С той их беседы его новый и, пожалуй, единственный друг затих. Словно обдумывал какую-то важную мысль. Смаковал ее, выжимал себе на язык, как лимонный сок, и морщился.
Лукас не обращал на это внимание. Слишком долго он вообще обходился без кого бы то ни было и сейчас не испытывал никакого дискомфорта, если приходилось одному идти в парк на аттракционы или в столовую.
Все-таки способность не привязываться к человеку была лучшим подарком эволюции.
Сегодня он один гулял по небольшому парку, уставленному аттракционами, больше подходящими для малышни. Зверушки носились по кругу, катая визжащих от удовольствия мальчиков и девочек, совсем хилый поезд не спеша пыхтел по рельсам, колесо обозрения поднимало прозрачные кабинки вверх. Лукас шел, отрывая куски голубой сахарной ваты, намотанной на длинную бумажную палочку, и оглядывался по сторонам. Было скучно. Он вспоминал тот другой, большой парк и понимал, насколько этот – всего лишь позорная пародия.
– Эй, привет!
В тени шатра стояла девчонка на пару лет старше. Еще годик, ей исполнится двадцать один – и она выйдет из этого проклятого места на свободу. Скорее всего, родители упекут ее в элитный университет, где из нее постараются «сделать человека», но вряд ли у кого-то это получится. Ее считали красивой. Все, кроме него самого. И она пользовалась своим смазливым личиком точно так же, как Лукас пользовался своей репутацией фаворита – жестокого и непримиримого, – чтобы добиваться своего. Сомнительный был путь, слишком мало морали и слишком много телодвижений. И не удивительно, что совсем скоро ей пользовались только те, кто не брезговал.
Отпрыск семьи Далтон брезговал.
– Чего тебе? – Он хотел было пройти мимо, но остановился. Достаточно скучно, чтобы не упускать возможность перекинуться парой слов.
– Ничего. Стало скучно. Тебе не скучно?
Она разговаривала односложными фразами, словно не могла уместить в свой мозг размером с грецкий орех достаточно длинные предложения.
– И что ты предлагаешь? – ухмыльнулся молодой человек, обернулся по сторонам – никто не видит? – и, отщипнув от голубого воздушного облака кусок, засунул его в рот.
– Может, развлечемся? – Она пыталась казаться сексуальной, но выходило плохо. Ну, если только кого-то возбуждают жеманные движения, слишком открытые вырезы или щенячьи глаза.
Отпрыска семьи Далтон не возбуждали.
Лукас огляделся, посмотрел на остатки сахарной ваты, облизал липкие пальцы и, схватив ими девчонку за плечо, затолкал в шатер. Здесь были навалены мягкие кресла, подушки, какие-то коробки, складные столы, табуретки, одноразовая посуда – все то, что требовалось для проведения какого-нибудь праздника, устраиваемого обычно раз в месяц, когда отмечали все дни рождения разом, не размениваясь на поздравления день в день. Он толкнул ее на гору подушек и смотрел, как она, натягивая на колени задравшуюся юбку, смеется, запрокидывая назад голову. Глядя на шею, такую белую, что почти светилась в полумраке шатра, и такую тонкую, он представлял, как его руки смыкаются на мягкой коже и сдавливают все сильнее и сильнее. Почувствовав сильное возбуждение, чего с ним не бывало прежде, мальчик расстегнул джинсы и, сорвав с нее трусики, вошел в нее, резко и властно.
Девчонка перестала смеяться. Ей было больно, неприятно, она хотела выбраться из-под него, но не хватало сил. Слабые, как у пятилетнего ребенка, кулачки молотили его по спине, но кричать она не решалась – репутация сыграет с ней злую шутку. Никто не поверит. Только будут показывать пальцем и смеяться. А может быть – даже запрут в эту маленькую комнатушку всего на одну кровать.
– Больно. Прекрати. Пожалуйста.
Чем больше она умоляла своими отрывистыми фразами, тем сильнее распалялось желание. Схватив девушку за горло, Лукас начал давить на него. Сначала легонько, словно боясь раздавить экзотическую бабочку, снятую с цветка и трепещущую у него в ладонях. Она вырывалась, и хватка становилась сильнее – он не мог допустить, чтобы она вырвалась. Он еще не закончил. Он не хотел останавливаться. Почувствовав, как она напряглась всем телом, он ощутил, как волна жара пробежала по телу. Последнее судорожное движение обессиленных рук. Последний толчок его бедер.
Убрав руки с ее горла, Лукас не сразу понял, что наделал. Застегнув джинсы, он было улыбнулся и наклонился к ней, чтобы поправить задравшуюся все-таки юбку. Девушка не двигалась.
– Эй. Ты в порядке? – Он сел рядом на корточки и похлопал ее по щеке. Голова безвольно запрокинулась вправо.
Так вот оно как – убить человека. Он столько раз делал это в компьютерных играх, представлял себя на месте преступников в любимых боевиках, но никогда не думал, что когда-нибудь сделает это. Своими руками.
Странное чувство. Тебя немного трясет, словно ты получил жестокий разряд тока, но это не больно. Скорее – приятно. Приятно ощущать всем телом, как разливается тепло, и каждая мышца расслабляется, подобно тому, как расслабилось в последнюю секунду жизни тело молодой девчонки, лежащей перед ним. Пройдет совсем немного времени, и ткани начнут каменеть. Клетки разрушаться. Оцепенение охватит целиком, и тогда единственным правильным решением будет убить снова, чтобы впустить в свою одеревенелую плоть глоток жизни. Неужели все до этого момента было просто существованием?
Оставлять здесь труп было нельзя. На коже девчонки полно его отпечатков, а во влагалище – спермы. Утащить куда-то и спрятать не выйдет – кругом гуляют ошалевшие от сахара дети. Поднявшись на ноги, Лукас на несколько секунд застыл над телом, пытаясь запечатлеть в памяти этот образ, и, отвернувшись, начал шарить в огромных кучах наваленного прямо на траву барахла. В последний раз им давали зажечь и отпустить в небо китайские бумажные фонарики, и, если повезет, тут найдется зажигалка или коробок спичек.
Повезло. Пламя вспыхнуло и побежало по подушкам, затрещало в наполнителе мягких кресел-мешков, перекинулось на горы пластиковой посуды, добралось до лежащей без движения девушки. Когда языки огня начали лизать ее ногу в красном резиновом кеде и задирать такую непокорную юбку, она вдруг вздрогнула, открыла глаза, попыталась закричать, но захлебнулась огнем. Ее насильник и убийца стоял в нескольких метрах и, оцепенев, смотрел, как она мечется, пытаясь отбиться от настойчивого пламени, но, как и с ним самим всего несколько минут назад, терпит поражение.
Пора уходить – Лукас знал это, но не мог двинуться с места. Огонь, покончив с одной своей жертвой и все еще глодая ее останки, подбирался к нему. Еще секунда – и его потрепанные черные кроссовки начнут лизать языки пламени, заигрывая точно так же, как только что делали это с девушкой. Сорвавшись с места, мальчик бросился вон из шатра, спрятался в тени первого попавшегося аттракциона с вращающимися гигантскими чайными кружками, отдышался и, нацепив на себя уже знакомую и отрепетированную маску доброжелательности, вышел в свет фонарей.
Мальчишки и девчонки носились взад-вперед между лотками с сахарной ватой и ларями с мороженым. Сегодня не уснет не только Лукас Далтон.
***
Он уснул, как только голова коснулась подушки. Лежащие на соседних койках мальчишки о чем-то спорили, хихикали, зажимая рот ладонью, устраивали потасовку, обсуждали полыхнувший на площадке с аттракционами пожар. В другое время он бы надавал им подзатыльников, но сейчас не было сил. То внезапное чувство тотального расслабления не отпускало, и не хотелось даже думать, не то что двигаться. Голова была пустая, словно из бешено молотившей стиральной машины слили грязную воду и вытащили все белье. Блестящая пустота.
– Ты какой-то тихий.
Фрик сидел, прислонившись спиной к шершавому, чуть влажному стволу дерева, и вертел в руках подобранный у речки камешек. Плоский – такими хорошо пускать «лягушек» по воде.
– Нормально, – отмахнулся Лукас, перевернулся на живот и положил щеку на сложенные у лица ладони.
Он и правда был задумчив последние несколько дней после страшного пожара, в котором сгорела одна из постояльцев закрытого интерната для «трудных подростков». Пока к ним приезжала полиция, мальчиков одного за другим вызывали на допрос. Выясняли – не видели ли они кого-нибудь у полыхнувшего шатра, пока по всем углам шушукались не только дети, но и преподаватели. И приятная тяжесть внизу живота и расслабление во всем теле не отпускали Лукаса – как за тоненькие ниточки, разум держался за эти разговоры, чтобы не потерять те ощущения. Но сейчас все стихло. Пересуды закончились, люди в форме с блестящими значками уехали, и все потекло своим чередом. Он начал забывать, что произошло там, на чуть влажных подушках. Забывать не детали или действия – забывать самое главное – ощущения! Эмоции! Именно эта врожденная особенность быстро переключаться в настоящий момент и не держаться мысленно за прошедшие события и выручала людей, которые потеряли близких, расстались с любимыми или похоронили жившую у них пятнадцать лет лохматую дворнягу. Еще недавно и Лукас радовался тому, как легко ему было забыть родителей и не держать в голове ненависть к ним – как это делал его новый и единственный друг. Радовался, что ни одну потерю не проживал еще достаточно долго, чтобы бояться лишиться чего-то в будущем. Зачем? Он забудет про это, как только утихнут в голове мысли. Как только выветрится запах. Как только образ перекроет что-то новое.
Он еще помнил теплое тело, казавшееся бездыханным, распростершееся на подушках. Помнил, как ее слабые руки били его по спине, как пальцы сжимали горло, перекрывая доступ кислорода, и из груди девушки вырывались хрипы. Но это уже не трогало. По крайней мере, не так сильно, как в первые дни. И все, о чем мог он сейчас думать, – как вернуть то почти забытое ощущение.
Лукас понимал, что убьет вновь. Не может не убить. Да и кто бы отказался познать это ни с чем не сравнимое чувство власти над такой хрупкой, как оказалось, жизнью? Он никогда раньше не думал об этом, не хотел этого и, возможно, если бы не этот случай, так никогда бы и не познал этого бурлящего кровь наслаждения. Было ли это нормально? Конечно, нет. Но не зря родители отправили его сюда, отчаявшись воспитать нормального человека. А что было бы, если бы не отправили? Возможно, он уже убил бы одного из них. Или, напротив, смог бы под гнетом материнской любви превратиться в послушного среднестатистического ребенка, как превращается в унылое разочарование дикий мустанг, стоит его объездить человеку.
– Ты никогда не думал, кем хочешь стать? – вдруг спросил он. Его голос терялся в пожухлой траве и теплых ладонях.
– Врачом, – не думая, ответил Фрик. – Я найду лекарство. И стану как все.
– Смелый план, – пробормотал Лукас и, прищурившись, посмотрел на мальчишку, играющего с камнем.
– А ты?
Он никогда раньше не думал об этом. Знал, что хочет иметь власть над людьми, знал, что хочет показывать миру свою силу, свою ловкость, свою смекалку. Знал, что ему не подходит работа, где надо быть добреньким или хотя бы вежливым.
– Не знаю. Может, военным. – Он перевернулся на спину и уставился в шелестящие листья.
– Неа. Не твое. – Фрик смотрел на него с любопытством. Как в тот первый день знакомства.
– Это почему? – рассмеялся мальчик и сел, уставившись на своего младшего друга. Разница в возрасте, достаточно внушительная для их лет, никого не смущала. Им всегда было о чем поговорить. Да и Лукас в свои восемнадцать с хвостиком, воспитанный без внимания со стороны взрослых, скорее походил на пятнадцатилетку по рассуждениям и поступкам.
– Там дисциплина нужна. В том интернате, где я жил до этого, был один пацан – сынок военного. Так он такие штуки рассказывал… Ууу! Нет! Точно не твое.
– Тогда что же мое?
– Не знаю. – Фрик пожал плечами и кинул плоский камень – идеальный, чтобы пускать «лягушек» по воде, – в кусты. – Может, полицейский? У них и форма классная, и машина с мигалками. Видел, к нам приезжали? Да не мог не видеть!
– Видел, – кивнул, задумавшись, Лукас.
– Круто, правда?
– Ну да.
Странно, почему он сам про это не думал? Что может быть лучше для него, особенно сейчас? Если он будет полицейским, то сможет прятать улики, подтасовывать факты – все, чтобы на него самого никто не вышел. И даже расследовать свои собственные преступления, держась за тонкую ниточку воспоминаний того блаженного ощущения.
Лукас вздрогнул. Теперь, казалось, все встало на свои места. Все его будущее – как на ладони. А если учесть, что у его родителей полно денег и связей, ему обеспечено хорошее место.
Мальчик рассмеялся и снова завалился на спину, закрыв ладонями глаза. От предвкушения такой близкой и манящей взрослой жизни жутко захотелось есть.
– Пошли, утащим что-нибудь из столовой? – предложил он, подскакивая на ноги.
– Пойдем!
Фрика не нужно было долго уговаривать. Как любой мальчик, он был рад не сидеть на одном месте под старыми раскидистыми дубами и бесконечно слушать шелестящий ветер. В нем было слишком много энергии.
***
Он не сдержался. Не прошло и двух месяцев – только-только опали листья с деревьев, – как интернат для «трудных подростков» потрясло новое убийство.
Это произошло случайно – как и в первый раз.
Лукас Далтон слонялся от безделья по парку, всматриваясь в черные мокрые стволы и сметенные в кучу опавшие листья. Фрик заболел и сидел в комнате, а его другу просто жизненно необходимо было проветрить голову – после последнего урока он подрался с недавно переведенным к ним мальчиком, и теперь его раздирала кипевшая в побитых костяшках рук злость. На одном из газонов устроились девчонки с местной секции по рисованию. Расставили мольберты, разложили кисточки и краски, как будто из их потуг могло и правда родиться что-то красивое. Усмехнувшись, мальчик уже было прошел мимо, когда заметил ее.
Девочка с удивительно прозрачной фарфоровой кожей сидела на табуретке – позировала. Она подтянула к груди затянутые в белые колготки ноги, обхватила их оголенными до плеч руками, а голову запрокинула назад – вот-вот упадет. Белокурые волосы свисали почти до земли, а тонкая длинная шея изгибалась и пульсировала в такт дыханию. Повернув голову чуть в бок, она смотрела прямо на него и улыбалась.
Дыхание перехватило. Руки сжались в кулаки, стараясь унять дрожь в пальцах, которым не терпелось дотронуться до нее, сжать что есть силы, пока она не обмякнет в его жарких объятиях. Он готов был поклясться, что она поняла, о чем думает этот странный незнакомый парень, глядя на нее ошалевшими глазами, и, вздрогнув, притянула подбородок к груди. Девчонки, рисующие с нее свои корявые шедевры, заныли, прося ее сесть в прежнюю позу, но безуспешно. Натянув на ноги черные ботинки с высокой шнуровкой, незнакомка спрыгнула со стула и побежала в сторону выхода из парка.
Он пошел за ней. Не хотел – но шел, словно привязанный невидимой, но прочной веревкой. Она манила его. Точнее – ее тонкая белая шея. Он хотел быть последним, кого увидят эти круглые с белесыми ресницами глаза. Он хотел, чтобы его крепкие пальцы были последним ее ожерельем.
Девчонка петляла по дорожкам, то ускоряя шаг, то останавливаясь, чтобы оглядеться. Она не знала дороги и путалась, испытывая животный страх. Неизвестно, на что она могла решиться. Рассказать другим о том, что увидела в его лице? Промолчать и продолжать бояться и оглядываться? Казалось, выбор очевиден. И Лукас не мог ей позволить его сделать. Да и не хотел.
Вымощенная белым гравием дорожка уходила все дальше от выхода из парка, но спешащая по ней девочка даже не догадывалась об этом – было еще слишком светло для того, чтобы заметить огни главного здания, и слишком густо росли деревья, которые решили оставить нетронутыми.
– Я могу помочь? – Лукас, насколько мог, взял себя в руки, и теперь его голос звучал почти нормально. – Мне кажется, ты заблудилась.
От неожиданности незнакомка замерла. Ее тело мелко дрожало, и не хватало смелости повернуться и посмотреть в глаза своему преследователю. Худые плечики, такие острые, что чуть не прорывали тонкую ткань легкой куртки, подались вперед, спина сгорбилась. Ей хотелось сжаться до размера такого же белого камушка под ногами и затеряться среди них.
– Ты боишься меня? – ухмыльнулся молодой человек и сделал шаг в ее сторону. Потом еще один. – Почему ты меня боишься?
Это было чем-то новым. Тогда, в том шатре в парте аттракционов, он не хотел причинять боль и тем более убивать – это был минутный порыв, словно мозг прожгло каленым железом и разум полностью отключился, предоставив право голоса животным инстинктам. Но сейчас он не мог уже прятаться за оправданиями. Он точно знал, чего хочет. И не мог остановиться.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70841287&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
