Валерий Мирошников "С этой минуты я – Человек! Серия «Сказки и фантастика». Выпуск 1."

С этой минуты я – Человек! Серия «Сказки и фантастика». Выпуск 1.
Валерий Мирошников

Мы все родом из сказок, которые нам знакомы с детства. Наше мышление создается сказкой – ее языком и сюжетом. Наши жизненные ценности выражаются алгоритмикой поведения сказочных героев. Сказки рассказывают о прошлом и задают направление в будущее. Поэтому реалии сегодняшнего дня тоже проще всего и глубже всего осмысляются в сказке. И в этом поиске наука не противоречит сказке. Фантастическое допущение может быть любым, но оно запускает в обществе вполне закономерные процессы.

С этой минуты я – Человек!

Серия «Сказки и фантастика». Выпуск 1.

Валерий Мирошников

© Валерий Мирошников, 2024

ISBN 978-5-0064-0570-7 (т. 1)

ISBN 978-5-0064-0529-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Фантастические сказки

Нанодобротин или Колокольчики начинают и выигрывают

У одного аспиранта – звали его Василий – вечно не хватало времени, чтобы сходить со своей девушкой в кино или ресторан. Жанну это ужасно злило. А еще у него не было денег, машины, совести, чувства юмора и перспектив. Девушка так говорила.

– Что это за тема диссертации «Реакция колокольчиков на появление коровы на лугу»! – возмущалась Жанна. – Кому это нужно? Поучись у Мишки Говорова. Из одного детдома вышли, а он уже президентский грант получил, нанокомпозиты для самолетов последнего поколения разрабатывает. И ведь Говоров звал тебя в новую лабораторию. А ты? Му-у!

– Милая, ты не понимаешь! Колокольчики невероятно чувствительные, их форма помогает им определять настроение живого существа…

Но Жанна парня не слушала, а хлопала дверью и уходила. Однажды, когда девушка грохнула дверью особенно сильно, от стены отвалился здоровенный кусок штукатурки. Но не это главное. Даже Василий этого и не заметил. Его потрясло, что стрелка индикатора дрогнула. Четвертый месяц аспирант бился над прибором для измерения электрических импульсов колокольчиков, но никак не удавалось подобрать частоту, на которой сигнал будет устойчивым. И только вчера Василий собрал хитрую приставку, что учитывала параметрическую модуляцию сигнала. И вот сегодня стрелка, лежавшая на боку четыре месяца, наконец, двинулась с места.

– Модулируется поляризация? Обалдеть! – бегал Василий от индикатора к осциллографу.

Но оказалась важна не только поляризация, не только частота, не только добротность контура, оказалась важна… злость.

– Я измерил длину волны злости! – рассказывал Василий Мишке Говорову.

Они подружились еще в детстве, и, пожалуй, Мишка единственный не считал занятия Василия ерундой. Обладатель президентского гранта всегда внимательно слушал и даже давал ценные советы и не менее ценные приборы из казенной лаборатории, но перспективы получения финансирования считал призрачными. «Скорее верблюд пройдет в игольное ушко, чем колокольчики попадут в план Академии наук», – резюмировал, бывало, он.

– Да Бог с ней, с Академией! Ты сюда смотри, – показывал Василий. – Цветок реагирует на злость, и я замерил основные параметры сигнала. Информация передается за счет переменной ежевидной поляризации.

– Ежевидной? – изумился Мишка.

– Ну, это я так назвал. Взгляни на осциллограф, сам поймешь!

– То есть можно измерить, насколько индивид добр или зол? – спросил Михаил.

– Я уже измерил! И даже ввел классификацию! – Василий извлек из кипы бумаг на столе помятый ватман. – Вот информационное поле доброго человека с гладкой котообразной мурлыкающей поляризацией. А вот злого…

– С ежевидной и фыркающей.

– Да. Если в излучении человека более 50% положительных поляризаций – его логично считать добрым. Если свыше 51% негативных – все, что индивид делает, обращается во зло.

– Причем объективно, никакой относительности, – заметил Михаил. – Философы просто взвоют, ты их без хлеба оставишь.

– О классификации. Имеются ступени в каждой иерархии. Я их по-военному назвал. Солдат Добра любит порядок, его тянет строить, создавать. Вот характерное излучение. Солдат зла всюду несет хаос, насилие, разрушение. Вот излучение хаоса, что подпитывает его информационное поле. Видишь?

– Да-да, вспомни Федьку Жиганова из нашего класса, – сказал Михаил. – Пацан органически не выносил порядка. Наслаждение получал от сорванного урока. Рассказывал мне: «Выйду в город, пока хоть копейку не отберу у прохожего – никакого настроения!»

– А это его инфограмма.

– Жиган же в тюрьме!

– Я по фотографии.

– Вот даже как! – присвистнул Михаил. – ФСБ такая находка весьма заинтересует.

– А это офицер зла, – продолжал Василий. – Ему энергия насилия уже не нужна, она короткодействующая, офицер подпитывается тщеславием. Великолепный организатор, дьявольское обаяние, но сам не стремится быть на виду, действует чужими руками. Угадаешь, чья инфограмма?

– Блин! Царьков Стас! Это же он вечно Жигана науськивал и подмигивал.

– Царькова инфограмму я с телевизора снял. Стас же теперь в депутаты метит! А вот офицер Добра. Тоже лидер, но не подавляет свою команду, а помогает развиваться. Вот смотри модуляция сотрудничества. Узнал себя? – улыбнулся Василий Михаилу. – Ты в нашем классе считался заводилой.

– Да когда же ты успел инфограмму отснять? Когда с Варькой заходили, что ли?

– Тогда-тогда. Кстати, у Варьки тоже сильная модуляция сотрудничества. Девчонка может и тихая, а, что называется, душа коллектива – всегда вовремя поддержит. Так что вы взаправду два сапога – пара.

– А Жанна что?

– С Жанной худо, – вздохнул Василий.

– Давай, делись! Не молчи!

– Вот ее инфограмма! 32% зла, а на прошлой неделе было 28%.

– А что происходит?

– У ее матери зла 64%, она темный офицер. Больше того, у нее прослеживается связь с генералом. Самая интимная.

– Любовник?

– Ее шеф.

– Директор детского благотворительного фонда?! Он же само благообразие!

Директор благотворительного фонда «Счастливое детство» К. Г. Благостин давно уже не получал удовольствия от грубых энергий насилия и тщеславия. Его интересовала власть в самой чистой ее форме. Не власть подкупа, когда берут твои деньги и тебя же презирают. Не власть силы, когда боятся и ненавидят. А власть мысли, когда тобой восхищаются, тебя боготворят, высказанные идеи хватают на лету академики и президенты и спешат исполнить, даже не понимая конечного замысла. Конечный замысел не должен сознавать никто, чтобы не возвысился сам до понимания хода вещей и не стал конкурентом. Соперников Константин Георгиевич стремился обезвредить на самых дальних подступах к осмыслению общественных процессов, и в этом ему немало помогал благотворительный фонд, разыскивая по школам и олимпиадам страны талантливых детей. Чтобы затем направлять их развитие в нужную для директора сторону – знать многое о частном, а целостность и Добро не замечать и осмеивать «соплежуйством». Таких он поддерживал, продвигал по службе, выделял гранты. Его протеже чувствовали себя общественно-значимыми, раскатывали в дорогих машинах, ходили на правительственные приемы. И даже не понимали, у кого в руках ниточки, что направляют их поведение.

– В его речах 99% истины и 1% смертельного яда, – горячо говорил Василий. – Благостин – идеолог зла, он заражает людей миллионами.

– Я подозревал, что с фондом не все в порядке. Но чтоб настолько!

– Это показывает прибор!

Тех, кто избегал его деформирующего воздействия, Константин Георгиевич с помощью натасканных агентов влияния убирал с дороги – ломал их карьеру, разрушал личную жизнь, вводил в конфликт с правоохранительными органами. До прямой ликвидации шеф опускался редко – в ней не хватало наслаждения победы. Это был показатель того, что человек сумел уклониться от его влияния, и у Благостина просто не оставалось выбора. А он не любил, когда у него нет выбора. Предпочитал ветвистые комбинации со многими вариантами и продуманными каналами обратной связи.

Благостин нажал кнопку вызова секретарши:

– Ираиду Викентьевну ко мне!

Ираида Викентьевна как раз и была матерью Жанны, и в темной иерархии она недавно заняла место офицера. Произошло это вскоре после того, как женщина устроилась на работу в Фонд и подпала под влияние Благостина. С этого момента в доме прекратились скандалы, из-за чего муж Ираиды боготворил ее начальника и любовника. Жена стала к супругу более внимательна, но смысл ее жизни переместился туда, где она была послушницей и рабыней своего учителя и господина.

– Ираида, ты рассказывала однажды о женихе твоей дочери, – повернулся к женщине Благостин. – Он ведь занимается…

– Колокольчиками, – подсказала Ираида.

– Да-да, колокольчиками. Я предупреждал, что данное направление бесперспективно…

– Да Жанночка плешь проела придурку, чтобы занялся настоящим делом. Извините!

– Я понимаю накипевшие эмоции, но появились новости о твоем предполагаемом зяте. Он в ходе псевдонаучных изысканий изобрел некий прибор…

– Кто бы мог подумать!

– Прибор, который может сделать очень опасной жизнь самого изобретателя и всех, кто с ним связан. Будет лучше для него и для окружающих, если данный прибор исчезнет. А мы сможем сохранить открытие для человечества, к тому же оно поспособствует нашей образовательной деятельности.

– Я поняла. Полагаю, та компания байкеров, которую Фонд недавно спас от тюрьмы, не сможет отказать нам в маленькой услуге. А Жанночка им популярно объяснит…

– Значит, Фонд только прикрытие? – возмущался Михаил.

– Не совсем. Благостин воистину озабочен воспитанием нового поколения и вкладывает в образование много сил и средств. Потому что рабов следует взращивать с детства.

– Чтобы они восторгались и гордились своим рабством.

– Но миллионов почитателей ему мало, шеф и к Жанночке клинья подбивает, – усмехнулся Василий.

– В каком смысле?

– В том самом.

– Но он же вроде… с матерью! – не понял Михаил.

– Для матери он – гуру. И для Жанночки общение с учителем станет посвящением. Или закланием жертвенного агнца.

– Черт-те что! И что же теперь делать?

– Есть одна идея!

Идея оказалась проста, как все гениальное. Поскольку волновые характеристики всех составляющих злобы уже определены, то можно создать материал, поглощающий излучение зла и отражающий Добро.