Бабайка Злая "Роман"

Роман
Бабайка Злая

Быть сиротой в интернате для несовершеннолетних преступников не сахар. Но точно лучше, чем укрываться от ливня картонкой и драться за объедки с собаками. Я это прекрасно понимал, потому не пытался убежать, когда полиция приволокла меня в серые стены интерната.Если бы не Ниро с его бандой – здесь был бы почти рай. Кормят, дают кров, лечат и даже дают деньги. Но эта злобная свора, которая бросалась на меня только потому, что я отличаюсь. Сложно переносить такое ежедневно. Особенно, когда ты понимаешь, что достоин насмешек. Несуразный урод, который не может себя защитить. Только Кисси добра ко мне. Она становится моим другом.А я становлюсь чудовищем.

Бабайка Злая

Роман

Я всегда был немного хуже остальных. Даже в интернате, где все равны. Среди малолетних убийц, грабителей, хулиганов и просто беспризорников, найденных на улице социальными службами, я не выделялся личным делом. Несколько раз ловили на краже еды, пару раз я пытался сопротивляться аресту. Потом коррекционное заведение, занятия с психологом, жёсткий распорядок дня. Мы ложились и просыпались по команде, гуляли за оградой, ходили на обед по часам. После моей прошлой жизни настоящий рай. Сухо, сытно, тепло. Не нужно драться с собаками за мусорный бак с объедками. Не нужно дрожать под картонкой, закрываясь от хлещущего дождя. Никто не сломает пару рёбер просто так, от скуки или потому, что выражение лица твоего не понравилось. Не попытается запустить руку в трусы. Всё было бы хорошо. Если бы я выглядел, как все.

– Ро?ман, смотри, не пни свой нос! – они смеялись, как стая гиен, обходили меня с разных сторон. – Он у тебя такой огромный, что до земли вист.

– Интересно, он может понюхать у себя между ног? – Ниро? смеялся, скаля крупные зубы с желтоватым табачным налётом.

Толпа взорвалась хохотом. Они всегда делали это здесь, в углу огромного двора старого интерната. Закуток с сараями, заросший орешником и лебедой мордой скрыть десяток подростков. Здесь часто происходили разборки с неугодными. Ниро? с дружками любил загонять меня сюда и издеваться в силу своей скудной фантазии. Бить они меня не рисковали – боялись покалечить или убить. В свои пятнадцать Ниро? был выше сверстников и шире в плечах, а я был похож на скелет ребёнка – так сильно кожа обтягивала кости. Когда в интернат приходила проверка, меня закрывали в кладовой. Вид тощего носатого подростка с сероватой кожей, с ввалившимися глазами и выпирающими костями мог стать причиной серьёзного разбирательства. Местный фельдшер осмотрел, ощупал и прослушал меня всего, но только пожал плечами. Я был как будто здоров.

– Эй, Ро?ман, а куда ты ещё можешь сунуть свой длинный нос? Может, под подол Пачи?

Они снова загоготали. Пачи была нашей доброй старой нянюшкой. В интернате она стирала, убиралась, содержала в строгости штат работниц, которые всё время норовили запить. А ещё угощала нас домашними булочками и рассказывала сказки. Я сжал зубы, стараясь не выходить из себя. В гневе я смотрелся нелепо и мог разве что закричать. Один из дружков Ниро? поднял с земли что-то мелкое и тёмное, а потом швырнул в меня. Отскочив от щеки, кругляш обдал меня вонью. Собачье дерьмо. Воодушевлённые они начали оглядываться по сторонам в поисках новых снарядов.

– Эй, помойные крысы, ищите, что можно сожрать? – мягкий не по годам, вибрирующий голос заставил нас замереть. – Не трудитесь, недавно здесь был уборщик – всё унёс. Можете сходить на мусорку за пищеблоком.

Кисси вышла из-за куста, хитро улыбаясь. Озорные синие глаза щурились, вздёрнутый нос и округлые щёки слегка пунцовели, а кисти рук, торчащие из рукавов огромной серой джинсовки, упирались в крутые бёдра. Тот, кто не знал Кисси, мог бы сказать, что девушка нахально заигрывает. Но многие в интернате познакомились с крутым нравом пухленькой блондинки. Когда Кисси была в бешенстве – она очаровательно улыбалась до ямочек на щеках. А потом вытаскивала из-под куртки дубинку.

Ниро? медленно выпрямился, восхищённо улыбаясь. Только эта девчонка осмеливалась прямо указывать ему и его банде на место. Он всякий раз плотоядно скалился и пожирал глазами ладную пышную фигурку девушки, но не подходил близко. Несколько уроков, преподанных прилюдно, отбили у многих желание приближаться к милой хохотушке. Прихвостни здоровяка скучковались за спиной предводителя затылками ко мне. Очень хотелось взять камень и расколоть их черепа. Но с моей силой можно было только шишки набить.

– Кисси, я же когда-нибудь тебя отшлёпаю по сочной заднице, – почти промурлыкал здоровяк.

– Только в твоём дрочильном сне, герой, – она широко улыбнулась, распахивая куртку, под которой можно было различить рукоять дубинки, если не пялиться на грудь, – давай, тащи своих говнолизов отсюда и побыстрее. Или я позову Коштана. Он давно хотел тебя затащить на кухню.

Она сложила губы в мясистый бант и задвигала бровями. Ниро? перестал улыбаться, лицо свело злобным оскалом, за которым поглядывал страх. Я с удовольствием рассматривал его профиль и чуть улыбался. Коштан был нашим поваром и огромным мужиком, заросшим звериной щетиной до самых глаз. Он обожал сюсюкаться с девчонками от мала до велика, души в них не чаял и всячески оберегал. Но больше девочек он любил щупать крепкие задницы парней. Повар давно приглашал к себе на кухню Ниро?, зазывая дармовой колбасой. Директор интерната знал об этом и не вмешивался. Коштан был отличным рычагом давления на отпетых хулиганов.

Когда банда скрылась, Кисси перестала улыбаться и посмотрела на меня встревоженно. Она встала рядом и принялась меня вертеть так и эдак, щупать рёбра и спину. Я тихо рассмеялся.

– Уф, Ро?ман! Я испугалась!

– Не в первый раз, – я пожал плечами, – он от меня уже никогда не отстанет. Спасибо. Мы ведь раньше не общались. Почему ты за меня вступилась?

– А почему нет? – девушка одёрнула куртку запахиваясь. – Чем ты хуже других?

– Не знаю. Наверное, тем, что я урод?

– Знаешь, – Кисси улыбнулась широко, сверкнув белыми зубами, – если сравнить тебя и Ниро?, то кубок уродства он выиграет с огромным отрывом. Пойдём, сейчас кормить будут.

С тех пор у меня появился маленький приятный секрет. У меня появился друг. Пусть мы редко виделись – женские и мужские корпуса были разделены, встречались мы только на занятиях, прогулках или на уборке территории. Но эти встречи всегда были самым прекрасным, что со мной могло случиться. Однажды она отозвала меня за шашечный стол на прогулке.

– Не хочешь прогуляться за забор? – синие глаза озорно блеснули.

– Сбежать?..

– Нет, что ты! Зачем тебе усугубление характеристики? – она сделала ход и едва заметно улыбнулась. – Просто прогуляться. Тебя ведь не отправляют на заработки.

Это была правда. Меня никогда не отправляли за ограду как других. Никто не хотел меня брать. Там нужны были крепкие ребята, которые смогут грузить ящики, таскать тележки, забивать гвозди. А от одного взгляда на меня люди начинали смеяться.

– Нет, – я сделал ответный ход.

– А у меня завтра ночная смена. Не хочешь прийти?

– Кем тебя отправили? – я спросил, но боялся услышать ответ, ведь говорили, что хорошеньких девушек заставляют подрабатывать телом.

– Сторожу склад. Всего-то и нужно – обходить территорию каждые два часа и если что – звонить настоящим охранникам. Скука смертная! – она скорчила гримасу и стукнула шашкой по доске. – А с тобой мне не будет так скучно.

– Как я к тебе попаду? Меня же не возьмут тебе в пару.

– Смотри, – она показала на шашки, – здесь ваш корпус, тут пищеблок. За мусоркой в заборе есть щель. С виду там торчит арматура, но Ниро? и его ублюдки давно её расшатали. Прут можно отодвинуть и выйти. А как добраться до склада я тебе нарисую.

Меня поразило сначала то, что она ходила таким образом, чтобы наши шашки образовали карту двора. Только потом остальное дошло до сознания.

– Хорошо, – я почувствовал, как вспотели ладони, и взялся за пешку, – тогда я выхожу из комнаты, спускаюсь на первый этаж, вылезаю из окна в коридоре, через которое курит охрана, чтобы не выходить. Иду вдоль корпуса и в дыру? Почему тогда никто ещё не сбежал так?

– Потому что никто не знает, кроме Ниро? и меня. Я заметила, как они ковыряли забор, а этот болван мне всё выложил. Убегать не резон, сам знаешь, – Кисси посмотрела на серое здание интерната, за которое закатывалось солнце, – здесь, конечно, не сахар, но на улице…

– Да, там хуже.

Все беспризорники это знали. Пусть в интернате к нам относились равнодушно почти всегда, так даже лучше. Обычно, когда люди замечают одиночек – ничем хорошим это не кончается. Мы с Кисси переглянулись, встали из-за стола. Она шепнула: "Постарайся быть между двумя и тремя ночи", и мы разошлись. Грядущая вылазка будоражила ум. Я чуть не бросился ночью проверять, на месте ли дыра в заборе, но остановил себя. Конечно, где-то на задворках сознания вертелся ехидный голос, который твердил, что всё это не больше, чем розыгрыш, который организовал Ниро? и его подружка, чтобы побольнее задеть уродца. Я отмахивался от него. Хотелось верить в то, что у меня есть друг, который хочет видеть меня рядом. Человек, рядом с которым я в безопасности и могу говорить о чём угодно. А Кисси была ещё и красива. С ней я чувствовал себя просто нормальным человеком.

Следующий день был солнечным, вечер обещал быть тёплым. Настроение было настолько хорошим, что хотелось петь, но я не знал ни одной песни. Потому просто ходил и скрывал улыбку. День, как назло, тянулся медленно и мучительно, а вечером наш этаж отправили подметать дорожки вдоль корпусов. Я опасался столкнуться с Ниро?. Он жил на моём этаже вместе со своими дружками и вышел на уборку тоже, но не обратил на меня внимания. Зато я навострил уши, когда услышал обрывок разговора.

– Сегодня ночью наведаюсь. Кисси будет дежурить, и я к ней подвалю. Наедине она ломаться не будет.

Ниро? изобразил однозначно, чем собирался заняться. Я постарался отойти подальше. Сердце колотилось в ушах, от гнева тряслись руки. Хотелось сдавить эту толстую волосатую шею и не отпускать, пока Ниро? не замолчит навсегда. Воспитатель скомандовал сдавать инвентарь и строиться.

– И когда пойдёшь? – услышал я краем уха и замедлился.

– Часа в три, до рассвета вернусь.

Я решил, что пойду раньше и расскажу всё подруге. Она точно встретит его так, что Ниро? потом с неделю ходить будет только через боль. После душа я еле дождался отбоя. Радовало то, что под моим весом не скрипела кровать. Когда в комнате спят четыре человека – сложно выйти тихо, если от каждого движения раздаётся душераздирающий скрип. Обычно мои соседи засыпали не сразу, подолгу шушукались, но сегодня все были какими-то уставшими. К полуночи они похрапывали. Я аккуратно встал, переоделся, взял ботинки и выглянул в коридор. Обход был около получаса назад, охрана в это время как раз перекусывала, потом шла на перекур, а после они засыпали где-то в час ночи. Я об этом знал от соседей по комнате, которые иногда бегали и просили у сторожей окурки.

По коридору тянуло свежим дымом, открытое окно поскрипывало на ветру. Сердце трепыхалось где-то в горле, пока я крался по коридору. Казалось, что сейчас из-за двери в конце коридора выглянет охранник, заметит меня, и всё. Что "всё" я себе описать не мог. Казалось, что я рухну без сознания, а безвольное тело уволокут в карцер. Когда я нащупал кончиками пальцев край рамы, дверь в караулку действительно скрипнула и приоткрылась. В глазах потемнело от ужаса. Но видимо сторож передумал выходить. Я пытался восстановить дыхание и чувствовал, как дрожат руки и ноги. А потом под окном прошуршали уверенные шаги. Выглянув из-за края рамы, я увидел одного из охранников периметра. Хорош бы я был, если бы свалился из окна к нему на голову.