Таша Гербер "Кофе и вода"

Кофе и вода
Таша Гербер

На протяжении многих лет вода – это знак очищения, она смывает старые эмоции, обновляет чувства, помогает им преобразовываться. А кофе – символ общения, он бодрит и заставляет нас двигаться вперёд. Вода – жизненно важный элемент для нашего благополучия, во многих культурах она ассоциируется с интуицией и течением жизни. Кофе издревле способен выдернуть нас из раздумий и окунуть в реальность, может обострить ум и помочь сосредоточиться, быстрее решая задачи или какие-то проблемы.А если добавить в крепкий кофе воды, то можно растянуть удовольствие и насладиться ароматным, совершенно другим уже напитком.Главное, не исключать один из ингредиентов, особенно, когда над Питером такое редкое ясное небо.

Таша Гербер

Кофе и вода

На протяжении многих лет, вода – это знак очищения, она смывает старые эмоции, обновляет чувства, помогает им преобразовываться. А кофе – символ общения, он бодрит и заставляет нас двигаться вперёд. Вода – жизненно важный элемент для нашего благополучия, во многих культурах она ассоциируется с интуицией и течением жизни. Кофе издревле способен выдернуть нас из раздумий и окунуть в реальность, может обострить ум и помочь сосредоточиться, быстрее решая задачи или какие-то проблемы.

А если добавить в крепкий кофе воды, то можно растянуть удовольствие и насладиться ароматным, совершенно другим уже, напитком.

Главное, не исключать один из ингредиентов, особенно, когда над Питером такое редкое ясное небо.

“Жизнь не так уж плоха, если в ней есть кофе и встречаются добрые люди!” (с)

Глава 1

ОНА

… – Я хочу развестись. – разорвал тишину ночи мой муж и я распахнула глаза.

Очертания спальни проглядывались только от ночной иллюминации города за окном и комната сейчас казалась абсолютно бесцветной, какой-то серой, как и наша жизнь с ним последние несколько лет.

Я лежала к нему спиной, но он знал, что я его слышу. За много лет брака, муж по моему дыханию научился определять, сплю я или просто лежу с закрытыми глазами, как всегда пытаясь уговорить усталый организм выключиться и наконец отдохнуть.

Все эти годы обожала звук его низкого бархатного голоса, когда он говорил шёпотом, поэтому я не стала сразу отвечать, а подождала, пока звучание его слов окутает меня полностью и он, по-привычке, положит руку на моё бедро, придвигаясь ближе.

– Почему? – решила спросить я, когда он обнял меня со спины в темноте.

– Потому что так не может дальше продолжаться. – с сожалением в голосе прошептал он. – Я тебя извожу…

Бывают у людей переломные моменты, когда жизнь делится на “до” и “после”.

После развода, я почему-то не почувствовала это на себе. Я вообще ничего не ощущала, будто разучилась проявлять эмоции. Словно знала обо всем, что случится заранее, и после просто жила на автомате, когда мы всё же развелись.

А потом будто что-то толкнуло меня сделать нелогичный ход…

Поезд затормозил, когда уже бо?льшая часть пассажиров нашего плацкарта выстроилась в длинную очередь к выходу. Кто-то шумно радовался, увидев знакомые лица на перроне, кто-то тяжело вздыхал, что хочет поскорее на выход. Радостно шумели чьи-то дети и громко капризничала неприятная старушка, которую всю дорогу что-то не устраивало в поездке.

Понятия не имею, зачем сюда приехала и совершенно не тороплюсь выходить из вагона сейчас. Весь запас необходимых вещей я уместила в небольшую дорожную сумку и толпиться с большими чемоданами в проходе мне совершенно не прельщало. А весь пыл, который толкнул меня на импульсивную покупку билетов и бронирование жилья, растерялся ещё в дороге, под громкий храп какого-то мужчины на соседней полке.

Вернувшись, в очередной раз, вчера с работы в пустую квартиру, мне захотелось сбежать. Сбежать от груза одиночества и мрачной обстановки, представив, что она останется висеть дома, как старая забытая куртка бывшего мужа, в прихожей на крючке. И я, не раздумывая, взяла билет в северную столицу, в которой, почему-то, так ни разу и не побывала до этого.

Проводник вежливо предложил помощь с багажом, когда очередь на проходе почти растаяла, но, увидев мою сумку, хмыкнул и направился к выходу.

Несмотря на ранний час, перон гудел какими-то людьми, все обнимались и целовались, кого-то встречали с табличками или цветами. Люди плакали от счастья и громко приветствовали друг друга. Казалось, только меня здесь не ждут.

Да и дома меня теперь никто не ждёт, так что, я просто прибавила шаг в направлении выхода из вокзала, чтобы поймать такси и поехать на съёмные апартаменты, смыть с себя московскую пыль, а заодно, попытаться смыть свою грусть. И прожить эти пару дней без тоскливых воспоминаний о разрушенном браке.

С другими какими-то установками, например.

… – Люблю тебя… – тихо произнесла я, когда он закончил свой длинный монолог, подкрепленный, как всегда очень понятными и безоговорочными доводами.

– Я тоже тебя люблю. Но моя любовь убивает в тебе с каждым годом свет, который я так полюбил вначале. Это неправильно. – он крепко обнимал меня, поглаживая большим пальцем открытое плечо. А я всё так же наслаждалась его шёпотом, несмотря на мучительную тему разговора.

– А поступать со мной так, разве, правильно? – из меня даже слезы не текли весь разговор. Я знала, что любые мои доводы будут биться о стену его логических заключений. Но боль от каждого его слова я спрятать всё равно не могла.

– Нет, абсолютно неправильно. Прости меня. Но я не вижу другого выхода. – муж, спустя столько лет, наконец-то, говорил искренне, но от этого легче не становилось. – Не хочу тебя больше мучить. Это убивает и меня…

– Убить меня решил? Глаза разуй, мальчик! – громко проворчала недовольная старушка из нашего вагона и мимо проходящий парень, пятясь, стал извиняться, что задел её. – Иди уже, куда шёл! – гавкнула она на него и он отстранился, сделав пару шагов в сторону, наткнувшись ровно на меня.

– Извините, пожалуйста! – обратился он уже ко мне и сочувствующие сложил брови, заглянув в глаза.

– Ничего страшного. – отозвалась я.

– Простите. – повторился он ещё раз и прибавил шаг, огибая людей, постепенно растворившись маленькой точкой в толпе.

ОН

… – Я же сказала “ладно”! Что ты ещё от меня хочешь услышать? – раздражённым голосом спросила она, когда я закончил объяснять, почему снова не смогу приехать.

Услышал щелчок зажигалки на том конце трубки и представил, как она стоит сейчас у окна на нашей кухне и гладит своими изящными пальцами зеркальные осколки мозаики на подоконнике.

Я хотел бы услышать, что ей не всё равно. Что она скучает и не хочет, чтобы я оставался в чужом городе так надолго. Что хочет, чтобы я сейчас обнимал её со спины, пока она курит в форточку.

Но услышал только тяжёлый вздох усталости от нашего разговора.

– Я позвоню вечером, когда освобожусь. – ответил я.

– У меня сегодня планы. Я буду вне доступа, за городом. – холодно отозвалась девушка.

– Тогда, напиши, как вернёшься домой, пожалуйста. Я волнуюсь. – ответил я.

– Ладно! – выдохнула она ответ вместе с дымом из лёгких.

Чертов мобильник даже не дал мне погрустить под мерные короткие гудки прервавшегося разговора, как раньше делал городской телефон. Просто разорвал соединение, а через несколько секунд погас экран.

И наши отношения гасли, я чувствовал это, но совершенно не хотелось верить в то, что это действительно происходит…

Хотя бы маленькую чашку эспрессо глотнуть, но я не успею.

На выходе из поезда, меня оглушил радостными криками какой-то басистый парень, приветствующий друзей. Они шумно пообнимались, хлопая друг друга по плечам. Потом, задержался невольно взглядом на целующейся парочке и задел, случайно, своим рюкзаком бабушку, которая моментом показала свой дурной московский характер, накричав на меня.

Пока уворачивался от её неприятной ругани, случайно задел девушку и тоже сразу отчетливо извинился, на случай, если она будет такой же недовольной. Но у девушки оказался невероятно грустный и глубокий взгляд. Она не стала ругаться, а лишь вежливо ответила, что всё в порядке.

Если бы я не спешил на встречу сейчас, то обязательно предложил бы ей донести сумку или проводить, но если я хотя бы на пару минут сейчас остановлюсь, то все мои планы рассыпятся.

Из здания вокзала, я моментом нырнул в метро, слившись ненадолго с толпой, и выскочил на родной станции, прибавив шаг через дворы.

Несмотря на то, что давно уже всё решено, меня всё равно одолевали сейчас трепетное волнение и грусть, потому что я окончательно прощаюсь с этим городом. И спешка только добавляла спутанности в мои и без того сумбурные мысли.

Вся дорога от метро до квартиры пролетела размазанными воспоминаниями, как огни на ночной трассе. Тёплыми и душевными, грустными и невыносимо печальными. Я тут родился и вырос, учился, гулял, прогуливал школу, поступил в универ, устраивался на работы, пил с друзьями, увлекался музыкой. И, конечно же, очень сильно любил.

… – Как ты можешь со мной так поступить? Где я буду жить? – её обиженный тон меня даже повеселил, несмотря на ужас всей ситуации.

– Может, с ним? – криво улыбнулся я.

– Это было несерьёзно! – закричала она.

– Он несерьёзно прожил почти два месяца в нашей квартире? С тобой? В комнатах, где мы делали ремонт и строили планы на будущее? – мой голос звучал уже ровно.

– Давай начнём сначала? Не прогоняй меня, пожалуйста! – вытянула она нежным голосом и сложила брови домиком, но теперь я видел только фальшь.

Меня даже не злила уже вся эта ситуация, как три часа назад, когда я застал его тут.

Я просто устал.

Приехал, как только выдалась возможность. Но дома она была не одна. Его вещи были повсюду: лежали на полках, висели на стуле, ждали стирки в корзине для белья. На полке в кухне банки с витаминами и протеинами, в ванной – бритвенные принадлежности, пиво в холодильнике и две чашки в раковине.

Как же мерзко.

– Я буду продавать эту квартиру. – вылетело из меня.

– Но ты же любишь эту квартиру! И собирался вернуться, как только всё закончится. – она всё ещё тянула гласные, будто умоляла меня.

– Теперь меня точно здесь ничего не держит…

На мобильный названивала риэлтор, потому что до назначенного времени оставалось всего пятнадцать минут, а нам ещё надо было уладить какие-то вопросы. Но я уже скользнул в парадную, так что отвечу на все её вопросы лично. Проскочил два лестничных широких пролета, как в детстве – через ступень, и оказался возле высокой синей металлической двери, незамедлительно позвонив в звонок.

Дверь мне открыла крупная улыбчивая женщина лет пятидесяти и широко улыбнулась.

– Здравствуйте! Наконец-то! – высоким и доброжелательным голосом поздоровалась она.

– Говорил же, что успею! – переведя дыхание, выдал я и познакомился, наконец, с риэлтором, с которым мы общались только по телефону почти год.

Я, почему-то, представлял её моложе. Наверное, из-за тонкого приятного голоса, который казался мне практически пением, когда она вдохновенно говорила, подыскивая покупателей на мою квартиру.

Мы обсуждали нюансы сделки и закрывали последние вопросы, пока я ходил и прощался с родными стенами, которые хранили мои яркие воспоминания и горестное послевкусие любви.

Квартира за много лет подвергалась переделкам несколько раз. В последний, уже я знатно вложился в ремонт, когда родители уехали жить за город, а мы с любимой девушкой решили съехаться.

Делали тут ремонт вместе, вдохновляясь Климтом – её любимым художником. Строгий минималистичный серый интерьер был разбавлен деталями в яркой мозаике, дублирующей некоторые детали его картин или расписным текстилем с вышивкой золотыми нитями. Сейчас, например, мы сидели за кухонным столом с блестящей золотой патиной, как и на белых кухонных фасадах, которые разбавляла яркая оранжево-жёлтая мозаика стеновой панели, с черными, серыми и белыми неровными прямоугольниками, повторяющие одеяние мужчины на картине “Поцелуй”.

Неожиданно, в окно заглянуло солнце, заиграв бликами по всей комнате от подоконника, который я когда-то задекорировал мозаикой зеркальных золотых осколков, как раз ради такого вот момента.