Александр Зубов "Двойник террориста"

Двойник террориста
Александр Зубов

ФСБ предлагает человеку, очень похожему на известного террориста, выступить вместо него в суде. Однако игра оказалась жестче первоначального плана.

Александр Зубов

Двойник террориста

– Лейтенант Кравцов. Предъявите документы.

Не понял… Паспорт лежит где-то во внутреннем кармане… С какой стати меня выбирает из толпы полицейский? Какие-то странные хари у штатских рядом с ним. Вроде похожи на ментов, а вроде бы и нет. Чего-то я как-то разволновался, надо не суетиться, ничего же нет за мной: прописка местная, ничего не нарушал. Моя морда ему не внушает доверия. Козел!

Дальше ситуация разворачивалась стремительно. Предложили пройти в машину, повезли. На требования прояснить происходящее, отвечали, что это простая формальность, надо проверить личность. А приехали в место, совсем не похожее на участок. И мент, который был в форме, потерялся где-то еще в коридоре, не дойдя до кабинета. Штатские были чрезмерно вежливы. Они казались близнецами – настолько одинаковым было разглаженное выражение лиц, не резкая жестикуляция рук.

Чего им надо? Сколько раз можно повторять свою фамилию, отвечая на один и тот же вопрос? Они не верят мне что ли? Черт! Почему я волнуюсь? В башке одни вопросы. Эти мужики не похожи на ментов…

Люди в штатском не спрашивали ничего, что могло хоть как-то прояснить причину задержания. Вопросы касались только фамилии, имени, отчества, имен мамы, папы, бабушек и дедушек, мест проживания и работы. Как только круг заканчивался, он начинался снова. Расспрос становился похожим на пытку. Кричать и скандалить уже невозможно. Уже не было сил даже спросить: за что задержали? Время, когда на это хватало воли, давно прошло.

Дверь в камеру захлопнулась. Вместе с чувством непомерной тревоги, пришло странное ощущение облегчения. Можно было сосредоточиться и осмыслить происходящее.

Так. Спокойно. Как давит эта лампочка… Что происходит? Интересно, в этих нарах есть клопы? Я где-то слышал… Да хрен с ними, с клопами! Нашел о чем думать! Итак, если это не менты, значит… ФСБ что ли? Похоже. Но я-то им нахрена?! Как жестко сидеть, будто это не доски, а мрамор. Если это фээсбэшники, которые постоянно спрашивают про маму с папой, значит… они… мне не верят. Да нет, это ясно. Они… меня принимают за кого-то другого! Вот. Точно. Если так, значит… разберутся и скоро отпустят! Фу… Во козлы! Сразу проверить нельзя? Торчи теперь в этой конуре. А потом ведь и не извинятся, наверное. Нет, ну как же давит эта лампочка. И стены еще…

Было не ясно, сколько прошло времени. За дверью загромыхал засов, она отворилась, военный в форме лейтенанта предложил пройти, завел в тот же кабинет, где сидели уже другие, хотя и похожие на предыдущих, люди в штатском.

– Здравствуйте. Как ваша фамилия?

Как? Опять? Они что не разобрались до сих пор? Да надоели!..

– Вы одурели что ли, мужики? У вас же паспорт! Проверить было нельзя?! Зачем меня здесь держать? Я же не преступник! Или давайте предъявляйте чего-нибудь, или идите в задницу!

Насчет задницы я, наверное, погорячился. Как бы их не разозлить зря. Э-э…

– Руки убери!

Ох ты, как больно!… Скрутил козел профессионально.

Дверь в камеру захлопнулась. На сей раз возмущение переполняло весь организм. Но вылиться ему было некуда.

Не, ну надо же! Козлы! Из-за таких… Не надо было кричать, зря сорвался. А что делать? Достали! И ничего не добился… Рука только болит. Что толку, что я здесь бунтую? Надо как-то по другому. Вот суки, а! Ничего не понимаю!

Ощущения подсказывали, что на этот раз времени прошло больше. Ставшее диким чувство голода, заглушаемое только водой из крана, начало притупляться, уступая место апатии и слабости. Уже не хотелось не только бунтовать, но и выяснять причины своего положения. Осталась одна цель: дождаться пока это чем-нибудь закончится. Снова в дверях появился военный, снова провел в прежний кабинет, где опять сидели трое незнакомых штатских.

После пары кругов прежних вопросов, один из присутствовавших бросился к задержанному и, как-то неестественно заорав:

– Не ври, скотина! – схватил его за шею.

Реакции не последовало. Агрессию встретил усталый, почти отсутствующий взгляд. Прозвучало еще несколько вопросов и все трое, ничего не объясняя, вышли из кабинета.

Никого не было несколько минут. Вначале двигаться не хотелось вообще. Затем внутри стала расти надежда на скорое разрешение ситуации, появилось даже желание встать, попробовать оглядеться, может быть выглянуть в коридор. Но остатки сильнейшей апатии, слабость и глубинный страх не давали двинуться с места.

В этот момент дверь отворилась и в комнате появилась женщина. Она села напротив и улыбнулась, отчего показалась инопланетным существом. До этого было трудно даже представить, будто здесь знают, что такое улыбка.

– Вы должны извинить моих коллег. Такая у них работа – охранять безопасность Родины. Меня зовут Мария. Фамилия моя – Каретникова. Посмотрите на эту фотографию.

Чего я замер как столб? Что? Фотография. Это не я… Ни хрена себе мужик как похож!..

– Мы знаем, что это не вы. Это террорист, главарь одного из крупнейших чеченских бандформирований Салман Загдаев. На счету его банды сотни убитых. Загдаев стоит и за захватом школы в Беслане.

– Значит, теперь я могу идти?

– В принципе да. Но куда? На съемную квартиру, за которую вам уже нечем платить, потому что прежнюю работу вы потеряли, а новую никак не можете найти?

– Это все к чему?

– У вас есть возможность обеспечить свою жизнь на продолжительное время вперед. И послужить Родине.

– Я уже не понимаю загадок.

– Мы арестовали Загдаева. И скоро над ним состоится суд…

– Молодцы.

– Да, но бандит не хочет давать никаких показаний. А собранные нами улики, хоть и бесспорны, недостаточны для суда. И может так случиться, что убийца сотен невинных детей останется на свободе или получит незначительный срок. Поэтому мы предлагает вам… сыграть его роль на суде. Подождите отвечать, узнайте условия игры. Вам всего-навсего необходимо будет около двух-трех месяцев прожить в комфортной одиночной камере нашего следственного изолятора, вас будут возить на суд, где вы будете отвечать на вопросы. Ответы мы вам подскажем. И главное: после окончания суда вас вернут домой, а на ваш счет переведут 500 тысяч долларов. Постойте, не говорите ничего. Просто подумайте, насколько вы поможете стране и как удачно решите свои проблемы.

– Я в таком состоянии думать не умею… Я хочу есть и спать.

– К сожалению, мы не можем отпустить вас обдумывать предложение домой. Сами понимаете почему. Но вы представьте, какая жизнь будет у вас через два-три месяца. Вы сможете себе позволить все. Давайте встретимся с вами после того, как вы отдохнете. Кстати, камера, в которую вас сейчас проведут, – точь-в-точь такая же, как та, в которой вы будете находиться, если согласитесь.

Новая камера казалась дешевым гостиничным номером со всеми удобствами, за исключением холодильника, телевизора, штор на окнах, из которых был виден лишь кусочек темного неба. Зато на столе стоял аппетитно пахнущий борщ, рядом расположились макароны с мясом и чай. Думать ни о чем не было сил.

Сон прошел внезапно. Глаза открылись и взгляд уперся в потолок.

Что я должен сказать? Конечно, со мной поступили по-свински. Но 500 штук… Час позора и обеспеченная старость. Интуиция молчит. Вечно так. Как только она нужна больше всего, никаких подсказок не дождешься. Кстати, в самом деле, закономерность вырисовывается… Стоп. Хватит ловить закономерности! Надо решить, что делать. Это погано, когда на суде на тебя будут смотреть, как на ублюдка, и ты будешь принимать буквально на грудь всю справедливую ненависть окружающих. Да, это не похоже на театр. А с другой стороны, большие деньги чистой душой не заработаешь. Но все равно ведь продаешься когда делаешь неинтересную работу и при этом еще пытаешься демонстрировать свою лояльность начальнику, в то время как твое нутро выворачивается от клинической неприязни к нему. Сколько она сказала я здесь просижу? Камера-то ничего. Обещает, что будет такая же. Два, максимум – три месяца. 500 тысяч бакарей на три… примерно по 145 штук в месяц. Ни хрена себе!

Когда под текстами соглашения и утверждения добровольности принимаемого решения была поставлена последняя подпись, лицо Марии Каретниковой просветлело, хотя и до того, казалось, не было ничем омрачено.

– Вы сделали правильный выбор. Поздравляю.

Новая камера оказалась не совсем похожей на предыдущую. Она была значительно более мрачной. Ее стены давили замурованной памятью тысяч трагических историй.

Конец ознакомительного фрагмента.