Олег отвёл в сторону взгляд, ничего не ответив своему другу.
Уже вечерело, когда закончили тренировку, а сумбурные мысли не давали успокоиться. Прогулявшись с Валеркой до шиномонтажной мастерской, забрав машину, решили ехать к другу домой: посидеть, поболтать, сыграть пару партий в шахматы. Из головы не выходило, что в сумке лежат документы водителей. Подумав, он решил их подбросить владельцу водительских прав, живущему по ближайшему адресу…
Задержание
В три часа ночи раздался звонок, Олег посмотрел в глазок: на площадке стоял сосед; вид у него был пасмурный и взъерошенный, словно предупреждал: «не открывай парень – за тобой пришли».
Олег понимал, что к стене прижались ребята из группы захвата, но, не подав вида, распахнул дверь, со словами:
– Ты что Анатолий, белены объелся, в такой поздний час звонишь?
Не успел Анатолий и рта открыть, как ребята вломились в коридор.
Олег решил сыграть защитника своей крепости, давая понять, что он не в курсе, с кем имеет дело…
Ребята были неплохо подготовлены к подобным мероприятиям, но Олегу помогал узкий коридор, и двое из подразделения лежали в глубоком нокауте.
Майор, в чёрной пятнистой форме, быстро поняв, что подозреваемого просто пристрелят, громко и властно крикнул:
– Всем стоять, оружие опустить. – Глядя расширенными зрачками на Олега, добавил, – к стене, сука, руки за голову, головой в стену, шаг назад, и ноги шире. – Быстро приблизившись, больно ударил по щиколоткам, вынудив сделать приличную растяжку. Высокий боец, отошедший от нокдауна, с размаху ударил в поясницу, заставив упасть на колени. Майор выругался, указав взглядом бойцу его место, произнёс:
– Давай, Уваров, собирайся. Надеюсь, о причине задержания догадываешься?
На шум вышла мать. Бледная, ничего не понимая, она смотрела, то на Олега, спрашивая взглядом… что происходит? то на людей в масках, приводящих в чувство своих коллег. Олег произнёс, превозмогая боль:
– Командир, ничего не понимаю, что за налёт в полночь, в чём провинился?
Майор молчал.
Осторожно протиснувшись в коридор, вошёл невысокий человек средних лет. Интеллигентное бледное лицо, чуть испуганно. Глубокие залысины блестят, словно их постоянно полируют, особой пастой. Его побелевшие ноздри раздулись, умные глаза мельком скользнули по лицу подозреваемого. Чуть дольше он укоризненно разглядывал мать Олега, вероятно, как педагог, собираясь высказать свои познания в воспитании маленьких непослушных детей, но, передумал, посчитав лишним. Выдержав небольшую паузу, словно прислушиваясь к происходящему, тихо, вкрадчивым голосом представился:
– Следователь прокуратуры Анохин. Вы подозреваетесь в убийстве сотрудника ГАИ. Прошу вас собраться и следовать моим указаниям. В ваших интересах, не противиться логике вещей и не оказывать сопротивления. Вы уже, своими действиями, дискредитировали себя, и навлекли на свою голову закон, требующий наказать вас за применение силы против сотрудников правопорядка. – Анохин хотел посмотреть Олегу в глаза, как можно нравоучительней, но глаза его не могли никак сосредоточиться. Страх от происшедшего ещё витал в его тонком, чувствительном сознании, и глаза бегали, не желая встречи с пронизывающим насквозь, тяжёлым взглядом преступника.
Анохин Сергей Михайлович не зря явился в окружении группы захвата. – Ему хорошо заплатили, а аванс, нужно было отрабатывать, курируя лично, возбуждённое уголовное дело, связанное с убийством должностного лица.
– Извините, звонок можно сделать? – Олег хотел позвонить одному из лучших адвокатов области, своему хорошему знакомому – Кожухову Олегу Константиновичу. – Он вёл у них теорию и практику по основам уголовного и гражданского права. Особо выделяя Олега не только как лучшего ученика, но и имея симпатии, как к человеку, имеющему общие с ним взгляды на жизненные позиции. Он приблизил его к себе, приобщив к философии и игре в шахматы. Любил повторять: «Шахматы – это игра настоящих интеллектуалов, умеющих представлять ситуацию в любых ракурсах и аспектах, добиваясь тем самым, истинных результатов, особенно полезных в нашей нелёгкой профессии, связанной с человеческими душами и их жизнями. Знание психологии, чувствуя внутренний мир человека, умение заглянуть в самые глубины его чувств и мыслей, отделив поверхностное, наносное, с точностью хирурга, принять единственно правильное решение, и спасти человека. Это высшее достижение адвоката, и истинное наслаждение от выигранной схватки».
Это была не пафосная речь – это была его жизнь. Поэтому многие, отчаявшись в поисках правды, доверяли ему своё самое сокровенное, казалось, никому не нужное – это свой тонкий мир, который и сам человек, пришедший за помощью, полностью не осознавал, открывая его в общении с талантливым человеком. Таким был Олег Константинович.
– Кому собираешься звонить? Своим подельникам? Не получится, крутой ты наш. Давай одевайся живей, и так на тебя время потратили. – Майор, криво усмехнулся, подтолкнув Олега к действиям.
Мать плакала, её плечи тихо вздрагивали. От растерянности, она не знала, что ей делать. Олег подошёл, обнял её за плечи.
– Это недоразумение… Позвони срочно Олегу Константиновичу, объясни ситуацию. Он в помощи не откажет.
Олег был прав: Узнав о том, что произошло, адвокат тотчас связался с прокурором города Соколовым Евгением Михайловичем. Они уважали друг друга за порядочность, и недюжинную эрудицию, не только в юриспруденции, но и в других областях знаний.
Такой поздний звонок вызвал раздражение у прокурора. Он хотел отчитать беспардонно потревожившего его человека, но, услышав голос Олега Константиновича, тут же, смягчил тон.
«Ясам отдавал приказ, на основании дела, заведённого по поводу жестокого убийства инспектора ГАИ. Первыми подозреваемыми, были: Желоб Станислав Витальевич, и Уваров Олег Дмитриевич. Первому, сержант Саченко задолжал крупную сумму денег, занятую для покупки нового автомобиля. А вот с Уваровом, – дело туманное… Кто кого оскорблял и бил? – официального дела нет. Только Уваров от побоев пролежал в больнице не один день… и отказался писать заявление на Саченко. А это очень, и очень серьёзно. Не верится, чтоб Уваров, спустил всё на тормозах. Вот по этим мотивам и строилось задержание подозреваемых в убийстве.
– Самое первое: это алиби, доказывающее отсутствие твоего подопечного на месте преступления. Если таковое имеется, и подтвердится свидетелями, я отпущу парня, а пока извини. Единственно, что могу сделать – позвонить ребятам, чтоб его не трогали до твоего приезда. Желаю удачи».
Прозвучали короткие гудки. – Прокурор положил трубку.
Следствие
Олег заметил разительную перемену в поведении, и характере следователя Анохина Сергея Михайловича. Его словно подменили: взгляд стал цепким, испытывающим и твёрдым. Глаза его уже не бегали, а как бульдоги вцепились в зрачки Олега. Но подозреваемый, оказался не из кроликов, – повидавший в своей жизни и «тигров», и «удавов», спокойно смотрел очередному «гипнотизёру» в глаза.
Олег заранее знал все вопросы следователя. Ему стало скучно, клонило в сон, и он стал дремать под монотонный противный голос плешивого следователя. Хлопнув с силой своей узкой ладошкой по столу, следователь взвизгнул, словно его укусила кобра.
– Не спать! – Отвечай на вопросы!
Олег поднял на него безразличный взгляд засыпающего человека. Только хотел послать следователя, куда подальше… раздался телефонный звонок. Хищно изогнувшись, Анохин быстро схватил трубку костлявыми пальцами, напоминающими когти стремительного беркута. Прижав плечом трубку, он стал быстро писать, придерживая бумагу на скользком стекле, урывками поглядывая на засыпающего Олега.
– Да, Евгений Михайлович, отдельную камеру гарантирую. Да, подожду адвоката. Пусть отсыпается… – Задумавшись, медленно положил трубку.
На звонок, как джин из кувшина, заскочил солдатик. Ожидая приказа, уставился немигающим взглядом на следователя. Белый налёт в уголках рта, и вытаращенные глаза, выдавали: солдатик тоже хотел спать, и видно дремал за дверью.
– Давай, забирай этого клоуна, подыщи отдельную камеру и, наручники сними, – произнёс следователь устало. Ни спеси, ни азарта, в его холодных, безразличных глазах уже не было.
– Да вы что, – шутите? – Солдатик словно проснулся, и умоляюще смотрел на шефа.
– Я, уже наслышан о его подвигах…
– Снимай, снимай. – С ним здесь и в наручниках никто не справится. Прокурор города распорядился: сказал, никуда не денется. Ему видней. Наше дело исполнять. Давай забирай, чтоб я его сонную рожу не видел.
Тесная камера с высоким топчаном обтянутым дерматином была чистой. Запах краски говорил, что в помещении недавно делали ремонт. Олег свалился как подкошенный и, несмотря на то, что нервы были натянуты, уснул крепким сном.
Разбудил гомон, ворвавшийся в неожиданно распахнутую настежь дверь. Сержант, долговязый парень, казённым голосом скомандовал:
– Уваров, к следователю.
В кабинете, лицом к окну, стоял упитанный человек с плотным ёжиком на огромной голове. Голова, вероятно из-за шикарной причёски, казалась неимоверно большой. Тесный китель с погонами майора, туго врезался под мышки и поясницу. Шеи и ушей не было видно, только жирная складка над холкой, указывала, что возможно в раннем детстве, шея всё же просматривалась. Пухлые ладошки, переплетённые над копчиком, шевелили пальчиками – сардельками, словно забавляясь приходящими в голову мыслями, то замирая, то, энергично оживая, видно подгоняя творческий процесс. Он, и после доклада сержанта, не спешил поворачиваться лицом к вошедшим.
Олегу закралась мысль, что майор боится показать свой фасад, из-за более уродливых форм. Эта мысль его развеселила, и улыбка мелькнула на его лице.
– Чему улыбаетесь Уваров? – не оборачиваясь, равнодушно произнёс майор.
Олег, на мгновение даже опешил от такой проницательности, но, тут же, заметил разгадку: небольшое зеркало стояло на подоконнике, и обрюзгшая физиономия майора, очень смахивающая на морду бульдога, внимательно рассматривала Олега, пытаясь определить заранее, что за фрукт доставили в его кабинет?
– Наверное, прав, раз улыбаешься? – и майор круто развернулся лицом к Олегу.
– Трудно поверить, что такой человек, как Кожухов Олег Константинович, всю ночь без сна, стал бы беспокоиться за преступника. А вы, молодой человек, выспались? – и он хитро сощурил и без того заплывшие глаза. – Вижу, выспались, и это также говорит в вашу пользу.
Олегу стало неудобно за беспокойство Олега Константиновича. – «Зря он доставил столько неудобств хорошему человеку». Спросил с беспокойством в голосе:
– А где сейчас Олег Константинович?
Крякнув, и тяжело отдуваясь, словно после непосильной работы, майор уселся в широкое кресло, приглашая жестом Олега, присесть у стола, на ввинченный в пол железный стул.
– Олег Константинович должен подойти. Он улаживает, кое-какие формальности, касающиеся лично вашей персоны.
В дверь постучали, и сержант доложил:
– Александр Юрьевич, к вам адвокат.
Майор махнул дружелюбно, невидимому гостю.
– Пусть войдёт.
В кабинет вошёл Олег Константинович. Увидев привставшего со стула Олега, быстро подошёл, протягивая обе руки. Обменявшись рукопожатиями, и элементарными фразами вежливости…, адвокат, сразу приступил к действиям…
– Мы с твоей мамой неплохо поработали, – и он многозначительно показал на журнал записи в бассейн спортивного клуба.… Почти все свидетели твоего бесспорного алиби уже здесь. Тем более: чтоб не тянуть волокиту, я поговорил с Анохиным, следователем прокуратуры, а это – Александр Юрьевич – майор внутренней службы безопасности. Тебе придётся ответить на чисто формальные вопросы. Подозрения все сняты, а извиняться здесь не принято. Ну, максимум ещё час и ты дома. – Передав журнал майору, посмотрел внимательно на Олега, заметив смятение в его взгляде, произнёс, озабочено:
– Ты как себя чувствуешь, не заболел случайно?
– Нет, нет. Я за Вас беспокоюсь, как Вы? Ведь всю ночь не спали. Спасибо Вам огромное, что не отказали в помощи. Я ведь мать, от растерянности попросил Вам позвонить. Неприлично, всё получилось. Вы меня простите. – Олег виновато смотрел в карие глаза, по-отечески доброго к нему, маститого адвоката.
«По сути, он обманывал Олега Константиновича, и выкручиваться надо было самому, не втягивая порядочного человека в свои неурядицы. А убивать этого отморозка, он не хотел. Так уж получилось».
Майор взял журнал, открыл на странице с датой, совпадающей с датой, связанной с убийством сотрудника ГАИ, почесал свой затылок, покачивая сокрушительно головой, задумчиво устремил взгляд в потолок. Крякнув, бросил журнал на стол.
В кабинет вошёл старый знакомый. – Непревзойдённый артист Анохин Сергей Михайлович. Усевшись в кресле напротив майора, он включил диктофон.
– Ну? Всё для вас, молодой человек, и поспать вам дали, и адвоката пригласили, и кабинет комфортабельный выбрали. Прошу вашего разрешения задать вам несколько вопросов…
Анохин ёрничал, пытаясь таким образом заставить нервничать Олега.
– Может, вы больны, или плохо себя чувствуете? То мы, можем отложить эту неприятную процедуру. Вам, наверное, страшно? И это, хорошо. Я заставлю вас, говорить правду. Вы проколитесь, на одном из вопросов, и пойдёте под суд.
«Ну, как в гестапо», подумал Олег.
Адвокат, выслушав психологические выпады следователя, недовольно произнёс:
– Если ничего более существенного нет, звоните Евгению Михайловичу, что я забираю своего подопечного.
Анохин зло, сверкнув глазами в сторону адвоката, хищно осклабился, шипящим голосом произнёс:
– Что вы имеете против наших методов господин адвокат?
– Это не методы. – Это давление на психику подзащитного. Любое отклонение психики может привести к непоправимой ошибке, как со стороны следователя, так и со стороны подозреваемого. Прошу вас, задавать вопросы по существу и понятные подследственному.
– Хорошо! Я его и так умою, – произнёс с отвращением Анохин. – И так, первый вопрос, где вы находились двадцать первого июня в двадцать два пятнадцать?
– Не помню. Подскажите, какой день был, а то у меня с безработицей все дни на одно лицо похожи стали.
– Не уходите от ответа подозреваемый, в тот день была среда, а сегодня, к вашему сведению четверг.
– Так бы и сказали – вчера. Вчера, примерно в десять, может в одиннадцатом, я вышел от своего друга Валерия Гончарова. Про себя подумал, «что-то он пургу несёт по времени, надо с этим артистом начеку быть».
Из-за спины тут же прозвучал вопрос майора:
– А где вы находились во время убийства.
Олег хотел повернуться, но вовремя передумал, решив, что устанет вертеться на этом жёстком металлическом стуле – его, наверняка, ввернули сюда для создания дискомфорта. Оставаясь в той же позе, ответил:
– А когда, и во сколько, это убийство произошло?
Адвокат с удовлетворением кивнул Олегу, одобряя его ответы.
Майор уточнил:
– Это произошло вчера, примерно – в двадцать ноль-ноль, по местному времени. Так, где вы были в это время, Уваров.
– В это время я находился в спортивном клубе – «Первая кровь», по улице Володарского.
– Кто может это засвидетельствовать?
– Да любой, кто там находился.
– Кто именно? Назовите фамилии, и имена.
– Могу назвать ребят, которых тренирую… а, остальных, только зрительно, у многих, даже имён не знаю.
Анохин быстро вписал фамилии и имена, названные Олегом, в потрёпанный блокнот.
На столе за спиной, что-то брякнуло.
– Это ваши вещи, Уваров? Повернитесь сюда, посмотрите! На них ваши отпечатки пальцев.
Олег повернулся, и холодок страха, мурашками покрыл всё его тело. На столе стояли его Берцы, а рядом лежал «Макар». С трудом совладав от такого удара, он произнёс:
– Оружие мне, ни к чему, а ботинок таких, никогда не имел и не носил. Эти вещи не мои, и моих отпечатков пальцев, ни ног, ни рук, там быть не может.
– Есть свидетели, которые видели вас у подъезда, и могут подтвердить это.
