я выясню, что здесь вообще происходит и начнём работать.
– Так, друзья мои! – обратился к репортёрам старший офицер
из группы примирения. – Буквально двадцать минут назад в этом районе сдались девять боевиков. Они вышли с оружием оттуда, – офицер
указал на узкую улочку между домами, – сирийские военные их разоружили, немного побеседовали и отправили в город. Вы со своими
съёмками немного опоздали.
– Как же так? – возмущались журналисты. – Получается, зря ехали?
Что нам теперь делать? Нам обязательно нужно поснимать этих боевиков.
– Ребята! – развел руками офицер. – Мы вас ждали до последнего…
– У нас там проблема возникла, – вмешался акыд… А снимать
нужно, во что бы то ни стало…
– Я понимаю, но здесь уже нет боевиков. Снимайте людей, дома…
Брустверы, вон, снимайте…
– Какие брустверы? – голосили репортёры.
– Так, тихо! – насторожился офицер центра примирения. – Мне тут
сообщение пришло…Сейчас, – он отошел от журналистов в сторону
своих коллег. Минуты три – четыре офицеры тихо совещались, при
этом старший из них смотрел то в свой мобильный, то слушал рацию, которую передавал ему в руки кто-то из подчинённых… После чего полковник вновь подошёл к группе репортёров:
– Для вас прекрасные новости! Сирийцы говорят, что на подходе
еще несколько боевиков, готовых сдаться. Выходят тоже здесь, и будут
с минуту на минуту… Ждём их?
– Конечно же! – приободрились журналисты.
– Понял, понял, – успокоил их офицер. – Только давайте сейчас все
подойдём к зданию и встанем возле стены, чтобы не привлекать внимание. Я понимаю, что вся округа уже знает о вашем появлении, но лучше
лишний раз не испытывать судьбу. Надеюсь, боевики не начнут обстреливать этот район в ближайшее время… В общем, ждем…
– А вот и «духи»! – громко произнёс Илья, выглядывая из-за угла
здания. – Идут себе не спеша, суки…
Коллеги-репортёры быстро повставали со своих мест и кучей рину-лись в сторону узкой улочки между домами.
94
Александр Коцюба • Раненный Алеппо
– Илья, включай микрофон, – крикнул Виктор, настраивая на ходу
свою большую видеокамеру.
– Уже включил! – Илья молниеносно надел каску. – Пиши всё, начинаем работать! – командовал он.
Коллеги тоже настроились на работу: все встали в ряд между
домами.
– Вадим, ты пишешь? – командовал Клим своему оператору.
– Давно пишу… Ты не спрашивай, а делай своё дело, – фокусировал
камеру на приближавшихся людей, опытный оператор.
Молодой тоже схватился за свою небольшую видеокамеру, но вместо того, чтобы снимать, он стал поправлять свой бронежилет.
– Куда вы все побежали? – кричал полковник из центра по примирению сторон. – Команды снимать я не давал!
– Вы, товарищ полковник, не кричите, – серьёзным тоном обратился к нему Алексей, – мы тут тоже «воробьи стреляные», работу свою
знаем. Нам нужно снять хороший материал и срочно выдать его в эфир.
Сами же говорили, что времени у нас мало, и работать нужно быстро.
Так ведь, товарищ полковник? – обратился он к акыду.
– Так ведь… – замялся тот.
– Ладно, делайте что хотите, – махнул рукой офицер, – только
давайте быстрей, а то положат всех одним миномётным залпом.
– Спасибо за разрешение! – подхватил Лёня. – Мы делаем…
Минуты через полторы к российским журналистам подвели четверых
мужчин с мешками на головах. Руки их были связаны сзади веревками.
– Их уже разоружили и забрали все патроны с гранатами, – перевёл
Сомар слова сирийского командира, сопровождавшего пленных.
– Нам нужно поговорить ними, – обратился Илья к Сомару. – Пусть
снимут мешки, мы поспрашиваем у них, а ты переведёшь.
– Мешки снимать не будут, – транслировал переводчик, – пленники
боятся, что их узнают боевики и расстреляют родных, которые остались на их территории.
– Хотя бы на несколько вопросов они смогут ответить? – кричал
Алексей. – Пусть хоть рот приоткроют…
Пленников поставили лицом к стене, после чего командир подошёл
к Сомару и что-то сказал.
– Он говорит, что вы можете подходить к каждому из них и спрашивать всё, что вас интересует, но их лица показывать нельзя. Единственное, 95
Александр Коцюба • Раненный Алеппо
что они смогут сделать, так это чуть приподнять мешки, чтобы было
видно, как они отвечают на вопросы. Так нормально, ребята? – суетился
переводчик.
– Да, Сомар, давай вот с эти сейчас поговорим, – попросил Илья, подойдя к крайнему мужчине.
– Хорошо, – Сомар подошёл к нему и слегка дернул за мешок, оголив при этом густую, седую бороду сдавшегося боевика.
– Парни! Пишите для всех, так, чтобы микрофоны не были в кадре
– громко попросил Алексей.
Не вопрос, – заверил Илья, опуская микрофон чуть ниже, – так нормально, Витя? Микрофон не виден?
– Пишем! – командовал оператор.
– Спроси, сколько ему лет? Откуда он? Как давно воюет у боевиков, и почему решил сдаться правительственным войскам? – обратился
Илья к Сомару.
– Его зовут Мухаммад, – переводит он длинную речь пленника, –
родился и вырос в маленьком посёлке неподалёку отсюда. Воюет уже
три года. Говорит, когда пришли террористы, заставили всех мужчин
в посёлке воевать с войсками Асада, а тех, кто отказался, казнили
прямо на глазах у всех местных жителей. Ему уже больше пятидесяти лет, и дома четверо детей, уже есть три маленьких внука. Ему
пришлось пойти воевать, иначе боевики казнили бы и его, и всех
его родственников с детьми. Он был рядовым солдатом и людей
не убивал, выполнял поручения своих командиров, которые заставляли его и сыновей держать оборону на этом направлении. Когда
он узнал про амнистию, которую Башар Ассад объявил для всех, кто
не хочет воевать, сразу решил бежать. Вместе с этими товарищами
он ночью убежал от боевиков, которые стреляли в них из автоматов и даже выпустили несколько мин. Но, к счастью, осколки в них
не попали. А сегодня они добрались до окопов правительственных
войск и сдались. Солдаты сирийской армии их разоружили и привели
сюда…
– Спроси, что происходит сейчас у боевиков? – обратился Илья
к Сомару…
– Боевики в панике, – начал переводчик, – у них кончаются патроны, нет медикаментов. Их подразделение каждый день пытается вырваться
из кольца в восточном Алеппо, но результат один – очень много убитых.
96
Александр Коцюба • Раненный Алеппо
Раненых они добивают сразу или просто оставляют умирать. Мирных
жителей боевики используют, как рабов: заставляют копать траншеи, по которым боевики передвигаются. Людей не кормят и убивают
за малейшую провинность…
– А он, значит, никого не убивал? – удивлённо поинтересовался
Илья.
– Говорит, что чист, – продолжил Сомар, – поэтому решил сдаться.
И лицо своё показывать не хочет, чтобы родных и близких боевики
не расстреляли.
