, притягивает взор…– и спинка кровати, в дополнение…, украшена стильной витой ковкой… – этот элемент декора вызвал у Прохора Петровича смутное недоумение… Оформление спальни, на контрасте черного и белого, показалось ему, как-то уж слишком лаконичным…, но хозяйкой этой квартиры, в будущем, станет его младшая дочка Дуня – ей и решать: в каких тонах или полутонах… ей здесь жить…

Прохор Петрович, деловито, осмотрел платьевой шкаф покойного молодого хозяина Семена, его комод, прикроватную тумбочку, туалетный столик…– и только банкетка, поведала ему тайное… Все его вещи говорили о том, что приемный сынок Милы Ивановны был знатным снобом и щеголем, а банкетка, невольно, поведала…– Семен предпочитал, своих подружек, пристегивать наручниками к стильной витой ковке спинки кровати…: в недрах банкетки хранились и наручники…, и хлыст, и немалое количество секс-игрушек… Похоже, золотые безделицы: колечки, цепочки с подвесками, сережки, женские часики Картье… – потом, духи французские и помады, разных тонов…– это излишество, что Семен держал в недрах прикроватной тумбочки и туалетного столика – все предназначалось… для особ, с которыми Семен «переусердствовал», в своих сексуальных игрищах – вот ценными подарками и компенсировал им…, перенесенную боль…

Помимо садо-маза…, у обеспеченного Семена было еще увлечение: ему нравились статусные мужские ручные часы… – вот он и скопил некую коллекцию: золотые – фирмы Rolex, а еще Mido, Rado… – Прохор Петрович себе выбрал часы за двадцать шесть тысяч долларов и двое часов, чуточку поскромнее, отложил для своих сыновей – Потапа и Ивана…

Следом, он отобрал джинсы, для себя и сыновей, а также футболки, мужские сорочки, свитера…– все сложил в чемодан на колесиках и выкатил его в прихожую: необходимо было выбрать подходящую обувь…

На дорожку, он тщательно побрился – и принял душ, воспользовавшись моющими принадлежностями покойного… Вообще-то Прохор Петрович, по жизни, пользовался в основном деревенским туалетом…– и его, весьма, поразило…– наличие двух туалетов…, в одной квартире и полы, с подогревом, где располагалась ванна… В общем, если Уля пожелает, поплескаться в пенной ванне, для его срочной нужды…, есть и второй, свободный унитаз…

Перед тем, как покинуть эту квартиру, Прохор Петрович несколько минут потоптался у порога…– и не снимая с ног кроссовки, вернулся в спальню, но лишь за тем, чтобы забрать с собой шкатулку Семена… – лучше держать при себе все эти золотые безделицы: запонки, зажимы для галстуков, различные мужские печатки – и дорогущие часы – их он тоже забрал с собой…

На дорожку, придирчиво осмотрев себя в зеркало, Прохор Петрович вознамерился, подстричься коротко…– и, по пути, заехал в парикмахерскую, которая принадлежала ему, отныне. Обслуживала его женский мастер Диана: у нее вся стена была увешана ее дипломами…– вот он и доверился ей…

– Прохор Петрович, как вы, преобразились…: от вас, теперь, за версту веет таким достатком… – мужчина-мечта…, что и говорить… – я бы и сама, не отказалась, прокатиться с вами недалече…!!! – полушутя, полусерьезно изрекла Диана, снимая с его плеч накидку….

– И ты, Диана – баба видная, но я женат, а кругом глаза…! – Прохор Петрович намекал на Верку, которую он пристроил в свою парикмахерскую…, администратором, чтобы та не шлялась в магазин, как на работу и не трепала нервы Ульяне… И ее мамаша Сима, нынче, совмещала работу приемщицы, в принадлежащей его семье, химчистке и прачечной… Все при деле…: нечего Верке и Симе шпионить за всеми… и разносить сплетни по селу…

***

В свой выходной день надумала Сима наведаться в гости к двоюродной сестре Нюре. В задумчивости, она прошлась по четырехкомнатной квартире, в которой некогда обитала покойная богачка Милка, затем молвила свое слово:

– Нюра, как же правдива пословица: «трудом праведным не наживешь палат каменных»! Это прям… про меня!!! Но, вот, что каждому воздается по его делам – это враки! Не всем и не всегда!!! Копила, копила богатства Милка, обирала слабых…– и все скопленных денег ей было мало! Но вот она мертва и мертв ее любимый Сенечка – и богатства ее, ныне, осчастливили чужих!!! И Елизар со своей сестрой Тоней сладкую жизнь прожили, но все накопления, что после них остались, достались все той же Галине, о существовании, которой, при своей жизни, они и не знали… Получается, воздалось Галине, только непонятно, по какому принципу везения она пожала чужие плоды?! И выходит: «засеять» свое жизненное поле ты, можешь, чем угодно…– не факт, что вырастет то, чего ты, дожидаешься!!! Или, кто-то, Могущественный, раздает нам, людям, уже «засеянное»…– и, как ты, на своем «поле» не корячишься, но получишь от жизни только то, что, ранее, назначил Некто?

Нюра выслушивала философские рассуждения Симы и чувствовала себя «не в своей тарелке»: ведь, и она долгие годы, в безнадеге, жила…– и смерть младшей сестренки Людмилы не несла ей послабления: благодаря доброй воле Галины Юрьевны, ее семья, нынче, живет в достатке!

– Сима, я и не знала, что ты, философ у нас…, но верь…– и на тебя снизойдет благодать Могущественного… Пойдем на кухню, я накрыла нам… Давно мы не виделись! – и Нюра, обняв Симу за плечи, повела ее за собой…

Глава 2. Сладость любви… и горечь нелюбви…

Уютная квартира покойного Семена стала местом встречи Прохора Петровича и Ульяны – по средам: в этот день сельский магазин закрыт на выходной… Правда и то, что этот выходной… не отменял их любовных встреч в подсобном помещении и в любой другой день недели…– между делом…

Первое время, пожелания Прохора Петровича ввергали в некое недоумение Ульяну…: спрашивается, зачем ей нужно было, голой, ползать по полу, а следом, чуть ли не дышал ей в задницу Прохор Петрович… И все эти игры с секс-прибамбасами…– это такая стыдная приятность!!! Но, потом, Ульяна, весьма кстати, припомнила народное изречение: «что естественно, то не безобразно…» – и ее природная девичья стыдливость смолкла, уступив чувству блаженства! Да, и, что такого…, если человек, возможно, насмотрелся порнографических фильмов и вознамерился, в реальности, осуществить приглянувшееся… Фантазер, этот Прохор Петрович…– вот Ленчик моложе его лет, этак, на тридцать…, но Леню интересует, исключительно, спортивный канал…– и, желательно, его просматривать с бутылкой пива, в руке…– еще, чтобы его вовремя и вкусно кормили…– занятие сексом у него на последнем месте… У Ульяны, с недавних пор, не осталось никакой неприязни к Верке: она, ныне, жалеет свою бывшую соперницу – это, ведь, озвереть можно, от неудовлетворенности постоянной …– с этаким-то мужем!!! Одно слово…– бедняжка, эта Верка…: молодость, а с ней и жизнь, проходит мимо нее!!!

Теперь, Ульяна ощущает себя красивой женщиной: ей, непрестанно, делает комплименты Прохор Петрович и, в доказательство…, неизменно, одаривает ее подарками: красивыми и дорогими гарнитурами нижнего белья, наборами шелкового постельного белья, французскими духами, импортной косметикой, ценными ювелирными украшениями…, а еще и черной икрой, шоколадом и элитным коньяком… Коньяк, для расширения сосудов, по рюмочке в день, принимают ее родители и тетя Акулина…– а ей приятна забота и внимание Прохора Петровича… Вот Леня, даже, полевого цветочка ей не подарил ни разу! И, самое главное – негласно, Прохор Петрович внес, за Ульяну, в кассу магазина пресловутые девяносто тысяч рублей… – и избавил ее от унизительного разбирательства с бухгалтером-ревизором…

***

В личной жизни у Прохора Петровича, как говориться – «тишь, гладь, да Божья благодать», но непонятные дела стали происходить с его старшим сыном Потапом…– и, хорошо, что милая Ульяна, вовремя, предупредила его…

– Прохор Петрович, мне, кажется, вам нужно об этом знать: в наш магазин, сегодня…, наведалась беспутная Марго – та, что из соседнего села… Эта женщина наговорила, нечто, гадкого… вашей снохе Лиде…– та, бедняжка, даже, в магазин заходить не стала, так и ушла ни с чем, вся бледная, как полотно…! – увидев крайнюю степень озабоченности в глазах милой Ули – Прохор Петрович поменял свои планы – уединяться, с Ульяной, в подсобке не стал, а запрыгнул в свою машину и погнал, в сторону соседнего села…

***

Безмятежный Потап вернулся домой, а дома жена, зареванная, сидит и обеда на плите нет… – но, вместо обеда, Потапа дожидались родственнички жены: ее родители – Фрол и Надежда, а также два брата – Артем и Андрей…

При виде Лидиной родни, у Потапа испортилось настроение: послал же Бог таких непростых и прижимистых родственников…?!!! С самой свадьбы Потапа и Лиды – и, потом, долгие годы их молодая семья выживала, благодаря своему огородику и продуктовым подаяниям более обеспеченной родни: родители Потапа сами, едва, сводили концы с концами – помочь не могли…

– По какому поводу, объявлен сбор в моем доме?! – поинтересовался обеспокоенный Потап.

Его тесть Фрол: красивый, степенный и статный, и вечно смурной мужчина, поднял на Потапа свой, «тяжелый» взгляд и произнес, с угрозой:

– Ты, что это зятек удумал??? Пока был «гол, как сокол», тебя устраивала моя дочка, а, ныне, копейка в кармане зашевелилась…, так моя Лидочка и нехороша, для тебя, стала?! Другую нашел: шалаву???

Потап, теперь, был не намерен, выслушивать проповеди…– он, грубо, прервал Фрола:

– Дорогой тестюшка, а вы, очевидно, надеялись, что всю жизнь будите мной помыкать?! Подсчитайте еще, сколько вашего мяса я съел, за то время, пока живу с вашей Лидой!!! Я заплачу вам!!! Да, я устал от вашей дочери: у нее одни деньги на уме!!! – Потап, нервно, прошелся по комнате…

Его жена Лида, вновь, залилась слезами и тихо промолвила:

– А ты, о деньгах вовсе не думаешь!?? Да?! То-то, я целую неделю не могу выпросить у тебя, на расход… – дети за школьные обеды задолжали, сахар и масло подсолнечное заканчиваются… Ты, устал от меня, а я устала, за эти годы, ходить на поклон к своим родителям…: нет, папу моего, лишний раз просить не надо, а вот мать…– пока не выскажет, какого ничтожного мужа я выбрала, под стать себе…, ни копейки не даст!!! Это я от тебя, куркуля, устала…– уходи к своей крале… и не возвращайся: я пойду работать в Агрохолдинг…, сама стану зарабатывать и детей своих растить… – и не придется мне выпрашивать милостыню и не у тебя, муженек, и не у тебя, мама…– похоже, это я всех объела…, словно бы я и не родная вам?!?! – Лида подняла на мужа свои глаза, омытые горестными слезами…, они сверкали, как два бриллианта, а на лице Лиды застыла такая боль…– сердце его защемило…– Потап, моментально, пожалел о своих, необдуманных словах…!!!

– Лидочка, дорогая доченька, ты, не обижайся на Надежду: она и в самом деле, для тебя, чужая…, но ты, мне дороже всего, на свете!!! Давно надо было тебе открыть правду: твоя мама была чудесной, но моя Василисушка умерла, едва тебе сровнялся месяц, от роду…!!! Мачеха, она мачеха и есть, но на меня положиться ты, можешь всегда!!! – Фрол сам, едва, сдерживал слезы, выслушивая горестные откровения дочки Лиды.

Тут в разговор вступил Прохор Петрович, он давно стоял в сторонке – а его никто и не приметил…:

– Ох, и паскудник ты, Потап: неделю назад я выдал вам, с Иваном, денег на расход…, а у тебя женка все ходит и побирается!!! Иди, иди к своей шалаве, но я уже навестил ее и сразу предупредил, и тебе скажу: бросишь свою семью – всего лишишься…– и машины, и наследства, и красивых шмоток, и часов, за двадцать три тысячи долларов…– все отберу у тебя, для наследников твоих – сына Илюши и дочки Арины…!!! А, тебе, как выяснилось, деньги «не нужны»…– сам заработаешь себе на мясо – и не станешь, более, «давиться» подношениями тестя Фрола…– вот и славно!!! А ты, Лидочка, не плачь так жалобно…: не придется тебе горбатится, в одиночку детей растить…– мы, с Нюрой, позаботимся и о тебе, и о детях!!! А ты, кобелина, проваливай, только, я не уверен, что без денег ты, нужен ей: она так обматерила меня…, когда я сообщил ей, что лишаю тебя наследства!!!

Обескураженный Потап, после сказанного Прохором Петровичем, не сразу обрел дар речи:

– Позвольте, узнать, а куда вы, все время выпроваживаете меня?! Кого это ты, папаня, предупредил?! Меня ты, тоже предупредил…, теперь, самое время назвать имя…той, к кому вы, меня посылаете???!

– Надо же, он не знает, а эта, известная на всю округу, «львица» Марго сообщила мне…, что ждет ребенка от тебя…?! – тихо промолвила Лида и, вновь, беззвучно заплакала.

Потап больше не мог выносить ее слез – сел рядом с Лидой и, насильно, прижал ее к себе:

– И ты, поверила этой чувырле??! Поверила, что я брошу тебя и своих детей…– и пойду к ней, чтобы воспитывать троих ее детей, рожденных от разных мужиков?!?! Это себя не уважать…, чтобы решиться на такое!!! Забеременеть от меня, она никак не могла: прошел я, мимо нее пару раз, ну, может, и выдохнул в ее сторону…, так люди не размножаются опылением, как цветочки… – Потап говорил убедительно… – и Лида поверила словам мужа…

– Она не беременна…, а вот я…– да!!! – сообщила Лида, при всех…, и вытерла слезы рукой.

– Так это замечательная новость!!! Дайка, сношенька: я обниму тебя!!! – после Прохора Петровича – Лиду крепко обнял и ее отец – Фрол…, а, потом, он направился к выходу, за ним потянулись и его близкие…

Уже на улице, Андрей, младший сын, поинтересовался у своей мрачной матери:

– Это как же, мама: Лидка – самое дорогое, для папы…, а мы, а его внуки???! – но Надежда оставила его вопрос без ответа, она, лишь, тяжко вздохнула.

Сам Фрол, по обыкновению, скрылся в сарае, где он держал корову и свиней. Где-то, через час, он навестил свою дочь, вновь: на сей раз, в руках он держал, обгоревший по краям, альбом с фотографиями… Когда-то, его Фрол вытащил из печки – это Надежда возжаждала, сжечь в печи прошлое… мужа!

– Вот, дочка, смотри: здесь, мы, с твоей мамой! Боже, какой она была красавицей, а душевной…, какой была!!! – к ним присоединились Илюша и Ариша – дети Потапа и Лиды: им было интересно, услышать рассказ, о бабушке Василисе, которую нежно любил, нелюдимый дедушка Фрол.

***

Улучшив минутку, Прохор Петрович, чуть ли не за шиворот, вывел Потапа на улицу, чтобы строго спросить с него:

– Ну, паскудник, признавайся, что у тебя было с этой Марго: она не такая дура, чтобы заявляться к твоей жене, лишь потому, что ты, пару раз мимо нее прошмыгнул?!? Говори, что промеж вас было??!!! – глаза Прохора Петровича свирепо сверкнули…