– Ах, как я хороша, как хороша, – тихонько напевает она.
Люба выгнулась, потягиваясь, как грациозное животное, и лукаво улыбнулась. Она создана для любви. А она, кажется, влюбилась. Ей, именно ей, поклоняется молодой поэт. Он красив, говорят, талантлив. Только с ним Любаше не всегда уютно. Она не может с ним кокетничать, как с другими, капризничать или играть. Она немного робеет в его присутствии. Любаша вновь залюбовалась своим отражением. Хороша. Очень хороша! Она вытащила шпильки, и волосы золотом рассыпались по плечам.
А ещё… хотелось бы, чтобы он страстно желал её. Нежный румянец заалел на тонкой коже. Зеркало вновь помутнело, и Любовь Дмитриевна вернулась в своё больное старое одиночество.
– Да, я была очень хороша, я помню, несмотря на далеко не выполненный «канон» античного сложения. Задолго до Дункан
, я уже привыкла к владению своим обнаженным телом, к гармонии его поз, и ощущению его в искусстве, в аналогии с виденной живописью и скульптурой. Не орудие «соблазна» и греха наших бабушек и даже матерей, а лучшее, что я в себе могу знать и видеть, моя связь с красотой мира. Поэтому и встретила я Дункан с таким восторгом, как давно прочувствованную и знакомую.
Курсисткой, она тайно и жадно читала Мопассана, Бурже, Золя, Лоти, Доде, Прево
. Книги открывали ей запретные тайны жизни. Но чистому всё чисто. Любочка не была посвящена в тонкости отношений мужчины и женщины и представляла, читая, какую-то невероятную чепуху. Даже подруги стеснялись посвящать её в свои тайны и шептались, хихикая, без неё.
Как давно это было. Тридцать восемь лет назад. Да, это была весна 1901 года. Она жила ожиданием любви. Ждала событий и была влюблена в своё тело, видя в нём связь с красотой мира, носила, как корону, свои золотые волосы. Что спрашивать с глупой, сумасбродной девочки, с нетерпением ждавшей прихода взрослой жизни. У всех Любашиных подруг были серьезные флирты с поцелуями, с разговорами о замужестве и скорой свадьбе.
Одна она ходила дура-дурой, никто и руки' у девушки ещё не поцеловал, никто не ухаживал. Говорили, что она слишком серьёзная, неулыбчивая. И молодые люди, хотя и заглядывались на неё, не решались на ухаживание с цветами и конфетами.
V
Женщина снова занялась работой. Она складывала в картонные коробки письма, рукописи, фотографии. Всё было значимым, всё пропущено через боль, стыд, унижения, радости.
В руках пожелтевшая от времени фотография, с которой на неё смотрит красивая черноволосая женщина. Любовь Дмитриевна рукой опирается на стол, дышать трудно… Фотография падает на пол. Дышать совсем нечем… Как больно… Под рукой всегда вода и лекарство. Она запивает горькие капли, некоторое время сидит неподвижно, как бы прислушиваясь к работе натруженного сердца. Полегчало. Тяжело наклоняется и поднимает упавший снимок. Смотрит напряженно. Мысли смешались в плотный клубок. Она силится и не может поймать кончик нити, чтобы размотать воспоминания и выстроить их в стройную систему образов, сцен, реплик и фраз. Жена поэта, артистка и автор книги о балете, она придавала всему некоторую театральность и изящество.
Наконец Любовь Дмитриевна кладёт фотографию перед собой. Наталья Николаевна Волохова… «Снежная дева» Александра Блока.
Менделеева с трудом встала, подошла к окну и, глядя поверх домов в посветлевшее небо, подумала, что та далёкая зима 1906–1907 года нашла её совершенно подготовленной к очарованиям лежащего в сугробах города, «маскам», «снежным кострам», легкой любовной игре, опутавшей и закружившей, казалось, всех в морозной круговерти. «Мы не ломались, упаси Господь! Мы просто и искренне все в эту зиму жили не глубокими, основными, жизненными слоями души, а ее каким-то легким хмелем».
В ту далёкую снежную зиму она часто стояла у окна, глядя на утонувший в сугробах город, на низкое небо и бесконечный снег. Вздохнув, Любовь Дмитриевна вернулась к столу и снова взяла фотографию в руки.
Да, Волохова тогда была дивно обаятельна. Высокий тонкий стан, бледное лицо, тонкие черты, черные волосы и глаза, именно «крылатые», черные, широко открытые «маки злых очей», как точно подметил Блок. Её улыбка никого не оставляла равнодушным. Кто-то сказал тогда, что ее глаза и улыбка, вспыхнув, рассекают тьму.
– Красива. Очень красива, как раскольничья богородица.
Время будто остановилось, а потом повернулось вспять. Глаза сидевшей за столом женщины смотрели сквозь время и пространство, мыслями она была более чем на тридцать лет назад.
Снежный декабрь отсчитывал последние дни уходящего 1906 года. От бесконечного кружения снега в сером полумраке город казался призрачным, размытым. Силуэты зданий колебались в вечерней мгле, сменяющей похожий на вечер день. Плыли вдоль улиц фонари. Висели над белой пустотой мосты. Люди, лошади – всё двигалось нехотя, лениво, с одним желанием оказаться где-нибудь там, где есть свет, тепло, жизнь.
Уже несколько дней на Офицерской в театре В.Ф. Комиссаржевской
шли репетиции блоковского «Балаганчика»
. Постановка маленькой феерии, отвлечённой, причудливой, намечена была на конец декабря. Именно туда направлялся высокий молодой человек. Каракулевая шапка запорошена снегом, руки засунуты глубоко в карманы. Несмотря на долгую прогулку по заснеженным улицам города, он шёл лёгкой походкой, но не быстро. Он шёл, не замечая никого вокруг. Красивое лицо было неподвижно. Большие светлые глаза устремлены в снежную круговерть. Молодой человек повернул на мост и внезапно остановился, словно споткнулся о невидимую преграду.
Перед ним из снежной мглы возникла маска. Она сверкала холодным серебристо—голубоватым светом. Крылья маски богато убраны жемчугами, а из прорезей для глаз на него внимательно и немного насмешливо смотрят горячие глаза.
Поэт невольно сделал шаг, другой… Вдруг ветер смешал, скомкал видение, закружил вихрем и, сбросив с моста, помчался вдоль канала. Судорожно вцепившись в перила моста, Александр смотрел на уносящийся вихрь. А ветер, словно наигравшись, резко остановил свой бег и помчался назад к оцепеневшему поэту, рисуя метелью прекрасное женское лицо. Змеились волосы, сверкали глаза, похожие на крылья маски. На нежных губах застыла улыбка. Лицо росло, глаза нестерпимо горели, обжигая сердце. Он чувствовал, что силы оставляют его. Как вдруг… всё исчезло, улёгся ветер. И лишь редкие снежинки сверкали в тусклом свете фонаря.
VI
На репетицию Блок опоздал. Прислонившись к косяку входной двери, из темноты зрительного зала, никем не замеченный, он наблюдал за сосредоточенной работой труппы. Приближалась генеральная репетиция. На сцене частично была установлена декорация. В глубине сцены – окно. За покрытым чёрным сукном столом сидели «мистики». Костюмами им служили чёрные картонные сюртуки. Немного нелепо и смешно из-за костюмов торчали головы, а из манжет виднелись кисти рук. С ними рядом сидел Мейерхольд
, слушал, поправлял. Иногда он прерывал актёров и читал за них сам, закрывая глаза:
– Прислушивайтесь к невидимому, жуткому. Вы чувствуете, оно приближается…
– Что приближается? – почти шёпотом спросил один из «мистиков».
– Вот! – закричал режиссёр. – Именно так и произносите реплику. А вы, – он ткнул пальцем в сторону председателя, – придайте голосу звонкость. И жесты… жесты должны быть говорящими. А вы водите руками, будто не знаете, что с ними делать.
«Балаганчик» из зрительного зала воспринимался по-новому. Сегодня актёры надели полумаски, всё вокруг преобразилось, стало волшебным. Играли вдохновенно. Но особенно чудной была молодая актриса из третьей пары влюблённых. Александр тревожно вглядывался в её лицо, и сердце забилось, толкаясь в груди, словно пойманная птица. Снова стало трудно и больно дышать. В голове скомканные мысли: «Она… Снежная маска… Я знал, я знал… Это она».
Бывая в театре, Блок постоянно чувствовал какую-то неясную тревогу, но он не искал её истоков. Смятение души рождает новые образы и стихи. Он прекрасно понимал, что сейчас рискует навлечь на себя недовольство критиков, друзей, врагов и ещё бог знает кого из-за своего «Балаганчика». К тому же ставил пьесу Мейерхольд, скандальный режиссёр, не боявшийся экспериментов. Он появился в театре Комиссаржевской волею судьбы. В Москве у него дела не шли, и он попытался исправить своё положение в Петербурге.
Казалось, всё складывалось как нельзя лучше. Вера Фёдоровна очень устала и решила сделать перерыв, это и сделало возможным поставить Мейерхольду пьесу Блока. Он уловил мистический смысл феерии, нашёл нужную для неё сценическую форму. А главное, очаровал актёров, подчинил их своей воле и умело дирижировал всем и всеми.
Потом будет премьера. Успех-провал. Несколько представлений. Недоумения и восторги. Ссора и разрыв Мейерхольда с Комиссаржевской, но это потом. А сейчас все захвачены новизной, ощущением будущего скандала, мистикой, головокружительной музыкой поэзии Блока.
Нет, его тревожило что-то другое. Странное чувство охватывало Александра, когда он, часто неосознанно, заходил в гримёрную к актрисам, некоторое время оставался там, иногда не произнеся ни слова, и уходил, не понимая, почему его так тянет туда.
Красивые молодые женщины, талантливые актрисы. Приятно быть в таком окружении, но его тянуло туда не желание пофлиртовать, а «крылатые глаза» Натальи Николаевны. Теперь он это понял, упиваясь её чарующим голосом, серебристым смехом. Как грациозны движения, выразительны жесты. Она совершенна. Она та Снежная дева, явившаяся ему в ореоле голубой метели.
Блок рассеянно отвечал на вопросы актёров и режиссёра, делал какие-то замечания, но мыслями он был не здесь. Увидеть ЕЁ, говорить с НЕЙ. Поэт вдруг резко повернулся и ушёл за кулисы, оставив в недоумении труппу, и столкнулся с Волоховой на лестнице.
Она уже переоделась и собиралась ехать домой.
– Александр Александрович, добрый вечер. Вам понравилась сегодня наша игра? – певучий русский говор всегда завораживал молодого человека, действовал на него магически.
Он, молча, без улыбки снизу вверх смотрел на неё, мучительно подыскивая вылетевшие из головы все слова, которыми мог так виртуозно играть. Она тоже перестала улыбаться и тревожно на него смотрела:
– Что с вами, Александр Александрович? Вам нехорошо?
Но он уже ничего не слышал. Надломленные колени опускались на ступени, рука потянулась к черному шёлковому подолу платья, забрызганному золотыми звёздами. Перед такой красотой можно только склониться в глубоком поклоне, смиренно ожидая своей участи. Наталья Николаевна недоумённо смотрела на коленопреклонённого поэта и не двигалась. Он крепко держал край её скромного тёмного платья и что-то шептал. Наконец поднял на неё свой светлый взгляд:
– Звезда, Мария. Я нашёл тебя. Нашёл. Ты пригрезилась мне в снеговой пелене. Дай насмотреться на тебя.
Он ещё что-то бессвязно бормотал, почти беззвучно, и женщина, оцепенев, была действительно похожа на ледяную статую.
Блок медленно поднялся с колен и, величественно выпрямившись, смотрел на свою звёзду. Она была не просто красива, а ослепительна. Высокая, стройная, в чёрном шёлковом платье с золотым поясом. Плечи окутаны соболями. Шлейф в звёздах волнами лежал у её ног. Бледное лицо спокойно и торжественно. И глаза… чёрные, огромные, нестерпимо жгут, проникая в самую душу. Кажется, она что-то говорит, но Александр не понимает, мысли путаются в голове. Ступени исчезают из-под ног – и он летит в бездну. Ему холодно, губы немеют, закостеневшие руки не слушаются. Он весь скован ледяными цепями. А влюблённое сердце изо всех сил пытается разогреть застывающую кровь, вернуть живое тепло в непослушное тело.
Его кто-то осторожно теребит за плечо, пытается разжать судорожно сжатые на платье длинные пальцы. Поэт недоумённо осматривается, смущённо освобождает из невольного плена актрису.
– Бога ради, простите Наталья Николаевна.
Голос слаб и сух. Он некоторое время сидит на ступеньке лестницы, прислонившись спиной к стене. Поднимается, ощущая дрожь в ногах. Блок не любил показывать свою слабость. Раздражение на самого себя придало ему силы, и уже в следующую минуту он произнёс звучным приятным голосом:
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70628476&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
