Роман Швецов "Наколка на груди у Тани"

Наколка на груди у Тани
Роман Швецов

История из молодости одного моего знакомого. собственно он и заказал эту повесть. когда начал писать, мысль, что могу вставлять и эпизоды из своей молодости, сразу оформилась. ничего не выдумано .. ну почти)) без выдумки – это были бы мемуары))Иллюстрация, на обложке, сгенерирована нейросетью ruDALL-E, по моему тексту.

Роман Швецов

Наколка на груди у Тани

В жизни каждого человека бывают дни, часы или даже минуты, когда кажется, что решение принятое вот сейчас (!) , если не кардинально, то многое изменит. Кто-то пасует, кто-то нет. Но дело то в том, что перед выбором ты оказываешься не внезапно, как может показаться на первый взгляд. Однако осознание этого приходит позже, и оглядываясь назад и вспоминая, ты, наконец, или вдруг, обращаешь внимание на то, что казалось случайным и незначительным. Личность, только на первый взгляд, может показаться самодостаточной системой. Но твоё эго – это не только твоя жизнь, твой рост, твоё развитие, твой опыт

Она зашла и увидела – Ребёнок встал! – он замер – Руки из-под одеяла убери. Отрублю по локоть!

Он сдвинул одеяло. Возбуждённый член торчал, как палка. Она, с улыбкой, замахала руками – Ребёнок ходит. И через щель всё видно. Сколько раз говорить?

– Темно ведь ещё. Сколько там? – он прикрылся одеялом, но торчащий член оттопыривал его.

– Ляг на бок. Восемь. Поспи ещё. И не дрочи больше. От тебя потом несёт, как от жеребца.

– Открой на единичку, душновато.

Она подошла к балконной двери и приоткрыла, зафиксировав регулятором на единичке. Взяла сотовый – Пойду посмотрю внучу. Ты поспи.

– Закрой двери, чтобы не тянуло в квартиру, а то ребёнок замёрзнет

Она вышла, закрыв створки двери. Ребёнку было уже за тридцать, и он собирался на работу. Он откинул одеяло и дрочил, пока тело не покрылось липкой испариной. Обмахиваясь одеялом, подсушился и прикрыв торс, закрыл глаза. Проснулся, когда в замке дважды провернулся ключ. Он приподнял голову. Сотовый лежал на журнальном столике. Дотянувшись, включил

10:15

Прислушался. Тишина. Откинув одеяло, сел и надел трусы. Встал и пошёл по квартире.

Жена стояла у зеркала, в комнате ребёнка – Ты чё соскочил? – она улыбалась – Испугался что я ушла, а ты проспал?

– Я услышал как ключ провернулся. Глянул время и встал.

– Это ребёнок ушёл. Я сегодня попозже. В подвале помою пол и домой.

Она положила помаду на комод, и прижавшись к нему, щупала, заглядывая блестящими глазами.

Он оттянул резинку – Мм!

– Нет,так вкуснее.

Он вызволил возбудившийся член, сдвинул крайнюю плоть, оголяя головку – Целуй.

– Мне на работу – она обходила его, и сжимая кулачком член, тянула за собой.

Он поворачивался и шёл следом, спуская на ходу трусы – Ты зачем оголился? – улыбалась она, натягивая сапоги

Она смотрела в зеркало, поправляя куртку и застёгиваясь, а он дрочил двумя пальцами.

– Прекрати! И отойди от двери – она приоткрыла дверь и вышла, протискиваясь в щель – А то соседка увидит тебя голого. Закройся.

Он усмехнулся – «Как будто соседка, каждое утро поджидает у двери своей квартиры, чтобы увидеть его голого».

Он закрылся – Свасти Аста, дорогая. Ушла – пришла. И ребёнок, Свасти Аста. Ушла-пришла.

Это была его простенькая молитва, которую он произносил про себя каждый раз, когда дочь и жена уходили на работу. Вернувшись в зал, достал из своего шкафчика плавки и лубрикант. Зашёл в ванную, включил холодную воду и подставил ведро. Пока ледяная вода набиралась в ведро, вернулся в комнату и убрал постель.

…

Эгрегор клубился и клокотал мутным туманом. Вспыхивали и гасли искорки. Чья-то жизнь начиналась, чья-то заканчивалась. В клокочущем тумане тянулись нити, мириады нитей, они переплетались, расплетались, сходились и расходились, сматывались в клубки и разматывались. Когда искорки гасли, нити рвались и таяли, а когда искорки вспыхивали, появлялись новые нити, коротенькие и тонкие вначале. Одни нити, только появившись и обрывались. Другие тянулись, извиваясь, удлиняясь и становясь толще. Кто-то невидимый, по ту сторону Эгрегора, изредка бросал взгляд на клубящийся туман из страстей, молитв, проклятий, воплей, стенаний и стонов, радостей и печалей, восторгов и скорби. Его, всепроникающее, око выхватываю, на мгновение, из мириад нитей и искорок отдельные; из клокочущего бульона проклятий и молитв, выделяло голоса, слова и целые фразы …

…

Старший лейтенант, командир автороты, всматривался в пятивёрстку. Из штаба, с нарочным, пришёл приказ: Срочно! Доставить боеприпасы в часть, попавшую в окружение.

Командир потёр, покрасневшие от бессонных ночей, глаза и оторвался от карты. Напрямую, кратчайший путь, чуть меньше километра. Но через минную полосу. В объезд – раз в пять больше. Да и неизвестно там: при объезде можно напороться на немцев, прорвавшихся сквозь кольцо окружения. Карты минных полей не было. Да если бы и была. Что толку? Всё равно на авось. Линия фронта в Сталинградском котле была подвижной. Немцы отчаянно пытались прорваться, и сапёры, то минируя участки, то разминируя, не успевали исправлять карты минных полей.

– Бойцы! – командир встал

Поднимались с земли и выскакивали из кабин шофера, и строились.

– Слушай приказ! Едем напрямую, через минную полосу – Он обводил взглядом лица бойцов – Савельев, ты первый. Мироне …

Он не успел договорить

– Да пошёл ты! Сам едь первый – Савельев вышел из строя и направился к своему автомобилю

– Стояать! Стояаать!! – с побелевшим лицом, командир рвал кобуру – Стояааать!!

– Да иди ты! – отмахнулся Савельев, не оборачиваясь и не останавливаясь

Выхватив пистолет, командир трижды выстрелил в спину Савельева. Иван споткнулся, земля вздыбилась, и он ткнулся в неё лицом, как в стену. Мелькнуло в угасающем сознании – Щас встану … Таня … Вовка …

Старшему сыну погибшего бойца шёл двенадцатый год. Подорвались на минах два автомобиля. Бойцы водители, Мироненко Константин и Романов Роман (обрусевший цыган) погибли. Но проход был сделан и боеприпасы доставлены. Часть вышла из окружения через проход в минной полосе.

Авторота вернулась в расположение батальона. Ночью, в землянке, при свете печурки и свечи командир писал донесение в штаб: При выполнении боевого задания пали смертью храбрых рядовые Мироненко К. и Романов Р. Представить к награде. Посмертно. Рядовой Савельев И. …. – командир задумался на несколько секунд – … пропал без вести.

…

Лубрикатор из пластика был похож на фаллос небольших размеров, а округлый и гладкий колпачок, как оголённая залупа, лишь усиливал сходство. Он переставил наполненное ведро и шагнул в ванну. Присев, снял колпачок с лубрикатора, и выдавив немного геля на палец, смазал анус. Сначала массировал себя пальцами, просовывая сквозь анус, а когда сфинктер ослабил хватку, взял лубрикатор, нахлобучил колпачок и осторожно ввёл, медленно проталкивая сквозь сопротивляющийся сфинктер. Упираясь пальцем в донышко (вогнутое, для удобства) лубрикатора, погружал его в себя, сжимая прямую и усиливая ощущение, а когда колпачок упёрся в изгиб, тужился, выдавливая из себя. Массируя простату и прямую, совершал фрикции, пока не появились позывы к опорожнению. Положив в ванну лубрикатор, пошёл на унитаз и …

Это был вынужденный анал. Лет пять назад опорожнения стали задерживаться сначала на один-два дня, а потом и на три-четыре. Он сходил к терапевту. Она предложила выпивать с утра два стакана воды и съедать яблоко. Ещё выписала рецепт на какой-то напиток со слабовыраженным слабительным эффектом. Напиток, со слабовыраженным, и помогал соответственно (слабовыраженно), и был дороговат. А два стакана воды и яблоко, без напитка, эффекта не давали. Ещё терапевт сказала, что нужно отказаться от кофе и шоколада. От шоколада отказаться было не трудно, он любил мёд. А вот от кофе? Он стал искать в инете инфу по запорам, но ничего путного не нашёл. Тогда он и стал заниматься йогой, подобрав для себя асаны. Какое-то время йога давала эффект: асана с дыханием, когда втягиваешь живот насколько можешь и задерживаешь. А потом всё вернулось на круги своя. Но к йоге он привык, и каждое утро выполнял асаны, после водной процедуры.

Как-то пошёл в «Континент» (торговый центр) и там его подпёрло. До дома было минут десять ходьбы, но в ТЦ был туалет и он зашёл в него, и закрылся в кабинке. Но ничего не вышло. В буквальном смысле: опорожниться не смог. Морщась от боли в животе, и почти бегом, вернулся домой.

– Ты чего так быстро? – удивилась жена – Уже всё купил? Ты что весь скорчился? – заметила она

– Посрать не могу, запор – процедил он сквозь зубы, скидывая одежду и направляясь к туалету.

– Иди-сиди. Терпеть не надо, а ты всё держишь в себе – выговаривала она, стоя у туалета

– Да отойди ты, не мешай.

Но и дома ничего не вышло (в буквальном).

– Не могу – вышел он из туалета – Надо клизму ставить.

– Ставь.

– Поставь ты?

– Неээт! Сам, не маленький

– А где она? – он стоял возле ванной без брюк и трусов

– Да вон, наверху.

В ванне была сдвоенная полка, которую он сам сделал.

– Ставь, я смотреть не буду – и жена вернулась к телевизору, и прибавила звук.

Он набрал тёплой воды и ткнул пипкой в анус. Но резина, хоть и смоченная водой, не лезла в жопу – Бблядь! – выматерился он, и втягивая щёки, и сдавливая язык, наполнил рот слюной, и выпустив струйку слюны на пальцы, смазал пипку клизмы.

Но протолкнуть сквозь, инстинктивно сжимающееся, колечко ануса не смог.

Больно!

Он выпустил всю слюну в ладонь, и прижав к анусу, размазывал и тыкал пальцем. Палец легко проник сквозь анальное кольцо и ткнулся в твёрдый комок кала. Пипка вставилась без боли, и он выдавил из клизмы воду. Стоял в ванне раком и ждал, и когда забурчало, и потянуло низ живота, вышел из ванны и сел на унитаз. Пришлось тужиться, но … Вернулся в ванну, подмылся и вышел.

– Иди мойся – жена сморщила носик – от тебя говном несёт. Смыл-то хорошо? – она заглянула в туалет – А почему не попшикал освежителем? – взяла туб и несколько раз нажала.

– Да нету запаха.

– Ага, нету. Ещё как воняет. Ты своим носом ничего не чуешь. Полотенце принести?

– Положи на диване

– Будешь в ванне лежать?

– Да.

– Тогда помой её с мылом. Я стиралась. Ну ладно, не соблазняй – она смотрела на член.

– Иди со мной.

– В другой раз. Мойся.

И с того дня он стал каждый день, утром и вечером, подмываться в ванне и массировать простату. Когда дома был один, массировал себя ещё и лубрикатором, получая чувственное наслаждение. Несколько раз предлагал жене делать ему анальный массаж, но Таня, обозвав голубятней, отказалась. Запоров больше не было.

Вернувшись в ванну, подмылся и облился ледяной водой из ведра – Бррр! – помыл руки и лицо. Убрал лубрикант и развернул на полу коврик для йоги. Йогу делал голый. Если дома был один, разумеется. Закончив через полчаса, свернул коврик, включил комп и пошёл готовить завтрак.

Таня вернулась, когда он мыл посуду. Услышав её, вышел в прихожую и подойдя к ней, опустился на колени.

– Подожди – она пила морс, который он наводил ей в стакане, и ставил на тумбочку в прихожей – Пусть согреются.

– Да они не замёрзли – он расстёгивал замки и стягивал с её ног сапоги.

– Не убирай в тумбочку. Пусть постоят, чтобы снег растаял.

Он взял курточку и повесил на крючок вешалки. Таня, глянув в зеркало и пощупав его, ушла в комнату, переодеваться. Он шёл следом

– Пойдём – он извлёк из шорт возбудившийся член.

– Дай отдохнуть. Я же с работы. Впереди целый день. Ты мне кофе оставил?

– Да.