– Я злилась, что мой папа был в раздрае, а мама такая трусиха. И уверена, что знаю, почему придумала Рыбу Рэйзор: он грубый и не всегда понимает Куинн, но в глубине души любит ее и хочет о ней заботиться. Рисовать его самого, как он поначалу не понимает ее человеческую природу, но потом тренирует ее для сражений и в конце концов уступает ей… Я позволяла себе погрузиться целиком в их историю, когда, закончив с домашними делами и уроками, я ночами в одиночестве проводила время в их компании.
В комнате становится совсем тихо, и я ощущаю незнакомое желание заполнить эту тишину словами:
– Мне нравилось наблюдать за Рэйзором, как он начинал ценить в Куинн то, что было нетипичным. Она худая и молчаливая. Совсем не амазонка. Ее достоинства – в мелочах: она наблюдательна, доверяет самой себе, не сомневаясь. И я хочу убедиться, что это не упустят. В книге много действий и жестокости, но Рэйзор не строит иллюзий насчет нее, когда она только учится драться. Его поражает, когда она выясняет, как ему противостоять.
Я смотрю на Бенни. Сейчас я говорю максимально откровенно о своей книге, и на его лице ясно читается удивление.
– Сколько тебе было лет, когда ушла мама? – догадывается Остин. Он разговаривает со мной так, будто в комнате больше никого нет, и из-за тишины легко представить, что это на самом деле так.
– Двенадцать. Сразу после того, как папа вернулся из Афганистана.
Комната, кажется, погрузилась еще в большее безмолвие, и Остин тяжело вздыхает: «Блин, это дерьмово».
Я наконец смеюсь.
Он снова наклоняется, и его взгляд становится настойчивым, когда он говорит:
– Я очень люблю эту историю. И этих персонажей. И у нас есть сценарист, который сделает из этого шедевр. Знаешь Лэнгдона Макафи?
Я мотаю головой, смущенная тем, что, мне кажется, я должна его знать, но Остин только отмахивается от меня.
– Он обалденный. Спокойный, умный и организованный. И хочет писать сценарий вместе с тобой.
От неожиданности я открываю рот – я буду писать сценарий! – но ничего, кроме сдавленного возгласа, у меня не выходит.
Не обращая внимания на мое потрясение, Остин продолжает:
– Я не хочу слишком много об этом говорить, ладно? – И сам уже кивает, будто подсказывая: – Я хочу, чтобы получилось все, чего ты хочешь. – Наклонившись, он улыбается: – Хочу, чтобы ты увидела, как твоя мечта претворяется в жизнь.
* * *
– Расскажи еще разок и поподробнее, – просит Оливер. – Не уверен, что в первый раз ты говорила по-английски.
Он прав. Я еле дышала, с трудом соображая, какие подобрать слова, с тех пор как ворвалась, болтая без умолку, в его магазин комиксов Downtown Graffick. Оливер смотрел на меня, и его милая улыбка медленно таяла, превращаясь в замешательство, пока я фонтанировала сотнями бессвязных слов посреди магазина. Я провела два часа в дороге от Лос-Анджелеса, вися на телефоне с папой и пытаясь переварить, о чем говорили на встрече. Не то чтобы это действительно помогло, потому что, вот, пожалуйста, говорить об этом вслух в присутствии одного из важных для меня людей становится еще более сюрреалистичным.
За все те восемь месяцев, что мы дружим, не думаю, что Оливер видел меня в таком состоянии – задыхающуюся и заикающуюся, на грани слез от потрясения. Я всегда гордилась собой, что я спокойная и невозмутимая даже в кругу друзей, и сейчас пытаюсь взять себя в руки, но это чертовски трудно.
Они
снимают
фильм
на основе моих детских идей.
– Ладно. – Я делаю большой вдох и медленно выдыхаю. – На прошлой неделе позвонил Бенни и сказал, с фильмом что-то происходит.
– Я думал, он только разослал…
– Несколько месяцев назад, – перебиваю его я. – Все верно. Или это была тишина перед взрывом? Потому что по дороге от его офиса к их он сказал мне, что была настоящая битва за право. – Я прижимаю ладонь ко лбу: – Я вспотела. Ты только взгляни на меня: я вся мокрая.
Он смотрит на меня, и его взгляд смягчается. Потом, засмеявшись, он слегка качает головой и возвращает свое внимание к только что вскрытой коробке с книгами:
– Это невероятно, Лола. Просто продолжай рассказывать.
– Всех сделали Columbia и Touchstone[5 - Кинокомпании.], – говорю я. – Мы были в их офисах и встречались кое с кем.
– И? – Глядя на меня, он вытаскивает книгу из коробки. – Они были впечатлены?
– Думаю, – я останавливаюсь на полуслове, вспомнив, как это ощущалось, когда Остин перевел свое внимание на остальных и встреча превратилась в мешанину названий и пометок типа «внести в расписание Лэнгдона первую встречу по обсуждению сценария и посмотреть, можем ли мы к полудню предоставить Митчеллу план кассовых сборов», – да. Там были пара неразговорчивых, но исполнительный продюсер Остин Адамс был по-настоящему милым. А я была так потрясена, что не знаю, сколько мне понадобится времени, чтобы к этому привыкнуть. – Проведя обеими руками по волосам, я поднимаю голову вверх: – Все это такое безумие. Этот фильм.
– Ага, фильм, представляешь, – вторит мне Оливер, и когда я поворачиваюсь к нему, вижу, как он смотрит на меня своими загадочными голубыми глазами. Он облизывает губы, и мне, пожалуй, стоит отвернуться. Он мой муж в прошлом и увлечение в настоящем, но оно всегда будет безответным: наш брак в общем-то никогда не был настоящим. Это было «что мы сделали в Вегасе».
Конечно, две другие пары, что встретились в Вегасе, – наши друзья Миа с Анселем и Харлоу с Финном, сейчас счастливо женаты. Но иногда мы с Оливером, особенно когда выпьем, любим похвалить друг друга, что мы единственные, кто провернули эту свадебную ерунду в Вегасе, как нормальные люди: сначала сожаление, затем аннулирование и похмелье. И учитывая эмоциональную дистанцию, которую он всегда держит, я почти уверена, что из нас двоих он тот, кто на самом деле одобряет такое решение.
– И это было не просто «о-о, нам нравится идея, давайте купим и посмотрим, что из этого можно сделать», – продолжаю я. – Купив, они уже знали, кто будет режиссер. И сегодня мы говорили о кастинге. У них полно больших эффектных парней, кто жаждет принять участие.
– С ума сойти, – бормочет он, придвигаясь ближе и внимательно глядя на меня. И если бы я не знала Оливера так хорошо, решила бы, что он смотрит на мой рот. Но я хорошо его знаю: он просто вглядывается в каждую черту моего лица, пока я говорю. Он потрясающий слушатель.
– И… я собираюсь совместно писать сценарий! – немного задыхаясь, добавляю я, и его глаза округляются.
– Лола! Лола, черт возьми.
Пока я пересказываю сегодняшнюю утреннюю встречу, Оливер возвращается к распаковыванию новой партии комиксов, время от времени поглядывая на меня со своей все поглощающей легкой улыбочкой. Я думала, что за все это время научилась понимать, о чем он думает или как реагирует на что-то. Но он по-прежнему во многом мною не читаем. Лофт, в котором я живу на пару с моей подругой Лондон, находится всего в паре кварталов от магазина Оливера, и хотя я вижу его почти каждый день, бо?льшую часть времени по-прежнему ощущаю себя пытающейся понять, что он имеет в виду или что означает каждое его слово, или, например, задержавшаяся на мне улыбка. И будь я похожа на Харлоу, я бы просто спросила.
– Значит, ты с нетерпением ждешь его выхода на экраны? – спрашивает он. – Это произошло так быстро, что мы не успели обсудить. Знаю, многие авторы не в восторге от конечного результата адаптации.
– Издеваешься? – восклицаю я. Как он может всерьез об этом спрашивать? Единственное, что я люблю больше комиксов, – это фильмы по комиксам. – Это как снег на голову, но при этом потрясающе.
А потом вспоминаю, что меня ждет e-mail с семнадцатью вариантами сценария в качестве «рекомендации», от чего накатывает легкая тошнота.
– Это почти как строительство дома, – говорю ему я. – Но мне хочется заморачиваться вопросом вселения, а не подбирать ручки к шкафам и светильники.
– Давай просто надеяться, что они не позовут Джорджа Клуни на роль твоего «Бэтмена», – замечает он.
Я поигрываю бровями:
– Пусть позовут мне Джорджа Клуни для всего, чего угодно, сэр.
Из-за полок появляется Не-Джо, единственный работник Оливера – находящийся вечно под кайфом чувак с ирокезом, к которому мы ощущаем такие же привязанность и обожание, какие испытывает хозяин к своему домашнему любимцу.
– Клуни – гей. Вы же знаете, да?
Мы с Оливером не обращаем на него никакого внимания.
– На самом деле, – добавляю я, – если эти два слова Джордж Клуни когда-нибудь включат в оксфордский словарь английского языка в качестве глагола, я тут же добавлю их в список часто употребляемых выражений.
– Типа «вас когда-нибудь клунили»? – предлагает Оливер.
– Точно. «Мы пошли гулять, а потом нас отклунили аж до двух часов. Приятного вечера».
Оливер кивает и убирает в ящик ручки:
– Наверное, мне тоже стоит добавить.
– Видишь? Вот поэтому мы и дружим, – замечаю я. Быть рядом с ним – как находиться под дозой ксанакса[6 - Успокоительное.]. Он меня всегда успокаивает. – Если Джордж Клуни станет глаголом, это будет такое важное событие, что станет не важно, гей он или нет, ты тоже захочешь его использовать.
– Он стопроцентный гей, – уже громче заявляет Не-Джо.
Скептически фыркнув, Оливер наконец поворачивается к нему:
– Я так не думаю. Он ведь женился.
– Да ну? – удивляется Не-Джо, облокачиваясь локтями на стойку. – Но будь он таким, ты бы его все равно хотел?
Я поднимаю руку:
– Да. И не сомневайся.
– Я не тебя спрашивал, – отмахивается от меня Не-Джо.
– А кто спереди, кто сзади? – уточняет Оливер. – Меня отклунит Джордж Клуни или это я буду клунить?
– Оливер, – отвечает Не-Джо. – Это же Джордж, мать его, Клуни! Его нельзя клунить.
– Мы потихоньку превращаемся в идиотов, – бормочу я.
Они оба не обращают на меня внимания, и Оливер наконец пожимает плечами.
– Ну ладно. Да. Почему нет?
– И наш IQ медленно, но верно снижается, – продолжаю я.
Не-Джо делает вид, будто хватает кого-то сзади и делает несколько толчков бедрами вперед и назад.
– Вот это позволишь ему?
Пожав плечами, Оливер отвечает:
– Не-Джо, я и так понял, о чем мы. И также в курсе, как выглядит секс между двумя мужчинами. Я говорю, что если вдруг я буду с парнем, почему это должен быть плохой Бэтмен?
Я машу рукой у него перед лицом: «Нам нужно вернуться к той части разговора, где шла речь про мои комикс и фильм».
Оливер расслабленно поворачивается ко мне и улыбается так сладко, что у меня внутри все тает.
– Точно. Это офигенно, Лола. – Он наклоняет голову и взглядом синих глаз удерживает мой. – Я чертовски горжусь тобой!
Я улыбаюсь и втягиваю в рот нижнюю губу, потому что когда Оливер так на меня смотрит, я не в состоянии чувствовать себя хоть немного спокойно. Но еще ужаснее брякнуться перед ним в обморок, просто мы так себя не ведем.
– И как ты собираешься это отпраздновать? – спрашивает он.
Я оглядываю магазин, будто ответ где-то здесь:
– Потусить здесь? Не знаю. Может, стоит пойти поработать.
– Ну нет, ты постоянно в разъездах и даже когда появляешься дома, вечно работаешь, – возражает он.
Фыркнув, я говорю:
– И это говорит парень, не отходящий ни на шаг от своего магазина.
Оливер задумывается:
– Они же снимают твой фильм, Сладкая Лола. – Это прозвище заставляет мое сердце кувыркнуться в груди. – Сегодня вечером тебе нужно устроить что-нибудь грандиозное.
– Что-то типа посиделок у Фреда? – спрашиваю я. Мы там завсегдатаи. – Зачем делать вид, что нужно нечто необычное?
Оливер качает головой:
– Давай сходим куда-нибудь в центре, и тогда тебе не придется переживать о необходимости вести машину.
– Но тогда уже тебе придется как-то добираться до Пасифик-бич, – заспорила я.
Не-Джо позади нас играет на воображаемой скрипке.
– А я не против, – соглашается Оливер. – Не думаю, что Финн или Ансель где-то в городе, но я могу собрать девочек. – Он почесывает небритый подбородок: «Жаль, что не пригласил тебя поужинать, но я…
– О боже, не беспокойся. – Сама мысль, что Оливер оставит свой магазин, чтобы поужинать со мной, кружит голову и одновременно с этим погружает в панику. Не то чтобы здесь все сгорит, если он уйдет отсюда засветло, но это не означает, что мое тело не начинает инстинктивно паниковать. – Я просто пойду домой и в одиночестве посхожу с ума, а потом как следует напьюсь.
Его улыбка плавит меня:
– Звучит неплохо.
– А я думал, у тебя сегодня свидание, – обращается к Оливеру Не-Джо, подойдя сзади с огромной стопкой книг.
Оливер бледнеет:
– Нет. Это не… В смысле нет. У нас не свидание.
– Свидание? – Я чувствую, как мои брови взмывают вверх, при этом стараюсь игнорировать увеличивающийся узел у себя животе.
– Нет, это нельзя назвать свиданием, – настаивает он. – Просто девчонка через дорогу, работающая…
– …в «Хард-Рок Эллисон», – нараспев заканчивает за него Не-Джо.
Мое сердце падает. Это не просто девчонка через дорогу, а кто-то, чей живой интерес к Оливеру я замечала не раз. Но я стараюсь, чтобы моя реакция выглядела положительной.
– Замолчи! – вскрикиваю я и шлепаю Оливера по плечу, после чего с наигранным французским акцентом добавляю: – Это очень даже свидание.
