Татьяна Клявина "Рихард Феникс. Том 1. Книга 1. Горы"

Рихард Феникс. Том 1. Книга 1. Горы
Татьяна Клявина

В двенадцать лет воины-Фениксы проходят сложный и болезненный ритуал, чтобы принять своего бога и получить от него силу огня. Затем несколько лет они учатся у старших в племени, чтобы стать настоящими Фениксами, перенимают их техники, создают свои. Однако Рихарда, который только прошёл инициацию и не успел освоить даже азы, втягивают в конфликт с заморским принцем, а после этого судят и изгоняют из родного дома. Страшное наказание оборачивается возможностью: посмотреть мир, узнать новое, обрести друзей. И мальчик отправляется в путь. А в это время его отец расследует загадочные убийства в городе, в которых обвиняют племя Фениксов, и отец не знает, что истинный убийца сопровождает его сына.

Татьяна Клявина

Рихард Феникс. Том 1. Книга 1. Горы

Глава 1. Инициация

Интерлюдия

Мы есть знания и суть проявления всего сущего. Мы слишком сложны для вас. Мы говорим через вас. И даруем вам силу, наблюдаем, как вы её применяете. Мы можем дать, можем отнять. Мы не добро и не зло.

Вы приходите неразумными в наш мир, слишком тяжёлые и громкие. И уходите такими же.

Вы причиняете себе боль. И говорите, что это ради нас. Но это ради вас. Это не позволяет забыть, что вы не одни.

А вы так боитесь одиночества.

* * *

Рихард

– Режь тоньше, смелее, одним движением. Не сомневайся. Боги всё видят, всё знают. Не бойся. Посмотри на меня. – Мужчина взял тощего мальчика за плечи, встряхнул, заглядывая в расширенные от ступора глаза. – Рихард, посмотри на меня!

– Папа, боги точно примут меня? – стуча зубами, повторил тот в который раз. Горечь в горле, скулящий после пятидневного поста живот и духота изматывали всё сильнее.

Из-под низкой соломенной крыши дома, вырубленного в известняковой скале, показался край серого плаща. Он прошуршал по границе темноты и замер. Старик, который его носил, с кряхтеньем уселся в плетёное кресло в тёмной нише. Привычно управляясь одной рукой, он раскурил от спички трубку, висящую через шею на золотой цепочке. Глаза старика весело блестели, тонкие губы выпускали дымные колечки.

– Рихард, – тихо позвал старик, – ты сможешь.

Мальчик быстро закивал, склонился, чтобы видеть из-под навеса морщинистое лицо.

– Ты сильный и умный. И у тебя есть цель. – Старик тоже чуть пригнулся, подмигнул мальчику. – Ты сможешь избежать моей участи. Боги не отнимут твою руку, и ты сможешь жить под солнцем. Я предал богов, за то они забрали мою силу и мою тень. Я был слаб, Рихард. Но ты-то у нас сильный.

– Послушай деда, – кивнул мужчина, не убирая рук с плеч мальчика. – Верь в свою цель!

– Папа, я понял. – Рихард сделал шаг назад, освобождаясь от отцовских прикосновений, подошёл к границе между светом и тенью низкого навеса, присел на корточки, заглянул и спросил: – Деда, а если нет, у тебя там поместится вторая кровать?

– Поместится, – кивнул старик и показал внуку кулак. – Режь плавно, будто руку в ручей опустил, и вода её колеблет.

Рихард посмотрел на старика, который с момента проклятья богами ни разу не был под солнцем, покачался с пяток на носки, собираясь с силами, и встал.

– Папа… Я, кажется, готов, – со смущением произнёс мальчик.

– Вот и хорошо. Держи. – Отец снял с руки широкий толстый браслет из чередующихся кусочков кожи, дерева, кости и металла, отстегнул изнутри загнутое, короткое, в пол-ладони, лезвие и передал сыну. Рихард замешкался, глядя на руку отца. От кончиков пальцев до плеча её покрывал старый вырезанный узор из перьев – особый символ племени Феникса. Кожа под браслетом была белая, а вокруг – загорелая, как кора столетнего дерева.

– Так сколько мне там… быть? – Рихард осторожно взял лезвие, отметил его тонкость и лёгкость.

– Боги скажут, когда ты можешь уйти.

Отец обнял сына, развернул к двум скалам-близнецам, отстоявшим друг от друга в метре. В середине этих утёсов, будто пробитые насквозь колоссальным копьём, были короткие пещеры, как дырки в бусинах. Между ними застрял плоский камень, на котором Рихард должен был развести костёр. В пещерах, по поверьям, жили Фениксы.

Мальчик выдохнул, пробежался взглядом по редким, выбитым в правой скале ступеням, отмечая, как лучше поставить ногу, когда будет лезть, ощупал сумку через плечо, слегка коснулся острого лезвия, поющего в ладони, и почувствовал прилив сил.

– Возвращайся Фениксом, – напутствовал отец. И вторили ему жители деревни, чьи левые руки были покрыты изящными узорами из перьев.

Рихард закрыл глаза, в последний раз прошептал детскую молитву и упрямо пошёл вперёд, к краю поселенья, где стояли эти утёсы. Все свои двенадцать вёсен мальчик мечтал покорить каменных великанов. И вот время настало.

Шаг за шагом: схватился рукой за уступ, подтянулся, чуть передвинул ногу… Сколько же детей из его племени так же карабкались в своё время?.. Перетянул лямку, чтобы сумка перевесилась на спину, перелез через выдающийся корень ползучего дерева, забрался чуть выше. Тень упала на лицо – это край кострового камня. Он уже близко.

Поселение отсюда – маленькое, людей на улицах не видно: все разбрелись по делам, да и не принято было наблюдать за чужой инициацией. Он и сам раньше никогда не смотрел, потому что отец не велел, но обещал: «Вырастешь и сам всё узнаешь». Вырос.

Рихард в последний раз зацепился за какой-то кустик, нашарил край проёма, напрягся и втащил себя в прохладу. Восторг и усталость сменились разочарованием: короткое сквозное отверстие в три шага от входа до входа, и в другой скале точно такое же. Ничего интересного. Никаких позабытых вещиц, только несколько белых ляпок помёта.

Скинув сумку, мальчик достал спички и лёгкий кирпичик сухой стружки. Разломил чуть скрипнувший брикет пополам, выложил в почерневшее углубление кострового камня и поджёг. Бледные волокна занялись быстро. Ветра не было, темнело. Лепестки пламени танцевали между двух скал.

Рихард облизал сухие губы – в последний день поста воду нельзя было пить. Руки дрожали, даже ощущение лезвия, переходящего в их семье по наследству, больше не придавало сил. Мальчик уселся, закатал широкий рукав, выдохнул и сделал первый волнистый неглубокий надрез на левом предплечье. Больно.

После каждого десятка вырезанных перьев Рихард бросал в огонь щепоть то соли и благовоний, то еловой коры и янтарного порошка. И каждый раз танец пламени становился безумным на краткий миг. Мальчик зализывал раны и резал, резал, резал.

Он пропустил момент, когда в пещере напротив появился неясный образ. Уже и под снятой рубашкой под краем левой ключицы темнели узоры из перьев, уже почти оскудели запасы костровой подкормки, как кто-то всё же пожаловал. Рихард сидел, скрестив ноги, чуть наклонившись вперёд, борясь со сном и голодом, позволяя жару опалять лицо и шею. Разрезы на руке зудели и чесались.

Тот, напротив, сидел в такой же позе, чуть улыбаясь, на кончиках его пальцев плясало пламя, глаза сияли. И Рихард, вглядевшись, внезапно узнал в незваном госте себя.

– Ты сделал достаточно, чтобы пробудить силу! – не раскрывая рта, прямо в голове остолбеневшего Рихарда, произнёс звонким мальчишеским голосом – его голосом – древний бог Феникс, явившийся в образе нового последователя. – Я принимаю твою жертву и дарую тебе свою силу!

Рихард покачнулся, лезвие стукнулось о колени и отскочило в костёр, огонь вспыхнул, опалив брови, и мир погрузился во тьму. Рихард Феникс спал и видел первый сон в своей взрослой жизни.

Глава 2. Предназначение

Интерлюдия

Вы боитесь одиночества и сбиваетесь в стаи, становясь всё громче и плотнее. Если вы что-то решили, то уже не отступитесь. Плечо рядом не позволит упасть. Вы вдохновляете и вдохновляетесь.

Вы отражаетесь друг в друге. И боретесь со своими отражениями. А, победив, вы любите друг друга. Вы считаете любовь высшим проявлением благодетели.

Мы не добро и не зло. Но через вас наша сила служит одному во имя другого. И это прекрасно. Это дарует жизнь.

Вы враждуете – и это прекрасно. Вы любите – и это прекрасно. Вы заботитесь о слабых, чтобы дать им силу и победить её. Вырасти над собой через другого. И это, безусловно, достойно восхищения.

Вы делаете так много ради нас. Но нам этого не нужно. Мы наблюдаем и направляем. Существуем, пока существуете вы. Ведь вы – наше отражение в неспокойной глади воды.

* * *

Рихард

Он спал и видел сине-белый стяг в россыпи звёзд. Он даже помнил его, но не узнавал.

Он видел себя, но другого, взрослого и отважного. И чувство отваги было на границе с отчаянием. И видел людей, идущих за ним. И люди эти были ему верны. И были они разные. Но сильные. И все – его. И между ними, проходя то вокруг, то насквозь, и находясь будто всё время напротив, был тоже он, но как сейчас – маленький и тщедушный. Ещё боящийся всего, но желающий стать храбрым и оставаться честным. Как минимум честным с собой.

– Сила моя – теперь твоя, – заговорил тот, другой, обращаясь к блудному сновидцу, – Тебе уготовано вершить добрые дела. И для них тебе потребуются помощники. Но не все они изначально чисты, как ты. Не все они праведны и мудры. Не всем досталось любви родных и близких. Не у всех было такое хорошее детство, как у тебя. Найди их. Найди свою сотню чёрных угольков, на которых огонь по праву обретённой силы станет ещё жарче. Защити то, что дорого. Найди то, чему жаждешь служить. Не предавай своих убеждений, последователей и рода.

Тот, другой, замолчал. Мальчик не сводил с него глаз. А взрослый Рихард на вороном коне направлял идущих за ним людей наперерез чему-то неведомому, страшному, искрящему молниями, шипящему и злому.

– Кто это? – мальчик отступил, чтобы лучше видеть несущийся ужас, ясно осознавая, что всё это сон.

– Ты узнаешь в своё время. Оно изменит лик, но не суть, что есть разрушение и смерть. И если вы не победите, от ярости и жадности его треснут небеса. И грозный бог всенощный откроет второй глаз. И тогда одному из нас, забрав своих потомков, придётся сгинуть, ведь некому будет продолжить род и передать свои силы…

Лязг оружий заглушил последние слова бога Феникса. Головы людей, что следовали за своим предводителем, отделялись от тел и обращались горящими головёшками. Одна из них подкатилась к ногам мальчика. Зелёные глаза, полные удивления, совсем молодое лицо, алые волосы, которые пожирало пламя. Шипение и вонь обгорелой кожи.

Рихард отпрянул и тут же упал на землю… Нет, на холодный пол пещеры в скале. Костёр искрил. Пламя, ещё не погасшее, разлеталось во все стороны. Нет, его разносили на крыльях налетевшие птицы. Они не кричали, не щебетали. Они были молчаливы и страшны. Дымно-прозрачны. И их чёрные глаза жутко сверкали в алых сполохах.

И только звон металла о камень, да гром далёкой грозы напоминали о реальности… Нет. Ещё невыносимо болела рука.

Спросонья откинувшись назад и оперевшись на локти, Рихард и думать забыл об инициации. Но натянутая и разрезанная кожа жгла посильнее отлетевшего в лицо уголька.

А дикие птицы – почему-то Рихард назвал их про себя мёртвыми – пролетали насквозь оба отверстия в скалах, едва не задевая мальчика крыльями. Они всё бросали и бросали что-то в костёр, а за ним, сколько юный Феникс не вглядывался, не мог увидеть того, другого себя – воплощения бога.

Мальчик лёг на спину, выпрямив ноющую руку, почувствовал разом и холод, и голод, и жажду. И пожелал, чтобы всё это поскорее закончилось. Там, внизу, отец наверняка что-то приготовил для него, ведь, как было заведено, два дня после инициации принявший силу Феникса может есть всё, что угодно, и никто не в праве ему отказать.

Что-то твёрдое ударило в пустой живот, отпрыгнуло и шлёпнулась справа. Мальчик пошарил и нащупал шероховатый плод с мягким бочком. Пальцы, почувствовав слабину, нажали. Погрузились в ароматную мякоть. Запах дурманил. Рихард поднял плод надо ртом, сжал, смакуя терпкую сладость и задаваясь вопросом, откуда птицы в это время года взяли персик. А, может, это сила бога? Его распоряжение, чтобы не дать новообращённому последователю погибнуть от голода и жажды?!

Рихард не знал ответ. Да и не хотел знать, он приник к разрыву в тёплой кожице и высосал ещё сока. А потом впился в нежную мякоть. Он подавился, закашлялся и сел, привалившись спиной к стене, чтобы не мешать вихрю мёртвых птиц. Быстро и жадно сгрыз персик, старательно слизал с пальцев пряный сок. Косточку же сунул в нагрудный карман, чтобы позже сделать из неё талисман. Это казалось отличной идеей – ещё одним доказательством произошедшего.

А птиц становилось всё меньше. Несколько последних всё же задели мальчика крыльями – будто хлестнул холодный ветер, – и растворились в ночи. Костёр потух. А потом туман, поднявшийся с гор, поглотил всё: и скалы инициации, и последние искры, и недавний сон-провидение. И мальчик окружённый невесомыми облаками, впал в забытьё.

Глава 3. Первый полёт юного Феникса

Интерлюдия

Иногда лучший выбор – не идти по пути своего предназначения. Измените судьбу, если на то есть желание. Если у вас достанет силы и смелости. Будьте готовы дать слово и сдержать его.

Мы – боги – замолкаем. Теперь дело за вами. Мы будем лишь наблюдать.

* * *

Рихард

– Сны – твои знаки, проводники и подсказки. Они – вневременные нити, связывающее всё сущее, крепко оплетающие историю, где нет ни будущего, ни прошлого, а всё оно происходит прямо сейчас. Твоё предназначение – измени его, если сможешь. Если ты уверен, что оно не по тебе. Но помни, что я вверил в твои руки судьбы иных народов. Время неумолимо приближается. И ты – песок в часах, что не может не течь. – настойчивый голос шелестел над ухом. Или не голос вовсе… Шорох? Капли? Да, что-то мерно капало. Дождь.

Мальчик открыл глаза. Он лежал, свернувшись калачиком, подложив под голову пустую сумку, а снаружи звенел первый весенний дождь. Стылый туман заволок всё вокруг, клубился у самого входа в сквозное отверстие в скале, будто незваный гость, но внутрь не стремился входить.

Рихард сел, размял ноющие плечи, потянулся к размытому костровищу и зачерпнул пригоршню воды. Пальцы коснулись холодного металла, раскатанные широкие рукава рубашки сразу намокли. Мальчик вылил влагу в рот, ещё плохо соображая спросонок. Потом медленно огляделся. Ритуального ножа нигде не было. В неверном свете оглядел руку и с удивлением заметил, что почти весь узор зарубцевался – магия Феникса, не иначе.

Подтянул колени к груди, положил на них ещё тёплую сумку и из-под прикрытых век смотрел, как капли разбивались о костровой камень, не попадая в скальный проход, будто стоял невидимый барьер – маленькое нежданное чудо, забота бога, от которой на душе становилось тепло.

Потихоньку дождь стих. Первый густой солнечный луч пробился сквозь низкие тучи, разогнал туман. Второй и третий, и уже умытые скалы засияли при свете нового дня, возвышаясь среди тёмных макушек деревьев.