Алексей Калинин "Служу Советскому Союзу 4"

– Кушайте и не обляпайтесь! – после этого Зинчуков кивнул на комнату: – Пойдём, посмотрим, что товарищ майор в клювике притащил.

А "в клювике" товарищ майор притащил пять папок. Каждая из них имела в заглавии фамилии, а также инициалы. Шелепин А. Н., Семичастный В. Е., Брежнев Л. И., Андропов Ю. В. И самая тонкая папочка была озаглавлена Горбачев М. С.

Глава 5

Почему папки именно с этими именами? Да потому что после того, как я рассказал о будущем России в своём времени, руководство группы "Гарпун" решило кардинально поменять курс развала СССР на прямо противоположный. И как раз сейчас пришло то время, когда можно поменять всё и сделать СССР ещё более могущественной и развитой страной. А если позволить идти истории по накатанной, то через десяток лет начнется раскачивание мощного корабля под красным флагом.

Да, как раз сейчас то самое время, чтобы сменить курс страны на развитие, а не на застой.

В октябре уходящего семьдесят третьего года началась четвертая арабо-израильская война, известная как война Судного дня. Чтобы поддержать Египет и Сирию, члены ОПЕК вновь применили нефтяное эмбарго, только на этот раз более продуманное, чем прежде. Помимо полного запрета экспорта в США, Нидерланды, Португалию, Южную Африку и Родезию было предусмотрено главное: растущее ограничение добычи нефти – первоначальное сокращение и дополнительное на пять процентов каждый месяц. Реакция мирового рынка стала незамедлительной – более чем трехкратное увеличение цен на нефть и нефтепродукты. В странах – импортерах "черного золота" началась паника.

И вот как раз в это время Советский Союз решил предложить свою руку помощи – начать продавать нефть за границу за свободноконвертируемую валюту. И вместо того, чтобы продолжать развивать "косыгинскую" реформу, решили искупаться в нефтедолларах.

А ведь реформа была неплоха… По сути, это была попытка ввести отдельные рыночные регуляторы в начавшую буксовать планово-распорядительную среду, или, как тогда говорили, выдвинуть вперед экономические методы управления в противовес административному подходу.

Под влиянием новых финансовых источников у советского политического руководства сложилось стойкое представление о том, что теперь острейшие экономические и социальные проблемы можно решать не за счет повышения эффективности хозяйственной системы, а за счет растущих доходов от экспорта нефти и газа.

Наметившийся путь обновления системы был отброшен, как неэффективный. Выбор казался очевидным.

Зачем мучительные и сомнительные с идеологической точки зрения преобразования, когда в наличии такие финансовые поступления? Плохо работает промышленность, не хватает товаров для населения? Не беда! Купим их за валюту! Все хуже дела в сельском хозяйстве, колхозы и совхозы не справляются? Тоже не страшно! Привезем продовольствие из-за границы!

Внешнеторговый баланс тех лет ужаснул руководство "Гарпуна". Уродливая программа – "нефть в обмен на продовольствие и товары ширпотреба" вскоре начнет разрушительное воздействие и превращение страны в бензоколонку.

Семидесятые годы для Советского Союза стали временем упущенных возможностей. В передовых странах шла структурная перестройка экономики и закладывались основы постиндустриального общества, в котором снижалась роль сырья и ресурсов, а СССР не только консервировал индустриальную модель развития, но и формировал ресурсную экономику, где последовательно росла зависимость страны от углеводородов и мировой конъюнктуры цен. Как показало последнее десятилетие существования СССР, односторонняя ориентация на углеводородный сектор, на который возлагалась задача компенсации неэффективности работы народного хозяйства, оказалась крайне уязвимой позицией, не способной вывести страну из экономической стагнации.

Обиднее всего было то, что, закупая за валюту продовольствие и товары народного потребления, советское руководство практически не использовало нефтегазовые доходы для широкомасштабной технологической модернизации. Казалось бы, в условиях научно-технической революции следовало коренным образом переориентировать импорт и вложиться в современное оборудование и технологии.

Но ничего такого не происходило. Роковые последствия для Советского Союза имело игнорирование мировых достижений в сфере развития вычислительной техники – именно в этой области произошли те глобальные изменения, которые впоследствии привели к формированию информационного общества.

И всё это было при полном попустительстве правительственных бонз. А как говорится – рыба гниёт с головы. Вот эту голову "Гарпун" и решила заменить на более здоровую и качественную. Поэтому Зинчуков и привёз дела на тех, кто оказывал, оказывает и будет оказывать существенное влияние на СССР.

Причем тут я? При том, что я мог дать полную характеристику на людей, на которых был сделан запрос. После консультации со мной наверху будет обсуждаться операция "Перелом". Подробности этой операции мне пока были неизвестны, но в общих чертах должен будет свершиться переворот, который и определит дальнейшее развитие СССР.

Я же в свою очередь на встрече с Вягилевым высказал свою точку зрения, что если оставить Брежнева и его номенклатуру у власти, то они не будут развивать страну, а станут только удерживать свои места и торговать природными богатствами. Самой подходящей кандидатурой на роль Генерального Секретаря я видел Шелепина. И ещё было не поздно вернуть его и его команду в верхушку власти.

Потому-то Зинчуков и привез с собой документы на пятерых человек, которых я запрашивал. После изучения всей собранной информации я должен буду вынести вердикт, который в немалой степени повлияет на дальнейшую судьбу колосса под названием СССР.

Всё-таки приятно иногда осознавать, что от твоего решения зависит судьба миллионов…

Что касается Вишневского, то Зинчуков заверил, что вокруг меня и вокруг Путина вьются несколько самых лучших людей "Гарпуна", которые тут же нейтрализуют попаданца, если он приблизится к одному из нас на сотню шагов. Но я всё равно всегда остаюсь настороже, чтобы меня не могли застать даже в туалете.

Когда я открыл одну папку, Зинчуков вздохнул:

– Сеня, он же Миша, он же… В общем, давай сегодня отдохнешь, подготовишься к ужину? В новом году начнем работать как надо, а сегодня… Давай сегодня просто отдохнём, прогуляемся? Я так давно просто не гулял по Ленинграду. Всё время куда-то торопился, бежал, спешил… Давай сегодня просто погуляем? Пройдемся по Дворцовой набережной?

– А пойдём. Тоже засиделся за учёбой и почти никуда не выбирался. Вот только Тамарка на танцы вытащила.

– Счастливый! А я уже и забыл, когда последний раз танцевал…

– Ты ещё слезу пусти, дядя Тёма, – хмыкнул я.

– Эх, нет в тебе никакой чуткости, Мишка Орлов! Ты циничный и холодный человек! Я ему душу изливаю, а он хахалится! Вот окуну тебя в сугроб, будешь тогда знать.

– А справишься? – с ухмылкой поинтересовался я.

– Сомневаешься?

– Ну, есть чуть-чуть. Вроде как ты уже старенький…

– Да я тебя сейчас…

Зинчуков кинулся, чтобы схватить меня в охапку. Я наклонился, втянув голову в плечи, поднырнул под руку и почти танцевальным движением ушел в сторону. Тут же подпрыгнул, чтобы избежать подножки, а после поймал на болевой выставленную руку Зинчукова.

Тут бы ему и застучать по полу, накрытому вязаной из разноцветных тряпочек дорожкой, но Зинчуков не таков, чтобы легко сдаться. Он вывернулся ужом, перекатился под рычаг и, как сосиску из целлофановой оболочки, выдернул руку из захвата.

После вскочил на ноги. Я перекатился и тоже встал в стойку.

– Хорош, хорош, – покачал Артём Григорьевич головой. – Научили тебя в дзюдо людям руки крутить.

– Да я и раньше неплохо это делать умел, – хмыкнул я в ответ.

– Умел? А вон сколько времени провозился. Да и то я выскочил.

– Так это же мы в дурашливой борьбе возились. Вот если бы серьёзно, то за две секунды бы ушатал.

– Да за две секунды ты даже приблизиться бы ко мне не смог.

– Опять нарываешься?

– Лады-лады, пошли гулять, а то так и не соберёмся.

Я первый протянул руку, готовый в случае чего к любому захвату. Зинчуков в ответ просто пожал её. После этого жеста мы переоделись в уличное и отправились на прогулку. Болтали ни о чем, подкалывали друг друга, смотрели на людей, торопящихся куда-то.

Смотрели на Ленинград…

Когда выходишь на стрелку Васильевского острова в районе Ростральных колонн – какая это ширь! Какой восторг! Какой разгул свободной невской стихии!

Не случайно именно там на стрелке Васильевского острова в моём времени проводились соревнования скутеров и другие водные спортивные состязания – эта замечательная точка уже Петербурга идеально подходит для состязаний на воде.

Если бы я никогда не видел причалов набережной лейтенанта Шмидта тянущейся от Благовещенского моста и от Академии Художеств до Горного Института и до стапелей Балтийского судостроительного завода – набережной, где пришвартовывались и зимовали порой большие по-настоящему морские корабли – что бы я тогда знал о Ленинграде?

Что бы я тогда понял в этом великом городе и его судьбе?

Но и жить на этой самой набережной я бы не хотел. По мне лучше в небольших двориках-колодцах, где преобладает своя неповторимая ленинградская атмосфера.

Мы гуляли до обеда, а после свернули на Невский и двинулись к метро «Площадь Восстания». Зинчуков неожиданно сказал:

– Интересно, Миш, а в будущем… как оно будет с наркотой?

– Будет гораздо хуже, чем сейчас, – ответил я.

– Да? Это при том, что двадцать процентов американцев во Вьетнаме плотно подсели на иглу? Даже хуже этого?

– Хуже, – кивнул я. – Даже песни будут петь про то, как лучше всего приготовить наркоту. Как же там пелось? «Заходи на огород, видишь, мак вон там растет?! Кроме мака нам не надо ничего. Пропитаем соком бинт, видишь, прямо как стоит. И в железной кружке сварим мы его. Мы добавим ангидрид, это нам не повредит. Будет этот мир для нас – сладкий сон. Жахнем ханки на двоих, кайф получишь через миг… И забудешь навсегда самогон!»

– Охренеть! И цензура это пропускала? – ахнул Зинчуков.

– Свобода слова была, – пожал я плечами. – Правда сам певец скончался в тридцать шесть лет в наркопритоне. Похоже, что воздалось ему это пение. Немного жаль, у него и хорошие песни проскакивали, а не только матерщинно-бунтарские. Уже потом, спустя время начали запрещать этот вот самый «секс, наркотики, рок-н-ролл» в песнях, чтобы они не коробили умы молодого поколения, которое всегда тянется к запретному. А к чему ты такой разговор завёл?

– Да к тому, что сегодня ночью на Фонтанке нашли труп молодого человека. На теле двенадцать колото-резаных ран, а что самое хреновое – он попадает под описание того самого Женьки-«Челентано», которому ты сделал внушение.

В это время мимо нас прошла улыбающаяся девчонка с сумочкой на плече. Шла такая вся воздушная, легкая, довольная жизнью. Вот таких вот увидишь на улице и на душе становится приятно.

Машины и автобусы двигались по Невскому неторопливо – с утра слегка подморозило и никому не хотелось лишний раз прокатиться и остановиться в заду впереди идущей машины.

– А ты откуда это знаешь? – нахмурился я. – Или какая кукушка на хвосте принесла? Ленинград большой, такое совпадение… Оно вряд ли может быть.

Вот как так получилось? Вроде бы я всё сделал правильно, а вышло совсем иначе. И если это правда Женька, то есть ли на мне вина за его смерть? Стоит ли себя винить в том, что его подельники вовсе не захотели отпускать молодого барыгу? Что было бы, если…

Если бы я просто сдал его в милицию? Тогда был бы год заключения, после которого на волю вышел человек, вплотную пообщавшийся с криминальным миром. И что бы этот человек потом начал делать?

Нет, надо перестать корить себя – я сделал всё правильно, а вот тот, кто убил Женьку, тот изначально толкал его на плохое. Рано или поздно, но молодого барыгу взяли бы с поличным. А так, как он без сомнения сдал бы своего начальника, то его по любому ждало бы «перо» в бочину.

– Да услышал сегодня в метро. Одна женщина другой рассказывала. И так эмоционально это делала, что невольно половина вагона присоединилась к прослушиванию. А уж когда ты рассказал про вчерашний случай, то свести два происшествия воедино можно легко. Ты сделал внушение, парень в него поверил, а его босс… Не поверил. Вот и печальный итог мелкой мошки, которая захотела вылететь из паутины жирного паука. А, мы почти пришли. Сейчас ничего не говори, только старайся сделать вид, что тебе нужна доза…

– Чего? – не понял я.

Мы приблизились к станции «Площадь Восстания». Чуть в стороне от бежево-кремового здания, похожего на огромный праздничный торт без цветочков, роилась тройка молодых людей. Они воровато озирались на прохожих, курили и о чем-то негромко переговаривались. В руках у одного был журнал «Охота и охотничье хозяйство». Двое других держали подмышками потертого вида портфели.

Чего это они? Соображали на троих? Возле метро?

Да, в моём времени было такое, что менеджеры младшего звена толклись после работы у метро, распивая пиво из банок и бутылок, обсуждая происшедшее за день. Правда, в один момент это всё прекратилось, когда начали штрафовать за распитие спиртных напитков в общественном месте. Тем же менеджерам было не жаль потратить пять-шесть тысяч на пятничный пропой, а вот отдать тысячу за штраф жмотились, поэтому со временем стены станций метро с улицы перестали обоссываться, а молодёжь с пивом переместилась в приличествующие места.

Зинчуков неторопливо подошел к стоящим ребятам и негромко сказал:

– Добрый день, уважаемые. Сигаретки не найдется?

– Найдётся, дядя. Для хорошего человека не жалко, – чуть растягивая слова произнес один из парней.

По виду он напоминал утёнка Дональда Дака из американского мультика, такое же приплюснутое к губам лицо и большие, вечно удивленные глаза. Шапка-ушанка придавала его лицу ещё более комичный вид. Но явно парень не заморачивался с тем, что о нём могут подумать и как он выглядит. Он достал из внутреннего кармана серого пальто серебристый портсигар и с щелчком явил на свет аккуратно уложенные сигареты «Прима».

Зинчуков взял одну и, постукивая концом по ногтю большого пальца, спросил:

– А для хороших людей, может быть, и что-нибудь посильнее найдётся? Мы с корефаном хотим Новый год с огоньком провести. Но не с «Голубым», а с космическим.

Я в это время старательно изображал из себя завзятого наркомана. Вернее, делал это по воспоминаниям о тех, кого видел. Я покашливал, потирал нос, то и дело сморкался и оглядывался по сторонам. Да, может и хреновый из меня актер, но я же старался!

«Утёнок» окатил меня внимательным взглядом, словно просканировал, потом снова взглянул на Зинчукова:

– Может быть и найдется чего посильнее. Вот только сила бабок стоит.

– И во сколько же нам обойдется это самое? – спросил Зинчуков.

– За «камень» тридцатку за сотку, а за «снежок» восемнадцать рубасов один грамм, – быстрой скороговоркой произносит «Утёнок».

Понятно. За сто граммов гашиша просят тридцать рублей, а за один грамм порошкового морфина – восемнадцать рублей. И это в то время, когда средняя зарплата колышется около ста рублей в месяц.

Неплохой заработок у ребят.

– По рукам. Сейчас отдавать? – спросил Зинчуков.

– Ты чего, дядя? – усмехнулся «Утёнок». – Вон, с Карандашом иди, он объяснит, что да как.

– Ну, тогда с Новым годом, – кивнул Зинчуков.

– Ага. И вас с наступающим, – вежливо отозвались оставшиеся двое.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70875923&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.