Акула (рыдая). Я о-ль-е е у-у! (Я больше не буду!)
Жираф. Мы тебе не верим.
Лев. Не верим.
Мартышка. Ни на вот столечко!
Акула. Я я-усь, о-ль-е е у-у! И-о-а! (Я клянусь, больше не буду! Никогда!)
Лев. Друзья, но ведь не звери же мы? То есть, конечно, мы и звери, но не можем же мы оставить ее вот так насовсем?
Жираф. В самом деле, это было бы бесчеловечно. То есть, беззверино. Мы не можем так поступить. Даже с таким нехорошим представителем мира животных.
Мартышка. Так что, отпустим ее?
Лев. Отпустим.
Жираф. Если она пообещает исправиться.
Мартышка. Акула, слышишь? (Акула энергично кивает.) Исправишься? (Акула кивает еще энергичнее.) Ну, смотри! Давай, ближе к берегу! (Акула подплывает к берегу, Мартышка выпрыгивает из ее пасти на песок.) А теперь открой пасть, как можешь шире.
Акула изо всех сил разевает пасть, Мартышка вместе со Львом хватаются за ствол и выдергивают его. Акула с облегчением закрывает пасть.
Акула (радостно открывает и закрывает пасть). Красота! Красота! Как прекрасно снова быть самой собой!
Жираф. Позвольте, как это – самой собой. Вы же обещали исправиться.
Акула. Я исправлюсь! Вот честное слово – исправлюсь! Верите?
Лев. Нуу, не знаю… Откровенно говоря…
Акула. Нет, нет! Я, правда, исправлюсь. И, знаете, что – если нужно, я готова помочь. Ну, там, с моряками этими…
Мартышка. Моряки! Мы же совсем забыли про их письмо! Давайте скорее его прочтем!
Лев. Конечно! Возможно, каждая минута на счету.
Мартышка с усилием откупоривает бутылку, из нее выпадает листок ученической тетради в клетку, исписанный неровным детским почерком. Протягивает письмо Жирафу.
Жираф (читает). «Здравствуйте, дорогие обитатели Африки! Меня зовут Ленька. Я живу в Ленинграде. Это самый прекрасный город на земле. Как бы мне хотелось, чтобы вы увидели его широкие проспекты, каналы и разводные мосты, Летний сад и Зимний дворец. Вы бы тогда поняли, какой это чудесный город. Но недавно на нашу страну напали враги. Они захотели захватить Ленинград. Но наши бойцы стойко обороняли его и не дали им завладеть городом. Тогда враг решил взять его измором и взял Ленинград в кольцо. Он думал, что ленинградцы, оставшись без хлеба, взмолятся о пощаде. Но мы не сдаемся. Враг посылает самолеты бомбить Ленинград, но мы все равно не сдаемся…
Свет гаснет на этой части сцены, а справой, в тусклом свете начинает вырисовываться тощая фигурка мальчишки, сидящего на кровати, укутанного тулуп и пишущего в тетради худенькой ручкой. Окна комнаты, где сидит мальчик, оклеены крест на крест бумагой, комната почти пуста – стол, два стула, печка-буржуйка и небольшая охапка щепы и дров. Вся комната в подчеркнуто тускло-серых тонах является полной противоположностью Африке. Слева от кровати – дверь в комнату.
Ленька (пишет и проговаривает в слух). …но мы все равно не сдаемся.
Слышен стук в дверь. Ленька замирает и прячет тетрадь в складках вороха одежды и одеял. Стук повторяется. Потом, дверь неуверенно приоткрывается чьей-то рукой.
Оля (нерешительно просовывает голову в щель). Простите, кто-нибудь дома?
Ленька (грубовато). Чего тебе?
Оля (обрадованно). Ой, мальчик! Вот хорошо! Здравствуй, меня зовут Оля. Мы ваши соседи.
Ленька. Врешь! У нас тетя Аня соседка.
Оля. А вот и не вру.
Ленька. Вы что, родственники ее, что ли?
Оля. Кого?
Ленька. Тети Ани.
Оля. Нет. Нас просто здесь поселили, и все. Мы раньше на Пушкарской жили. А потом в наш дом бомба попала. Нам велели в школу идти. Ну мы там и жили сначала, а потом нам сюда ордер дали.
Ленька. А тетя Аня как же? Я ее – куда?
Оля. Я не знаю… Может, она умерла? Сейчас много людей умирает…
Ленька (бросается на постель, захлебываясь слезами, зло). Не правда! Ты все врешь! Врешь!
Оля (садясь рядом, ласково гладя его по плечу). Ну, ну, не надо. Не плачь. Не плачь, ну, пожалуйста. Нельзя плакать. Когда наш дом разбомбили, мою подругу Лялечку засыпало. Я тоже плакала. А мама сказала, нельзя плакать. Когда мы плачем, фашисты радуются. Не надо, чтоб они радовались. Вот когда мы всех фашистов победим, вот тогда всех и оплачем. Все-всех! И Лялечку, и моего папу, и тетю Аню. (Помолчав.) Она была – очень хорошая?
Ленька (вытирая слезы). Очень. Она учительницей была. Географии. Она мне про океаны рассказывала, про Африку… В Африке ведь всегда тепло, да?
Оля. Тепло.
Ленька. И пальмы?
Оля. И пальмы. А на пальмах растут бананы, и финики, и кокосы.
Ленька. Кокосы? А что это?
Оля. Это такие орехи. Только очень-очень большие.
Ленька. Там, наверное, хорошо, да?
Оля. Хорошо. И у нас тоже будет хорошо. Вот погоди, прогонят наши фашистов, вот тогда такая жизнь начнется, такая…
Слышится шум шагов. В комнату входит женщина с усталым лицом.
Ленька. Мама!
Эмма Афроимовна. Ленечка, здравствуй, мой хороший.
Оля. Здравствуйте.
Эмма Афроимовна. Здравствуй, девочка.
Ленька. Это Оля. Она теперь наша соседка.
Эмма Афроимовна. Да-да, помню, мне старший по подъезду говорил… Ну, будем знакомы, Оленька. Меня зовут Эмма Афроимовна. Ты с мамой живешь?
Оля. Да. Только мама почти всегда на работе. Моя мама биолог. Она в институте растениеводства работает – спасает коллекцию семян и растений. Их ведь нужно обязательно сохранить, понимаете?
Эмма Афроимовна. Конечно, нужно. Постой-ка, в чем это у тебя волосы измазаны. В известке? Давай я стряхну. (Протягивает руку и пытается стряхнуть с Олиной головы известку.)
Оля. Это не стряхнется. Это навсегда.
Эмма Афроимовна. Господи, неужели – седые?
Оля. Это с того дня, как на наш дом бомбу сбросили. Мама за хлебом пошла, а тут как раз тревогу объявили. А я не знаю – что делать? Бежать в убежище или маму ждать? Тут мама вбегает, кричит: «Оленька, собирайся!». Я свой узелок схватила, и мы с мамой скорей из квартиры. Только на лестницу вышли, мама говорит: «Нет, не успеем. Давай, Оленька, домой вернемся.» Мы в квартиру зашли, встали в дверном проеме, обнялись… Мама говорит, если суждено жить – будем жить, а так хоть вместе погибнем. Тут как грохнуло! Нас на пол швырнуло, лежим – не поймем – живы или умерли? А это бомба фугасная прямо на лестничный пролет упала. Насквозь шесть этажей пробила, а взорваться не взорвалась. Маня мама с пола подняла, отряхивает – платье, волосы. Отряхивает, отряхивает, и вдруг у нее руки как затрясутся… Это она прядку седую у меня увидела. Она мне говорит: «Доченька, у тебя волосы совсем белые…» А у самой губы трясутся. А я ей говорю: «Это ничего, мамочка, зато мы – живы». (У Оли кривятся губы, Эмма Афроимовна обнимает ее, гладит по спине, успокаивая.) Мы живы… А если б в убежище побежали, нас бы как раз на лестнице бомбой убило. А Лялечку с мамой в бомбоубежище завалило…У нас убежище в подвале дома было. И всех-всех, кто там прятался тоже завалило… Только троих живьем потом откопали. А все остальные умерли. И Лялечка умерла… (Оля всхлипывает, потом, взяв себя в руки, вытирает глаза.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70921843&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
