Олег Николаевич Савин "Аз есмь Путь, и Истина, и Жизнь. Книга третья"

Найти последователей в Иудее конечно сложнее. Потому, для укрепления их веры и нужны будут чудеса явленные здесь. Ведь многие говорят, что ты великий пророк.

– Хотя для нас, ты по-прежнему остаёшься всё тем же Йешу, – подмигнул Йехуда.

– Скрываясь в этой глуши, – продолжил Йосеф, строго посмотрев на Йехуду. – Вдали от Йерушалайма, ты многого не достигнешь. Потому что ни один, в затоении свершающий, но при этом нечто думающий в дерзновении своём, не сможет ничего добиться. Посему, если действовать, то яви себя миру. Ведь на праздник соберутся тысячи иудеев с разных мест, а не только с Галилеи. Ты только подумай. Не только простые люди, но и начальствующие смогут поверить в тебя.

– А брат прав, – согласно кивнул Шимон. – Галилея пройдена, нужно искать славы в Иудеи и Йерушалайме. Ты тратишь своё дарование там, где нет высокого руководства. Поскольку только они смогут его по достоинству оценить. Слухи это одно, а явление чудес перед ними, это совсем другая видимость.

Йехуда Искариот, с огромным вниманием слушал речи братьев своего учителя.

– Вы не понимаете ни меня, ни моих целей, – печально возразил Йешуа. – Я не приемлю славы человеческой. Самомнение и самовосхваление губительны. Потому что заставляют человека думать только о себе, относясь с пренебрежением к остальным. Я же, живу согласно с волей Отца моего Небесного. И потому говорю вам. Срок мой ещё не настал. Однако ваше время всегда действительно. Вы вольны поступать так, как посчитаете нужным. Ведь человеку предоставлена свобода его воли. Не может мир ненавидеть вас, меня же ненавидит. Потому что я свидетельствую о нём, что дела его лукавы.

Вы хорошие люди, – Йешуа обвёл взглядом братьев. – Но вы принадлежите этому миру. Вы следуете по его стезе, даже не помышляя о другом. Потому как это другое затронет ваше благополучие. Мир любит своих приверженцев, никогда не отпуская их так просто. Но мир лежит во тьме, потому что отступил от Творца своего, и дела мира злы и лукавы.

Я же, обнажаю раны его, вычищаю от скверны и изливаю елей исцеления. Но мир не желает исцеления, предпочитая оставаться в коросте порока. Беспокойство и раздражение, возникающее от стыда и страха, заполняют его. И вместо того, чтобы покаянно припасть к своему милосердному Творцу, человек напротив, только увеличивает свой грех.

Вы, ступайте на этот праздник. Доставьте радость сердцу своему. А я пока не отправлюсь на это празднование, потому что не исполнился ещё мой срок. Я не пойду с вами сейчас, потому что не желаю публичности. Ведь идя с вами по восточному обходу, это неминуемо соберёт толпу народа, а войдя в Йерушалайм, только увеличит её, побуждая к необдуманным последствиям. Потому ступайте без меня.

– Хорошо, – понимающе кивнул Шимон. – Если таково твоё решение, то мы не вправе настаивать. Тем более что к началу, мы уже не успеваем.

Братья ещё раз обнялись, и простившись, отправились в путь.

***

Минул день. Лучи солнца, заглянувшие в окна, разбудили учеников.

– Равви нет, – обеспокоился Иоанн.

– Видимо мы найдём его за селением, – предположил Йаков. – Как это было уже неоднократно.

– Тогда и нам пора, – кивнул Андрей. И ученики покинули помещение.

– Ты уже уходишь? – заблестели влагой глаза у жены Петра.

– Я знаю милая, – нежно обнял её он. – Детям нужен отец, а тебе твой Шимон. Но Царству Небесному нужен Пётр. И когда ты это осознаешь, то мы снова будем вместе.

После этого, поцеловав жену, он вышел из дома.

Ученики нашли своего учителя за поселением, сидящего на возвышенности, обозревающего округу. Подходя со спины, они услышали его негромкий голос.

– Горе тебе, Хоразин. Горе тебе, Бет-Цайда. Ибо если бы в Тире и Сидоне вершились силы, происходившие у вас, давно бы во вретище и пепле пребывали покаянные.

Йешуа обернулся, услышав приближение своих учеников. По его щекам стекали горькие слёзы.

– А потому, говорю вам. Тиру и Сидону будет терпимее в день суда, нежели им. Вы, ничем не хуже других Галилейских поселений, и значительно лучше, чем языческие портовые города, где процветают безнравственность и идолопоклонство. Однако даже они, подобно жителям Ниневии, смогли бы, увидев вершащиеся силы, глубоко осознать свой грех и покаявшись, обратиться к Отцу Небесному.

Затем вновь посмотрел в сторону пробуждающихся селений.

“Премудрость возглашает на улице, на площадях подаёт свой голос.

На главных шумных местах взывает она, при входах во врата, в городе говорит она речи свои:

"Доколе, легковерные, любить будете легковерие, и кощунствующие доколе будут услаждаться насмешкою своей, а глупцы – ненавидеть знание?

Обратитесь к моему наставлению: вот изолью я на вас дух мой, возвещу вам слова мои.

Я звала, но вы отказывались, протягивала руку свою, но не было внимающего.

И ни во что не ставили вы все мои советы и не желали наставлений моих.

Когда найдёт на вас ужас, как гроза, и придёт на вас несчастье, как вихрь, когда постигнут вас беда и горе.

Тогда будут они звать меня, но я не отзовусь, будут искать меня, и не найдут меня.

За то, что ненавидели они знание и не избрали для себя страха пред Йеговой.

Не хотели принять совета моего, презрели всякое наставление моё.

За все это вкусят от плодов пути своего, и насытятся злыми замыслами своими.

Потому что отступничество легковерных убьёт их и беспечность глупцов погубит их.

Но слушающий меня будет жить безопасно и будет спокоен, не страшась зла”.

И ты, Кфар-Нахум, до небес возносящийся, до ада низринешься, – печально посмотрел он в сторону города. – Ибо если бы в Содоме вершились силы происходящие у тебя, то он остался бы вплоть до сего дня.

Однако говорю вам. Что людям Содома терпимее будет в день суда, нежели тебе.

Нехорошо наказывать за незнание, но нерадение и пренебрежение будет наказуемо вдвойне. Потому что привилегии, данные иудеям, накладывают ещё и ответственность. Ибо, чем более даётся, тем более и спросится.

Живое слово было дано, но оно стало пренебрегаемо. Неверие и безразличие губительны. Они как кровоточащая рана, медленно убивающая тело. Благая весть покрывала землю эту, но была попрана, подобно манне в дни древние. Учение не произросло в сердце их, а исцеления были развлечением. Нельзя просто слушать Слово и забывать его, отходя в дом свой.

– “И Он сказал мне: сын человеческий! Ступай, приди в дом Исраэйля, и скажешь им Моими словами, – тихо произнёс Иоанн.

Ибо не к народу с невнятной речью и непонятным языком ты послан, но к дому Исраэйля.

Не к народам многим с невнятной речью и непонятным языком, слов которых ты не поймёшь, – если бы к ним Я послал тебя, они послушались бы тебя.

А дом Исраэйля не захочет слушать тебя, ибо они не хотят слушать Меня, ибо весь дом Исраэйля – крепколобые и жестокосердные.

И когда Я буду говорить с тобой, открою рот твой, и скажешь им: «Так сказал Йегова Элохим». Слушающий – услышит, отказывающийся – откажется, ибо они – дом мятежный”.

– Всё так Иоанн, – горестно покачал головой Йешуа, поднимаясь на ноги.

– Куда мы теперь? – поинтересовался любимый ученик, с глубокой доверчивостью посмотрев на своего учителя.

– А куда лежит сердце твоё?

– Быть с тобою, куда бы ты ни пошёл, – ответил Иоанн, при этом с грустью посмотрев на ручеёк последних паломников, тянущихся к побережью Галилейского моря.

– Вижу, что на сердце у вас печаль, – оглядел Йешуа своих учеников. – Знаю, что есть и знаю, что будет. Мне ведомо, как ко мне относятся фарисеи из столицы, и что произойдёт, когда я там появлюсь, – задумчиво произнёс он. – Но хорошо, – возвысил он свой голос. – Да будет так. Ещё настанут горестные дни, а сейчас пусть сердце ваше немного порадуется. Мы идём в Йерушалайм на праздник. Но пойдём прямой дорогой, через Шомрон. Не привлекая к себе лишнего внимания.

Ученики сразу же воссияли своими лицами, а Йешуа, ещё раз грустно обозрел просторы, где проводил так много времени, прощаясь с ними навсегда. Глубоко вздохнул, и повернувшись, пошёл по каменистой тропе.

***

Солнце, начало свой поклон западу, когда Йешуа, утомлённо присел на нагретый, придорожный камень.

– Йаков, Иоанн, – подозвал он братьев.

– Да равви.

– День клонится к вечеру, и мы можем дойти до гостеприимного селения, лишь когда уже стемнеет. Все будут очень утомлены дневным переходом. Поэтому ступайте вперёд нас. Договоритесь и приготовьте нам ночлег. Мы ещё немного тут отдохнём, а затем проследуем вслед за вами.

– Хорошо равви, – поклонились они, устремляясь в путь.

Идти пришлось довольно далеко. Солнце заметно опустилось, когда они наконец достигли одного из селений Шомрона.

Войдя, они направились к его центру. Потому как возле общественного колодца всегда можно было встретить людей, не заходя в их дома.

– Шалом алэйхэм, – тепло поприветствовал Иоанн ближайшего человека.

Тот оглядел вновь прибывших с головы до ног, и мрачно отвернувшись, куда-то пошёл, даже не удостоив их своим словом.

Иоанн посмотрел на брата.

– Одно слово – Саморяне, – пожал плечами тот.

– Шалом алэйхэм, – повторил свою попытку Иоанн, обратившись к другому жителю. При этом его улыбка стала постепенно таять.

Тот даже не стал на них смотреть, а просто плюнув им под ноги, отвернулся.

– Ах ты, – сжал кулаки Иоанн, но брат остановил порыв возмущения, положив ему свою руку на грудь.

– Погоди брат. Может быть среди них всё-таки найдётся более-менее доброжелательный человек.

Он огляделся и направился к старику, сидящему у стены дома.

– Шалом алэйхэм почтеннейший, – обратился Йаков к нему. – Не подскажите, где у вас можно заночевать?

– Вы иудеи, – вместо приветствия услышали братья. – И могу предположить, что идёте в Йерушалайм.

– Так и есть, – кивнул Иоанн.

– Не нужно вам здесь задерживаться. У нас не жалуют иудеев. Вам тут не рады.

– Но мы же ничего не просим. Только кров на ночь.

– Неужто я так постарел, что начал разговаривать с глухими? – подслеповато посмотрел на них старик.

– Но за нами следует наш равви, – настаивал Иоанн. – И ему, после дня пути, проведённого под солнцем, нужен отдых.

– Возможно, вы о нём слышали. Его имя Йешуа из Нацрата, – с надеждой поддержал его Йаков.

– Здесь никому нет дела ни до вас, ни до вашего учителя, – грубо ответил старец. – Будь он хоть ангел, хоть бес. Но если он иудей, то пусть возвращается туда, откуда пришёл.

– Ах ты, – теперь уже сжал кулаки Йаков, однако брат остановил его тем же жестом.

– Идём. Подождём равви на дороге.

Йаков ещё раз гневно обвёл селение взглядом и плюнув, церимонно оттряс пыль со своих ног и одежды, а затем пошёл за братом к выходу из поселения.

Ждать пришлось недолго.

– Равви, – с обидой в голосе подбежал Иоанн. – Эти полуязычники не пускают нас даже заночевать.

Йешуа взглянул на селение, глубоко вздохнул и возобновил свой путь дальше по дороге.

– В Шомроне все такие, – сочувственно посмотрел на братьев Йехуда. – Им только бы чем-нибудь навредить, честным иудеям.

– Идолопоклонники, – сгоряча сплюнул Йаков. – Правильно, что их Храм на горе Гаризим разрушили. Поделом.

– Равви, – обратился Иоанн. – Пожелай, прикажи низойти огню с небес и истреби их.

– Даже услышав об имени учителя, они отослали нас, – посмотрел на друзей Йаков. – Можно ли спустить такое унижение от невежественной кучки полукровок?

– Нечестие должно быть наказуемо, – уверенно поддержал Шимон Канонит. – Подобно Содому.

– Даже Элийя низводил огонь с небес на пятидесятников нечестивого царя Ахава, – задумчиво подтвердил Филипп. – И кстати тоже в Шомроне.

– Элийя был послан служить против идолопоклонства, порочности и корыстолюбия царя Ахава. И этим деянием, пророк ещё раз доказал свои полномочия. Да и Содом остался бы стоять до сих пор, если бы там нашлось, хотя бы с десяток праведников, из всего многочисленного населения, – строго возвысил свой голос Йешуа. – А вы, знаете, сколько там достойных людей, а сколько нет?

Жители поселения поступили с вами сурово, но достойно ли это уничтожения? Допустимо ли наказанию, быть более преступления его? Разве этому я вас учу столько времени? Но даже здесь вы забыли, что записано в законе. Око за око, но не жизнь за пренебрежение.

Ревность и горячность сейчас говорят в вас более здравого смысла. Если вам кажется, что кто-то неправ, то увещевайте его, но никогда не применяйте насилие. Если человек ошибается и заблуждается, то это вовсе не означает, что он всецело порочен и достоин только смерти.

Вы уже столько времени со мною, несёте в себе благие семена, но до сих пор они всё ещё недостаточно взошли в сердце вашем, – с горечью вздохнул Йешуа.

– Неужели вы забыли, какого Духа имеете и какую весть несёте? Не Дух гордости и злобы должен преобладать в вас, а Дух любви и кротости. Боритесь не с грешником, а прилагайте все усилия ваши против самого греха. Помните, злоба ведёт только к пагубе души, а прощение к любви.

Подумайте об этом, прежде чем насылать огонь с неба, – посмотрел Йешуа на братьев и вдруг неожиданно улыбнулся. – Сыны грома.

И от его улыбки всем сразу полегчало.

– Не переживайте, – по-дружески толкнул Андрей плечом Иоанна. – Вспомните, как нас гнали и из Нацрата, и Гадаринцы. Ничего, найдём другое селение.

– А если нет, то, как это уже не раз бывало, укроемся небесным пологом, – весело поддержал Фома. – Да и костёр теперь нам не нужен. Вон, сыны грома нас теплом обеспечат.

В таком добродушном настроении, паломники продолжили свой путь по каменистой дороге, в сторону Йерушалайма.