Бег на вымирание
Полина Пожарская
«Бег на вымирание» – это сборник коротких рассказов с неожиданной развязкой, которые расскажут о разных гранях жизни, помогут заглянуть в бездну и вернуться оттуда на свет.Каждый рассказ – это отдельная история, никак не связанная с другими. Поэтому читать книгу вы можете с любого места, а также в любое время – некрупные произведения потребуют от вас всего ничего времени, будь то поездка в метро, вынужденное прозябание в пробке, ожидание в очереди или же обеденный перерыв на работе. Некоторые из вошедших в этот сборник произведений основаны на реальных событиях.Когда мы гуляем в парке, из чего состоит наше счастье, или же его половина?До какой додумался правды маленький сирота и на что он готов пойти ради того, чтобы его взяли в настоящую семью?Что за «Казанова» завёл сразу четырёх любовниц и почему они согласны на это?Это и многое другое можно узнать, просто начав читать этот черновик. Добро пожаловать на борт и хорошего всем настроения!
Полина Пожарская
Бег на вымирание
Убей меня, если сможешь
Он любил жизнь.
Он любил солнце, небо, траву, день и ночь, еду и воду. Но больше всего он любил свою мать. И умел радоваться всему этому, но только тогда, когда этого не видели Боги или тогда, когда он думал, что они его не видят. В другое время он был угрюм и зол или испуган и тих. Потому что за ним охотились, ему желали смерти: Боги хотели, чтобы он умер.
Его мать, а она была достаточно стара, безоговорочно верила Богам. Она поклонялась им, служила и слушалась. Её вера была так высока и крепка, что помогала ей выжить.
А он, он был очень молод. Но уже совсем не верил ни Богам, ни в Богов. Этому его научила жизнь. Она научила его многому, очень многому. К примеру: спать, где придётся, есть, что придётся, держаться от Богов подальше (ибо они очень коварны), и стараться выжить в любом случае. Он любил жизнь.
А ещё он точно знал: если Бог улыбается, это не значит, что тебе нечего бояться. Всё не так, как кажется с первого взгляда.
Бог, на земле которого они жили, часто улыбался. Да, да, он помнит, что, когда его братья медленно умирали от голода, этот Бог улыбался. И когда его мать в припадке от очередного стресса упала на землю, и казалось, сошла с ума, этот Бог улыбался. Он приезжал к ним изредка, так как жил в другом месте. И улыбался, и улыбался, и улыбался.
А три полнолуния назад появились Новые Боги. Они поселились здесь, на этой земле. И жизнь изменилась: теперь ему и его матери было что есть: их кормили за работу, теперь им было что пить: их поили за работу. И никогда не обижали. Они были не такие, как другие Боги. Они были справедливые. А вчера эти Новые Боги дали ему имя. Самое настоящее! И, значит, он жив. Ведь, только у живых есть имена. У мёртвых нет имён. Имя дают только тому, кого хотят видеть, кого замечают, кто есть и будет жить!.. у его матери давно есть имя. Её зовут Дина.
Вот! Вот и сейчас его позвали по имени.
..И тихо, осторожно, с большой опаской он пошёл на зов. Может быть, это его союзники в борьбе за выживание? Боги, о, Боги! Будьте милостивы, дайте поверить в Вас! Он сделал шаг, ещё шаг и ещё. И, самый последний, маленький. Богиня нагнулась и сказала протяжно, гладя его по голове:
– «Ли-и-за, Ли-и-за, хорошая собака! Ли-и-за, хорошая девочка! Умница.»
Забери меня, аист
Во дворе большого старого дома, на углу улиц Садовой и Ленина, играли дети.
Погода стояла солнечная. Грело щёки, плечи, руки и всё, до чего могли дотянуться солнечные лучи.
Но Сашка по прозвищу Сенька-воробей, один из воспитанников Детского дома №3, не веселился и не смеялся как другие ребятишки. Потому что он был уже взрослый. 7 лет – это давно не шутки, это серьёзно.
«Пусть бегают малыши и девчонки – думал он, – им простительно. А я уже мужик. И к тому же, я знаю Правду…»
А Правда была горькой.
Да, да, он единственный, кто знал Правду. И боялся о ней рассказать другим.
«Вот, проверю на себе и, если всё будет удачно, расскажу Валерке и Вовчику, и Тёмке, и даже противной Ленке. Тогда я всем-всем расскажу! Главное, чтобы всё удалось.»
Это случилось неделю назад. Ночью, перед тем как заснуть, он, как всегда, мечтал, представлял своих будущих родителей. Какими они будут: молодыми или старыми? добрыми или нет? А может быть, у него появится брат или сестричка? Санька совсем не против этого, особенно если старше его, и если брат.
Но шансов на светлое будущее было совсем мало. Потому что он, Санька, родился некрасивым, лопоухим и конопатым. Кому же такой нужен?
Тогда-то он и задумался: как так, что маленьких детей забирают, а для тех, кто постарше или некрасивый, нет новых родителей? Кто виноват? И что делать?
И тут-то и пришла Правда. Он даже Её записал чтобы не забыть утром.
Всё очень просто! Детей приносят аисты, это все знают. Такое правило. И так же говорит Мария Степановна, самый добрый воспитатель, она врать не будет. Значит, это самая что ни на есть Правдашняя Правда. И взрослые, естественно, ей следуют. Они всегда соблюдают все правила. И поэтому, если тебя принёс аист, не важно красивый ты или нет, рыжий как апельсин или чёрный как уголь. Кого принёс аист, того любят как родного. Всегда-всегда. Это тоже правило, и его соблюдают.
А кто такие аисты? Аист – это птица с длинными ногами, как спички, и с клювом, тоже длинным, как копьё. Много ли может унести птица? Конечно, нет! Вот, они и таскают только маленьких.
С того времени, а это без малого девять дней, Сашка почти перестал есть. Почти. Чтобы воспитатели не заметили, и девчонки не наябедничали.
Каждый раз он съедал меньшую половину своей порции. И с нетерпением ждал, когда же он похудеет настолько, чтобы его смог забрать аист.
Его 4 любовницы
Первая. Жозефина.
Если вы возьмёте карту города и найдёте на ней улицу им. Маяковского, то без труда определите, где именно находился интересующий нас дом. Этот дом носил номер 10 и был скорее половиной дома, нежели его меньшей частью. Общая стенка с соседями не доставляла никаких неудобств: соседи сталкивались так редко, что понятия не имели о личной жизни друг друга. Возле двора была аккуратная тротуарная плитка и высажены многолетники цветов. Забор был невысокий и скромный. В доме был полумрак из-за приспущенных ролл-ставень и плотной тюли. Оно и понятно: хозяйка мало времени проводила дома, она предпочитала активный отдых, а работала какой-то госслужащей. Комнат было немного, всё обставлено современно и с претензией на этно-стиль. Всюду стояли, лежали, висели сувениры из разных стран. Особенно бросалась в глаза крупная коллекция фигурок богини Бастет. Видимо, кто-то слишком часто ездил в Египет.
Здесь-то и жила Жозефина.
Они познакомились не так давно, но быстро сблизились. Она была старше его, но это не имело никакого значения ни для него, ни для неё. Прекрасная, самоуверенная брюнетка с завораживающими зелёными глазами была тонка, гибка и грациозна. Но порою Жозефина вела себя как абсолютно дикое создание, животное неуправляемое и страстное, дикарка, подчиняющаяся только древним инстинктам. Это была сама страсть. Она будоражила и пугала. Сама ночь.
Вторая. Сонька.
Чуть дальше, на углу Маяковского и Зелёной, в доме под номером 22 жила Сонька. Это был двойной участок из 12 соток, состоящий почти полностью из огорода. Жили здесь куркули. То есть, это были люди зажиточные, но прижимистые. Про таких говорят: в автобусе за рубль пёрнет. Но при этом, как ни странно, со всей своей приземлённостью и отсутствием воображения, они свято верили в свою великую ценность, считали, что имеют огромнейшее значение для страны и для мира в целом. И, исходя из этого, всегда всего добивались: всё, что можно было выбить из государства, они регулярно выбивали. Это была семья из четырёх человек: бабка, дед, их взрослая дочь и её сын-подросток. Это была семья Софии и её родной дом.
О! Сонька была крайне хозяйственная представительница прекрасной половины. Большую часть своей жизни она проводила на кухне. И, как это иногда случается, увлечение едой привело её к избыточному весу. Что, впрочем, не мешало ей наслаждаться жизнью по полной. Это была само благоразумие и радушие. С ней было тепло и уютно. И от неё всегда вкусно пахло.
Третья. Снежана.
Ну, а на соседней улице, на Советской, жила Снежана. Она жила в квартире на первом этаже. Дом был построен не так давно, и пока что все жильцы были им довольны. Совсем рядом была автобусная остановка, школа, магазины и поликлиника. Парковки на всех хватало. Здесь-то и жила «госпожа» Снежана.
Пожалуй, эта платиновая блондинка была самой эффектной среди всех четырёх. Её голубые глаза производили фурор. Она была вальяжна, холодна до безразличия и очень интеллигентна. Жила по расписанию. Никогда не шумела. Лето проводила на даче: отдыхала от города и дышала свежим воздухом. И порой ей казалось, что мир создан только для неё одной. Это была сама самоуверенность. И ей подчинялись добровольно, исполняя каждое её желание, каждый каприз. Её все баловали.
Четвёртая. Прекрасная Незнакомка.
Дом с другого конца улицы на пересечении с ул. Ленина продавали срочно и дёшево. Кто-то из старшего поколения там умер, дожив свою жизнь, и наследники, еле дождавшись 40-ка дней, выставили дом на продажу. Молодому поколению не терпелось начать сорить деньгами. Молодость хотела всего и сразу, ничего не давая взамен. Воспитанные потребителями, они спешили употребить остатки жизни почившего родственника. И, естественно, покупатель нашёлся достаточно быстро. Ведь выгодное предложение на жильё никогда не "висит" долго. Только успей схватить!
Именно там и поселилась Незнакомка (имя её ещё неизвестно). Безусловно, всё живое любит солнце, а она была прекрасным рыжиком. Юное создание, недавно переехавшее в этот район, естественно, ещё не было знакомо с ним, но это было только вопросом времени. Она покорится – это было предопределено. Такова их судьба, его и её. Она станет его солнышком, его рыжиком.
Он.
Не нужно думать, что все они были легко доступны или озабоченны сексуально. Нет, конечно, нет. Просто он был настоящей "грозой района", рыжий, наглый котище неизвестных лет от роду, с рваным ухом и многочисленными шрамами на шкуре который год царствовал во всех близлежащих дворах. Он очень ответственно подходил к своим обязанностям и умело гонял даже собак. Проживал сей царь у бабы Галы скорее во дворе, чем в доме. Звали его Боцман. И в его жизни были две великие любви, за которые он готов был драться насмерть: кошки и рыба. И, Бог его знает, может, кошек-то у него было и больше, чем четыре. Но к этим он ходил.
Мясо
Мурка – это четырёхцветная кошка, жившая на улице Кленовой в одном несколько запущенном доме. Там же, в этом доме, жили и её хозяева: Настя и Денис. Уже немолодая пара, сошедшаяся в молодости по причине отсутствия лучших вариантов. И если для Дениса это был крайне удачный шаг, то Анастасия, кажется, прогадала. Её муж пил и бил. Пил и от горя, и от неудач, и от счастья, и при редком везении. Бил же, в основном, чтобы порядок был, и на сторону чтобы даже не вздумала взглянуть. А с вечными синяками и запуганная, кому она нужна будет? Разве что такому же выпивохе и рукоприкладчику. И на этом круг замыкался: ни туда, и ни сюда. Жизнь проложила свою привычную, дурно пахнущую, непривлекательную колею.
Денис работал грузчиком, так и не пожелав выучиться на каких-нибудь курсах, чтобы пристроиться чуть лучше. А о старости он не думал, говорил, что не доживёт, хотя заболеваний никаких не имел, за исключением тех регулярных травм, что получал в пьяном виде (то ноги переломает, упав с моста, то подерётся с кем-то, то зимой палец на ноге отморозит, заснув под чужим забором)… А Настя, будучи женщиной не глупой, но загнанной в угол, всё ещё пыталась из него выбраться: закончила на «отлично» заочные курсы бухгалтеров и почти устроилась на крупное предприятие в контору. Но муж перечеркнул взмахом кулака и это: сломал ей нос и правую руку (в больнице всё списывалось на несчастные случаи) и, естественно, мечты о приличной работе «накрылись медным тазом», и она продолжила работать уборщицей в двух местах. Ну, а когда Денис в очередной раз терял работоспособность или работу, ей приходилось подрабатывать разнорабочей на базаре: мыть овощи, таскать ящики и мешки, подметать и выполнять другую грязную работу.
Единственный, кто её всегда поддерживал и говорил, что они достойны лучшего, был их с Денисом сын Валюша, Валентин, 16 лет от роду, отрада и утешение, которого переехала машина несколько лет назад. Свидетелей или видеокамер поблизости не оказалось, а виновники скрылись с места преступления. И их сын умер в больнице, успев только что и сказать, что это был чёрный джип, и чтобы она не плакала: он обязательно выживет. Но не выжил. И с тех пор жизнь в доме № 63 стала ещё более серой и неприглядной. Сойти с ума Насте и Денису так и не повезло, а остаться с глухой бездной наедине – сколько таких по стране? И каждый справлялся с этим как мог. Да вот только не могли они, не возможно с таким справиться в одиночку.
Собака Жучка регулярно получала пинок под хвост и тарелку супа. Чёрно-белая беспородная сучка, которую по пьяни купил Денис и принёс в ладошке должна была вырасти в огромного кобеля, но вышло вот что. И её, как и крысоловку Мурку, Настя жалела и содержала как могла. Они же отвечали ей своей животной искренней любовью, привязанностью и верностью. Это были единственные существа на всём белом свете, которые видели в ней добро и свет. Для них она всегда была человеком: и здоровая, и больная, и в синяках, и без них, и чистая, и грязная, и хорошо одетая, и плохо… Их человеком, их хозяйкой.
Двор и огород заросли травой, были запущены и завалены мусором, металлоломом, который на досуге собирал её муж и тащил во двор, мол, пригодится, если сдать и купить что захочется (а хотелось, в основном, спиртного). Настя же не смела трогать все эти железяки: они были на пересчёт и для определённых целей. А когда пару раз она стащила несколько полных сумок и на полученные деньги купила картошку и лопату, чтобы посадить огород, ей так влетело, что с тех пор она и думать забыла самовольничать. Ведь с каждым годом Денис становился всё более жестоким, а её здоровье всё менее крепким.
Но посадить его за побои она не могла. Боялась. Ни семьи, ни друзей хороших, ни заступника какого у неё не было. А всё потому, что на работе Дениса любили, жалели, и соседи, все как один, были за него, считали, что пьёт-то он и по её вине тоже: не поддержала, не поняла, не приголубила, когда надо было. Характеристика в случае чего у него была бы отменная, и Настя это знала. Да и сам он регулярно напоминал ей, «убогой», что, если что такое она выкинет, – до смерти забьёт или прирежет, и никакая полиция не спасёт, не успеет. На людях-то он вёл себя более или менее приемлемо, а дома превращался в жестокого тирана и деспота.
А она, Настя, влачила своё, уже беспросветное существование, с тем необъяснимым упорством, с которым комар садится на кожу раз за разом и, в конце концов, бывает убит… Она вставала в 5 часов утра, собирала своему мужу «тормозок», готовила завтрак, кормила собаку, выкидывала принесённых Муркой на порог мёртвых крыс и уходила на работу до 18 часов вечера. По возвращении же она обязана была купить продукты, приготовить ужин, постирать вещи, погладить и множество других незначительных, но сжирающих время дел. А времени на собственные нужды у неё оставалось так мало, что она только и успевала, что ноги да голову помыть, да и то не всегда. Денис говорил, со злобой выбивая из её рук пилочку для ногтей или лак: «Для кого прихорашиваешься, а? Хахаля, что ли нашла, убогая? А то смотри у меня, кровью умоешься!» Поэтому ногти были неухоженные, а волосы не докрашенные, очки – поломанные и с горем пополам подклеенные, а на ногах в сентябре – летние шлёпанцы с тёплыми носками. А на туфли она ещё не заработала, потому что две прошлые зарплаты ушли на оплату долгов. Муж брал в ближайших магазинах в долг продукты, но при этом совершенно не считался с их ценой и своими финансовыми возможностями. Так и жила эта семья, полностью потеряв надежду на светлое будущее и замкнувшись в своём потускневшем мирке. А у благотворителей или другого рода неравнодушных людей здесь власти не было, да и вообще их там не было. Да и куда им с таким тягаться: маленький город – это колыбель и могила для любой проблемы, ибо он её породил он её и скроет от чужих глаз (особенно власть имущих и нагоняй дающих). И в этом хаосе жизни так и мыкалась эта семейная лодка от одной скалы до другой скалы, от водоворота до водоворота…
Осенний день был самым обычным. В доме уже включили отопление, пара мух летала по кухне, вечно работающий при муже телевизор работал, а Настя только что сварила суп. Хороший такой рисовый суп на курином бульоне. Она часто покупала куриные спинки или кости по выходным дням, варила, ощипывала с них мясо и пускала всё в употребление: кости собаке, мясо и бульон – людям (в суп или кашу). А такое питание было очень даже не плохим, учитывая их экономические возможности. И Настенька, потрудившись на славу, налила первую тарелку супа мужу, он любил есть всё горячим, с пылу с жару.
С важным видом, взяв свою любимую ложку, Денис поелозил ею в тарелке. С задумчивым видом выловил кусочек куриного мяса и бросил его на пол.
– Хватит уже это дерьмо мне пихать. Сама его жри!
И выпучив свои бычьи, красные с похмелья глаза (а вчера была пятница, и он с друзьями основательно накатил), взял тарелку, встал и швырнул её об стену рядом с испуганной женой. Горячая юшка быстро впиталась в обои и расползлась жирным великолепным пятном, чем-то похожим на спрута. Настасья стояла в шоке, боясь даже пошевелиться, а её муж подошёл вплотную к ней и прошипел, дыша перегаром:
– С понедельника мясо мне будешь готовить. И чтобы без выкрутасов, не эту куриную бурду для свиней. Поняла?
И хоть женщина и была испугана, но смогла задать вполне логичный вопрос выходящему из кухни мужу:
– Откуда я возьму столько денег на мясо? Пойди, посмотри, сколько оно стоит!
Показалось, что спина мужа усмехнулась ей. И, захлопывая дверь, он ответил:
– А о тебе речь и не шла, дура. Откуда хочешь, оттуда и бери. А если не будет – готовься, получишь…
Угроза была ясна и понятна. Часы снова торопливо затикали в создавшейся тишине, и Настя осела на пол.
Два с половиной килограмма говядины, купленные в понедельник, закончились в пятницу. Все ухищрения и растягивание продуктов на неделю не дали никакого результата. Денис приходил домой в неизменно агрессивном настроении и ел, ел, ел, да так что впору говорить, что рубал. Кошке и собаке исправно перепадали объедки от щедрот сытой хозяйской души. За что Жучка сторожила зорче и усерднее, а Мурка давила с завидной регулярностью мышей и крыс не только в своём дворе, но и во всех близлежащих. Городок-то, в котором они проживали, был совсем не крупный, с сельским нутром, где практически на каждой улице можно было встретить если не корову, то кур. Да вот только с живностью возились не из-за тяги к земле и фермерству (у всех амбиции покруче) а делалось это только вынужденно: кто продавал молоко или мясо, кто – немного подрощеных цыплят или козлят, а кто кормился со двора. Но все, абсолютно все отдавать что-то задаром или в долгосрочный долг никому не хотели, да и не могли. И, выслушав от двух знакомых отказы в займе, она с крошечной надеждой пошла сперва на рынок к мясникам, а потом в тот мясной гастроном, куда изредка заглядывала за едва доступной курятиной. Везде отказали, так как своя рубашка к телу ближе, а отдавать ей в зиму совсем не с чего. Из-за оптимизации и сокращений с неё требовали теперь работать за 3-х человек, а платили как работнику на полставки. А найти что-нибудь поприличнее у неё никак не выходило, да и мужу это не понравилось бы: она всегда должна была быть ниже его.
И, вот, по этой причине и пришла расплата: не получив требуемого мяса, её муж Денис побил посуду, вылил посреди кухни кастрюлю борща и выгнал Настю на улицу босиком и в ночной рубашке. Сердобольная старушка в конце улицы впустила-таки замерзающую женщину переночевать. Остальные же соседи, предвкушая завтрашние сплетни, притворившись глухо спящими, с любопытством наблюдали из окон всё происходящее. Баба Клава так и причитала, укладывая дальнюю соседку спать на потёртый и слегка описанный диван:
– Что же ты голубушка, хм-кх-км, так себя с мужиком ведёшь? Ухм-ухм-хм-хм, кхе! Им ведь что нужно? Выпить да мясца поесть, тогда-то они добрые. Так ты его не гневи, не гневи, мясца то ему давай, а выпить-то, он у тебя и сам находит где…
В воскресенье поздно вечером Настасья вернулась домой. Сколько времени ни прячься, а у чужих людей жить не останешься: на второй день косо смотря, да и жить на что, на кого двор и дом оставить, чтобы Денис их не пропил или не спалил? Почему это она должна с родительского дома уходить? Хотя взяла бы да уехала… Но муж узнает о таком деле – точно прибьёт. А соседи-то, добрые люди, обязательно донесут. Да и кому продавать, им же, этим соседям, так они за 6 соток как за 1 захотят купить, даром «оттяпать». Тогда зачем продавать? Так и без дома, и без денег остаться можно! Муженёк её, видимо, ушёл к приятелям. Двор оставил не запертым, а ключи от дома, как обычно, на собачьей будке под шифером.
Жучка была рада ей неимоверно: два дня без еды, да с замёрзшей водой в чашке – это вам не сахарок. Настасья ей тоже обрадовалась. Жива, значит, не прибил ещё по пьяни муженёк. Может, и вечером не на рогах придёт…
В доме всё было грязно и порушено, пришлось спешно наводить порядок. А когда вся работа была сделана, Настя с дрожью вспомнила, что мяса дома нет и взять его неоткуда. И от бессилия, не надеясь уж скрыться от очередных побоев, истерзанная и уставшая вышла на крыльцо.
Невидящий её взгляд был устремлён куда-то вдаль, глаза туманили слёзы, а беззвучные грудные рыдания скатывались по костистому носу на самый кончик и капали солёными каплями.
