Рин Эшоу "Песни падающих звёзд"

Возле подъезда столпились жители. Кто-то спорил. Другие кричали, не выбирая выражения. Некоторые же тихо стояли в стороне, не влезая в разговоры, но таких оказалось совсем мало.

Работники в синих куртках, не обращая внимание на возмущённых жителей, закладывали продухи подвала. Лишь один мужчина, грузный и усатый, спрятавшись от дождя под стоящим рядом деревом, курил, вяло отмахиваясь от жителей.

– Ну что, приказ, ну! Я его, что ль, придумал? Скажете тоже!

– Там же коты, как вы можете! – вскрикнула женщина, пытаясь одной рукой удержать зонт, а другой – вырывающегося сына.

– Григорь Сергеич, продолжаем? – с сомнением откликнулся один из работников, и усатый мужчина кивнул: – Делайте, делайте. Коты-шмоты. Развели антисанитарию! – начальник сплюнул в траву и, бросив туда же бычок, растоптал его ногой. – Мусора не будет. И вони. Вы нас, ваще-то, благодарить должны!

– Они-то как раз поменьше сорят, – с отвращением фыркнула Надя, проследив за движением Григория Сергеевича.

Тот смутился, но ничего не сказал. И окурок не поднял.

Надя чувствовала себя беспомощной. Была бы тут Поля, то обязательно бы разобралась. Не дала погубить котят.

– Как вам не стыдно! – продолжала голосить женщина, ища поддержки у толпы, и та с готовностью подхватила: – Изверги! Живодёры!

Надя растерянно огляделась, чувствуя, как сильно колотится сердце и потеют ладони. Надо что-то делать. Нельзя позволить им… Не простит потом Полька, что Надя всё видела – и ничего не сделала. И сама Надя себя не простит.

Всю оставшуюся жизнь будет мучаться, как бабушка Дина. Как бы не ругались они с сестрой, права бабушка – кроме друг друга никого у них нет. Поля бы не дала в обиду птиц. Надя это точно знала.

«Ну держитесь!», – решилась девочка, смахивая со лба капли дождя, и тоненько свистнула.

Григорий Сергеевич хмуро посмотрел на неё, но не успел ничего сказать.

Прошло несколько секунд, и раздался шорох, нарастающий с каждым мгновением. Девочка хитро улыбнулась, задирая голову.

Закружившаяся стайка голубей, спикировав, налетела на рабочих. Те побросали инструменты и, пытаясь спастись от птиц, бегали по двору. Двое из них попытались вбежать в подъезд, но дорогу им перегородила женщина с зонтом, выставив тот, как пику:

– Ну уж нет! Поймёте теперь, что животные чувствуют, когда спрятаться негде!

Её сын, отбежав подальше, поманил ребят, наблюдающих в стороне, и подхватил с земли ком грязи. Друзья с готовностью присоединились к нему.

– Получай, фашист, гранату! – Размахнувшись, мальчик метнул ком. Тот угодил Григорию в затылок, и мужчина разразился бранью. Ребята с гиканьем принялись забрасывать рабочих грязью.

– Вася, ты что! – ахнула мать мальчика, опуская зонтик. – В светлой куртке – и в клумбу! Сам стирать будешь!

Рабочие побежали к припаркованной машине, не обращая внимание на вопли своего начальника. Голуби преследовали их до тех пор, пока те не скрылись в салоне, нетерпеливо подпихивая друг друга в спины.

– Дайте хоть котят вытащить! – крикнула Надя, наблюдая, как Григорий Сергеевич, облепленный грязью, пытается добраться до машины.

– Да нет там никого! – взвыл мужчина, прикрывая голову от ударов крепкими клювиками, и опрокинулся навзничь.

– Как – нет? – удивилась Надя.

– Вот так! Димон глянул, сказал, пусто! Мы и стали закладывать! Кыш, кыш! Бешеные! А ну пшли отсюдова!

– Они не бешеные, – Надя с облегчением выдохнула, ощущая дрожь в коленях, и снова свистнула. – А справедливые.

Голуби послушно взмыли ввысь, повинуясь просьбе хозяйки чердака. Надя оглянулась на ликующих жителей и довольно скачущих мальчишек, и шагнула к распластанному на земле Григорию Сергеевичу.

– Уезжайте. Здесь есть кому присматривать за животными. Есть кому ухаживать и защищать. А вернётесь… – Надя присела рядом и, заглянув мужчине в лицо, понизила голос до зловещего шёпота: – … призову столько голубей, что они вашу машину на крышу дома поднимут. Вместе со всеми вами внутри.

Не говоря ни слова, Григорий перевернулся на живот и пополз к машине. Его сотрудники осторожно приоткрыли дверь, всё ещё с сомнением окидывая небо взглядами. Самый крайний из них втащил начальника внутрь. Взвизгнув шинами, автомобиль сорвался с места и скрылся за поворотом.

Надя выпрямилась в полный рост, ощущая, как струйки воды стекают за шиворот. Раздались редкие хлопки, уже через минуту превратившиеся в овации. Девочка засмущалась, с благодарностью поворачиваясь к людям, и искренне рассмеялась. Впервые за долгое время.

Дождь прекратился, и первый луч, пробившись сквозь тучи, осветил двор.

Вскоре жители дома, обсуждая произошедшее, стали расходиться. К Наде подбежал тот самый мальчик, развязавший грязевую войну.

– Ты – Надя, да?

– Да, – кивнула девочка, закрывая глаза и подставляя лицо солнцу. – А ты – Вася.

– Ага. Ты ж сестра Полькина? Она про тебя рассказывала. В общем…

– Что такое? – Надя, наконец, посмотрела на мальчика.

Тот заговорщически подмигнул:

– Дядька прав был. Нет в подвале котят.

Надя вздрогнула, только сейчас вспомнив слова Григория Сергеевича. Под ложечкой засосало от ужаса. Нет, всё равно Поля не простит… Потеряли малышей.

– Где же они?

– Так я… Короче, – Вася выдохнул, собираясь с духом. – Как услышал, что едут подвал зарумо… завумо…

– Замуровывать.

– Ага. Замуво… Тьфу. В общем, тут же побежал к котятам. Нас всех, – мальчик указал на друзей, – Поля учила, как обращаться с ними. Я их в коробку посадил да вынес тихонько. Их там всего-то шестеро.

– И куда же дел?

Надя почувствовала укол совести. Она всю жизнь считала детей злыми, а они оказались куда добрее и умнее, чем она сама. И храбрее.

– Так домой отнёс, – бесхитростно ответил мальчик. – Пока мама не видела. Я уже соседей оббежал, поспрашивал. Двоих заберёт из пятой квартиры семья. Одного – девчонка с третьего этажа. Ещё одного – друг мой, Мишка, он в соседнем доме. Остались двое. Попробую мамку уболтать, может, разрешит кошечку оставить. Там есть такая, коричневая с белыми полосками. Красивая-красивая! – Вася мечтательно зажмурился. – Я и имя ей уже придумал. Точнее, из книжки взял. Там мальчик превратился в кота и подружился с кошкой настоящей. Но умер потом после драки, а когда обратно стал мальчиком и нашёл котёнка, не вспомнил, как… В общем, Дженни назову.

– Здорово! – искренне восхитилась Надя, ласково погладив мальчика по взъерошенным волосам. – А последнего куда?

– Последнюю, – исправил Вася. – Тоже девочка. Но не нашёл ещё ей хозяина.

Надя вздохнула.

– Давай пока заберу к нам. А там придумаем. Только у меня ещё одно дело есть…

Пока довольный мальчик побежал домой, Надя, подозвав голубку, что-то сказала ей. Птица, курлыкнув раз-другой, легонько качнула головой и улетела.

Забрав котёнка, Надя поднялась в квартиру бабушки Дины. А там, не поддаваясь сомнениям, достала из верхнего ящичка ингредиенты и принялась месить тесто. Для тех самых пирогов с говядиной, как учила бабушка.

* * *

Вернувшаяся вечером Поля застала сестру за мытьём полов у чердака. Девочка замялась, неловко переступая с ноги на ногу, и поправила сползающую шаль.

– Спасибо.

Надя обернулась на звук и, отложив тряпку, приподняла брови:

– За что?

– Что котят… спасла. И меня выручила.

– Котят не я спасла, – хмыкнула Надя. – А ребята со двора. Их благодари. А что на счёт тебя… Так для чего ещё близкие нужны?

Поля помолчала, обдумывая что-то. Не выдержав, она растерянно посмотрела на Надю и выпалила:

– Что же мне делать теперь… Кого беречь?

Надя успокоила сестру:

– Найдутся ещё подопечные. Сама знаешь, люди не перестанут выкидывать ненужных им котят. Да проходи, чего стоишь?

– Так мандарин же… – Поля беспомощно развела руками. – Не смогу.

– Сможешь. Я всё вымыла. Заходи теперь, когда хочешь.

Поля сделала осторожный шаг, принюхиваясь, затем и другой, пока не подошла к сестре почти вплотную. Они обнялись. Как Надя не старалась, слёз сдержать не сумела, хотя и пыталась это скрыть. Поля мягко поглаживала её по спине, утешая.

– Как там бабушка? – встрепенулась Надя, отодвигаясь от сестры.

– Хорошо. Переволновалась. Нельзя ей, возраст уже. А тут мы со своими ссорами…

Надя внезапно встрепенулась:

– А сколько время?

– Восемь почти.

– Ой, Поля, бежим! А то сейчас опять заволнуется!

Поля удивилась, следуя за сестрой по пятам:

– Почему? Чего ты задумала?

Надя хихикнула и, обернувшись, прижала палец к губам.

–Это секрет! Я отправила голубку разузнать кое-чего. Найти, точнее. И она нашла. А я потом позвонила… Пойдём, скоро увидишь! Главное успеть.

В воздухе витал аромат пирогов уже второй день. Весело болтая ногами, Поля сидела за столом и, прихлебывая горячий чай, с жаром рассказывала про невиданную ранее больницу.

– Полечка, открой дверь, пожалуйста! – попросила бабушка Дина, услышав звонок, и с умилением погладила котёнка, тихонько мурчавшего на её коленях. – Может, Валентина пришла? Хотя пенсию только завтра должны принести…

– Нет, я открою! – Надя отставила кружку в сторону и бросилась к двери, подмигивая обескураженной Поле.

Распахнув дверь, девочка поздоровалась и приглашающее махнула рукой. Светловолосая пожилая женщина, сжимая в руках затертую сумку с изображением собаки, робко улыбнулась:

– Здравствуйте. Мне нужна Динара. Я, наверное, ошиблась?

– Нет-нет! – с жаром откликнулась Надя. – Проходите! Бабушка Дина на кухне. Меня Надей зовут.

Надя видела, как женщина сомневается. Но, словно решаясь на что-то, та глубоко вдохнула и перешагнула порог.

– А меня – Людмила Александровна.

Цвет дня и ночи

Ростик шмыгнул носом, затягивая колючий шарф на шее, и вытер мокрое от слёз лицо. Мама снова, снова заставила надеть этот ужасный цветастый комбинезон.

На коричневой ткани перемешивались узкие белые овалы с крупными жёлтыми кругляшками в центре, от чего мальчик чувствовал себя огромной яичницей на покрытой копотью сковородке. Но сильнее всего злило, что раньше комбинезон носила Яра, старшая сестра Ростика. И он, несомненно, больше подходил девчонкам.

Ростик ненавидел его всем сердцем. Да так, что хотел одним утром разрезать ножницами, искромсать на маленькие неровные кусочки и запрятать в угол между стеной и книжным шкафом. Но не достал до ящика с мамиными швейными принадлежностями, а канцелярские ножнички для бумаги издевательски кусали ткань, не причиняя ей вреда.

Хлопнув напоследок дверью, Ростик вышел на лестничную клетку и прислонился к стене, чтобы отдышаться. Нельзя плакать, никак нельзя! Ребята во дворе не поймут. А то и вовсе засмеют. Капитаны не плачут! Не просто же так в любимом мультике, который по три раза на дню показывают на канале «Карусель», поётся: «Капитан, капитан, улыбнитесь, ведь улыбка – это флаг корабля».

А Ростик сегодня – капитан ледяного корабля, столкнувшегося с лавиной из снега и водой из чайника. А ещё с соседкой бабой Ларисой, которая из вредности вышагивает вокруг корабля, а вчера чуть не поскользнулась в итоге на покрытой льдом дорожке возле трапа. А потом прогнала всех детей и пригрозила разломать корабль своей клюкой, если ещё хоть раз кто-то на него заберётся.

Сильнее лавины Ростик боялся только бабу Ларису. Она могла, чего доброго, и родителям наябедничать. Или того хуже – Ярославе. Яра тоже взрослая, она не поверит, что баба Лариса сама возле корабля крутится.

Взрослые всегда верят только взрослым. Думают, что те врать не будут. А они ещё как врут! Потому что боятся, что их уважать перестанут. Смешные. Уважать надо за дела, а не слова. Слово – оно же лёгкое, его выпусти – весь мир облетит, и не устанет. Никак они этого не поймут!

Но если Яра узнает, тогда – всё, прощай, заметённый снегом двор! Прощайте и вы, зимние каникулы. Здравствуй, школьная литература за третий класс.

Ростик передёрнулся, представляя, как проводит вечера за толстенной хрестоматией в сиреневой обложке, с тоской слушая развесёлые крики друзей за окном. И твёрдо решил, что как только завидит издалека бабу Ларису, то соберёт всю свою храбрость в кулак, подтянет лямки комбинезона подмышки, чтобы не сковывал движения, и помчится как можно дальше.