Не выразят немую боль
Осиротевшего Эдема —
Одна житейская юдоль,
И обездоленное семя,
Одна награда на двоих,
Одно проклятье для обоих,
Их – обесчещенных, нагих,
Презренных, жалких и убогих…
Но змею было не дано
Найти в сием успокоенья,
Лелеял мысль давным-давно,
Вменить Адаму преступленье.
И обернулся жуткий змей
Красавицей рыжеволосой,
Манил огонь её очей,
Уста цвели Эдемской розой.
Был сладок голос, мягок взор,
Пурпурны были одеянья,
И на челе её узор,
Как солнца вышнего сиянье.
Смиренной поступи следы
Рождали дивное цветенье,
Куда ни ступит – там сады,
Где бросит взгляд – там озаренье.
И в миг изгнанника пустырь
Наполнился цветеньем Рая,
И снова он в нём богатырь —
Возможность данная вторая.
Неужто благородный Бог
Так осчастливил горемыку?
И восхвалил Адам, как мог,
Всемилосердного Владыку.
На диву бросив жадный взор,
До сель не видя чужеземца,
Познало пламенный задор
В нём человеческое сердце.
– Кто ты, посланница Небес,
Открой своё предназначенье,
Ты Ангел Божий или бес,
Проклятие иль утешенье?
В обитель боли и стыда,
В обитель смерти и страданий
Как ты, небесная звезда,
Явила блик воспоминаний
Той райской жизни, что манит,
И в снах безудержно терзает,
Кто ты? Ответь мне!
– Я – Лилит!
И облик мой да не пугает.
Я рождена в святом огне,
Всеочищающем, могучем,
Ты скорбь свою поведай мне —
Испепелю в утробе жгучей.
Очищу, снова обелю,
Желанней стану той и лучше.
К душе твоей, Адам, молю,
К душе потерянной, заблудшей,
Та, из ребра что твоего,
Обречена лишь на страданье,
Теперь ответь мне, для чего
Тебе влачить се испытанье?
Ты плод запретный не срывал,
И с демонами не общался,
Когда к тебе Господь взывал,
Ты от смущения скрывался.
Непослушания клеймо
Чело тебе не осквернило,
Тебе прощение дано,
Оно с Небес меня явило.
Впредь не умрёшь ты,
Райский сад —
Твоё навеки окруженье,
А я тебе дана. Ты рад,
Скажи, сему благословенью?
И очи скромно опустив,
Лилит склонилась над Адамом,
Как ветви моложавых ив,
Свисали кудри водопадом.
Хотел Адам коснуться их,
Вдыхая аромат эфирный,
Но вдруг, оторопев на миг,
Окинул взором даль пустыни.
И видит, вот его жена
Склонилась робко над ребенком,
Свисает сальная коса,
К омытым пухленьким ручонкам.
– Нет, не могу принять сей дар,
Будь то Всевышнего награда,
Хоть и пленяет знойный жар,
Но мне нужна моя отрада —
Мой сын, любимая жена,
От плоти плоть, моё светило,
Она мне Господом дана,
В ней поражение и сила.
Она лишь в сердце навсегда,
Она была со мною рядом
Во дни изгнания, когда
Я был прельщён презренным гадом.
И боль и смерть с ней разделив,
Во веки стали неразлучны.
Запретный плод с женой вкусив
Нагнал и я над нами тучи.
Виновен я, и боль мою
Забыть никто мне не поможет.
Я Еву трепетно люблю,
Да так, как Ангелы не могут.
Адама выслушав слова,
Вскипела ярость в деве знойной,
– Испепелить тебя вольна!
Меня отринул, недостойный?!
Мой адский пламень опалит
И будет залита слезами
Та, что ребенка схоронит
Своими дряблыми руками,
И в ней будь проклят женский род!
Чего бы не коснулся пламень —
Всё станет жертвою невзгод,
И сердце превратится в камень.
Сверкнула молния, – она
Всё обратила в красный пепел.
Над Евой – чёрная луна…
И взор, увы, уже не светел.
И слёзы с глаз её текут,
Вся боль и скорбь легли на плечи,
Но Ева – ЖИЗНЬ! Нет, не согнут
Её проклятья злые речи!
А верность мужа для жены —
На век легла благословеньем,
В нём свет и мощь заключены,
И в испытаньях – утешенье!
Мандаранчал
Я начинаю пахтанье души,
Когда она повержена, бессильна,
Мандаранчал – великая твердыня,
Мои сомненья разом сокруши.
В Молочном океане, как и ты,
Под натиском воды и волн сомнений,
Под тяжестью душевных преступлений,
Я падаю в пучину с высоты.
И если бы не мощная спина,
Не Мирозданья Вечный Вседержитель —
Мой Оберег, мой Лекарь и Спаситель,
Была бы скорбь потери велика…
Лишь Он моя твердыня и оплот,
И пахтанье дары свои явило,
Сознание и душу осветило,
И подняло над тризной нечистот.
И тьма Небес заполнила края…
Но тут Амрита – дивный Утешитель,
Всех наших судеб праведный вершитель,
Разрезала просторы бытия!
Утихла буря, страсти улеглись,
С почтением склоняюсь перед Богом,
Его внимаю жизненным урокам,
И лишь прошу, Душа моя, крепись…
В основу стихотворения легла древняя индийская легенда о пахтании (взбивании) Молочного океана полубогами и демонами.
Мандаранчал – гора, которая стала мутовкой во время пахтания. Чтоб гора не рухнула и не повлекла за собой смерти, сам Хранитель Мироздания поддерживал её на своей спине. В конце пахтания появился Халакал – яд, собирательный образ грехов всего мира, который Творец выпил Сам, после чего в утешение и жизнь вечную явилась Амрита – нектар бессмертия.
Памяти Илюши
И снова состоится встреча…
Не на земле, где скорбь и боль,
Где душу – сердце изувеча,
Терзает нас одна юдоль.
Но состоится встреча в доме,
Где Сын – виновник торжества,
Где Бог Отец на белом троне,
И Ангелов летит хвала.
И будет встреча… Точно будет
Объятий нежность и тепло…
Осколками разбитых судеб
Молитвы Небо вознесло…
