– Слушай. Акрофетис, пронзающий своей злобой хребет мира, мыслит себя богом над всем космосом, светлым и тёмным, он грозится подавить тёмные вселенные и сделать их жителей покорными рабами…
– Он – сумасшедший.
– Нет, Сошмет, ему униженно служит Ашма, такой же перводемон, как и ты, ему уже покорились некоторые миры, и он лично убил в битве триста тёмных существ.
– Тогда ему нет прощения, и его смерть будет такой долгой и ужасной, что войдёт в легенды. Говори, где этот дерзкий смертный!
Она вновь львица, огненная и сияющая, полная ярости и смертельно опасная; неудержима, как ураган, и сильна, как бог гнева.
– Он спрятался от тебя на планете Тронн, бывшем мире Птаха. Планета эта скрыта от гуманоидов, но тебе, великая демоница, не составит труда найти туда дорогу.
Она наотмашь бьёт огненным хвостом старика магистра, удар этот ломает ему кости; потом уходит из пещеры, даже не взглянув на дочь магистра, что есть великий акт прощения со стороны Сошмет, и ныряет в воду. По её следу плывёт Роза, поддерживая обессиленного отца. От жара огненной львицы жадные океанские существа зажариваются заживо, и путь свободен. Когда Роза, едва сдерживая слёзы боли, всплывает на поверхность океана вместе с тысячей обугленных монстров, поддерживая отца, Сошмет уже нет, и, кажется, ей вовсе не нужен звездолёт или другое средство передвижения, чтобы преодолевать расстояния. Роза жива, но после поцелуя перводемона её кожа обезображена, а волосы сгорели, так что нет в Дальних мирах более уродливого и слабого трагила, хотя она последняя из них, потому что отец Розы умирает, не дождавшись рассвета на Траге.
Глава 5
Дальние миры, искривлённое пространство, планета Птаха Тронн
Тронн – тело и дух Птаха, гостя из другой волны творения. Понять смертному невозможно, как целая планета может быть продолжением сознания, но это так. Даже для богов Эшелона Тронн – великая загадка, ибо не подчиняется известным законам жизни. Вот и сейчас, во времена второго мрачного эона, Тронн скрыт от глаз простых существ, надёжно спрятан в искривлённом пространстве, где нет ничего: ни звёзд, ни глотка воздуха, ни луча света, ни вакуума, совсем ничего. Хотя след Птаха и защитника планеты антиривайра Гилберта Мэгана давно потерян, мир Тронн – истинный трон его повелителю Птаху – менее всего пострадал от воздействия господина времён Зервана. Всё ещё жив, всё так же прекрасен и загадочен, но претерпел много изменений. Несмотря на это, мудрецы всех миров уверены в одном – кто найдёт Тронн и сможет проникнуть в суть его чудес, тот станет частью божественной сущности великого Птаха.
Дело в том, что давно, около ста циклов назад, когда появилась первая тёмная вселенная, дорога к миру Тронн закрылась, и самые великие мистики Дальней волны, самые сильные магистры трагила-сай, самые отчаянные искатели великого не смогли найти туда пути. Даже никто из пятидесяти двух тысяч бессмертных, всегда уверенных в том, что Тронн когда-нибудь примет их усталые души, в этом эоне не пытается отыскать колыбель Птаха. Только Розе Дроттар, колдунье из Средних миров, повелевающей любовью и дружбой, виден совсем узкий проход, ведущий к карантину таинственной планеты. Только ей понятно, почему Тронн исчез из Дальних миров – дух Птаха великого не хотел бы, чтобы существа из заразившихся тёмных вселенных проникли в его волшебное тело. А то, что Тронн волшебен, сомнений нет.
По-прежнему он заполнен прозрачной водой и пышными растениями, всё так же цветёт запретный дурман остролист, сводя с ума единственного зверя, допущенного к Птаху – дикого манула. Хрустальные мосты потемнели, но не разрушены; пересохли воздушные реки, по которым плавал Птах, чудесный юный бог, превращающий себя в солнце, но лагуна искрится прозрачными водами; храмы, как и прежде, стоят на своих местах, нашёптывая откровения о бесконечности. Всё так же гигантская пирамида вращается в центре лагуны и своей тенью пронзает плоть Тронна; беспечны, как и раньше, вечные жители Тронна – соревнуются в поэзии, предаются длительным размышлениям о природе волны творения и слушают жрецов. Только пирамида пуста, и вход в неё запечатан, порос остролистом, а в молитвах жителей звучит безнадёжная просьба к Птаху вернуться и устроить праздник. Что это за мир, если в нём нет праздника Птаха? Есть одно значительное изменение с тех пор, как Птаха великого не стало – появилась каста инженеров, которые каждый месяц запускают искусственное солнце и следят за тем, чтобы климат на нежной планете не изменился. Самым большим горем Тронна была смерть анаэробных тики, дарящих всем живым существам симбиоз. Но если нет Птаха, зачем нужны симбиоты и кто будет развлекаться войнами в Живом космосе? Жители считают закономерным исчезновение тики и верят, что они появятся, когда вернётся их хозяин.
На Тронне вечная ночь, и хочется вдыхать остролист, – так чтобы голова кружилась, а мысли уходили, очищая сознание для того, чтобы вместить в него всю волну творения и стать богом, поняв смысл вечности. Однако и здесь происходит нечто нетривиальное. Тысячи существ, воспаривших ночью в медитации, отрываются от своего экстаза, чтобы увидеть, как падает с чёрного неба яркая звезда, и это – небывалое событие в искривлённом пространстве, где нет звёзд, нет ничего, и даже солнце Тронна не более чем искусная подделка. Упавшая звезда есть самый странный гость планеты, особенно с учётом того, что гостей здесь давно не было.
Он упал прямо на пирамиду; мало того, что он нисколько не пострадал, но ещё и выглядит как невероятно красивый молодой гуманоид. Сопровождает его странное существо, незнакомое жителям Тронна, похожее на пушистого зверя, но с такими клыками и когтями, что поверить в добрый нрав монстра нелегко. И хотя пришелец не семипалый, как великий Птах, и имеет длинные чёрные волосы, по Тронну ползут слухи о пришествии Птаха. Так хочется жителям мира, где всё было как в раю, верить в чудо.
Пришелец, назвавшийся Акрофетисом, не отрицает, но и не подтверждает своего отношения к Птаху, дразня затаившийся Тронн. Он легко входит в пирамиду, но не любит там проводить время; на вопросы жрецов не отвечает; время проводит только со своим демоном по имени Ашма, который неотступно следует за хозяином и не подпускает к нему близко совершенно никого. Тронн, всегда цветущий при встрече с Птахом, в радости встречи извергающий пыльцу остролиста, сегодня молчит и ведёт себя так же, как и всегда, но глупцам хочется верить, что Акрофетис – воплощение Птаха, который об этом просто не помнит. Может, так оно и есть.
Впрочем, вскоре на Тронн, не знающий смертей и несчастий, приходит первая беда. Один из жрецов, построивший самый красивый храм Птаху, старейший и мудрейший житель планеты, найден мёртвым на ступеньках храма. Тело его иссушено, словно его выпили изнутри, в нём нет ни капли крови. Существа разных видов, которыми отличается Тронн, едины в одном – они в замешательстве, и их подозрения падают на пришельца, так бессовестно замутнившего своим появлением лагуну их мира. Но Акрофетис клянётся, что никогда бы не причинил зла таким чудесным и мудрым жителям планеты, которая стала его вторым домом. Он признаётся, что влюблён в Тронн, и если бы великий Птах был жив, он бы смиренно просил оставить его на Тронне, любой ценой. Акрофетис готов защищать этот чудесный мир и умереть за него, так же как и любой, живущий здесь. Разве не стал он частью планеты? Разве не болит у него сердце за произошедшее убийство?
Жители склонны верить красивым словам прекрасного юноши, тем более что в них совсем не чувствуется лжи и столько искренней обиды. Чтобы доказать свою невиновность, Акрофетис разрешает всем желающим увидеть его мысли и его тело. Обнажившись, он танцует такой эротический танец, что жрецы забывают о необходимости молиться, а молодые существа всех полов мечтают о сексуальном контакте с пришельцем. Однако он строг и взлетает над землёй, когда тысячи возбуждённых тянут к нему руки. В этот момент на окраине лагуны ещё одна жительница Тронна убита подобным же образом, что очень грустно, но доказывает невиновность Акрофетиса. Только один из инженеров, наблюдательный четырёхглазый гуманоид, спрашивает пришельца, где его демон-пёс, почему его не видно всё это время. Акрофетис приглашает инженера посетить его пирамиду, чтобы удостовериться, что Ашма находится там, в дальней комнате, пребывая в свойственной ему спячке. Возвращается инженер из пирамиды счастливым и безумным, он славит Акрофетиса, называя его своим богом, и ничего больше от него добиться нельзя.
Впрочем, не готовый к агрессии, Тронн всепрощающ и наивен. Ничего ужасного больше не происходит, и жители забывают о страшной смерти, списав всё на флуктуации, которых много в космосе. Вновь продолжаются медитации и мистерии, хотя многие отравлены прекрасным видом Акрофетиса и мечтают об отвратительной оргии. И тогда происходит нечто совершенно особенное – разорвав плоть пространства, появляется горящая огнём львица, и она в ужасном гневе.
Столько пришельцев в искривлённом пространстве – нонсенс для этого мира, и жрeцы уже задумываются: так ли невиновен гость, претендующий на роль Птаха? И не по его ли следу появилось это агрессивное существо, готовое убить любого, кто подойдёт близко? Сам Акрофетис спит в пирамиде, его мозг отравлен наркотиками, которых на Тронне великое множество. Применять их следует с осторожностью, и предназначение галлюциногенов на самом деле – мистический выход из своего «я», это путь в Краткую волну творения. Однако юный красавец, поселившийся в пирамиде, невоздержан и принимает такую дозу дурмана, от которой умер бы сам Датсуу. Где блуждает его дух, неизвестно даже богам, но он спит и не просыпается, когда разъярённая львица ищет сына Акрофета, жалкого смертного, чья кончина должна войти в легенды.
Навстречу Сошмет выходит, ощерив клыки, раздувшийся в два раза Ашма, и они начинают самую грандиозную битву, которую видел Тронн за время своего существования. Теперь уже жители планеты не сомневаются: перед ними демоны, а Акрофетис – их повелитель. Тронн содрогается и застывает на время, чтобы увидеть бой двух злых сил. Львица изрыгает огонь и, пока Ашма катается по земле, отряхивая пепел своей шкуры, наносит смертоносный удар по хребту твари. Но не успевает сделать последний для Ашмы укус, потому что тот бьёт её хвостом, на котором вдруг вспухает безобразный нарост. Ашма предельно сосредоточен, он знает, кто перед ним, но сражается безупречно и не зовёт господина на помощь, не желая нарушать полёт его души в других мирах.
– Как ты посмел, тварь? – рычит взбешённая львица и бьёт огненной лапой по морде демону Ашме. – Ты и я – два первородных тёмных существа, мы могли бы править всей вселенной, но ты бросил меня умирать, когда трагилы поймали в энергосеть, а теперь ты служишь жалкому смертному, имеющему тело гуманоида. Как мог ты так низко опуститься, или он подавил твою волю?
Ашма ни жив и ни мёртв очень долго, и, кажется, львица, несомненно, победила, а дух перводемона сейчас отлетит к Некроникусу, но он встаёт и проходит на четырёх лапах, как дикий зверь, вокруг львицы, а потом вытягивает свое тело в разящий кинжал и вонзается в тело Сошмет, прямо в горло. Он знает – это единственное уязвимое место у перводемона.
– Моя воля была прожить эти пять циклов вместе с моим богом, я отдал ему свою преданность и буду защищать это существо до последней капли моей тёмной крови!
– Безумец!
Клыки Ашмы смертельны – голова львицы катится по площади и падает в воду лагуны, превратившись в лик прекрасной девушки. Но сам Ашма падает, издав предсмертный вздох, от которого сердца тех, кто наблюдает за сценой битвы, разрываются. Волны тёмной энергии кругами расходятся над перводемонами.
В пирамиде Акрофетис просыпается от дурного сна, в который перешли его видения истины, и слышит, как рычит с невероятной болью его любимый зверь. Когда он, накинув простыню, выбегает на площадь, то находит бездыханное тело Ашмы, и в глазах преданного слуги – лишь любовь и вселенская тоска.
Нет ничего ужасней для глаз и нет ничего больнее для сердца, чем видеть, как плачет и мечется в безумном припадке Акрофетис. Жители Тронна отворачиваются и стараются как можно быстрее уйти с площади, пока их тела не стали мягкими, пока сердца не растеклись, как воск. Тот, кто не может уйти, зарывается в тёплый песок, а кто-то, вырастив крылья, улетает прочь. Вскоре гость Тронна остаётся один, молча сидит возле Ашмы, гладит кровоточащую обугленную шерсть и шепчет едва слышно:
– Я даже не могу никому отомстить. Я не могу взять тебя с собой в Средние миры и я больше не могу быть твоим хозяином. Как больно мне это осознавать! Почему никто не разбудил меня? Как неприветлив этот мир…
И хотя Тронн совсем ни при чём, Акрофетис взлетает над пирамидой и разрывает энергетический узел, который сдерживает петлю пространства. Искажённое пространство сливается с Дальней волной, и Тронн появляется в обычном космосе, в секторе 589, неподалёку от мира Конт. Миллионы орудий поворачиваются к Тронну, миллионы лазеров готовы раскромсать его на куски, миллионы генералов радостно потирают руки и грезят о наградах, потому что Конт так давно враждует с Птахом, что не верит своей удаче.
А тот, кто называет себя сыном Акрофета, забирает дух мёртвого Ашмы, помещает во флакон, который хранится в его ухе, и улетает на одном из контийских звездолётов, проклиная трагилов и тёмные вселенные. Его скорбь так велика, что моря на Конте выходят из берегов, два спутника сходят с орбит, а на Тронне начинается паника, которой никогда не было в этом мире. Одни существа убивают других, пытаясь спастись от ужасной гибели, лагуна заполняется кровью, и великая пирамида Птаха ввинчивается в землю, навсегда исчезая с поверхности планеты.
Никогда еще Тронн не был так близок к гибели.
Глава 6
Миры Средней волны, пространство запретного входа
Миры средней волны творения – не точка в пространстве и не координаты в космосе. Средние миры – надстройка сознания, энергетическое состояние, которого можно достичь собственной мудростью и отрешённостью, но можно и не достичь и даже утратить. В Средних мирах форма – насмешка, тела изменчивы, духи летучи, но только там наступает такая ясность восприятия, при которой видны все хитросплетения нитей судьбы. Все разумные существа, кроме контийцев и союзников Конта, мечтают после смерти попасть в Средние миры, чтобы их души не рассыпались в пыль. Контийцы не верят ни во что, и потому их личности умирают окончательно и бесповоротно, и нет ничего грустнее во втором эоне мрака, чем слепота жизни.
Акрофетис помнит Средние миры и, хотя что-то внутри говорит ему не появляться там сейчас, не выполнив свою миссию, он всё же совершает такой шаг и поднимает своё энергетическое тело к запретному входу, некогда созданному гостем волны творения, чтобы впустить в Средние миры дух Ашмы.
Официальный вход давно закрыт богами, не желающими, чтобы души гуманоидов, кибероидов и прочих бестий проникали в миры, которые имеют прямой выход в их уровень сознания – Краткую волну. Много эонов назад вход был открыт тем, кто, отрекаясь от материального, посвящал свою жизнь тренировке духа и мог занять место в Эшелоне или Пантеоне богов, заслужив его своим мудрым выбором. Но когда сила, обеспечивающая свободный ток энергии между уровнями, – Фантастическая поэма – перестала звучать (виной тому были распри в Дальней волне), все возможные пути стать высшим существом и покинуть волну творения перекрылись. Однако каждое действие имеет противодействие, это закон Внеграничья, и он реализован и в волне творения.
Хаос вокруг волны ответил на закрытие входа посланником, чьё имя до сих пор боятся произносить: был создан «чёрный Вход», запретный Вход в Средние миры, куда охотно проникали мистики, мудрецы, отшельники и последователи разных учений. Но, когда грянула война на планетарном поясе Рив, массы дерзких ривайров и антиривайров ринулись в этот вход, желая после смерти продолжить своё совершенствование и потеснить богов, так долго занимавших уже не свои места. И тогда волна творения ополчилась против Внеграничья, сам Тау-синклит маг, бог без имени, спустился на землю, став одной из личностей полиментального антиривайра. После сражения вход был запечатан и Дальняя волна стала задыхаться сама в себе, лишь редким личностям было дано самостоятельно попасть в Средние миры. Потом поползли слухи, что кто-то вновь открыл вход, созданный Меродахом, но так это или нет, точно не известно.
Акрофетис помнит вход, то есть знает состояние своего энергетического тела, при котором возникает в космосе нечто в виде светящегося тоннеля, которого на самом деле нет. Так привык видеть ум, но это всего лишь визуальный эффект. Вход есть, хотя он затянут тёмным туманом и смотреть на него нет возможности, особенно если душу никто не ждёт.
– Ашма! – мысленно зовёт Акрофетис дух умершего слуги. – Я сделаю для тебя максимум того, что может сделать сын проклятого бога, я покажу Вход, и ты войдёшь в него.
– Позволь моему духу остаться в твоём теле, господин, это будет высшее наслаждение.
– Нет. Мне больно носить твой дух, и к тому же вскоре он распадётся в пыль. Но если ты попадёшь в Средние миры, через какое-то время мы встретимся, потому что я был рождён здесь и сюда же вернусь, после того как исполню предначертанное. Давай, рискни, я в тебя верю!
Акрофетис приоткрывает губы, и лёгкий свет вырывается из его чрева и направляется к вратам. В этот момент он совершает запретное – смотрит на врата, не имея намерения в них зайти. И как только он это делает, яркий, обжигающий луч вырывается из прохода и ослепляет сына бога. Корчась от ужаса и боли, Акрофетис возвращается в Дальнюю волну, так и не узнав, попал ли дух Ашмы в Средние миры. Удар этого света так силён, что его правый глаз слепнет и становится неподвижным, но зато левый видит то, чего раньше не замечал; но об этом легенда умалчивает.
Спустя два оборота Конта вокруг своей оси Акрофетис следует за нитью багрового цвета, которую видит его левый глаз, и направляется к источнику своего поражения – бывшему трагилу, пославшему львицу Сошмет убить сына бога, спящего в блаженстве. Но находит лишь небольшой холм земли на планете Гвал и табличку с иероглифами. И даже эпитафия магистра выглядит жалкой, написана слепой рукой неумелого ребенка. След тянется дальше, Акрофетис летит по нему и видит девушку-подростка, чьё тело обезображено, над ней колдуют врачи Конта, но у них очень мало шансов вернуть ей прежнее лицо. Он стоит в проёме окна и смотрит, как идёт операция, понимая, что здесь некому мстить, всё и так уже проклято.
Не злые силы и безграничная враждебная воля желали уничтожить его безмятежность, а лишь слепая судьба заигралась, посмеявшись над всеми.
Глава 7
Легенды о волне творения
Когда была создана волна творения, не знает никто. Даже Зерван, господин времён, не помнит тот чудесный миг. Сотворивший её демиург давно исчез; и только периодически его дух просыпается в Дальней волне, и то лишь под воздействием внешних сил. Легенды Аста Деуса начинаются со второго эона Фантастической поэмы. Его попытки упорядочить творение в легендах – лишь жалкие потуги гуманоида познать то же, что знают боги, но другого источника нет, особенно о древних временах, когда входы между уровнями волны были открыты для всех желающих.
Аста Деус описал три уровня волны: первый и самый высший, но самый малочисленный – Краткая волна, там материя организована лишь принципами, что есть боги, а вещей и форм в Краткой волне нет, либо они краткосрочны и нестабильны. Краткая волна соединяется с хаосом Внеграничья божественной сферой, неким мифическим коридором, о котором никто ничего не может сказать определённо. Цель развития божественных принципов – полное освобождение от материи и растворение своей энергии во Внеграничье, обогащение хаоса совершенными принципами. Но в последние эоны таких переходов наблюдалось очень мало, а боги чаще падали на низшие уровни, чем покидали волну. Под Краткой волной в виде прослойки располагается изменчивый и непостоянный мир – Средняя волна творения, где существуют многие души, не поднявшиеся до богов, но значительно оторвавшиеся от низшего сознания Дальней волны.
Дальняя волна, самая обширная и бесконечная территориально, постоянно порождает новые виды и формы жизни, как океан, кишащий рыбами и водорослями. Многообразие существ поражает воображение, но их духовное развитие находится на невероятно низком уровне по меркам Средних миров. В центре Дальней волны творения существует так называемый Живой космос, где находятся сотни вселенных, считающих себя центром цивилизованного мира. На самом деле центр всё время смещается, и то одна, то другая вселенная берёт на себя роль двигателя цивилизации. И если в последних эонах, до времён мрака, Живой космос находился возле планеты Траг, родины магического искусства трагила-сай, ставшего официальным учением света на многие циклы, то сейчас он переместился к строгой логике, в которой правит мир Конт и союзные ему галактики. Считается необходимым быть технически развитым, сильным, стойким воином и верно служить своим мирам. Конечно же, в умах гуманоидов мира Конт нет места древним легендам, здесь никто не помышляет о продвижении духа в Средние миры.
Существа из Средней волны творения – такие, например, как повелительница любви Роза Дроттар, её сестра, несмелая радуга Кама, господин времён Зерван и многие другие – с любопытством наблюдают за копошением жизни в Дальних мирах и даже вмешиваются в войны и трагедии, когда это необходимо. Но они не могут полноценно проявить себя в Живом космосе, иначе упадут до уровня Дальней волны и останутся в ней навсегда. Боги вообще не могут принимать участия в делах гуманоидов и прочих существ, так как их утрата будет ещё значительнее.
Получив тело, боги должны будут пройти жизнь обычного смертного, чтобы сделать нужный выбор и вернуться в Краткую волну. Но это не так легко свершить, ибо их память утратится, как только появится материальная форма; потому только самый сильный из богов, Тау-синклит маг, чьё имя неизвестно, иногда позволяет себе родиться в мирах Дальней волны творения (об этом рассказывает Аста Деус в легенде «Ночь Утраркона») и пройти весь путь от человека до бога, ни разу не ошибаясь в выборе.
Но не все боги имеют столь сильный дух и волю, а некоторые, например принцип красоты, развратный Бальдур, не раз падал до человеческой формы и невероятными усилиями возвращал себе место в Эшелоне богов. Однако божественные принципы влияют на происходящее в Живом космосе и на окраины Дальней волны, распространяя в космосе своё настроение. Когда гневается Микротена-паучиха, хранительница будущего, миры замирают и все видящие слепнут; когда Мардук четырёхглазый обращает взор на Живой космос, тот заражается духом войны и сражений, потому что принцип Мардука – агрессия.
Однако есть в Живом космосе воздействия, с которыми порой и богам нет возможности справиться. Так случается, когда Внеграничье, окружающее материальные миры всех трёх уровней, высылает своих эмиссаров, сформировав их как сверхличности. Таких гостей одновременно может быть не более трёх, это аксиома бесконечности. Вот они, по мере появления в волне:
Меродах, совративший умы некоторых божественных принципов и не раз сотрясавший основы мироздания, опасный и прекрасный, смелый, хитрый и желающий перекроить Дальнюю волну, как никто иной. Его попытки забрать с собой принцип красоты потерпели тотальный крах.
Вторым гостем был Серапис, или Гильдион, великий экспериментатор, тёмный бог Антирива, создавший отвратительных существ – антиривайров. Планетарный пояс Рив прославился на все эоны полиментальными существами. Вырастившие несколько тысяч личностей, ривайры попадали в Средние миры, они всегда претендовали на место в Божественном Эшелоне. Однако судьба втянула их в бессмысленное противостояние с существами из антимира. После длительной бойни, где смелые воины ривайры честно сражались с Тенями и гибли миллионами, Гильдион клонировал себя и создал антиривайров – полименталов, которые не выращивали личности, а поглощали их.
Захватчики были поглощены, и антиривайры, переполнившись силой Теней, напали на ривайров, желая захватить Рив, в который они были так же влюблены, как и ривайры. В результате длительной войны они проиграли, потому что боги не были на их стороне. Однако легенды постоянно рассказывают о чудесном возрождении антиривайров, похожих на Лайтрона Викса, которого антиривайры почитали как своего героя. Дело в том, что урождённые на Риве могли трансформировать своё тело в любой металлический предмет и потому были непревзойдёнными воинами, представляли собой живое смертоносное оружие. Последним известным антиривайром был гуманоид из мира Земля, Гилберт Мэган, которому Птах подарил Тронн. Впрочем, легенда неоднозначна, и, скорее всего, Мэган никогда не был антиривайром, а маг-насмешник Птах убедил его в этом. Однако магия Птаха сработала, и долгие годы Мэган защищал чудесный мир Тронн, пока ему не открылся вход в Средние миры, где этот воин и потерялся.
Легенда о Птахе великом даёт весьма смутное представление о личности и сущности персонажа по имени Птах. Остаётся довериться словам самого Птаха о том, что он пришёл не из Внеграничья, а из другой волны творения, что, конечно же, есть ересь, ибо такая аномалия, как материальные миры, считается единственной. Впрочем, возможно, такая вера происходит лишь из узости мышления и ограниченных представлений об окружающем волну творения хаосе, который пугает обычное сознание гуманоидов. Ведь в хаосе Внеграничья распадается личность, и энергия существа – будь то бог Эшелона или бабочка из мира Конт – сливается с общим океаном жизни. Представить это так сложно, что многие магистры предпочитают не затрагивать тему хаоса, стремясь в Средние миры и игнорируя зов Внеграничья. Что ж, это парадокс волны.
Таким же парадоксом являются Гости волны, которых в принципе не должно быть; но они есть, и от этого непознанная бесконечность страшит ещё больше. Самым светлым и мудрым из гостей был Митра, язат света, или Шагающий По Мирам. Легенды и мифы о его пришествии сохранились во многих мирах, даже таких прагматичных, как Конт и Земля. Митра пребывал в волне краткое время, но успел изменить тысячи миров, подарив им то, чего они желали более всего.
Трагилы посчитали Митру угрожающим Живому космосу и сложившемуся в нём порядку и обратились к помощи богов. Боги вмешались, утратив свой уровень, но так и не смогли вытолкнуть язата света из волны, пока он сам её не покинул. При этом Митра оставил своим ученикам пути к выходу и освобождению от материального мира. Ещё один особенный гость, Меродах, посещал волну творения несколько раз. Явившись в третий раз, он открыл Эшелон для входа всем смертным, и хотя богам это не понравилось, они были бессильны перед закономерностью происходящего. Потом наступили эоны мрака, когда Фантастическая поэма, связующая нить энергии для всех уровней, оборвалась и миры разъединились, знания утратились, а пути освобождения сознания от оков материальности были забыты.
С тех пор как Акрофет и Бурзум, два бывших бога, сыграли в маджонг, великое искусство трагила-сай, магия, более древняя, чем волна творения, исчезла из Дальних миров. Но ещё осталась малоизвестная магия, позволяющая управлять собой и подстраивать под себя мир, который в руках мастера становится мягким как пластилин. Это искусство было подарено кем-то неизвестным лидеру антиривайров, космическому пирату Лайтрону Виксу, и на много порядков превосходило традиционное трагила-сай, хотя и требовало такой полной отдачи, что далеко не каждый мог идти путём сиджана-ки. Во времена мрака искусство сиджана-ки было проклято магистрами других учений и забыто, потому что его связывали с именем Лайтрона Викса, для кого-то – героя, а для кого-то – проклятого монстра, живущего за счёт поглощения чужих личностей.
Кроме уровней, где возможна жизнь в форме или без формы, существует плохо описанное пространство – Дно миров, куда никто не попадёт по своей воле. Время там невероятно медленное, пространство тяжело стократно, а мысли отсутствуют или так медлительны, что причиняют муки. На Дне миров никто не существует, нет жизни и нет возможности рождаться и умирать. В легендах иногда говорится о том, как герои попадали на Дно миров и выбирались из этого пространственного мешка, но было ли это на самом деле или нет – доподлинно неизвестно. На данный момент нет ни одного живого существа, кто бы посетил Дно миров и вернулся обратно, ни среди тёмных, ни среди обычных существ.
Также в легендах упоминается антимир, зеркальные призрачные миры, где всё происходит наоборот: шаг вперёд – это шаг назад, белое – чёрное, а смерть похожа на жизнь, а жизнь на очень неудобный сон. Эта аномалия иногда порождает существ, таких же призрачных и неправильных, как она сама. Скорее всего, Тени, напавшие на планетарный пояс Рив, были сущностями из антимира, но достоверно этого никто не скажет.
Легенды Аста Деуса описывают уровни волны и возникающие между богами и гуманоидами конфликты, они детальны, хотя местами приукрашены, но невозможно оторваться, читая их, потому что масштаб отношений, возможностей и пространств, описанных в них, невероятен. Но времена героев и честных битв прошли. Никто больше не пользуется символом Розы Дроттар, чтобы связать свои судьбы истинной любовью, и никто не бросает вызов богам, чтобы отстоять своё право на место в Эшелоне. Поэтому последние два эона были названы временами мрака, а про божественные принципы ничего не известно, разве лишь то, что дух Мардука Четырёхглазого упивается жестокими войнами, в центре которых развернулось противостояние между светлыми и тёмными вселенными.
Одной из таких войн и заинтересовался опальный Бурзум. В Средней волне, с ужасом наблюдающей за бессмысленной резнёй, эта бойня, длящаяся около семидесяти циклов, была названа войной Любовников. Её начали двое контийцев, бывшие некогда влюблёнными друг в друга так сильно, что сама Роза Дроттар дарила им благосклонность. Но мужчина перешёл на тёмную сторону, а женщина, которой суждено было стать королевой, не приняла и не простила своего короля. Дух Мардука подогрел их кровожадные аппетиты, и вскоре война захватила множество галактик и насытила вечно голодного Некроникуса, и конца и края ей не было видно…
Возможно, такая война была бы началом конца Живого космоса, если бы не родился Акрофетис…
Глава 8
Дальняя волна, Тёмные вселенные
Первые тёмные существа появились так неожиданно, что заставили трепетать Живой космос от ужаса. Во время войны Любовников пропал звездолёт, а потом вернулся, наполненный теми, кого уже нельзя было назвать гуманоидами. Их тела были трансформированы, получили животный облик и невероятную силу. Агрессия и мрачная ненависть ко всему миру заставляла их убивать врагов с особой жестокостью, а врагами были все, ибо Живой космос объявил новые существа генной угрозой цивилизованным планетам.
Разумные существа в космосе, которые не приняли идеологии Конта, склонялись к тому, чтобы назвать новый вид монстров «перводемонами» и искать объяснение скорее в божественном вмешательстве, чем в генном сбое. Три десятка даже самых страшных демонов не представляли угрозу космической цивилизации, включающей в себя мощь нескольких вселенных, но такие же инциденты с перевоплощениями случились на периферии, и речь пошла о массовом явлении. Несколько галактик тьма накрыла разом, почти все жители трансформировались в нечто отвратительное, вынужденное питаться энергией и мясом гуманоидов. Чем дальше надвигалась тьма, тем больше вырождались тёмные, их облик перестал напоминать звериный, но они были сильнее среднего контийца и по-прежнему были вампирами. Никто не знал, что за цели у вновь появившихся врагов, потому что никаких требований не выдвигалось. Вскоре волна утихла, очаги тёмной энергии всё ещё вспыхивали, но не так сильно. Казалось, тот, кто приложил руку к производству тварей, устал либо исчерпал свою фантазию.
Контийский совет предписал всем мирам, что граничили с Тёмными вселенными, установить силовые барьеры, но поскольку происходило это на периферии, далеко не все планеты могли позволить себе создать энергополя размером в несколько галактик. Так что заражение тёмной энергией потихоньку проникало всё глубже и до сих пор надвигается —медленно, но верно. Устав сражаться, контийцы приняли очень сложное для их боевого духа решение – подписать мирное соглашение с Тёмными вселенными. И хотя мудрецы предупреждали, что это унизительный и бессмысленный шаг, ведь тёмным нужна плоть и энергия обычных существ и долго они не смогут сдерживаться, – мир был заключен.
Представители Тёмных вселенных согласились не совершать опустошительных вылазок в районе контийских границ, не нападать на гуманоидов, входящих в контийский союз и не распространять своё влияние на близлежащие миры. Пока что тёмные соблюдали договор и перенесли свои бесчинства в другие секторы космоса, но слепая пророчица Спента не раз говорила, что это лишь затишье перед бурей и не стоит доверять врагам, для которых ты – всего лишь еда. Это был очень натянутый мир, и он трещал по швам, так как отдельные тёмные существа всё же влетали на чёрных, как тень, кораблях в пространство Живого космоса. Иногда контийцы вылавливали монстров и тихо уничтожали их, выбрасывая в безжизненных секторах, но генералы Конта надеялись сохранить эти факты в тайне.
Мир застыл в ожидании. Возможно, второй эон мрака был началом гибели Живого космоса и началом эры Тёмных вселенных, которыми управлял нестерпимый голод и жажда захватить всё живое.
Глава 9
Миры дальней волны, мир Ага
Мир Ага полон огня, он давно необитаем, и вся его атмосфера сгорела, но, несмотря на физические законы, он продолжает гореть. Языки пламени поднимаются до самых звёзд, и нет ни одного островка, где могла бы ступить нога гуманоида. Что это: новое состояние вещества или проклятье целой планеты, – неизвестно. Планетарный принцип давно покинул умирающую Агу, а соседние миры отгородились энергетическим щитом, чтобы вселенский жар не достиг их глухих умов и боязливых тел. Возможно, это плач планеты или её гнев, но никто не в состоянии погасить гигантское пламя.
Если вы спросите контийцев, они скажут вам, что этот мир необитаем, если вы спросите слепую пророчицу Спенту, она скажет, что Ага не имеет жизни, но Акрофетис видит другую картину. Пожалуй, он единственный в Живом космосе, кто знает, где находится король Сан Тарсин, чьё тёмное имя звучит на языке гуманоидов как Фор-таас и произносится в контийском секторе с величайшим презрением и ненавистью. Если бы контийские генералы знали то, что известно сыну Акрофета, они бы сразу выиграли войну, которая длится уже более пятидесяти циклов, и тогда мир Ага перестал бы существовать.
Мир Ага очень удивлён, когда к нему спускается, словно прилипнув к невидимой нити, гуманоид. Плоть его уже должна была раствориться в пламени, которое пожирает всё живое, но гость планеты словно не замечает огня и проходит сквозь него к старому нефритовому бункеру. Там, где ступает его нога (а он не носит обуви), огонь гаснет, и только бурчат недовольные угли. Там, где он выдыхает, вспыхивает ещё более жадное пламя; там, где он останавливается, образуются гигантские, в три роста пришельца, шаровые молнии. Две из них Акрофетис прячет в свой рукав, ибо он жаден, а одну не успевает поймать.
В нефритовом бункере нет входа, но Акрофетису не нужен вход, он пускает вперёд одну из шаровых молний, и та трудится усердно, чтобы вырезать дверь, соответствующую росту своего хозяина. Когда он проходит в дверь, то с некоторым удовольствием видит, что его вовсе не ждали. Король Сан Тарсин давно уже не гуманоид, однако, его превращение в тёмное существо совершилось не до конца, иными словами – он монстр, вид которого ужаснул бы весь Живой космос, имей он возможность увидеть своего бывшего короля. И король напуган…
…Это была песня о любви, столь прекрасная, что могла бы войти в легенды Аста Деуса, если бы не оборвалась так внезапно. Началась история Любовников в мире, похожем на рай. Вскоре после прихода тьмы он был взорван, и сама память о той планете стёрлась, – так печальна была королева.
Она была прекрасна, как богиня. Птицы и насекомые сопровождали контийку в её прогулке по райскому месту, где цветы склонялись к её рукам, а ветви деревьев шелестели листвой радостные гимны. Один раз в эон рождается такая красавица в мирах, где правит логика и бессердечность, а не красота и поэзия. Её мать была контийкой, а отец —великим воином планеты Земля, погибшим в первой тёмной волне. Когда родилось прекрасное дитя, его назвали Литой, в честь Марис-Та-Литы, дочери дочери Розы Дроттар, и тысяча пророчиц обещали ей королевский трон над всеми мирами и жизнь, полную невероятной любви.
И хотя Конт очень прагматичен, не верит в легенды и не видит ничего дальше собственного носа, даже рассудительные контийцы невольно склоняли колена перед юной Литой и готовы были сложить свои победы и награды к ногам красавицы. Но в этом эоне слепая судьба даже от красавиц требует небывалого мужества. Лита поступила в космический флот, своей невероятной храбростью заслужила высокий чин и стала помощником командующего звёздной армадой. Но бравый воин погубил себя, влюбившись в девушку, и иначе не могло быть. Лита, проклиная свою красоту, удалилась от войны и приняла решение жить на планете, похожей на райский уголок; но, увы, и это не стало её судьбой.
Тёмные вселенные продвигались, и их чёрные, как вакуум, корабли вскоре появились над райской планетой. Всё вокруг стало рушиться, птицы в ужасе разлетелись, чёрные облака закрыли горизонт, а Лита не знала, где спрятаться, и умоляла богов дать ей хоть один лучемёт, чтобы погибнуть с честью. Но перед самым наступлением тьмы, когда отчаянье охватило ум красавицы, появился контийский звездолёт, и капитан Тарсин спас Литу. Как только их глаза встретились, промелькнула искра любви и сама Роза Дроттар осыпала их белыми розами, а война остановилась, чтобы дать любовникам насладиться своей страстью.
Они воевали плечом к плечу, они бинтовали раны друг другу и мечтали скорее закончить войну, чтобы свить себе гнёздышко на райской планете. В одном из сражений Лита потеряла обе руки, их заменили на кибер-манипуляторы, но Тарсин любил свою суженую всё больше и больше с каждым днём и ни на что не обращал внимания. Так смеялась над ними судьба…
Вскоре командующий звёздным флотом погиб в жестокой битве за мир Гвал, где контийцы одержали смелую победу, а тёмные воины отступили. Лита приняла пост командующего флотом, а Тарсин стал её советником и помощником. И хотя на Конте не было модно скреплять свои отношения обрядами, они собирались совершить древний ритуал соединения душ, когда утихнет война. Но война вновь разгорелась, и сам Конт подвергся нападению перводемонов, желавших отомстить за поражение у Гвала. Правитель Конта бежал, бросив планету умирать, и тогда Лита взяла на себя роль главнокомандующей. Был создан совет двадцати мудрецов, который обязался исполнять решения Литы и её будущего мужа Тарсина, пока смелая королева бороздила космос в поисках бежавших перводемонов. Совет и поныне правит Контом, не желая уступать своей власти, пока королева сражается против всех тёмных во вселенной.
Победа Конта и союзных миров была уже близка, но тут сами боги посмеялись над успехом прекрасной Литы. Звездолёт Сан Тарсина попал в Тёмную вселенную, утратив навигацию, а королевы не было рядом, чтобы его спасти. Узнав об этом, Лита чуть не сошла с ума, так велико было её горе. Она удалилась на край Живого космоса, чтобы оплакать погибшего любовника, но там её настигла ещё более страшная и ужасная весть. Тарсин выжил, но стал тёмным, и лучше бы он умер, потому что ненависть королевы к тёмным была невероятно велика.
Его тело стало наполовину ящером, верхнюю часть организма поразила тьма. Голова и лапы ящера соединены тёмной магией с ногами гуманоида, сзади щетинятся на спине ядовитые иглы, хвост подобен хвосту дракона, а два десятка мелких лап дополняют основные конечности, хотя и безвольны. В нём нет силы перводемона, но ненависть, с которой его встретила королева, породила в нём невероятное отчаянье, и это отчаянье движет его агрессией уже пятьдесят циклов. Война между контийской королевой и тёмным созданием по имени Фор-таас никогда не прекратится, подогревая агрессивные аппетиты Мардука Четырёхглазого, бога войны. Нет ничего грустнее, чем эта война, нет ничего бессмысленнее, но нет и никого более непримиримого, чем эти двое – контийская королева, прекрасная Лита, и тёмный воин, утонувший в своём одиночестве и тоске, бывший король Тарсин.
