-17-
Забавно, но Станислав не мешал мне заниматься, даже когда явился в зал после долгой прогулки. Ни капли не мешал! Потому что с выражением невероятной брезгливости на лице просто-напросто отвернулся от раздражающего фактора в моём лице и тягал железо.
Я уже успела с наслаждением потянуться, ощущая, как встаёт на место каждая косточка уставшей за рабочую неделю спины и как приятно ломит ноги, а господин телохранитель всё так же с упоением насиловал тренажёры. Впрочем, сейчас он с задумчивым видом качал руки тяжеленными гантелями. Мышцы напрягались, рельефно вздымаясь под футболкой… красота.
Придирчиво осмотрела в зеркало собственные руки. Тренер в зале, куда я иногда наведываюсь, давно возмущается, что мне пора приступать к правильным тренировкам, а не просто прыгать, поддерживая фигуру. «Попу подкачать, руки поправить, грудные мышцы поддерживать в тонусе, а то совсем уже…» Неужели у меня такие ужасные руки? Очередной пристальный взгляд на отражение. Руки, как руки. Стройные, нежные, но да, без видимого рельефа. А грудь?
В какой-то момент, раздражённо смахнув капли пота со лба и оттянув тонкую ткань спортивного топа, я уже готова была содрать его к чертям собачьим, чтобы удостовериться, что с грудью всё в порядке, но была остановлена грохотом покатившейся по полу гантели. Я подскочила, мгновенно отпуская топик и оборачиваясь. Конечно же, гантелька сбежала от Стаса – неудивительно, я бы тоже сбежала, когда тебя стискивает в руках хмурый мужик! – и покатилась прямиком к моим ногам.
«Иди к мамочке, милая, она тебя защитит!» – мысленно проворковала я, подхватывая её на руки. И едва не ухнула вниз под весом крошечной на вид мерзавки. Он это в одной руке держит? Как?!
Телохранитель задумчивым взглядом проводил гантель и отвернулся, всё так же продолжая на меня не смотреть. Словно теперь, когда его «игрушка» попала в мои загребущие лапки, она попала под заклинание невидимости. Ах, так?
– Возвращаю владельцу, – натянув на лицо самую ласковую из улыбок, проворковала я и грохнула гантель на лавку рядом со Стасом. – Не теряй.
– Хорошо, – кивнул он.
И всё. Он просто подхватил гантель и продолжил тренироваться, едва заметно шевеля губами – видимо, подсчитывая количество раз.
– Руки качаешь? – задала наитупейший вопрос, присаживаясь рядом на лавку.
Стас промолчал, продолжая считать.
– А это вообще чем помогает? – выпалила в очередной раз, мысленно себя отчитывая.
Ни-че-го. Ноль реакции. Я глубоко вздохнула, едва удержавшись от порыва спрятать в ладонях лицо, пылающее от стыда за собственное поведение, и оттолкнулась от лавки, вставая. Ладно, занят человек, не буду мешать. Лучше ещё немножко потянусь, а потом пойду в душ – видела дверь в раздевалке. Эхх, сейчас бы ещё в бассейн! Натянуть купальник, постоять пару минут под тёплым душем и нырнуть в прохладную воду, нежно ласкающую мышцы. Лучше массажа. Лучше мужчины, скажу я, потому что вода не ищет в тебе недостатки, зато удовольствие дарит… ммм…
Но вразрез с мыслями с губ само собой сорвался очередной вопрос:
– А может, расскажешь, как с гантелями работать?
В следующее мгновение Стас повернул голову в мою сторону. Ни капли не изменившись в лице, зато глянув этим фирменным взглядом инквизитора… от которого у ведьмы подкосились ноги. Ох.
– Я просто задумалась, что руки обвисли, да и вообще… – пролепетала, ощущая, как приятно замирает в груди сердце, а потом вновь пускается вскачь.
Стас, ни разу не посмотревший на меня за всё время нахождения в зале, теперь не отводил пристального взгляда. Словно сканером, изучил глазами моё лицо, шею, плечи, руки, грудь – каждый миллиметр внезапно запылавшей кожи, – и вынес вердикт, переспросив:
– Рассказать?
А я облегчённо выдохнула. Всё, контакт налажен! Яростные гляделки на месте, ехидство в голосе – тоже. Можно расслабляться и отказываться от идеи, потому что иначе на следующий день тело откажется двигаться от перенагрузки. Но я стоически ответила:
– Ага. Как лучше качать руки? А грудь?
И вновь плюхнулась рядом с ним на лавочку, подаваясь ближе. Чёртов характер!
Я всегда была провокатором, с самого детского садика. Доводила ребят до слёз, вызывала на драки, прятала игрушки, скандалила с воспитателями. В саду меня, маленькую хулиганку, ненавидели все. Но больше всего меня недолюбливали малочисленные мальчишки. Почему? Я была такой плохой? О нет, просто наслаждалась яркими эмоциями, направленными на мою ни капли не скромную персону.
Потом успокоилась, послушалась Владика, который вечно повторял, что я милая и добрая (где-то в глубине души), перестала всех задирать и стала настоящей девочкой. Милой булочкой в платьицах с воланами… и игрушечным пистолетом в кобуре подмышкой. В школе пистолет сменился на бамбуковую палку, с которой ходила на уроки (почему бы и нет, если после уроков сразу шла в секцию ушу), а в институте – на ножик-бабочку. В общем, жажда острых эмоций, кажется, осталась где-то в детстве, уступив место паиньке Регине.
– Хорошо, слушайте, – процедил Стас, не отводя взгляда.
А эта «паинька» за каких-то два дня и один всплеск адреналина снова превратилась в мерзкую хулиганку, которая пытается довести опасного мальчика. И тащится от прожигающе-ненавидящего взгляда.
Я ведь тащусь, да?
***
Эта девчонка решила его достать. Определённо. Почему ещё она сейчас сидит напротив, смотрит самым нахальным на свете взглядом и сжимает пальцами его колено. Не просто сжимает, а осторожно и ласково поглаживает через ткань спортивных брюк. Мало ему постоянно лезущих в голову пошлых шуточек?
– Тогда предлагаю взять гантели, – выдавил Вероцкий, многозначительно опустив взгляд на тонкие пальцы с длинными ногтями. – Лучше лёгкие.
Регина словно только сейчас поняла, что делает. Приглушённо ойкнула, отвернулась и кинулась к стойке за инвентарём. Да, конечно, так он и поверил! Великая стесняшка вчера предстала в действии, когда открыла Стасу дверь, не стесняясь полувозбуждённого «сводного брата» и своего неприличного вида.
Вероцкий мысленно выругался. Чёрт, со стороны морали это же почти инцест!
Девчонка действительно слушала внимательно, пыталась повторять, запоминала, какие упражнения с какими зонами помогают работать – в общем, выступала в роли дурочки, которая никогда не пыталась подкачать руки. Когда Регина в третий раз не смогла правильно повторить упражнение, Стас даже позволил себе задуматься: а может, и правда, дурочка?
А когда она, в итоге, уронила гантель, едва не попав ему по ноге, Вероцкий не выдержал:
– Серьёзно? Вы никогда не работали с утяжелителями?
– Не было необходимости, – огрызнулась подопечная, поднимая инвентарь. Потом опустила голову, разглядывая собственную грудь, и добавила: – По крайней мере, мне так казалось. Когда в зале много девушек, а ты выглядишь неплохо, как-то не задумываешься о таком.
Стас вздохнул, потёр ладонями лицо. Неужели не шутит?
– Хорошо. Ещё раз, – терпеливо повторил он. – Обопритесь рукой и коленом о скамью, гантель держите в другой руке, а теперь медленно поднимайте гантель от себя и вверх. Да нет же, уже упор делаете не так!
– А как тогда? – возмутилась девчонка. – Хоть показать можно? Я со слов не понимаю.
Вероцкий стиснул зубы, рвано выдохнул и бросил:
– Можно.
А потом просто резко шагнул к подопечной и, ухватив её за поясницу, переставил колено и ладонь, опирающиеся о лавку. Потом надавил между лопаток, чтобы спина оставалась прямой, перехватил запястье удерживающей гантель руки и отвёл её под правильным углом.
В следующее мгновение внезапный яростный порыв отхлынул, словно волна, оставляя после себя реальные ощущения: сокращающиеся под пальцами мышцы на спине девушки, пульс, стучащий то ли в её запястье, то ли у него на кончиках пальцев, тяжёлое дыхание Регины… и его бёдра, практически прижимающиеся к ягодицам, обтянутым эластичной тканью спортивных лосин. А ещё закипающее в крови возбуждение.
Стас сглотнул и резко отступил, отпуская подопечную.
– В общем, дальше сами разберётесь. Я пока переодеваться пойду, – выдавил он, уходя.
Правильно, переодеваться и в душ, чтобы избавиться от весьма недвусмысленной реакции организма. Недвусмысленной, но неожиданной.
Его. Никогда. Так. Не накрывало. Так внезапно и резко, всего за пару дней знакомства и сотню раздражающих мгновений. Разве что в школе или на первых курсах универа, и то чертовски редко – Станислав Вероцкий был богатеньким мальчиком, к которому сами с радостью прыгали в постель. Внезапный стояк – это не к нему.
Впрочем, оказалось, что к нему.
-18-
Сколько нужно времени, чтобы воспылать к другому человеку желанием? Нужно ли для этого душевное единение?
Я всегда считала, что да: нужно притесаться, привыкнуть, приглядеться, почти влюбиться… и только потом будет реакция тела. Мне в отношениях с мужчинами вообще с трудом удавалось заставить себя перейти в горизонтальное. Тупо не хотелось. Грёбаное состояние, когда парень вроде бы нравится, когда ты прекрасно сосуществуешь с ним в одном пространстве, с удовольствием общаешься, любуешься улыбкой, восхищаешься интеллектом, но… не хочешь в сексуальном плане. Ни капельки! Ни на грош! Когда обдумываешь всё со стороны, понимаешь, какой он добрый/милый/заботливый/волшебный/офигительный, а когда наедине дело доходит до интима… ой, кажется, я утюг забыла выключить!
А потом – БАЦ – и природа бьёт тебя по башке феноменом в виде симпатичного телохранителя. Телохранителя, от одного случайного прикосновения которого охватывает предательская дрожь, и щёки горят. И не только щёки.
Стас ушёл, а я так и стояла, замерев в дурацком положении, с оттопыренной задницей и гантелькой в отведённой руке. Лицо пылало, ноги подгибались, внизу живота призывно тянуло, намекая, что надо было ловить мгновение и кидаться на мужика. Фа-ак!
Я швырнула чёртову гантель на пол и бухнулась на лавку, пряча лицо в ладонях. Это неправильно, природа. Что ты делаешь? Одно дело провоцировать и наслаждаться реакцией, тащиться от инквизиторских взглядов и маленьких побед – в такую привязанность можно поверить за два чёртовых дня. Но… но вот такое крышесносящее возбуждение в условиях сублимации (мы же спортом занимались, энергия должна была конвертироваться!) – это на грани фантастики.
У меня такого никогда и ни с кем не было. Доказано, что у девушек, которые постоянно на максимуме напрягают мозг и тело, в принципе уровень замещения энергии отрицает проявление любой химии. Правильное питание, физические нагрузки, постоянно работающая голова – и немного «самомассажа», если уж хочется расслабиться, – и всё, полноценный секс нам не нужен. Продолжаем быть красивыми статуэтками из музея, которыми можно любоваться, но не трогать руками.
Может, виной всему вчерашний передоз вредной еды?
Когда волна внезапного неудовлетворённого желания схлынула, до душа я едва доползла. Тело ломило, словно Станислав не легонько меня коснулся, а качественно продемонстрировал, почему не стоит вставать в сомнительные позы. В голове звенело, и единственным, чего мне хотелось, был здоровый восьмичасовой сон, которого катастрофически сегодня не хватало.
«Правильно, нужно поспать, выкинуть из головы глупости и спокойно жить, как раньше, считая себя фригидной сучкой», – наконец, решила я. Затолкнула спортивный костюм в сумку, поправила чистые влажные волосы, подкрасила глаза и вышла в коридор… чтобы удостовериться, что жить, как раньше, теперь не получится.
Потому что, шагнув за порог, я впечаталась носом в твёрдую грудь телохранителя и вновь ощутила, как запылало тело. Словно где-то внутри снесло плотину, сдерживающую потаённые желания, и теперь они отвоёвывают мозг, мешая думать.
– Готовы, Регина? Можем уезжать? – раздался над ухом хрипловатый голос.
Я сглотнула и отступила. Потом коротко кивнула и мимо Стаса ринулась к лестнице наружу. Быстрее, быстрее, быстрее – и как можно дальше.
***
Отмокая под ледяными струями, Стас решил, что стояк – дело неожиданное, но логичное. Разрядки у него не было уже долго, а тут в пределах досягаемости девушка, рядом с которой в голове с первого мгновения крутятся только мысли о сексе (и не только у него – стоит только вспомнить, сколько раз Большой Босс намекнула, что эта девчонка, судя по всему, элитная сучка крутого бизнесмена). Шуточки о членах, позах и сравнениях преследовали Стаса без шанса на спасение.
Конечно, девчонка – просто красотка, к тому же явно умеет управлять телом. Её сложно не хотеть. Но, во-первых, Вероцкий её телохранитель, нужно соблюдать субординацию – хотя у них нет правила «не спать с клиентами», – а во-вторых, у неё и так имеется два трахаля. Возможно, даже больше. Присоседиться – совсем не вариант.
Стас хмыкнул и, обмотавшись полотенцем, вышел в раздевалку. Если мыслить в таком ключе, внезапный порыв становится совсем смехотворным. Стать третьим? Совсем себя не уважать. Если слишком сильно будет чесаться, можно справиться самому, а потом, когда дурдом с работой телохранителем закончится, найти либо милую девушку на одну ночь, либо что-нибудь долгосрочное.
А с клиенткой Стас будет вести себя исключительно по-рабочему. На публике делать вид, что увлечён девушкой, а наедине молчать и держать лицо. Больше никаких обучений, никаких совместных занятий спортом, никаких…
Но когда Регина врезалась в него, словно почувствовав, что Вероцкий стоит за дверью, он искренне удивился. От неё пахло клубничным гелем для душа, который он сам когда-то оставил в раздевалке – девушек у них было мало, но всё же им создавали все условия. Правда, местным гелем ещё ни разу никто не воспользовался.
Кроме Регины, которая стояла сейчас перед ним с растрёпанными светлыми волосами, смотрела огромными голубыми глазами, обратив к нему чистое лицо, которого практически не коснулась косметика, и благоухала чёртовой клубникой, всегда ему нравившейся. Картина, странно не вяжущаяся с образом крутой сучки.
Лучше бы Стас её не видел. Впрочем, желание его сбылось почти сразу.
– Да, поехали! – Регина вздрогнула, отступила и первой направилась на выход, ровно держа спину и призывно покачивая бёдрами.
Она вернулась. Женщина-стерва. Женщина-дрянь. Сердцеедка. Сучка.
-19-
Хороший слешер и половинка порции темпуры, подогретая в микроволновке – да, после тренировки; да, не стыдно! – спасла от душевного раздрая. Всё же код одиннадцать-шестьдесят-девять – хорошая вещь. Если бы не Влад, ни за что не заказала всё это. И сейчас окончательно занялась бы самокопанием, впала бы в депрессию… а так просто уплетаю после тренировки вредную пищу. Поздно вечером. Опять.
Беспредел!
Но он помог прийти в себя и на следующее утро спокойно поехать на работу. Зарыться там на пару с дядей с головой в документы, обсудить проекты, решить что/где/когда нужно отремонтировать Котику (Серж пообещал, что через недельку он уже будет, как новенький), вбить в базу данных новые контракты. В общем, меня ждала рутинная работа личного помощника шефа, которая наваливалась стремительно и беспощадно, освобождая голову от предательских мыслей.
Да и сам объект мыслей вёл себя собранно и спокойно, как и подобает профессионалу: сидел в своей каморке, изучал какие-то документы и планы, бродил по зданию, заглядывая в каждый закуток. На рабочем столе он расположил два монитора и оживленно щёлкал мышкой, рассматривая их. Дядя сообщил, что это Станислав Николаевич просматривает записи с камер слежения, я же была уверена – играет. Как пить дать играет! Установил какой-нибудь офисный времясжигатель варианта «три в ряд» или «поиска предметов» и теперь наслаждается. Ну невозможно настолько увлечённо следить за камерами.
Наедине мы с телохранителем находились лишь утром и вечером: пока ехали на работу, пока возвращались домой и во время пробежки. И при этом молчали, как партизаны, перебрасываясь лишь приветственными фразами. Молча преодолевали круг по выбранному мной маршруту, молча сидели в машине – Стас рулил, а я смотрела либо в окошко, либо в экран телефона.
И очень – очень! – редко всё же переводила взгляд на него.
Ну, возможно, не настолько редко, как хотелось бы, потому что за неделю я успела детально запомнить его лицо. Могла прикрыть глаза и представить каждую чёрточку: напряжённую морщинку меж бровей; маленький более светлый, чем кожа, шрамик на подбородке; острые скулы, нос с небольшой горбинкой, явно ломаный, гладко выбритые щёки, на которых к концу рабочего дня уже успевала появиться щетина. И три родинки, ровной линией протянувшиеся по правой стороне шеи, от уха к ключице.
Ладно, признаюсь, я пялилась на него исподтишка, когда появлялась возможность. Ничего не могла с собой поделать. А что тому виной? Да сам телохранитель! Грёбаный инквизитор успел за неделю дважды явиться ко мне во снах. Стоит заметить, весьма откровенных и явно обязанных подвергаться цензуре. А в реальности вёл себя… достойно, мать его.
Молча распахивал дверцу автомобиля, понуро таскался за мной следом в супермаркете, услужливо таскал сумки с продуктами, даже не требуя его за это покормить – хотя, честно, мелькнула у меня как-то кощунственная мысль пригласить Стаса на ужин, – и спокойно кивал на прощание, безэмоционально интересуясь, есть ли у меня планы на вечер. Прощупывал почву, чтобы в случае отрицательного ответа поскорее куда-то свалить.
Честное слово, он минут через пятнадцать уже хлопал дверью и куда-то уезжал. С извечной грёбаной мечтательно-счастливой улыбкой на лице!
От которой мне почему-то становилось не по себе…
В общем, кроме не самых цензурных слов и сердца, странно сжимающегося от его улыбки – никогда не направленной в мою сторону, стоит заметить, – проблем телохранитель не приносил и даже не раздражал. Я даже подумала, что приставить ко мне защитника было действительно неплохой идеей, хоть больше никаких неприятностей и не случалось. Пока не наступили очередные выходные.
Всю работу мы с Сержем успели разгрести за неделю, так что эта суббота автоматически обзавелась статусом «законного выходного». А в такие дни мы с дядей обычно устраиваем вылазку в общественное место, если у него не намечается иных планов, более интимного характера. Так что субботним утром я, окрылённая планированием предстоящего дня, вновь и вновь набирала номер дяди… чтобы в ответ слышать длинные гудки и монотонный голос оператора, предлагающий оставить сообщение на автоответчик.
Сначала я не предала этому значения (Мало ли, вдруг он в душе?), через час начала волноваться (Серж обязательно перезванивает, даже если с женщинами, потому что суббота – время семейных прогулок), ещё через четыре часа и тридцати звонков я уже истерично носилась по квартире. Даже успела приготовить блинчики. Блинчики! Мало того, что за приготовление выпечки я берусь в самом крайнем случае, так ещё и пеку чаще всего не блинчики, а комочки. Но на этот раз от волнения они получились просто идеальные, ровненькие и красивые, жаль, в глотку не лезли.
