– Вы кто по национальности и профессии?
– Свободный советский безработный, бард философии или еще кто, сама не знаю. Без определенного места жительства и рода занятий – призрак мечты. Мой адрес, дом и Родина – пропитый изменниками Советский Союз. Его, можно сказать, рассосали удельными быками на княжества. А я все пытаюсь его найти и вернуть, и все свое ношу с собой и в себе. Веду боевые молодежные группы и пишу музыку к своим стихам. Обучаю искусству борьбы и не только. Владею магией. А что касается национальности – то это не цвет кожи, которая вас смутила. Культура, с которой живешь и которую развиваешь, и есть национальность.
– Оригинально. Вам нечего терять?
– Терять?! – Она задумалась. – Родины уже нет. Жизнь? Знать бы за что… За рукотворный рай на земле? За любовь, за Бога? Не знаю. Даже если найду спрос на свою душу, готова положить её в жертву. В этом счастье и смысл моей жизни. Однажды я это уже пыталась сделать. Четыре пули, вынутые из моего тела, после печально известных событий у Белого дома, жертвенного приношения не остановили. Души моих друзей, мозги которых кумулятивными снарядами были размазаны по стенам того рокового вместилища, кричат: Не забывай и за нас покарай!
Размазанные мозги турки отскоблили, кровь замазали с присущим им импортным безразличием, но что сделать с памятью? – Гостья положила в папку газету, по-видимому, с её публикацией, и небольшого объема напечатанный материал. – Мне нужен регистрационный номер.
– Это вы узнаете по телефону. Вон там, на стене, прочитаете.
Женщина направилась к табличке на стене. Проходя через арку металлоискателя, вызвала его резкий звонок.
– Что у вас в кармане, оружие?
– Да, пистолет.
– Выложите на стол.
Дама вынула пистолет и положила, как велели. Пока она записывала номер телефона, охранник с любопытством разглядывал непонятную модель оружия.
– Теперь покажите разрешение на ношение оружия.
Она усмехнулась. Подошла к пистолету и, подняв его, выстрелила вверх. Выстрел был холостым.
– Вот видите – это «воздушка». Разрешения не требует.
– Но у вас, судя по оставшемуся звону, в металлоискателе наверно есть еще и боевой.
– Есть, конечно, но не с собой. А звон этот с болью и не то, что вы думаете – это свинец под сердцем. Наш болезненно разложившийся мир, к сожалению, не эта арка; на такую боль внимания не обращает. Он стал служить только насилию и капиталу, и я, как его порождение, вынуждена стремиться иметь и то, и другое, хотя ценю и проповедую любовь и только перед её красотой преклоняюсь. Я по натуре и гороскопу огонь и всегда горю чувствами, когда очарование, как ветер, врывается в меня.
– Наши народные представители – народ сдержанный: ни такой жгучей страстью, да и болезнью безразличия, похоже, не страдают.
– Я очень сомневаюсь. Мне кажется, у них, если не профессиональная анемия, то глухота дремучая, особенно на зов к разумному и прекрасному, если он не из-за бугра. Обидно, печально, но это уже проверенный факт. Скорее всего, и на отправляемый сейчас материал они не скажут ни «тпру», ни «ну». Даже если большую часть их, за преступное пренебрежение к предложениям и чаяниям людей из народа, взять в заложники, а оставшихся под угрозой смерти заложников заставить обсудить все предложенное, первые только возрадуются, и будут ждать исполнения ультиматума. Они, по-моему, и сами готовы друг другу глотки перегрызть от несовместимого мусора разных понятий.
– Похоже, вы предлагаете, что- то «душедробительное», если не «мерзопакостное». Что, если не секрет?
– И вовсе нет, не «мерзопакостное» и не только предлагаю. Я пока прошу конкретного участия в разработке и учреждении «Империи Любви», как справедливого общества высших духовных ценностей, где культ права должен низвергнуть экономику меркантилизма. Только через право общество может выразить свою любовь к человеку. Именно в лице своих избранников оно со всеми основаниями имеет право на учреждение и нового общественного устройства, и коронацию его преемственной, контрольно-конституционной власти в лице исторической династии.
– То есть Царя? – Спросил охранник.
– Да, как историческую честь и совесть страны. Для этого необходим конституционный исторический контроль династий чтобы они контролировали всех выборных временщиков от обезличенной демократии. Однако к утверждению такой воли «думцы» пока не готовы, так как таковой сами не обладают и роли этой пока не осознают. Не понимают они и то, что должны честно, а не с обманом, служить душе и совести народа, жить с его советом и творить ему во благо. Для этого должны иметь не только влияние на исполнительную власть, но и иметь контроль и механизм влияния народа на себя. Естественно добиваться любви людской, чтобы быть всегда в чести родовой и убояться проклятия, как кары небесной, иначе душой народа не стать. Есть такое понятие – ум сердца – божественный дар, без него и голова не нужна.
Кто из сегодняшних владык не обманул? Капиталистический «рай» вернул, а народ-то против этого был. Этот великий обман еще аукнется потомкам тех, кто его сотворил. Поверьте, я бы не хотела, чтобы прекрасное будущее на земле утверждалось насильственным образом или обманом.
Высказавшись, она мило улыбнулась и стала удаляться.
– Можно вас проводить? – подойдя к ней, спросил сотрудник, и попытался взять под руку с левой стороны. Почувствовав что-то твердое между пышной грудью и локтем руки, он предположил, что это другой «пугач», и незаметно дал сигнал напарнику, до этого молча стоявшему в тени кулуара.
– Не берите меня под руки и, во всяком случае, только не с этой стороны.
– Ничего страшного, я вас возьму с другой, – успев подойти и взять справа, сказал его напарник.
– Не круто для одной дамы?
– Вам необходимо пройти с нами. Мы хотели бы познакомиться с вами поближе. Личность вы довольно одиозная, в смысле необычности, и чем-то настораживаете.
– Ах, вон оно что. Ну, извините. Видимо, придется размяться. – В это мгновение последовали два мощных локтевых удара в обе стороны, и незадачливые охранники в бессознательном состоянии, как снопы, рухнули на землю.
– Хилые мальчики. Не ожидала. Меж ладошками хрустнули. Да простит меня Бог. Я не хотела, – промолвила, перекрестившись, она и скрылась за дверью. Однако, когда она освобождалась от своего захвата, из кармана женщина выронила аудиокассету с записями её песен.
Через некоторое время в приемную вошел мужчина средних лет в лазурно-голубой накидке с капюшоном, похожей на ризу. Пришедший в себя после случившегося один из охранников в это время прослушивал на магнитофоне поднятую с пола кассету. Поинтересовавшись у вошедшего, не видел ли он, куда удалилась вышедшая отсюда женщина, в ответ получил усмешку:
– Выкиньте все мысли об этой женщине из головы и забудьте, как вчерашний сон, о том, что с вами случилось. Послушайте лучше музыку. Это её песни, написанные в юности, но, как и раньше, еще обладают гипнозом. – Затем, сунув упаковку долларов в карман охранника, добавил:
– Это вам частичная моральная компенсация, чтоб вы не помнили зла, и предоплата за предстоящую работу. Разработайте сценарий теракта, а точнее политической акции, используя работу, которую положила вам на стол эта женщина. Напрягите для этого на полную катушку весь свой криминальный опыт и богатую фантазию, положение и связи в органах. Не смотрите на меня таким большим чучельным разводом глаз. Мы осведомлены: ваши таланты, способности и возможности – это Божий дар.
– Это же криминал. Вы склоняете меня к нарушению закона. Хотя фантазиям моим даже уголовники могут позавидовать: такое, как мне, им и не снится. Я каждую ночь во сне караю идиотов и даже думаю компьютерную игру палача – мстителя создать.
– Вам и карты в руки. За развал Союза, за уничтожение контрольной власти народных Советов, которым каждый мог пожаловаться на исполнительную власть, за разрыв семейных уз, с нападками на родственников в разных странах, требуется ответный акт отмщения.
– Не искушайте меня моей слабостью. Можете пожалеть, так как крайними будете вы, а я всегда буду лишь неизвестным пролетевшим ветром.
– Мы понимаем ваш страх и всю необычность нашего предложения. Вы свободны в выборе решения, но зря колеблетесь. Помните? Как там, у известного всем автора: «…помолчи, промолчи – попадешь в палачи». Так вот, «думцы» своим кровавым молчанием убили без суда и следствия не одну попытку достучаться до их разумного решения. Так что, к этим палачам оправдана будет самая кощунственная по фантазии и дерзости кара. Они сотворили достойный грех для покаяния, и секира для этой участи, как Божья благодать, уже уготовлена. Во-вторых, зарубите себе раз и на всю жизнь: люди, создающие и борющиеся за торжество нового общества, всегда вне закона. Их можно судить только по законам того общества, которое они создают. Нельзя признать справедливым суд людоедов за отказ делать так, как они. Интеллект низшего порядка не вправе судить то, что выше его на голову. Будьте спокойны, даже если ветер поймают, история его не забудет. У вас только два выбора: или умереть бесславно, или стать ветром героев, если согласитесь с нашим предложением, да еще игру кары сотворите.
Похлопав дружески по плечу охранника, неизвестный удалился, повесив в воздухе фразу:
– Мы не угрожаем, но вас, с Божьей помощью (если надо, и шарик перекопаем), всегда и везде найдем, воздадим должное, и порадуем по заслугам. Торопитесь и, главное, не проболтайтесь про заказ. Мы тоже ветер.
Немного погодя после того, как второй охранник тоже пришел в себя, они стали обстоятельно обсуждать случившееся. Однако о посещении мужчины в лазурно-голубой накидке, похожей на мантию, второй охранник так ничего и не узнал. В конце концов, посмеявшись над своим казусом с дамой, они сели играть в шахматы, слушая её кассету.
– Ты знаешь, почему женщин в охрану не берут? – спросил один у другого.
Напарник, чувствуя подвох, задумался.
– Не думай. Говорят, они делать не умеют, а тут нас баба сделала. Ты что-нибудь понял?
– Женщины эмансипируются, требуя для себя равенства во власти и, как видишь, некоторые не уступают мужчинам. Если рассматривать с численного превосходства их в обществе, то по демократической логике во власти, по справедливости их должно быть больше, чем нас, мужиков.
– Так-то оно так, но позвольте с вами не согласиться, – объявляя шах, возражал оппонент по шахматной игре. – Мужская часть населения, видимо, более талантлива. Историю славы земли одни мужи представляют, и потому уже этим большинством они утверждают свое представительство во власть. Требовать большего женщины не имеют права. Талант хозяйки дома, права на управление миром давать не должен, хотя Ульянов утверждал, что в будущем и уборщица сможет управлять государством.
– В этом ты прав, в историю выдающихся личностей женщин не густо. Их можно и по пальцам пересчитать, но если в будущем искусственный интеллект сможет всё в управлении решать, то и это возможно. По мне так только значимые созидатели вожаками быть должны.
– Вот вам и решение вопросов женской, да и национальной дискриминации, хотя каждая страна должна опираться на свое талантливое национальное представительство. Политика национального протекционизма интересов своего национального развития рано или поздно станет определяющей политикой каждого государства. В международном плане протекционизм этого представительства должен определяться историческими достижениями великих мужей нации в мировой культуре, управлении и прогрессе. Для этого их нужно пока воспитывать, иначе выбранный бомж будет строить из страны бомжатник, святой приход, а коммерсант лавку. – Напарник положил короля набок и с этим, закончив дискуссию, объявил своему противнику мат.
Такое умозаключение этот товарищ вывел, вспомнив недавнюю встречу на телевидении, где также был охранником, при неком предварительном прокате обсуждения национальной и управленческой проблемы экономикой. В эфир эта дискуссия не вышла. Ему, однако, запомнилось выступление одной из приглашенных девушек, которая была похожа на ушедшую гостью. Она задавала острые вопросы разным участникам дискуссии:
– Имеет ли право Россия занимать политику интернационализма, в то время как все окружающие её страны проводят политику национального протекционизма? Став государствами национальной диктатуры, они полностью вытеснили русских из сферы управления, культуры и бизнеса. Сократив их представительство во всех этих органах управления. не нарушаются ли этим права талантливого представительства человечества? Я считаю, государством демократического интернационализма может считаться только такое государство, в котором нации в культуре и власти представлены пропорционально их численности в составе населения.
Кто-то высказался без предоставления слова:
– Выдерживать это, значит утверждать её ограниченность, а за этим следует, что каким-то успехом или благополучием приходится жертвовать и даже рисковать. Однако вертикаль власти держится на педантичном исполнение своих обязанностей, в этом суть управленческой бюрократии власти и здесь нужна педантичность, преданность, а не творческая свобода. Если же она народная, то у народа должен быть механизм её оценки и влияния, а это уже нарушение централизма власти. Таким образом у народа должен быть некий норматив горизонтального влияния на власть, через его созидательную функцию значимости, как и административно-экономический механизм влияния каждого руководителя на управляемые им коллективы. Практически каждый руководитель в бытность старался опираться больше на своих, подминая окружающих под реализацию интересов своей вертикали власти и если она не совпадает с интересами общества, то создается враждебная кооперация, требующая общей ответственности для искоренения.
– Так почему же наша страна закрывает на это глаза и не защищает интересы своего народа, ни у себя в стране, ни в других странах, где они оказались не по своей воле, а с целью продвижения прогресса и образования в их странах? – Последнее время, – продолжала она, – именно национальные проблемы выводят на улицы возмущенные толпы бунтующих, и приводят к военным конфликтам во всех странах мира, и решение этих проблем – скорейшее устранение их. – Поставив так вопрос, она знала, что вряд ли получит объективный ответ.
Ответивший член ответ свел на бытовой уровень, а ведущий развивать тему дальше не стал, и обсуждение закончилась тем, что в России русским жить хорошо везде и это единственная страна где все нации не знают ущемлений и благополучно развивают свою культуру. – Проблема, однако, практически состоит в другом, – продолжал отвечать ей некий другой гость. – Важно то, чтобы для всех действовала единая система управления обществом через экономические и административно-правовые механизмы с оценкой полномочий. Данную оценку руководителей выполнять по выполнению планов, принятых совместно с советами народных представителей, которые будут контролировать их выполнение и по итогам формировать их дополнительное стимулирование. Эта контрольная структура, как обратная связь может срастись и с международными организациями, но сама должна быть подконтрольной конституционной власти.
Для этого должны быть не только административные, но и экономические фонды линейных руководителей всех уровней и фонды советов для оценки и дополнительного стимулирования коллективов за выполнения планов.
Она погладила его по плечу, заявив, с улыбкой, что он с ней одной крови, добавив:
– Я это и утверждаю и по мне не национальные, а только деловые, и творческие качества решают все проблемы, однако нужен показатель статусной значимости каждой личности по делам в пользу общества, иначе представлять будут управление одни педантичные, но бездарные подхалимы, стремящие только угождать своему начальству, а не служить родине. – Так продолжала она, докучать неудобными вопросами окружающих и далее.
– Правильного показателя, пока, наука не нашла и для экономики в целом – отвечали ей.
Однако докладчик сменил тему и стал рассказывать о недостатках в валовых показателях коллективов предприятий и экономики в целом. Утверждал, как наука многих стран пытается ввести и другие показатели, но нет единого подхода и согласованности с статистическим учетом. Отметил, что эта проблемная повестка стала атакующей сутью системы управления, но пока не решается.
– Естественно и по этому поводу – воскликнула с места она. – Пытаетесь решить проблему через анальный выход. Нет системного подхода. Оставили бы этот валовый показатель, как показатель рыночных отношений, а для планового оборота нужен социальный показатель, образованный из себестоимости. Естественно для этого нужны будет организация социальных фондообразующих предприятий, для формирования статусной значимости личностей и отношений.
Тут ей сделали замечание показав на дверь, чтобы она не ругалась и не мешала выступающим, не проучив право голоса.
– А, я не ругалась, – возмутилась она, – но могу, если лишите слова и присутствия. Тогда уж попрошу пистолет, чтобы выразить последний аргумент. – охрана настоятельно попросила выйти.
Выходя она действительно выругалась, назвав всю собравшуюся компанию не поиском истины и компанией дома терпимости научного истощения, а изгнание её занятием, которого она не ожидала.
Усиленно вспоминая всех находящихся тогда в дискуссионном холле, охранник не вспомнил, как он оказался рядом, с той молодой женщиной, но точно помнил ту беседу:
– Извините, пожалуйста, я видел по монитору всё случившееся, и почувствовал, что вы были наверно в чем-то правы, хотя вам не дали развить эту тему и раскрыть свой подход решения проблемы.
– Естественно, эта тема мне стала душевно наболевшей – ответила ему собеседница. – Мне трудно убеждать научную бюрократию с уздой рыночного заказа. С этой уздой выхода из проблем не найти – только тупик, но можно постоянно требовать денег на поиск решения проблем и спокойно жить. Для решения необходимо рассматривать проблему в планово-рыночном развитии, а для этого нужно признать плановое обращение и необходимость плановой валюты, параллельно рыночных отношений. Валовый показатель – это стимулятор рынка лжи и всегда ведет к инфляции. Это потому, что на прибыль поставок накручивается новая прибыль, как и на стоимость материалов со стоимостью кредитов и прочую монетизированную энергию прошлого труда. Должны ли они приносить прибавочный продукт – прибыль? Такое ценообразование не может быть эталоном честной и справедливой цены? Поэтому плановый и рыночный оборот должен иметь раздельную валюту, так как план требует постоянных, а не стихийных цен. Социальный плановый показатель на себестоимости должен формировать социально правовые отношения, а рыночный стихийно валовые, но во взаимозависимости с ними. Однако в правильном ценообразовании каждый отдельный продукт, исходя из его себестоимости, должен формировать свою дополнительную стоимость, окупаемую затраты на свое изготовление, а не единый отраслевой по процентам норматив. Проще, этот процесс образования цены организовать с помощью акцизов потребления на себестоимость. Потребитель покупает по себестоимости и отдельно оплачивает акциз потребления на товар. Акциз поступает государству и уже из него государство выплачивает акцизный доход на развитие предприятия (оптимизированную прибыль предприятию). В таком подходе исключается противоречие общественного характера производства с частным присвоением и прибыли как орудия эксплуатации рабочих, посредством неоплаченного продукта, на что указывал Ленин. Хотя это не исключает и экономической модели экономики, где общественное достояние формируется за счет налогов на прибыль, и не отрицают образование на предприятиях социальных фондов. Революция воли и чести может произойти культурно, простым выбором экономической модели деятельности предприятий.
Однако зачем этим мужам политики эта головная боль, требующая развития каких-то персонализированных статусных социально-правовых отношений чести, ведь это же другая матрица отношений, а не стихия чертей с огнём наживы любым путём, и государство не мешало при сем. Соединение плана с рынком им равносильно самоубийству и бюрократу рыночного развития муть с планом не нужна. Ныне нужна не чести узда, а подкуп, измена и вражда с готовностью носить дерьмо за каждым с мамоной мешка. К этому готовит уже системная нужда бюрократической демократии бытия. Однако это не спасительная идея, а без спасительной идеи стране смерть. Вот, такие у меня в голове тараканы с утра.
Тут она вдруг предложила ему послушать стих, он согласился и стал слушать:
Можно ль бюрократию планеты нам изжить?
Неужто хочет горем народу вечно быть?
Вот смотрю телевизор и вижу опять,
Умники собрались и миру твердят:
«На штыки бюрократию надо поднять,
Цифрофизацией убить и больше не страдать».
И от этого мне хочется волком завыть:
Пониманье у элиты как нам заменить?
«Так им бюрократию в корне не изжить»
Месят будто задом боль простых проблем,
Не находя выхода в зле поднятых тем.
И хочется по басне прокричать им всем:
«А вы, друзья, как не садитесь,
Всё в музыканты не годитесь!»
Так сижу и думаю, мозги надо менять,
Чтобы их значимость добро могло венчать.
Деньги когда есть, ума обычно мало,
Сознание во власти у черного нала,
Не зависимость его от добра, как жало.
Бюрократия с откатами воспитала.
Как же как? Не стимулы ли пора нам менять,
Где социалка значимостью власти могла стать?
Да и контроль народна не нужно отрицать,
Так чтобы оценки их нельзя было скупать.
И нормы наживы дельцам пора создать,
Чтобы разбоем цен нам нищих не рожать.
Пусть социалка похоть законами скуёт
И маяковской хваткою бюрократизм грызёт.
Не цвела бы на земле тогда «дурохамия»,
«Поскудавчикам» для тщеславия.
Золотыми рыбками они б желанья исполняли,
И как щучка от Емели нас на печах катали.
Ведь слуги нам по сути они, а не мы
И где же наше воля за зло им рвать чубы?
Не по суду, а как бы с оценкой за труды.
По рейтингу народа, чтоб к бунтам не вели.
– Ну, это вы про власть опять, тараканы эти вас загрызут, – заметил он. – Я раньше работал в управление военного предприятия, которое купили и закрыли, обидно и ваша забота мне понятна.
– Да, я тоже вынуждена была убегать из одной из союзных республик страны. Бросила и продала за гроши все добро, а тут на тебе вот тебе та же ограниченность. Когда -то весь цвет русской нации сначала загоняли на окраины Империи, чтоб поднимать культуру и экономику этих стран, у себя оставляя посредственность, а потом еще больше, когда стали неофициально вытеснять репрессиями в Россию, из уже обжитых мест, унижением с экономическими и физическими угрозами.
Мы создали везде там промышленность, взрастили интеллигенцию – и стали не нужны. Помню, как поступала в вуз, «национальные кадры» проходили по конкурсу с натянутыми тройками, а мы, русские, должны были иметь только хорошие отметки. Теперь нас выгнали оттуда, не предоставив здесь даже жилья. Многие из них нам русским в завершение ко всему еще предъявляли претензии, что мы не подготовили им военных кадров.
Подняв не только их экономику с колен, но и научив многих отливать стоя, создали интеллигенцию, подарили им свободу без борьбы, а они нам за все это даже «спасибо» не сказали, а некоторые считали оккупантами. Это все предательство наших интересов, и за выход из общего Союза, регламента выхода, с учетом созданного, не предъявил никто. Это следствие оставшейся в стране бездарности.
Смогут ли они без нас защитить и сохранить свою государственность в тех границах, которые нарезали мы им за счет своей доброты и мощи – это большой вопрос. Боюсь, что им снова придется искать союза с Россией, или стать её врагом, ища себе других хозяев.
Я чувствую на своем теле презрение наших бывших братьев к своей нации, за что – не пойму. За то, что мы вели этот мир к самым высоким социальным идеалам, жертвуя своей национальной гордостью? Даже капиталисты сейчас думают, как демонтировать капитализм, чтобы дальнейшее его развитие не вело к исчезновению среднего класса, так как концентрация богатства максимум у десяти процентов человечества опасна бунтом с полной национализацией. Очереди бедных и безработных наймитов, создаваемых техническим прогрессом, пахнут пошлостью мировой безнравственности, на которой процветает эгоистический глобализм.
Международному капиталу привлекателен только дешевый труд и ресурсы с дискриминационными условиями слабых. Общество обязательно придет к третьей мировой войне, если не найдет мирного решения в экономической войне дешёвого труда и жизни Юга, с дорогими условиями существования на Севере планеты. Именно этот факт, взятый религией Юга, противопоставил христианскую цивилизацию другим.
Ведь терроризм и сепаратизм – это тоже придаток к биржевой войне фашиствующего капитала с оружием эгоистического национального сознания, ради денег и власти. Политика эта нашла в мусульманской религии благодатную почву. Однако политики оппозиции тоже не имеют права предоставлять интересы народа, и вести такую борьбу, если в стране за ними не имеется большинства серьёзных сил социального представительства. И пока вера, или народ не открестятся проклятьем и не отмежуются от такого эгоистического властвования осуждением, они должны нести ответственность за последствия своих деяний перед народом и всем человечеством, хотя таких форм ответственности мир пока не создал. Только статус и значимость нации и народа в мировой культуре и её истории мог бы быть такой формой ответственности. Тогда угроза понижения статуса не позволила бы делать глупостей.
Это позволил бы любые поросли агрессивного насилия остановить, как вирус национально-религиозного фундаментализма, который сросся с рыночным фундаментализмом наживы. Кровавые методы этого постоянного передела только передают власть и дивиденды из одних коварных рук в другие, загоняя мир еще в больший тупик.
Такой алчный мир не может постоянно жить в торговой конторе мещанского благополучия. Это матрица зла. Прогресс, зомбируя деньгами толпу выдрессированных корпоративных посредственностей, создает техническое сознание эрудированного мещанина-мутанта. Но общее развитие цивилизации толкает развитие духовного потенциала людей, который требует свободы творческого выхода без оков денежной протекции. Противоречия рано или поздно приведут мир еще к одному конфликту. Этот конфликт может слиться с этническим конфликтом цивилизаций, так как капитал уже отделился от национальных государств и от самой общественной необходимости жизни людей, став дубинкой для них, диктуя миру свои условия, а ради чего, ради какой жизни, и какой власти?
Думаю, опять русским придется стать теперь уже тем опущенным мостом разума, по которому пройдет цивилизация к вратам будущего, чтобы не попасть в ров вражды, воюя с противоречиями культуры независимого индивидуализма.
