Вероника Павлова "Огненное море"

Огненное море
Вероника Павлова

Зачем приезжает на морской курорт очаровательная юная блондинка? Приятно провести время и позагорать? Нет. Пленить сердце отважного капитана или выгодно выйти замуж за миллиардера? Не угадали. Может быть плодотворно поработать на интересной работе в крутой фирме? Что за чушь! Конечно нет – она появляется здесь, чтобы … убить своего врага.

Вероника Павлова

Огненное море

Глава 1

Все испытания на мою голову! Везёт как утопленнице… Посадочный купон оформляла в последний момент, на поезда южного направления билетов уже в принципе не было, хотя лишь начало курортного сезона. Чудом удалось урвать последний на сайте – мерзкий плацкарт, спасибо что не боковое и не у туалета. Но соседи, конечно, отпад: беспокойная мамочка колхозного типа с пятилетним хлюпающим недоноском и надоедливый дед, на вид – старый маньяк: уставился на меня с первых минут и лезет с разговорами и с дебильными прибаутками, хотя состав ещё даже не тронулся. А ведь трястись тут двое суток с ними!

С удовольствием поменялась с дедом местами – ему досталось по билету верхнее. Пусть общается с другой попутчицей, ей анекдоты травит, уверена: ни она, ни её чадо на второй ярус не полезут, ну если только спать. А я буду сверху смотреть на проносящиеся за окном леса и полустанки. Плевать. Лишь бы скорее уехать из этого проклятого города, и забыть, забыть всё… За исключением того, что из памяти не стереть.

Ленчик пришла провожать меня, машет в окно вагона, одноклассница и подруга единственная. Нет, не единственная – нет у меня больше подруг и не будет никогда. Её потом тоже забыть себе прикажу, а сейчас выйду на перрон поболтать с ней – под занавес последнего акта моей супружеской трагикомедии.

– Держи пирожков горячих в дорогу, мать напекла! – Ленчик суёт мне пакет с чем-то аппетитно пахнущем и горячим. – Домашние, вкусные! И вообще ешь хоть иногда, глянь на себя: исхудала как за этот год, кожа да кости… Зачем ты уезжаешь? Будто тебе поможет это бегство, останься!

– Лен, это решено. Как отрезало. Невыносимо мне здесь, душно, опостылело до смерти …

– Да это эмоции, глупости всё! Ну не изменял тебе Николюсик, не изменял! Это свекруха твоя всё подстроила, она давно вас разбить решила. А ты повелась, позволишь ей радоваться, праздновать вашу ссору? Говорю же: куча народу видели, что он напился вдрызг у Мечковского, машину новую обмывали, а Дина его провожать вызвалась, потому что он на ногах уже не держался. Ну и проводила… до самой кровати… Он-то и не помнит толком ничего! Когда Динка мужа твоего притащила, мать его дома была, но вдруг ушла бегом – в магазин ей приспичило. И скорей тебя с работы вызывать, типа «я плиту не выключила» … Подстроено, подстроено всё!

– Эту версию он тебе рассказал? Слышала сто раз. Пить надо меньше. Прям, изнасиловала она его, ага.

– Ну и чёрт с ним, с Николюсиком. Других что ли нет. Ты же любую королеву красоты затмишь! От тебя все мужики без ума, каждый в лепешку расшибиться готов, лишь бы ты на него взглянула! Будет у тебя и новая любовь, и настоящая семья. Сбежать не трудно, но от себя не убежишь. И смысл покидать с бухты-барахты родной город – в никуда, в полную неизвестность? Кроме меня никто и не знает, что ты уезжаешь. А Николюсик думает, что ты у нас гостевать собралась на недельку…

– Не в Николюсике дело, Ленчик, совсем не в нём. Давно следовало с ним развестись. Я простить себе не могу, как меня угораздило связаться с этим маменькиным сынком. Правду говорят, что в восемнадцать лет мозгов нет. Заморочил мне мозги, принц на белой бэхе, ухаживал красиво, на руках носил… Да для показухи я ему нужна была, как и его бэха, для понтов, вот мол Леонова, звезда наших тротуаров, моя собственность теперь – смотрите все и завидуйте! А сам ничтожество полное. Ноль без палочки, шагу ступить не может и копейку в жизни не заработал без своей матери. И вы мне ещё в уши все дудели: вы потрясающе красивая пара, мать солидная бизнесвумен, он супер классный… Друзья называется!.. В общем я даже рада, что так случилось, наконец есть повод с ним порвать окончательно.

– Съездить и развеяться, спору нет, просто необходимо. Попробовать с чистого листа в другом месте, начать новую жизнь. Но к чему сжигать все мосты одним махом? Ты дом за бесценок продала родительский, зачем?

– Деньги понадобились. На поездку и на первое время.

– А где жить потом будешь? И кому ты нужна в чужих краях-то? Здесь бы мы все вместе помогли тебе, не пропала бы!

– И там не пропаду, не волнуйся. Ладно, позвоню, как устроюсь, что и где, все подробности. Лен, проводник зовёт уже. Всё, прости-прощай!

– Не забудь – сразу же сообщи, как приедешь! Звони через мессенджер почаще!

Ленчик заревела белугой, уткнулась мне в плечико, обнимашки затеяла. Жаль её. Эх, не знает она ещё, что все старые симки я выброшу сегодня и аккаунты закрою в соцсетях… Хорошо, что я её реакции на это не увижу и не узнаю никогда. Прощай, Ленчик! Прощай, город моего счастливого детства, хрустальной юности и пережитого горя, город скорби, унижений и позора.

Вот и скрылся он за косогором. Под стук колёс медленно наступил вечер. Соседка утихомирила своего сыночка и угомонилась сама, уснув на верхней полке. Мы с дедом присели к столу у окошка чаи гонять. Разговоров, понятно, не избежать. Да ничего себе старикан, вполне интеллигентный оказался: «Деловую газету» ещё читает, безобидный пенсионер, бывший счетовод какой-то конторы.

– Я в санаторий, подлечиться еду, – делится он безумно важными для меня сведениями. – Звать меня Сергей Васильевич. А вас можно узнать, как величать?

– Ная.

– Это что за имя тарабарское, никогда не слышал.

– Обычное. Уменьшительное от Анастасия.

– Скажите пожалуйста. Не подумал бы. Анастасия имя замечательное и вам очень идёт. Но по какой причине не Настя?

– Не люблю «Настя», приучила с детства всех называть меня Наей.

– Зря. Настенька душевней звучит, да и похожи вы на Снегурочку из сказки. На курорт отдохнуть едете, Ная?

– Работать. Предварительные два этапа собеседования дистанционно прошла. Тесты сдала успешно. Осталось с генеральным директором пообщаться и должны оформить.

Что это я разоткровенничалась? Мне надлежит отныне врать везде и каждому. Ничего, с дедом этим мы больше никогда не пересечёмся по жизни, да и кто запоминает дорожную болтовню? А исповедаться мне неймётся напоследок.

– И кем же работать предстоит?

– Офис-менеджером.

– Секретаршей?

– Референтом. В крупной строительной фирме.

– Дело хорошее: жить и работать летом у моря. Мечта, а не работа.

– Боюсь, и минуты свободной не будет взглянуть на море, не то что прогуляться. Большие объёмы информации, режим многозадачности… Не даром местные кадры отказались от этой должности.

– Абсолютно не исключено. А что ж родители дочку столь юную без опасений одну отпустили – в далёкий жаркий регион?

– Я, Сергей Васильевич, совершеннолетняя, мне аж целый двадцать один год. И самостоятельная. А родителей… у меня нет. Умерли.

– Простите, Ная. Давно?

– Отец год назад, мама больше полгода уже. Заболели, вначале папа… Сердце. Коронавирус ещё иммунитет подкосил… Трудно об этом вспоминать. Сменим тему, если позволите.

– И впрямь, Настенька, переведём разговор, то есть я хочу сказать – Ная. Тем более, что у меня тоже никого нет: ни жены, ни детей. Сын единственный непутёвый был: проворовался, угодил в колонию и там погиб. И я стал совсем одиноким. Осиротели мы с тобой… А это друг твой пушистый? Мишка плюшевый вон смотрю из рюкзака твоего выглядывает. Взрослая говоришь, а в куклы не наигралась ещё? Я таких мишек где-то видел… А, вспомнил – в тире их дают как приз победителям, метким стрелкам!

Прошаренный дед. На этом откровения, пожалуй, настала пора заканчивать.

– Да, это призовой мишка. Выиграла конкурс летних сарафанов в городском парке. Этих медведей, похоже, туда по разнарядке эшелонами отправляют. А вы стрелять любите?

– Куда мне! Я слепой почти. Все развлечения: через очки издалека на девушек любоваться, да газетки почитывать, сидя на лавочке в парке.

– Розы как рано там расцвели в этом году, заметили Сергей Васильевич?

– О да! Нарциссы тоже изумительно цвели, и тюльпаны, и пионы особенно! Я новый сорт тюльпанов у себя на даче посадил, «Фокстрот» называется …

Всё, пошла дачно-огородная тема, слава Богу. Вскоре утомила я и дедулю, лёг отдыхать. Мне не спаслось: в плацкарте я не ездила никогда в жизни. Духота, вонь и все прочие «прелести». Но хождение по вагону подозрительных типов и торчащие отовсюду ноги в дырявых носках, а также и без оных, меня не особо беспокоили. Опять этот холод в груди и воспоминания, которые душат невидимыми лапами безжалостного зверя и наваливаются сверху железобетонной плитой. И мысли под стук колёс: «Ты не вернёшься. Возвращаться некуда. Твоего дома больше нет. Ничего и никого у тебя нет. Тук-тук. Тук-тук.»

Соседка-мамочка и проводница настойчиво трясли меня при приглушённом свете вагона. Я, ничего не понимая, открыла глаза и глянула на часы: полчетвёртого ночи, что за дела?

– Девушка, у вас валидол не найдётся случайно? Или что-то сердечное? Мужчине пожилому, соседу вашему, нездоровится.

Слетаю с верхней полки, подхожу к деду: лежит в холодном поту, хрипит, ничего сказать не в состоянии: челюстные мышцы, наверное, свело. Пульс почти не прощупывается, нитевидный, сознание теряет. Поворачиваю на бок, чтобы не захлебнулся водой, которой эти две кумушки пытались его отпаивать.

– Это эпилепсия? Или инсульт? Как думаете? Врача не нашли пока в поезде, спят люди …

– Дайте мне ту сумочку черную, что он с собой всё время носит, – лезу сама за его сумкой. Так я и думала – инсулин в упаковке, шприцы. – Кома у дедушки. Диабетик он. Ошибся с дозой инсулина скорее всего. Когда станция? Нужно снимать с поезда и госпитализировать срочно!

– Через час с лишним ближайшая станция.

– Печально. Не выживет. Через рот сахар уже не дашь. Ура! ампула глюкозы тоже есть в сумке.

– У вас медицинское образование? Вы точно знаете, что надо делать? – проводница глаза ещё больше округляет: точь-в-точь сова с куриными мозгами.

– Да, медик я. Диплом в чемодане.

Вру им, чтобы заткнулись. За время мотаний по больницам, ухаживая за своими, я насмотрелась всего и научилась многому. Но доказывать нет времени. Обеззараживаю руки дедушкиным одеколоном, он у него кстати зачетный – английский, откуда у простого-то пенсионера?.. Но нам сейчас тройной лучше бы подошёл, по проценту спирта. Прошу светить мне фонариком телефона: свет паршивый. Вкалываю внутривенно глюкозу. Дед оживает потихоньку.

На ближайшей станции его всё же сняли – скорая уже поджидала и целый эскорт из полицейских машин… Странно, к чему эти почести и показуха?.. Но, видимо, рейтинг РЖД решили поднять перед летним сезоном.

Пошла провожать деда до скорой, стоянка поезда три минуты, долго прощаться некогда. Престарелый цветовод-любитель очнулся, жест мне делает чтобы я нагнулась. Тихо лепечет, язык заплетается ещё.

– Настенька, спасибо, дочка. Вовек не забуду.

– Выздоравливайте, Сергей Васильевич. И приезжайте на курорт. Должны же вы путёвку свою отгулять! А я навещу вас. Как санаторий ваш называется?

– Я сам тебя найду, дочка…

Бегу обратно к поезду, он уже трогается. Не найдёшь ты меня, дедуля. Да и искать не будешь. Слышала я эти заверения в вечной благодарности столько раз! Знаю им цену. Но мне и не нужна эта благодарность.

Поезд привёз меня в приморский город в семь утра. Вещи сдала в камеру хранения, не с ними же мыкаться. Два потертых чемодана – это вся моя собственность. В одном – папины книги, наши семейные альбомы, мамины любимые безделушки, картины… В другом моя одежда. Ещё имеется счёт в банке на небольшую сумму, которой по моим расчетам должно хватить на несколько месяцев скромной жизни в этом туристическом раю.

Вскинула рюкзачок на спину. В офис я обязана была явиться к девяти. Есть ещё время привести себя в порядок. Благо, что в курортном местечке услуги душевых кабинок повсеместно и кое-где они уже открылись. Смыла с себя всю дорожную пыль, переоделась в захваченную с собой чистую одежду, что было эти дни на мне, пропахшее скверным плацкартом, выкинула в урну. Косы долго сушить, да ладно, пекло начинается – высушатся по дороге, завязала волосы в элегантный низкий пучок, спереди все гладко зачесала, открытый лоб, никаких кудряшек. Им желательна почти дурнушка, ну, слегка миловидная, как я поняла. Что ещё сделать, как себя уродовать? Брови выщипать? Шучу, это уже слишком. Ноль декоративной косметики, немного нюдовой помады, никакого парфюма – хватит и дезодоранта. И последний штрих – очки в грубоватой, но стильной оправе. Это просто стекло, с лёгким дымчатым затемнением. Не заметно, что оптики нет. Зрение у меня стопроцентное, очками пользуюсь лишь солнечными, нелепое ощущение. Оглядела себя: всё ли соответствует указанному дресс-коду. На всякий пожарный сверилась с письмом, что прислали из отдела кадров. Короче: белый верх, темный низ – не облегающая юбка ниже колен, строгая блузка без рюшей и кружев, воротник под горло. Застегнуты все пуговицы. Бельё не просвечивает и не угадывается. Туфли лодочки, закрытые, на среднем каблуке. Никаких украшений, можно только неяркие серьги-гвоздики и часы неброского дизайна, ненавистное обручальное кольцо. Телесные колготки. Твари, это в такую жару! Надеюсь, у них там сплиты, конечно. Но не полезут же под юбку – одела тонкие чулки. Маникюр френч на коротких ногтях. Вроде всё идеально скучно, как и требовалось. Что ж, пора в центральное представительство фирмы, посмотрим на этот гадюшник, где ждут грымзу секретаршу с высшим образованием.

Сверкающий высокий особняк из стекла и стали виден был издалека. На входе два охранника, металлоискатели. Мысленно фиксирую. Спросили: кто? куда? И отправили на ресепшн в вестибюле. Судя по великолепному холлу, фирма процветает: всё дорого-богато. Сплошной авторский дизайн в интерьере, отделка из импортных материалов, удобные диваны из белой кожи, уникальные икебаны и бонсаи, фонтаны и куча электронных фишек: огромные плоские экраны, рекламные смарт-панели и видеокамеры – они повсюду.

Девочки администраторы на ресепшн была одеты, как и я, по чёрно-белому дресс-коду. Но безупречной скромности я не заметила: и локоны вьются, и бирюльки сияют, и кофточки на три пуговицы расстёгнуты. Или это только на этапе собеседования с Генеральным монашеский вид положен? Выясним.

Вызванный по телефону администраторами немногословный сотрудник отдела кадров спустился за мной в вестибюль, вежливо поздоровался, также вежливо прикарманил мой паспорт и сопроводил наверх, на пятый этаж в отдел кадров. Начальник отдела вместе с руководителями службы протокола и службы безопасности «сообразили на троих» и устроили мне предпоследний, незапланированный допрос с пристрастием.

– Ная, вас уведомили, что вы будете замещать место декретной сотрудницы, эта должность временная? – кадровичка, Инесса Павловна, упитанная дама в льняном наряде от Chanel.

– Разумеется уведомили.

– Мы проверили ваши документы, по ним вопросов нет. Вы замужем? – «безопасник», мужик средних лет, блёклой внешности и с военной выправкой.

– Да, – отвечаю я, потому что юридически это верно, на развод я подам позже. – Муж тоже приглашён на сезонную работу – в Москву. Но будет приезжать ко мне, на выходные, если появиться возможность.

– У нас шестидневка и внеурочные, вы в курсе? – не унимается кадровичка.

– В курсе. Мы с мужем решили подзаработать этим летом и приобрести положительный опыт для карьеры, поэтому личная жизнь будет на втором плане.

– На десятом, на десятом плане! – звереет безопасник. – А лучше вообще забудьте о ней!

– Фирма обеспечивает своих сотрудников бесплатными обедами в нашей столовой, но не предоставляет служебное жильё. Вопрос с квартирой у вас решился? – Инесса бесконечно будет меня кошмарить? Понятия не имею куда мне идти из офиса. Вру дальше.

– Я намереваюсь жить у родственников, адрес уточню позже, если нужно.

– Не нужно, вам выдадут служебный смартфон с маячком, вы всегда будете находиться на связи, в любое время суток, и ваше местонахождение будет нам известно, – безопасника зовут Клим Могильный. Нарочно не придумаешь.

Последовали ещё какие-то дежурные и провокационные вопросы, которые я уже обговаривала по скайпу со своей непосредственной начальницей, Розой, высокой темноволосой красавицей в синем брючном костюме – начальникам отделов отступления в дресс-коде не возбранялись. Через час эта экзекуция благополучно завершилась, и мы с Розой направились в приёмную директора, а по совместительству – президента компании.

Приёмная, больше похожая на тронный зал во дворце, представляла собой просторную комнату с панно и барельефами а-ля Ренессанс, в глубине которой и располагался «трон» – моё рабочее место: целый островок из горы компьютеров, офисной техники и коммутаторов. Открытые полки с аккуратными папками, закрытые шкафы не понятно с чем. Вычурная и неуместная для делового помещения обстановка итальянского палаццо. Картины-фрески под Микеланджело на потолке! Два ряда роскошных кресел вдоль стен. Напротив друг друга две двери с золотыми табличками: одна – «Генеральный директор», вторая – «Главный инженер». То, что у директора плохо с башечкой я конечно знала, но масштаб бедствия не представляла.

В приёмной сидели несколько человек, ожидающих приглашения на «ковёр». Лицом к входной двери, за моим будущим столом, уткнувшись в клавиатуру, пряталась за экраном компьютера маленькая пухленькая девушка с заплаканными глазами. Увидев нас, она демонстративно всхлипнула и подождав, когда мы приблизимся к ней, стала шептать взволнованным голосом:

– Роза Артуровна, наконец-то! Я не вынесу до конца дня, пусть новенькая уже сегодня приступит, можно?

– Не выдумывай, она ещё не оформлена и даже не утверждена, – в свой черёд шёпотом процедила Роза. – После обеда я тебя заменю кем-нибудь. Не знаю правда кем. Разве что Ольга из бухгалтерии согласится, но кроме тебя, Ириска, натуральных блондинок у нас нет.