Сонич Матик "В понедельник, 13-го"

В понедельник, 13-го
Сонич Матик

Во что может превратиться типичный ноябрьский дождливый понедельник для типичного сотрудника типичной строительной компании.Берем кофе, печеньки и читаем, как развенчиваются стереотипы о скучных пригородах Петербурга.

Сонич Матик

В понедельник, 13-го

Все имена и события вымышлены, любые совпадения с реальными людьми и событиями случайны

Девяткино, N-ая аллея, дом 42

Сергей Владимирович стоял у панорамного окна и как будто бы смотрел на проливной дождь. На самом деле, смотрел, но не видел. Кроме сугубо рабочих вопросов и тайминга на сегодня, в его голове то и дело всплывали мысли:

«Что может произойти в этот дождливый ноябрьский понедельник? В этот очередной осенний дождливый день в Девяткино… Ни-че-го!»

Вид его был, как обычно по утрам, сосредоточенно-отрешенным. Рабочий день вот-вот начнется. Деловой костюм сидел безупречно, включая безупречно подобранные в тон зимние носки марки «Президент». Мама говорит, что ноябрь ? это почти зима. Дождь без вреда и без шума лупасил по окнам, пытаясь прорваться и смыть сухую, светленькую и тепленькую атмосферку дома.

Чашка с остатками кофе «Кардинал» сиротливо стояла между надкусанным бутербродом с красной икрой, ломтиками грюйера и нетронутой тарелкой манной каши. Мама говорит, что во время завтрака вся сила в каше.

На камине тихо прожужжал айфон. Сергей Владимирович очнулся, стряхнул невидимые пылинки с рукава, поправил запонку.

По дороге от окна в прихожую, Сергей Владимирович, не глядя на экран, сунул смартфон в карман, надел ботинки, взял зонт, папку для бумаг «Империал» и вышел из дома.

Затем вернулся, положил папку на пуф у зеркала, поставил зонт, надел пальто, шарф (Мама же говорит, что ноябрь-почти-зима) безучастно оглядел себя в зеркале (Мама говорит, что если вернулся с полпути ? посмотри на себя в зеркало, иначе пути не будет), вздохнул, взял зонт, папку и решительно вышел.

Шаркая стоптанными тапочками, семенящим шагом в гостиную вошла старушка. Седая кичка, роговые очки с наклейкой на линзе «+1,5» и передник с символом уходящего года выдавали женщину уже давно без претензий.

Так и было. Нина Ивановна, мама Сергея Владимировича, уже лет семь жила в роли экономки у сына, директора филиала проектного бюро «Инжиниринг Газпром Дификалт».

Нет, конечно, у нее было и свое маленькое дело ? она преподавала биологию. Из колледжа она ушла сразу, едва дождавшись пенсии. И теперь, сама себе занятая, приглашала учеников домой.

Нина Ивановна цокнула языком, покачала головой, собрала остатки завтрака на поднос и удалилась в кухню. Оттуда что-то зашипело, заурчало и по дому разнеслись звуки венского вальса.

С тряпкой и веником Нина Ивановна вернулась в гостиную. Заученными движениями, попадая в такт музыки, она смахивала пыль с полок, камина, эстетично сложенной дровяной кипы, пока не добралась до открытой полки с катаной в ножнах. Пятясь, обошла пугающий предмет и вернулась к ритму уже у книжного стеллажа.

Вдруг зазвонил домашний телефон. Нина Ивановна вздрогнула от забытого звука и устремила взгляд на рабочий стол сына.

Резкая трель навязчиво повторилась. Телефон с диском под старинный аппарат давно стал предметом интерьера. Оказалось, он умеет издавать довольно неприятные звуки.

– Алёоу! ? протянула в трубку Нина Ивановна, и перекрикивая звуки скрипки из кухни, отвечала собеседнику. ? Да, Чайниковского… Нет… Как обычно, полчаса назад… Что?.. Нет, не говорил… Хорошо, передам.

Нина Ивановна положила трубку. Обеспокоенно достала из кармана передника кнопочный телефон, цокнула языком, покачала головой, щурясь, нашла запись «сыночек» и уверенно нажала зеленую кнопку.

Телефон мечтательно давал длинные гудки, но так и не ответил голосом Сергея Владимировича.

Нина Ивановна цокнула языком и пошаркала на кухню. Очередной вальс сбился, зашипел и замолчал.

По тихому дому снова разнеслась противная трель домашнего телефона.

Бурча ругательства в адрес настройщиков домашней связи, изобретателей телефонов и в целом на источники громких звуков, она почти бежала к аппарату, в руке зажимая флакончик с каплями валокордина.

– Алё! Да!.. Нет, не приходил… Кто говорит?.. Алексей, вы водителю звонили?.. Нет, мне тоже не отвечает… Жду, не волнуюсь. А что еще остаётся?.. Жду.

Нина Ивановна прижала флакончик к груди, положила трубку, цокнула языком и ушла в кухню.

Хлопнула входная дверь, по прихожей с грохотом что-то разлетелось.

Через мгновенье Сергей Владимирович в ботинках прошел к дивану, скинул на него три коробки, шарф и пальто. На шум прибежала Нина Ивановна.

– Господи! Сереженька! Что с тобой?! Ты заболел?

– Я совершенно здоров! ? Сергей Владимирович легкомысленно чмокнул матушку в висок.

– Тогда где ты был? Почему на звонки не отвечаешь? ? Нина Ивановна плюхнулась на диван, прямо на пальто Сергея Владимировича за «страшную уйму денег».

– Да, собственно, толком нигде. А телефон я разбил.

– Тебе звонили из конторы. ? Нина Ивановна принялась заботливо складывать шарф. ? И Алексей (хороший мальчик) это твой референт?

Сергей Владимирович увлеченно распаковывал принесённые коробки, игнорируя вопрос.

– Ты слышишь меня, Сереженька? Говорю звонили тебе из бюро. Ты там был?

– А? ? очнулся Сергей Владимирович. ? В бюро? Н-нет, не был…

– Но ты же собирался и вышел как обычно?

– Ушел, как обычно. А потом? Потом всё перестало быть таким, как обычно. И мне кажется, уже никогда не будет… Смотри, что я купил!

На рабочий стол Сергея Владимировича высыпались карандаши, краски, набор для шитья, деревянные заготовки, фетровые детали игрушки с мордой опоссума, искусственные кактус и пальма.

Нина Ивановна поглядела на богатства, любовно перебираемые сыном, потом на его лицо, освещенное детским восторгом.

– Ты уверен, что хорошо себя чувствуешь? ? встревоженно спросила она сорокалетнего директора филиала «Инжиниринг Газпром Дификалт».

– Абсолютно! Никогда не чувствовал себя лучше! Пойду-ка я переоденусь.

– А как же контора, Сережа? Они же ждут тебя.

– Ну и что! Они мне не нравятся.

Сергей Владимирович направился в спальню деловым человеком в дорогом костюме, а через пять минут вернулся простым парнем в джинсах и свитшоте канареечного цвета.

Нина Ивановна в нерешительности перекладывала с места на место неестественные для рабочего стола сына покупки.

– Сереженька, я ничего не понимаю. Ты хоть позвони им, предупреди.

– Я же говорю, разбил телефон, но они и сами, наверное, поняли, что меня там нет, ? Сергей Владимирович ехидно улыбнулся.

– Позвони с домашнего…

– Я не помню номера! ? весело ответил Сергей Владимирович, и вытащил из-под пальто на диване последнюю коробку.

– Ну, посмотри в интернете, всего делов-то! ? Нина Ивановна попыталась снизить важность.

– Делать мне больше нечего!

Вдруг снова зазвонил домашний. Нина Ивановна дернулась к столу. Сергей Владимирович ее остановил:

– Не смей!

– Но они волнуются!

– И что?!

Телефон продолжал издавать противные трели. Сергей Владимирович снял трубку и быстро нажал рычажок. Трубка осталась лежать на столе.

Нина Ивановна цокнула, покачала головой:

– Я надеюсь, ты понимаешь, что делаешь, Сережа.

– Очень хорошо понимаю, а вот что делаешь ты?

Нина Ивановна посмотрела на часы, охнула и пошаркала в кухню, на бегу причитая:

– Ты же, верно, дома будешь обедать. Надо в магазин успеть. В аптеку заскочу… Ох времени уже… Я быстро, Сереженька.

– Мам, мне ничего не надо! Не беспокойся. Но ты иди, проветрись. Тебе надо больше гулять. ? Сергей Владимирович продолжил распаковывать коробку, на крышке которой красовался усатый человечек в кепке и комбинезоне.

Когда Нина Ивановна промчалась с кухни в свою комнату со словами «Надо поесть бульона и все пройдет», Сергей Владимирович открыл крышку бара и достал бутылку.

Когда Нина Ивановна в теплом платье и платке шла в прихожую, Сергей Владимирович уже подключил приставку к телевизору и грел в левой руке бокал коньяка, а в правой ? джойстик от Денди.

Нина Ивановна притормозила:

– Может, ты посчитаешь, что это не мое дело, но я все-таки скажу. Мне совершенно не нравится, что ты утром пьешь и бездельничаешь.

– Мама-ан! ? Сергей Владимирович поднял бокал. ? Твоё здоровье!

– Ну как же так! ? в голосе Нины Ивановны слышались нотки бессильного женского расстройства, как в его школьные годы на уроках биологии, когда весь класс бунтовал против его мамы, она вот так же причитала «Ну как же так!», а он молча злился на одноклассников. Тогда он мысленно высчитывал, сколько процентов от стоимости лодки накопил, выполняя домашки по геометрии, сколько процентов сэкономил с обедов, сколько еще нужно, чтобы купить эту чертову лодку посадить в нее маму, которая так любит море, и уплыть из Сестрорецка в Геленджик. ? Ну как же так, Сереженька! Столько сил вложено в твою карьеру, столько времени… К чему это приведёт, ты подумал? Ведь ты уважаемый человек в Девяткино…

– Не расстраивайся попусту. Лучше скажи, тебе нравится жить в Девяткино?

– Ну-у-у… Здесь у нас коттедж. Тебе до офиса не так далеко…

– Мама! ? прервал ее Сергей Владимирович. ? Я спрашиваю «нравится или не нравится»?

– Честно говоря, когда мы с тобой жили в Сестрорецке, мне нравилось больше. Но надо благодарно принимать то, что имеешь, ? при этих словах Нина Ивановна воздела глаза к небу. ? Большего я и не желаю…

Сергей Владимирович поставил стакан, отложил джойстик, подошел к Нине Ивановне и заглянул ей в глаза:

– Ты уверена, что не надо желать большего?

– От добра добра не ищут!

– М-да… Пожалуй, я иного мнения.

Сергей Владимирович отводя взгляд, вздохнул. Сходил в прихожую за плащом Нины Ивановны. Придерживая его, пока мама одевалась, оглядел поношенную ткань, заботливо пригладил загнувшийся воротничок:

– Что бы ты хотел на обед? Ужинать тоже будешь дома? А завтра? ? тревожно спросила Нина Ивановна, видимо, рассчитывая объем покупок.

– Не знаю, мам… Да и кто знает, что будет завтра или даже сегодня вечером.