Натали. А комплименты каждой встречной в стихах – это как?
Азя. А флирт с каждым встречным – не то же самое?
Натали. Не с каждым.
Азя. Тем более подозрительно.
Натали. Твоя тезка Россет часами с ним общалась, и им было весело и интересно, а со мной он зевал!
Азя. И ты зевала, слушая его стихи. Но он тебя любил!
Натали. Любил ли? Сама говоришь, что его стихи могут быть обращены к любой женщине. Значит, и адресаты обмануты?
Азя. Каждой хочется примерить его обращения к себе.
Натали. Что примерять? Грезы? Сказки? Слова же ничего не меняют в нашей жизни!
Азя. Еще как меняют! Сломя голову бежим за тем, кто признается нам в любви, выходим замуж за обещания, а это ли не перемена жизни?
Натали. Да уж, о любви сказано столько, что своих слов уже не надо: достаточно напрячь память. Чужие слова принимают за настоящие чувства. И их, в свою очередь, принижают до скотских, и на месте любви остается разврат.
Азя. Что говорить? Имеешь ты любовника или нет – все равно ославят, кого-нибудь присватают. И как не позаботиться о первой красавице, неотесанной провинциалке? Ты и стала жертвой распущенности: все сочувствовали домогательствам Дантеса.
Натали. Ты ничего не понимаешь!
Азя. Где уж мне… За неимением других интересов люди ударяются в чужие дела и заботы… Ты забыла, как возмущался Александр, когда графиня Нессельроде отвезла тебя в Аничков без его ведома?
Натали. Напрасно возмущался. Он же получил камер-юнкера и стал бывать со мной во дворце.
Азя. В качестве твоего пажа или камердинера? Он был оскорблен этим званием!
Натали. Зато он стал чаще встречаться с императором.
Азя. Чтобы чувствовать подлость во всех жилках, как он сам говорил? Ему этот мундир был хуже цепей каторжных.
Натали. Да, мундир камергера он бы принял с большим почтением.
Азя. Ему сама придворная жизнь была в тягость. А тебя, замужнюю, сделали фрейлиной императрицы для чего?
Натали. Чтобы бывать на дворцовых торжествах…
Азя. Чтобы быть очередной любовницей Николая Павловича, дурочка! И только от Пушкина зависело, как будет развиваться ваш роман с императором.
Натали. Теперь уже никакого продолжения быть не может.
Азя. Главное – Пушкин не увидит продолжения. Но твоя звезда закатилась.
Натали. Через два года я вернусь!
Азя. В одну реку дважды не входят. Тридцатилетней вдове будут сочувствовать какое – то время. Но замуж бесприданницу с четырьмя детьми вряд ли возьмут.
Натали. Время покажет.
Азя. Неужели не насытилась этими балами?
Натали. Императрице под сорок, а она до сих пор готова танцевать ночи до утра.
Азя. Сравнила… Для тебя праздник жизни кончился.
Натали. Да с самого венчания все пошло не так. Во время обряда Александр уронил крест, а при обмене кольцами одно из них упало на пол. При его-то мнительности все было истолковано как дурные предзнаменования.
Азя. В нем вся беда? А не в тебе ли?
Натали. А что я?
Азя. Поздно об этом говорить…
Натали. Говори, говори. Интересно, какой гадости ты еще мне не сказала?
Азя. Человек погиб из-за твоего легкомыслия, сестрица. На твою молодость да красоту польстился и не заметил, что вы совершенно не подходите друг другу. Но он хоть любил тебя…
Натали. Или тщеславился красивой женой. Матушка была права, когда не давала согласия на брак с ним.
Азя. Ты настояла на своем, и нечего других вспоминать.
Натали. В нашей деревне других предложений не предвиделось.
Азя. Только поэтому согласилась?
Натали. Все говорили, что он знаменит.
Азя. Справедливо говорили. Но он был и великодушен, и добр. Во что обошлась ему ваша свадьба, приданое твое, которого матушка наша не хотела давать и не дала! А на какую высоту он тебя поднял!
Натали. Я всегда это ценила.
Азя. Плохо ценила. На высоте надо суметь удержаться. Но ты дала повод для сплетен и слухов, и вас сбросили с этой высоты враги и завистники.
Натали. Пушкин запрещал мне флиртовать только с императором, но не возражал против других.
Азя. И ты выбрала человека, которого Пушкин не выносил за распущенность и казарменные каламбуры.
Натали. Они же были дружны! Александр, считая мой рост унизительным для себя, отдалялся от меня, и рад бывал, что Жорж не дает мне скучать на танцах. Он доверял мне!
Азя. Ты плохо распорядилась его доверием. Пушкин совершил ошибку, разрешив тебе выезжать в свет без него. Впрочем, не понимаю и мужчин, которых интригует твоя меланхолия и холодность. Когда ты стала такой?
Натали. Я с двенадцати лет такая. С тех пор, как мы в нашей детской застали матушку под истопником. Теперь все требуют от меня любви, страсти, а у меня перед глазами и сейчас то скотство стоит.
Азя. Неужели так и жили без любви?
Натали. А что есть любовь? Выдумка? Я уважала Пушкина. И он не однажды доказывал свою любовь ко мне и благородство. Меня без приданого взял, вас забрал в Петербург. В остальном… мне хватало моей красоты, чтоб не обращать внимания на его внешность, ему доставало выдуманных героев, чтоб не ревновать меня к моим успехам.
Азя. Нас взял в Петербург, а сам в нем задыхался, не знал, как сбежать из столицы.
Натали. Откуда ты это знаешь?
Азя. Он всем говорил, не мне одной. Это нам интересны балы, но не ему. А он не мог лишний раз выехать из Петербурга и женился, чтобы в семье отгородиться от внешнего мира, чтоб его дом стал если не крепостью, то хоть какой-то защитой от света и суеты. Он хотел жить в мире своих вдохновений… Мы его надежды разрушили, превратили дом в ярмарку невест, вели себя как провинциальные дуры, и свет вторгся в ваш дом и сломал все, что вас связывало. Он мечтал о семейном счастье, но ты же не знала, что это такое и не задумывалась ни о чем. Счастье ему виделось в единстве взглядов с женой, но и этого он не дождался.
Натали. Я уже сказала, как отношусь к любви.
Азя. Да на твою любовь он и не рассчитывал. Я читала его письма к маман. Он надеялся на верность и уважение, на привычку к семье. Уважение, возможно, было, но привычки не появилось.
Натали. Ты и в Полотняный со мной едешь, чтоб меня попрекать и поучать?
Азя. Разговор этот ты завела..
Натали. Почему он мне ничего не говорил?
Азя. А ты слушала его? Он был против нашего переезда сюда и совместного проживания, но ты настояла на своем. Он и уступал из любви к тебе.
Натали. Не могла же я оставить вас там с нашей опустившейся матушкой!
Азя. Мы благодарны тебе за заботу, но я и думать не могла, какова будет цена нашего переезда. Он настаивал на отъезде в деревню – ты отмахнулась.
Натали. Не для того я замуж выходила, чтоб в деревне сидеть.
Азя. А чего это стоит – жить в Петербурге, ты считала? Почему Чертковы, Кутузовы уезжают в деревню, чтоб поправить свои денежные дела, а ты – нет? Ножки протягивают по одежке.
Натали. Ты знаешь, я умоляла Дмитрия присылать нам хоть какие-то деньги…
Азя. Он и высылал крохи и те не всегда.
Натали. Жили же как-то!
Азя. Жили, погружаясь в долги… Можешь посмотреть в расходную книгу.. Государь ссужал его какими-то суммами, и на Пушкина стали смотреть как на холопа, с которым можно не считаться.. Александр говорил, что опала легче презрения.
Натали. Зачем ты мне это рассказываешь?
Азя. Чтоб ты понимала, что теперь твое место в долговой яме. А ты ведешь себя как наследница великих богатств. Забыла, что ты – бесприданница и отношение к нам соответствующее. Решила, что одной красоты достаточно, чтобы разрушить это предубеждение. Я тебя очень люблю, но повторяю: Пушкину нужна была другая жена.
Натали. Какая же? Уж не ты ли? Он и меня косой мадонной называл, а тебя как?
Азя. Ко мне можешь не ревновать. Я тоже Гончарова, и матерью мы так воспитаны, что нам до понимания Пушкина не дотянуться.
Натали. Но ты же поняла его? Не в мое ли отсутствие?
Азя. Выше ревности тебе не подняться..
Натали. Я знала своего мужа.
Азя. Плохо знала. Ему нужна была женщина, которая бы не только вальсировала на балах, но и думала о семье, уважала труд мужа. Ты от этого устранилась. Да и ему времени для работы не давала.
Натали. Я ему помогала как могла и как умела. Со Смирдиным и с Плетневым в его отсутствие дела я вела. А переписка с Дмитрием чего мне стоила, эти бесконечные просьбы денег и бумаги для журнала! Мало у меня своих забот по дому.
Азя. Уходя на балы, ты эти заботы спокойно перепоручала слугам, а на другой день спала до обеда.
Натали. Александр нажаловался?
Азя. Он тебя слишком любил, чтобы жаловаться кому-то. Но там, где ты порхала, я наблюдала и думала. Ты подчиняла его своим интересам. Впрочем, и интересов-то не было.. суетность да тщеславие. Если бы он видел хоть какой-то интерес к его работе с твоей стороны! Но он не упрекнул тебя, даже когда осознал, что понимания не дождется.
Натали. Ты открываешь мне глаза на моего мужа.
Азя. Да, если ты жила до сих пор с закрытыми.
Натали. Нечего было жениться!
Азя. Неблагодарная ты. Наташка!
Натали. Ну да, на меня сейчас можно всю вину сваливать…
Азя. Я, как и многие, горжусь и любуюсь тобой… Но среди красавиц ты не первая и не последняя. А Пушкин – единственный.
Натали. Если он такой великий, как ты говоришь, что же он застрял в чиновниках девятого класса?
Азя. Не повторяй глупостей маман. В поэзии нет табели о рангах. А если и есть, то Пушкин выше всех ее разрядов стоит.
Натали. Кто это тебе сказал?
Азя. Мне говорить не надо. Сама во дворцах бывала и видела, что все присутствующие смотрели только на вас и на императорскую чету. И ты внимание приписывала себе и гнушалась мужем-сочинителем. Но долги делала, пользуясь его известностью и кредитом доверия к его имени. Упрекала его в ненужных тратах, а сама?
Натали. Я не собиралась жить в нищете.
Азя. Ну и посидела бы дома или в деревне, дала бы ему время для работы.
Натали. Не так уж много он писал, да и платили копейки, если мы в долгах сидели.
Азя. Ташка, не гневи бога! Ему для работы требовалось спокойствие душевное, а где его было взять? Да что мы теперь говорим… Он просто не знал, как жить среди людей, которые его не понимают даже в семье.
Натали. За него сейчас можно все что угодно сказать.
Азя. Он за себя сам все сказал, могу напомнить (читает, припоминая, запинаясь):
«Но дни бегут, и время сединою
Мою главу тишком посеребрит,
И важный брак с любезною женою
Пред алтарем меня соединит.
Даруй мне бог беспечность и смиренье,
Даруй ты мне терпенье вновь и вновь,
Спокойный сон, в супруге уверенье,
В семействе мир и к ближнему любовь!»
