Йорхо "Герой забытых сказок"

Герой забытых сказок
Йорхо

Ненаш с самого рождения не оправдал надежд своей семьи, но, к счастью, остался жив. Казалось бы, подрастай, собирай манатки и отправляйся в прекрасное далёко, которое так манит. Но младший брат уже хватается за рукава и просится с ним. Вот только незадача – одному всё равно придётся остаться.

Йорхо

Герой забытых сказок

Глава 1 Первенец

Под бесконечным небом, в объятиях морских волн, скрывался остров, окутанный туманами, словно магической аурой. Северные берега его украшали скалистые обрывы, над которыми гордо возвышался горный хребет, укутанный снежной вуалью. На юге, морские ветра, словно необузданные скакуны, мчались с золотых пляжей Межевого моря через бескрайние степные просторы, срывая лепестки цветов и несущие их в дар к берегам загадочного моря Дев. Остров, как будто по негласному соглашению, делился на две части изумрудным поясом лесов, затерянных меж горных вершин и зелёных лугов.

Как бы следуя заветам самой природы острова, его населяли два различных народа. Диды, обосновавшиеся в лесных чащах и среди скал, строили храмы, крепости и города, живя годами в непоколебимой вере в богов и своего князя. Несмотря на то, что князь не был богом, он вёл свой род от Хо – небесного светила, владыки дня и судеб, великого воина. Их величайшей гордостью был Хоград – город, названный в честь величайшего из богов. Город, который из года в год стремился выше к небесам, днём и ночью переливаясь золотом и медью от мастерски созданных щитов, расставленных по его извилистым улицам.

Ойцы, отвергнув лживое, по их мнению, родство с князем, нашли свою веру в божественном свете и, как кочевники, следовали за ним по южным просторам, поклоняясь рассветам и закатам. Они определяли по звёздам, что принесёт завтра, и искали знамения на водной глади. Их редкие предсказания передавались из поколения в поколение как священные наставления. Лидеры среди них выбирались через испытания силы и мужества.

Так, вечно колеблясь между союзом и раздором, миром и конфликтом, никогда не уступая друг другу в силе, они втягивали остров и своих же людей в бесконечные сражения и набеги, в бессмысленных попытках доказать свою правоту.

Огромные страдания выпали на долю дидских городов, стоявших как неприступная граница, живой щит против внезапных нападений вражин. По княжьему велению, их жители ступали под дикие ойцкие ветра, пронизанные стрелами, и падали бездыханными на землю вместе с конями.

Божьей шуткой ли, но остановилось кровопролитие князем Военегом, кому по имени было велено наслаждаться боем, и тогдашним ханом Клычом, нареченным мечом что несет гибель дидам.

Чудом нашли путь к соглашению, обещая не нарушать границы друг друга. Чтобы укрепить этот мирный договор, князь за правление свое поручил Хоградским мастерам следующее: русло реки, что дугой на степь уходила, сменить и перед кромкой леса пустить. Управились за семь лет, а как закончили Рубежкой её и прозвали. За ручкой паутиной пустили рвов на версту, да так что ни один ойец, ни пеший ни конный, пройти не смог бы. Города у границы, наконец, смогли вздохнуть свободно, очистив свои улицы от пепла войн.

Эти перемены принесли князю новое имя – Всесвет Мирный. Однако воеводы, чьи доходы уменьшились из-за прекращения конфликтов, презрительно добавляли за именем князя слово "дюже" и замышляли тайные интриги, приводящие к стычкам на границах. Но эти схватки больше напоминали лай охранной собаки за забором, чем настоящие битвы.

Поколение, израненное жестокостью прошлых сражений, даже под таким покровом мира, ещё долгие годы спало настороже, прислушиваясь к каждому шороху за окном. Седина покрывала волосы тех, кто когда-то был молод, а управленцы городов сменялись своими наследниками. Страхи прошлого постепенно уходили, уступая место новой жизни.

* * *

Боревич стоял на вырубленной поляне в лесу, прямо перед расчищенным спуском к реке. Место было обнесено частоколом со всех сторон, включая ворота, ведущие в сторону Хограда. К Рубежке он обращался сторожевой вышкой, подле которой подружкой выглядывала вежа посаднических хоро Эти хоромы, построенные в два яруса, были настолько просторны, что их крыши служили укрытием для городских собраний во время непогоды, вмещая около ста человек. Гурьбой, по другую сторону от башен, как будто внимательно слушая, располагались разнообразные жилые домишки. Некоторые были побольше, другие поменьше, но все они украшены резными, аккуратно окрашенными ставням и металлическими пластинками, покачивающимися по углам крыш. Меж всех выделялись кузня, что дымила поодаль, с левой стороны от городских ворот, и дом знахарок по правой. В последнем происходило всякое: от лечения и родов до прощаний. Дом также служил приютом для сирот и одиноких стариков. Кроме того, там обучали грамоте и знахарству. Позже к нему даже пристроили каменный восьмерик в знак почитания, украсив его разноцветными стеклянными вставками. Эта затея настолько пришлась по душе местным жителям, что святыня стала популярным местом для вечерних встреч и обмена новостями.

Вдоль частокола протянулись конюшни, склады и стрельбища. В центре располагалась площадь, настолько вытоптанная, что на ней не осталось ни одной травинки. Здесь проводились празднества и собрания; отсюда были видны и посадническое крыльцо, и скрытая между сторожевыми башнями калитка к реке. Детвора играла в салки, а проезжающие торговцы выставляли свои товары. И не скажешь так, сколько раз тут выжигали все до тла. Люди пообвыкли, женщины теперь больше заботились об убранствах хат, а мужики только на словах звались воинами. Немногие действительно сражались против ойцев по княжеской воле. Остальные жили обыденной жизнью тружеников, хотя и не прятали свои мечи на дальние полки.

Сорок лет минуло с того, как Рубежку пустили по новому руслу. Старый посадник почил сразу за женой одним годом, три зимы назад, и на его место пришел старший и единственный сын – Остромир. Приняли его за главу города сразу, за столько лет делом славу он заработал хорошую. Остромир был исправным, честным и справедливым, следуя заветам своих родителей, однако оставался без супруги, хотя ему уже шёл четвёртый десяток лет.

* * *

Разом после поездки в Хоград Остромир вернулся с женой. Еще кони за ворота не ступили, а в восьмерике уже собирались и множились сплетни. Супруга его явно была не из простых, мало того, что красотой затмевала всех местных девок, так еще служила при храме Хо, а там собираются лучшие невесты со всех земель.Никто не мог понять, какие неведомые силы привели её в Боревич. «От большой любви и не такие глупости делают» – отмахивались старики от молодых. Те бестолково вздыхали и вереницей околачивали пороги посаднического дома. С любопытством заглядывали в окна и стучали в двери по придуманному поводу или без, чтобы выведать что-нибудь эдакое, чем потом можно будет поделиться с остальными. Забаву быстро пресекли. На их стук отвечала не новая хозяйка дома, и уж точно не кто-то из болтливой прислуги, дверь открыла всем давно и хорошо знакомая старуха. С покрытой головой и угрюмым морщинистым лицом, в складках которого виднелись скатанная пыль и темные пятна прожитых лет. Плечи и голова её устало тянулись к земле, мутные глаза, казалось, едва могли различать кто перед ней. Она сделала тяжелый шаг вперед, слегка распрямилась и грубо обратилась к непрошеным гостям:

– Вам что ли заняться нечем? Так пойдемте, у меня дел много, всем выдам! – и лодырей как ветром всех сдуло – Вот бестолочи же, ну как дети, хоть каждому иди по шее давай, – причитала пожилая охранница, когда на крыльце осталась всего одна малютка.

– Ба-а-а…

– Лейка? А ты тут каким боком? Ох неужто…

– Нет-нет, – сразу закачала головой девочка, – знахарки дома.

– Да неужели, ну пойдём, – старуха позвала девочку в дом и закрыла за ней дверь.

– Бояна, что там? – со второго этажа дома раздался низкий мужской голос.

– Да новости то какие, вот всем неймётся.

Остромир рассмеялся:

– Не переживай, примут тебя хорошо, тут все люди добрые. Им пообвыкнуться нужно.

– Я и не переживаю, – услышала Лейка незнакомый женский голос, который походил на легкий звон колокольчиков.

Возле окна стояли двое. Высокий и крепкий мужчина, с длинными русыми волосами. Его умиротворенную улыбку обрамляла густая борода, скрывая под собой широкий подбородок. Морщинки едва проступали на его угловатом лице. Ласковый взгляд голубых глаз был прикован к девушке, что стояла рядом. Миниатюрная сама по себе, рядом с Остромиром она казалась совсем невесомой. Непослушные густые темно-русые кудри выбивались из под красной нарядной кички, на щеках играл румянец, словно она только что вернулась с мороза, несмотря на летнюю погоду за окном. Её кожа была поразительно светлой и безупречной, а мягкие, овальные черты лица подчеркивались чёрными, выразительными бровями и длинными ресницами, делая её глаза похожими на глубокие темные самоцветы, от которых сложно было оторвать взгляд. Аккуратный нос с лёгкой горбинкой и тонкие, словно очерченные губы дополняли портрет её нежной красоты, которая излучала тихую любовь к своему спутнику.

– Красивая, – пробормотала Лейка, и в ответ услышала смущенный смешок.

Девушка подошла к девочке, погладила её по голове.

– Уверена, ты тоже вырастешь очень красивой, – потом поклонилась Бояне, – спасибо, что бережёте наш покой.

– Глупости. Думаю сегодня вам уже докучать не будут, так что мы тоже пойдём.

Старуха взяла за руку девочку и уже собиралась пойти домой, как Лейка дернулась и побежала обратно.

– А как вас зовут?

– Малуша, а тебя, малышка?

– Лейка! Я завтра к вам приду. Могу помочь чем скажете, хорошо? – девочка увидела как Малуша кивнула и довольная побежала обратно к старухе.

* * *

Следующим днем Остромир представил всему городу законную супругу, а к вечеру накрыли столы и праздновали до глубокой ночи.

Еще через день местные хозяйки да девицы надумали ходить к Малуше дружбу водить. То сплетни несут, то наставление, как хозяйство вести. Но больше все расспрашивали, как там в столице. Маленькая Лейка с момента их встречи не отходила от Малуши ни на шаг и пыталась отгонять назойливых гостей, только кто ребенка послушает, ей только цыкали в ответ, да велели принести то или иное. Однако, когда появлялась Бояна, разговоры стихали: её авторитетный взгляд мгновенно отправлял всех заняться своими делами. Она одним взглядом разгоняла всех по делам. Молодая супруга посадника от такого внимания уставала. Укромного места не находила, пока не пришла по приглашению в скромное жилище старшей знахарки. Её комната была наполнена настоящими сокровищами, которые поразили девушку.

– Бояна, вот удивила, откуда же столько всего? – тут же выпалила Малуша осмотрев комнату от пола до потолка заставленную книгами. – Не думала что тут с десяток на весь город наберется.

Маленькой кровати, со столом и стулом тут явно было тесно. Вещи всего парой тряпок валялись поверх стопок книг. Коротенькая свеча на столе вместе с письменными принадлежностями и волоковое оконце, сейчас открытое, пропускающее солнечный свет и тепло в каморку. В воздухе витал запах старой бумаги и слегка прелого сена.

– Я ж который год знахарка да и грамоте обучена. Вот и с тех пор веду записи, книжки интересные собираю. Поди пригодится кому. Так молодежь воспитывать проще. А то все разворотили бы дай им бесцельно шататься.

– Сама учишь?

– Когда сама, когда подменяют.

Старуха кивнула в сторону двери. В доме знахарок, всего жило три бабы и один ребенок. Бояна за главную, еще две взрослые ученицы, по годам как посадник, и Лейка – сирота с малых лет.

– Славно придумали, – отозвалась девица рассматривая книги с нескрываемым любопытством.

– Бери, если что понравится.

– Спасибо, обязательно.

Несколько раз к ряду не найдя жену посадника дома, неугомонные девки, стали обижаться. Больше говорили что столичная госпожа зазналась и нос не кажет простому народу, водится только со старухой и сиротой из жалости, а Остромиру мозги пудрит. Скоро небось вообще сбежит обратно. Но злые языки были неправы, и с течением времени, когда появились новые новости, разговоры о жене посадника стихли. Тут Малуша вернулась к хозяйским обязанностям, обустраивала по себе новый дом, больше гуляла и уже спокойнее знакомилась с новыми соседями.

Она узнала, что почти все мужчины обучены военному делу, а большинство жен были привезены из соседних городов. По лету, оказывается, телега ходить начинала, что возила девиц незамужних да мужиков холостых вдоль Рубежки, так пары и находили. Эти и многие другие мелочи делали местную жизнь сильно отличной от той, что была у неё раньше. Решение уехать так далеко от родного дома казалось волнующим.

Чтобы немного отдохнуть и перевести дух, Малуша поднималась по лестнице на башню и наслаждалась видом на высокие деревья, спускавшиеся ниже и обрамлявшие обрыв справа, напоминая след от большой ложки с топью на дне. Далее простиралась степь, где разноцветные пятна лугов мерцали и переливались на ветру, словно морские волны, уходящие за горизонт в небесную даль, казавшуюся отсюда такой огромной и необъятной. По совпадению ли, но забирал её всегда Остромир. Он, покончив с делами, с нетерпением искал встречи с женой и до утра не оставлял одну, а на рассвете нежно целовал её губы, рассеивая все девичьи сомнения. Следом прибегала Лейка и долго, осторожно расчесывала волосы хозяйки. Заплетала их в широкие косы и прятала под кикой. Коли доводилось днем увидеться молодым, так Малуша краской заливалась и быстрее скрывалась с глаз, а Остромир пока взглядом голубушку свою не проводит, обращался глухим да немым. Мужики посмеивались, но дело молодое понимали. Влюблённые жили единым счастьем и молили богов о его продолжении.

* * *

Две зимы спустя, Малуша с Лейкой в гостях у Бояны угощались вкусным отваром из трав с мёдом. Девочка тихо сидела на кровати и держалась за щеки, будто они красным светом горят. А девица все выискивала что-то на книжных полках.

– Может помочь?

– А я уже нашла, – в ту же минуту она достала книгу и подошла к столу, – вот смотри.

– Это же просто записи по детишкам местным, -удивленная выбором отозвалась старуха.

– Ага, но мне пригодится, – и не сдержала смущенный смешок. С кровати вторя донесся такой же.

– Как знаешь, – старуха принялась дальше выводить слова на чистом листе бумаги.

Она переписывала себе книги, что недавно привезла Малуша из столицы. А гостьи листали книгу, в которой значились все рожденные дети в Боровиче. Хоть разговора и не было, но девчонки то ерзали, то хихикали, то одобрительно кивали друг дружке, то хмурились.

– Ох, ну что там у вас? – не выдержала старуха.

– Имена тут такие,– как готовилась, выпалила Малуша, – впервые вижу.

– Это какие?

– Ну вот Ненаш примером. Это что за имя? Кто ж так ребёнка своего назовёт, они его украли что ли? – тут она обернулась к Лейке и, непонимающе покачивая головой, заулыбалась. Девочка от таких кривляний засмеялась.

– Та тьфу на тебя, никто никого не крал. Так называют чтобы уберечь от зла всякого да сглазов.

– Глупость какая, – отмахнулась девица и перелистнула страницу, – Мне вот Бажай больше по душе. Решено!

Она кивнула и внимательно посмотрела на знахарку.

– Не уж то… – сощурилась старуха.

Малуша разулыбалась и кивнула. Остромир узнал, что скоро станет отцом днем позднее.

* * *

Про Малушину беременность и не знал никто до крайнего срока. Зимние наряды и теплые шубы надежно скрывали её округлившийся живот. Но время приближалось, и Остромир с нетерпением ожидал появления своего первенца. Еще до рассвета Малушу увели в родильню. Будущий отец с того часа глаз не сомкнул. Сначала сам у знахаркиного дома крутился, но его быстро отправили прочь. В небе зарождался рассвет, а в груди Остромира неустанно билось тревожное сердце. Он закрыл глаза и обратился к восходящему солнцу, ища в нём утешения и поддержки в предвкушении важного события:

– Хо великий, благослови волей своей и убереги дитя и любимую, – едва слышно в мольбе прошептал он и гулко выдохнул.

Теперь уж местные не сомневались, город готовился встречать первенца. Кто с утра печь пироги принялся, другие стали шарить по подвалам в поисках чего покрепче и стаскивать все к дому посадника. Радостные возгласы затихли в глубине хат в ожидании, осталось только получить команду чтобы празднику состояться. Остромир, силой не распаляя волнение, отправился по делам.

У знахарок в доме с утра было неспокойно, Малуша пришла в слезах, всё выла от боли, да толку от того. её быстро уложили, обмыли, что нужно сделали и стали ждать.

Роды затянулись, ребеночек долго маялся, все стеснялся появляться на свет. Знахарки сменяли друг друга, а день уже клонился к вечеру. Мальчишки несколько раз подбегали к дому за новостями для Остромира, услышав громкие крики, вздрагивали от страха,но уходили медленно, на случай, если потребуется вернуться.

Последние лучи солнца еще не скрылись за горизонтом как ребенок появился на свет, женское измотанное мычание перешло в детский плач. Молодые знахарки между собой переглянулись и обернулись на Бояну. Малуша вся мокрая до нитки через слезы, но с слабой улыбкой протягивала руки к своему малышу. К своему ребенку. Казалось, что все её существо принадлежало только ему, однако женщины не подходили ближе. Протерев глаза, жена посадника увидела страх на их лицах. Старшая знахарка, неуклюже опрокинув стул, медленно поднялась и направилась к младенцу. Шаги её отдавались в сердце каждого там был. Её шаги отзывались в сердцах всех присутствующих. Она внимательно посмотрела на новорождённого, в руках одной из учениц, затем перевела взгляд на измученную Малушу и объявила:

– Дитя У. Мальчик.

После тяжёлого вердикта молодая знахарка обхватила Малушу руками и горько заревела, ласково гладя несчастную по плечам. Другая в бессилие склонили голову и протянула старухе бледного ребеночка с белоснежными волосиками, который от всей суматохи заплакал ещё громче. Он ждал объятий матери, он звал её.

Но Малуша казалась оцепеневшей, погружённой в безразличную тишину. В глубине её тёмных глаз вспыхнули обида и гнев. Она смотрела на ребенка с неприкрытым отвращением. Твердой рукой отстранив знахарку, которая держала её за плечи, девушка села. Боль, пронизывающая тело острыми клинками, исказила уставшее лицо.

– Что это значит? – впервые ребенок услышал сухой, раздирающий горло, голос матери.

– Мало что знаем, дочка.