врата распахивает перед знаками
ожившей были,
чтобы испили небо налету
до дна!
27.06.17
Другие
размеренная поступь не для тех,
кто спотыкается
даже на ровном месте,
для них уступка ГОСТу – смертный
грех –
они боятся
по отношению к себе
своей же мести
за соответствие стандартам
и канонам,
придуманным вождями
для своих народов,
чтобы спокойней можно было
править ими…
они предпочитают шаткое каноэ
надежному парому
в покоренных водах…
поэтому отстаньте от поэтов –
разве не видно, что они
другие!
01.07.17
На волоске
повис на волоске –
не миновать, как видно,
катастрофы –
и парашюта нет, и вместо строп –
только запутанные строфы,
и те – не на плечах,
а где-то в голове,
что толку в них – лишь светятся
во мгле,
но поддержать не могут –
самим хоть кто-то
показал бы в лабиринте
поточнее тропы,
но кроме Ариадны,
кому еще под силу оказание
таких услуг?
Не понимает паники
спасательной бригады
починкой паутины занятый паук…
06.07.17
Семя
момент
для вечности –
только разменная монета,
но это же нелепо и смешно!
А как же брызни солнца
северного лета,
которые пьянят как терпкое вино?
Из них и состоит то время,
что хочется до бесконечности продлить,
впитать в себя – ни капли
не пролить,
чтобы потом – зимою,
в темень
не сожалеть, что упустил ту нить,
которая могла соединить
и прошлое, и настоящее,
и будущего
семя…
19.07.17
Тихий хруст
подобно гладиатору, пронзенному копьем,
хрипит не в силах приподняться
Время,
минутами, секундами так обреченно истекая,
что на арену тень ложится,
и нет ей ни конца,
ни края,
как будто лужа крови, наползает темень,
а мы в амфитеатре то ли дышим,
то ли захлебываясь пьем
эту густую сукровицу солоноватую на вкус,
которая, то мертвенна как лед,
то губы жжет огнем,
то вдруг как вздыбленная пена пузырится,
а Время ждет: журавль – вверх
или синица – ниц,
что будет дальше – встрепенемся или с ним уснем,
минуты истекают… почти не слышен
тихий хруст…
