3. Подготовка к службе в армии.
События, связанные с моим призывом в советскую армию, происходили в Беслане, в Северной Осетии. Мне вообще везло на разные приключения в местах моего проживания.
Может быть, мой темперамент и характер способствовали тому, что со мной происходили самые невероятные приключения? В душе был романтик, фантазёр и путешественник.
Меня постоянно тянуло на разные приключения и происшествия. Вовремя проживания в Гудермесе в три года пошёл искать место работы моей мамы.
Там меня искали целым городом многочисленные родственники и друзья нашей семьи. Затем перед поступлением в школу едва не был погребён под развалинами нашего нового дома вовремя землетрясения в Гудермесе.
В этот же год вместе с друзьями искал всякую живность в степи под пузырями разлившейся нефти после прорыва нефтепровода. Там же на речке Белка едва не утонул в реке, когда впервые решил переплыть реку, совершенно не умея плавать.
За пять лет проживания в Избербаше. Приключения повсюду преследовали меня. То меня выбрасывали с лодки в Каспийском море, чтобы научился плавать. То забирался на самую высокую буровую вышку, чтобы с неё прыгнуть в Каспийское море. То вместе со своими друзьями вовремя поиска кистеперой рыбы на длительное время заблудился в пещере вблизи города.
То нас едва не задрала чёрная кавказская медведица, когда детдомовские пацаны притащили к себе в детдом Нового городка маленького медвежонка. Пришлось всем жителям Нового городка прятаться по своим домам, пока медведица освобождала своего малыша из сарая детдома.
Тогда за проделки с медведями почему-то в Избербаше досталось больше всего городским пацанам, а не детдомовцам. Вовремя проживания нашей семьи на реке Лаба.
Тоже были многочисленные приключения вовремя походов в горы и вблизи реки Лаба. Друзьям рассказывал, про наш неудачный поход в сторону горного перевала к озеру Рица.
Когда в пещере с взрывчаткой погибло половина нашего отряда. Там же в горах вовремя сбора ягод и грибов, меня застал такой сильный град, после которого в нашем доме невозможно было жить.
Тогда чудом остался жив. Так как догадался повесить себе на голову фанеру от удара градом. Иначе мог погибнуть. Конечно, не обошлось без приключений вовремя проживания в Северной Осетии.
До службы в армии меня снимали вертолётом с самой высокой трубы в Северной Осетии на заводе "Электроцинк", куда забрался на спор. Мой неудачный поход за летучими мышами.
Обошёлся моим лучшим друзьям шестью годами тюрьмы. Лично у меня неудачный поход за летучими мышами был травмой на всю оставшуюся жизнь.
Затем многочисленные походы с приключениями на Столовую гору, в Дарьяльское ущелье и самый таинственный поход, который совершили в сторону вершины Дых тау, которую так и не покорили, но зато мы сделали многие открытия в горах пока другим неизвестные.
Вот только с призывом на службу в армию, в Северной Осетии мне сразу не повезло.
Вышло так, что дважды военкомами в Беслане были наши родственники. До моей службы в армии был военкомом Николай Иванович Гаврилюк. После моей службы в армии военкомом был Илья Петрович Цалоев. Оба мои дяди по линии моего отца.
С последним военкомом повезло больше чем с первым военкомом, который ни в какую не хотел меня брать в армию.
– Тебе надо учиться и работать. – говорил мне, военком Гаврилюк. – У тебя мама и два брата-близнеца…
– Не виноват в том, что моя мама и отец не могли жить вместе. – возражал, против военкома. – Мне хочется служить в советской армии, также как служат мои ровесники. Не хочу, чтобы меня друзья считали больным…
– Пойдёшь, служит в армию позже. – оставил своё решение в силе, военком Гаврилюк. – Сейчас тебе надо помочь своей маме окрепнуть материально и пускай твои братья-близнецы пока к учёбе в школе привыкнут.
Моя мама была не против того, чтобы пошёл служить в советскую армию. Но и перечить против военкома тоже не хотела. Так как на зарплату в восемьдесят рублей мама не могла кормить себя и двоих сынов, которые только пошли учиться в школу.
Одна только одежда на двоих школьников стоила гораздо больше маминой зарплаты в восемьдесят рублей. Моя зарплата тоже была ни настолько велика, чтобы прокормить и одеть четыре человека в нашей семье.
В две зарплаты на четырёх человек мы все-таки жили значительно лучше, чем раньше на одну зарплату в четыре человека, когда учился вначале в средней школе, а затем в строительном училище №5 в Беслане.
После окончания строительного училища сразу пошёл работать на стройку в Орджоникидзе. Тогда впервые купил себе, братьям и маме самую дешёвую одежду.
Остальные деньги с первой своей зарплаты отдал своей маме на питание. Алиментов от отца на своих детей мама не получала. Отец постоянно менял место жительства.
Жил в основном, на свою пенсию по инвалидности от войны, чтобы только не платить алименты на своих детей, которых он наплодил по всему Кавказу.
К этому времени мы знали, что от отца есть две девчонки-близнецы, такого возраста как мои братья-близнецы. Сколько наплодил наш отец детей по Кавказу, мы этого не знали.
Да и знать не хотели. Отец с пьянкой и с разгулом положил крест на нас, а мы положили крест на нашего отца. Каждый из нас выживал, как только мог.
Два года не приходил в военкомат проситься на службу. Но когда понял, что проблемы моей мамы, а также моих братьев-близнецов никогда не кончаться, то собрал свои вещи и отправился в военкомат.
Заявил военкому Гаврилюк, что больше домой не пойду, пока меня не заберут на службу в советскую армию.
Мне было почти двадцать лет. Мне было стыдно появляться на улице среди своих друзей.
Так как всех парней, не прошедших службу в армии в народе, считали больными или сочками, которые косят под больных, чтобы только им не служить в армии.
– Хорошо! Ты будешь призван на службу в советскую армию. – согласился военком Гаврилюк. – Сейчас не могу тебя призвать в армию хотя бы по той причине, что весенний призыв уже закончился, а до осеннего призыва тебе далеко.
– Подожду до осеннего призыва. – в ультимативной форме, заявил военкому. – С осени буду спать в военкомате до призыва в армию.
– Это будет твоё полное право. – смеясь, сказал военком Гаврилюк. – Однако кем хочешь служить в армии?
– Меня, конечно, как южного человека, больше привлекает служба в море и пальмы. – ответил военкому. – Вообще-то буду рад любой службы в советской армии.
– Пусть будет по-твоему, – согласился с моими требованиями военком Гаврилюк. – Будешь служить в армии где море, пальмы и бананы.
Поблагодарив военкома за обещание призвать меня на службу в армию, радостный пошёл домой. С этого дня думал только о подготовке к службе в армии.
Мне больше всего хотелось служить в Морфлоте, как мой крёстный отец Пётр Выприцкий, который после службы на Черноморском флоте подарил мне свои тельняшку, матроску и бескозырку, в которой до самой школы ходил в детский садик.
В этой морской форме ходил до самой учёбы в средней школе. После хранил морскую форму несколько лет, пока мама не перешила форму на одежду для моих братьев-близнецов.
Морская форма была для меня как талисман под подушкой. Все годы говорил с друзьями о службе в Морфлоте. Хорошо готовился служить в военно-морских частях советской армии.
Плавать прекрасно в море научился, когда мы жили в Избербаше возле Каспийского моря. Теперь больше уделял времени к своей физической подготовке. Все свободное от работы время занимался накачиванием своих мышц. Подтягивался на турнике.
Отжимался от пола. Бегал три километра вдоль железной дороги в сторону Орджоникидзе до посёлка, где жила тётя Надя Щепихина, средняя сестра моей мамы.
Три километра туда и три километра обратно. Во дворе у тёти Нади и возле нашего дома в Беслане были самодельные штанги для поднятия веса. Эти штанги поднимали мои двоюродные братья и друзья, а также мои многочисленные ровесники.
Но больше всего свои мышцы накачивал резиновым эспандером, на котором каждый месяц увеличивал число резин. От трёх резин экспандера в начале года, к призыву в армии достиг растягивать двенадцати резин.
Больше цеплять резины на эспандер было некуда. Но даже эти двенадцать резин не мог растягивать не один из моих ровесников. Зато растягивал эти все двенадцать резин эспандера свободно в любой позиции за спиной, на груди и от ног тоже.
Так что до призыва на службу в советскую армию был так сильно накачен, что мог свободно служить в любом ряде войск Советского Союза. Отчего у меня появились новые проблемы в военкомате.
Когда пришла повестка из военкомата. Вовремя отборочной медицинской комиссии получил самый наивысший бал, какой могла дать мне медицинская комиссия. Вот тут-то и начались споры между офицерами, которые прибыли набирать призывников в свои воинские части.
Каждый офицер из разных рядов войск хотел к себе призвать меня и моих друзей, которые были также накачены своими мышцами. Нас записывали то в танкисты, то в десантники, то в пограничники.
В то время как большинство из нас хотели служить в Морфлоте. Меня едва не направили в ракетные войска куда-то в тайгу на дальний север. Тогда мне пришлось пойти к военкому Гаврилюк и напомнить ему, что он обещал мне службу, где будет море, пальмы и бананы.
Военком сдержал своё слово и своей рукой в моей призывной карточке военкомата написал "южное направление". Не знал, что такое означает "южное направление".
Но в любом случае меня освобождали от службы в армии при сильных морозах, а также от снежных метелей в российской тайге. Моя служба в советской армии на юге была обеспечена.
Осталось, только узнать в каких краях буду служить на Юге. Наконец-то пришёл долгожданный призыв на службу в советскую армию. Нам сказали, что завтра мы должны явиться лысыми со своими вещами в дорогу.
В карточке, выданной нам на руки было указано, что мы должны брать с собой в дорогу, а также что нам запрещено брать с собой. Этот список давно знал наизусть.
Так как многократно раз читал его, когда забирали в армию моих друзей. Так что на сборы мне достаточно было несколько минут. В то время как мои друзья по сбору, собирались на призывной пункт до следующего утра.
Капались, как черепахи со своими сборами и постоянно бегали за консультацией ко мне, а не в военкомат, как лучше им собраться в дорогу.
В Советском Союзе призыв на службу в советскую армию считался народным праздником, который отмечали целыми семьями, а иногда даже домами и улицами.
Меня и моих друзей столько раз приглашали с вещами на призывной пункт в военкомат, что мы устали отмечать свой призыв за праздничным столом. Поэтому в этот раз пришли мы в военкомат вполне трезвые в обычном бытовом виде.
Словно нас на сборный пункт военкомата призывают каждый день как на работу. Никто из нашей группы не был пьяным после праздничного стола по случаю проводов в армию.
Зато остальные призывники едва держались на своих ногах от пьянки и от бессонной ночи. Буквально валялись на траве возле призывного пункта, в ожидании общего транспорта на погрузку в армию.
Воздержался от новой пьянки по случаю призыва в армию. К нашему общему удивлению, на призывной пункт военкомата в Беслан приехали не военные автомобили, а обычные городские автобусы.
Мы рассчитывали, что нас построят в армейский строй и маршем отправят на вокзал, железнодорожной станции Беслан. Там погрузят на товарные вагоны и отправят к пункту назначения на службу в армии.
В этот раз нам сказали, что надо сесть заранее определёнными группами в местный городской автобус. Оказалось, что вместо товарных вагонов на отправку служить в армии, нас везут автобусами в Орджоникидзе на главный призывной пункт военкомата Северной Осетии.
Получилось так, что служба в "южном направлении" была настолько многочисленной, что требовался дополнительный общий призывной пункт сборки допризывников.
Так что скоро на призывной пункт республиканского военкомата в Орджоникидзе сразу прибыли тысячи парней. Несмотря на то, что нас несколько раз проверяли на предмет возможной пьянки и ни у кого в рюкзаках не было ни одной бутылки водки, водкой запахло в первом обеде на главном призывном пункте.
К вечеру от безделья и от водки мы едва держались на ногах. Очевидно, нас мурыжили специально, чтобы мы выбились из сил и спали всю остальную дорогу до места службы в армии.
Так как иначе призывники могли напиться водки в дороге до места службы в армии. Думаю, что частично военным удалось нас приморить. Так что перед посадкой в пассажирские вагоны большинство призывников ничего не хотели, как только спать.
Кроме тех, кто жил в Орджоникидзе и в Беслане. Ведь мы прекрасно знали, что если нас сажают в вагоны пассажирского поезда, то мы обязательно поедем мимо наших домов в Орджоникидзе, Беслан и других населённых пунктов, которые находятся между этими города на расстоянии двадцати двух километров.
Поэтому мы старались держаться до последнего, чтобы не опьянеть от чрезмерно выпитой русской водки и не заснуть в пассажирских вагонах вовремя езды пассажирского поезда мимо наших домов.
На сборном пункте в Орджоникидзе нам в дорогу выдали, сухой поек на целую неделю. Но нас этот сухой паек никак не устраивал. Мы хотели при возможности запастись своими домашними продуктами.
В основном из осетинской национальной кухни. Ну, и, конечно, запастись спиртными напитками, чтобы не было скучно в дороге. Мы понимали, что вовремя службы в армии наши весёлые деньки закончатся.
Поэтому всем хотелось нагуляться до потери пульса. Какое, может быть, гуляние без водки и без девчонок? Девчонок в поезд к нам не пустят. Но водку мы в вагон протащим всё равно. Так что надо только не спать возле своих домов, чтобы успеть ночью сбегать за водкой.
4. Дорога в армию.
Все наши планы насчёт запаса русской водки и осетинской араки были сорваны хотя бы тем, что нас посадили в пассажирские вагоны специального поезда в одиннадцать часов ночи, а отъехали мы из Орджоникидзе только в первом часу ночи. Всё это время наш поезд стоял на запасном пути станции сортировочной. Отсюда было далеко до магазинов и до мест жительства парней из Орджоникидзе.
Мало того, нас хорошо охраняли солдаты срочной службы, которые совсем недавно были такими же призывниками, а сейчас строго соблюдали порядок службы в советской армии.
На железнодорожную сортировочную станцию в Беслан приехали в час ночи. Вполне естественно, что Беслан спал. Мы тоже потеряли всякую надежду на встречу с друзьями и родственниками в Беслане.
Поэтому завалились спать на отведённые нам места в плацкартном вагоне специального поезда, который катали по всей сортировочной станции Беслана из стороны в сторону всю ночь.
Мы даже толком не могли понять, в какую сторону отправляемся в своём "южном направлении". То ли в Бакинском направлении или в Астраханском направлении, или в Ростов на Дону. Так нас окончательно заморочили железнодорожники со своими частыми манёврами.
– Пацаны! Пацаны! Смотрите в окно! – заорал рано утром, когда увидел, что мы едем мимо вокзала своего города.
Друзья по пьянки и со сна никак не могли толком понять, чего хочу от них в такую рань. Но когда увидели в окна вагона, что мимо нас проплывают окраины родного города, то так расстроились, что сразу решили выпить.
Но пить было совершенно нечего. Все что из водки парни смогли тайно принести на сборный пункт республиканского военкомата в Орджоникидзе, давно было выпито.
Оставшиеся бутылки водки разбили солдаты патруля, которые постоянно следили за нами и быстро изымали у нас не распитые бутылки с водкой в вагонах нашего прибытия.
От скуки и от расстройства парни решили сброситься по одному рублю на выпивку. Сразу по вагону пошла спортивная сумка по сбору рублей на очередную пьянку.
Точно не знаю, сколько нас было в вагоне. Наверно, больше ста человек? Не считая двух солдат и двух офицеров сопровождения, которые ехали в купе вместо проводников.
Так что в спортивной сумке было больше ста рублей. Если считать, что бутылка "Московской водки" стоила тогда два рубля восемьдесят семь копеек, то на собранную сумму денег в спортивной сумке можно было купить, примерно, сорок бутылок русской водки.
С таким количеством русской водки можно было пьянствовать вовремя поездки до самого места службы в рядах советской армии южного направления. Куда точно нас везут служить, мы до сих пор не знали.
– Скоро станция Грозный. – сказал мне, Тугаев Мурат, протягивая спортивную сумку, набитую деньгами. – Пойдёшь, купишь водки столько, сколько поместится в эту сумку. Парень ты здоровый. Водку донесёшь.
– Почему я!? – удивлённо, спросил призывников. – Это не честно. Давайте кинем жребий. Кто тянет. Тот идёт за водкой.
– Пока мы будем тянут жребий, то будет не Грозный, а Махачкала. – сказал мне, Козырев Степан. – Кроме того, ты один из нас хорошо знаешь Грозный. Ты родился рядом в Гудермесе. Так что топай за водкой.
Ни стал спорить с друзьями. Пускай лучше буду первым сегодня. Больше ко мне приставать друзья не будут. После меня больше ста человек.
Даже если мы едем до конечной станции в Баку, то всё равно не будет столько много остановок, чтобы мне пришлось ещё раз бегать в магазин за русской водкой в магазин на очередной станции.
Возможно, что кому-то вообще не выпадет бегать за водкой? Но это может определить лишь брошенный жребий. Едва показались окраины Грозного, как тут же пошёл в противоположный тамбур, рядом с которым не было купе, в котором спали солдаты и офицеры из группы сопровождения.
На этот случай мне крупно повезло, что офицеры и солдаты сопровождения спали. Вполне понятно, что тамбуры были под замком. Большинство из нас были связаны своей работой с железной дорогой и поэтому у нас в вагоне нашлись ключи от тамбура вагона.
