Вот обожает мой слуга авокадо – просто пищит, когда его употребляет. И ведь сам может достать столько, сколько пожелает, но берет почему-то только из моих рук. Может, так доказывает верность?
В любом случае мне не сложно угостить верного слугу этим странным безвкусным фруктом за хорошо проделанную работу. А работу он порой делает не просто хорошо, а отлично!
Тычимбой я его назвал из-за сокращения слов То-Чего-Не-Может-Быть. История его перехода в моё услужение очень интересна – как-нибудь расскажу при случае. А сейчас… Сейчас я скинул одежду, быстро провел разминку и направился в сторону ванной комнаты.
После отправления собственных нужд и быстрого принятия душа, я насухо вытерся махровым полотенцем и оделся за меньшее время, чем сгорела бы спичка. После этого вышел из комнаты и направился к выходу из дворцовых палат.
Сейчас я не скрывал своего лица. Зачем? И так ночные глазки могли разглядеть меня в малейших деталях. Кто их поставил? Могли поставить разные рода, от Рюриковичей до Шуйских. А также и церковь тоже могла попытаться присмотреть за третьим сыном, который якшается с нечистью Бездны.
Почему церковь? Ну не зря же на третьем этаже колыхнулась занавеска – там изволит почивать митрополит Даниил, когда бывает по приглашению в царские хоромы. В такое раннее утро митрополит уже бдит за мирянами. Я помахал на всякий случай. Из окна никто мне не ответил.
Ну что же, бывает. Я не в обиде.
Возле ворот стояла «Лада Вселенная» – небольшой фургон для перевозки важных лиц. В сопровождении двух полицейских машин она выглядела фундаментально. Я даже усмехнулся.
«Лада Вселенная» – это не просто транспортное средство, это крепость на колесах. Её темно-серый металлический корпус напоминал доспехи средневекового рыцаря. Каждый элемент автомобиля кричал о мощи и неприступности: от массивных, как у танка, колес до узких бойниц вместо окон, через которые нельзя было увидеть то, что внутри.
А внутри фургона царила порядок и функциональность. Сиденья обиты прочной тканью, способной выдержать не одно десятилетие эксплуатации. Панели управления усеяны кнопками и переключателями, каждый из которых отвечает за свою важную функцию – от управления заслонками вентиляции до активации системы защиты.
Но самое главное – это не то, что видно сразу. Это тайники и секретные отсеки, спрятанные так хитроумно, что их не найдет даже самый искушенный взломщик. В случае атаки на фургон он тут же ощетинится защитными и атакующими оберегами подобно дикобразу. Так что взять его с наскока не получится. А пока нападающие будут пробивать защиту на помощь примчится царская кавалерия и расхреначит всех врагов.
Когда бронебойный фургон мчится по дороге, он несет в себе не только груз, но и обещание безопасности, надежности и тайны, которые останутся нераскрытыми. И те, кто попытались вскрыть «Ладу» подобно консервной банке, сами пошли на съедение тотемным животным.
Когда я вошел в фургон, то дверь тут же мягко закрылась. На меня уставились три пары глаз: Сафронов, Годунов и ещё один человек в синеватом костюме. От водителя нас отгораживала стальная пластина, так что невозможно было увидеть – кто за рулём.
– Ну что, все в сборе? Можем отправляться? – спросил я весело.
– Царевич, вы опоздали на три минуты, – буркнул Сафронов.
– Не мог устоять, чтобы не кинуть последний взгляд на царские палаты, – ответил я.
– Но так мы можем опоздать на поезд, – подал голос Годунов.
– Я больше чем уверен, что ради царской персоны поезд сможет задержаться на те же самые пресловутые три минуты, – подмигнул я в ответ, а потом постучал по пластине, отделяющей кабину от кузова.
– Мы не поедем на этой машине, – проговорил мужчина в синеватом костюме. – Ради же вашей безопасности вы пойдёте другим путём.
Он что-то колдовал с небольшим квадратом на полу. Вскоре квадрат откинулся в сторону, открывая нашим взорам ровную дыру в асфальте.
– Всё готово. Сейчас подбежит человек и передаст небольшую посылку, – проговорил мужчина. – А вон, как раз и он. Я создаю иллюзию, что под машиной ничего не поменялось, а вы ныряйте в отверстие…
– Рекомендация! Ваше величество, рекомендация! – донеслось снаружи. – Вы забыли рекомендации!
И в самом деле со стороны дворца бежал человек в ливрее, размахивая красной папкой.
– Я иду первым. Если что – подстрахую внизу, – проговорил Сафронов и прыгнул в провал солдатиком, вытянувшись и прижав руки к бедрам.
Он скрылся быстро, словно растворился в темноте под машиной. Я посмотрел на Годунова:
– Если ради безопасности, тогда ладно. Ну что, ты последний?
– Я за вами, ваше величество, – помотал головой Годунов. – Если что – прикрою.
– Ваше величество! Рекомендации! – по двери застучал подбежавший слуга. – Рекомендации для ректора училища!
– Я возьму, – сказал слуга и двинулся к двери.
– Ну хорошо, тогда мы ждем тебя внизу, – я повторил стойку Сафронова, а после сиганул в открытый люк.
Тут же ветер свистнул в уши, в нос ударила затхлость, а через пару секунд полёта пятки ударились о что-то мягкое. Я тут же отпрыгнул в сторону, чтобы идущий следом Годунов не шарахнул меня по загривку.
Нескольких мгновений хватило, чтобы оценить место, куда я попал. Сказать по правде, я не подозревал, что перед воротами есть подобный проход. Видимо, его создавали на случай отрыва от возможного хвоста.
Да и это был не подземный ход, а ответвление одной из ветки канализации. Под отверстием в потолке лежали маты, припасенные для срочного десантирования.
Сафронов стоял чуть в сторонке. В его руках уже светил фонарь, освещая стены, пол и потолок. Стены, конечно, не из мрамора, а из векового бетона, украшенные абстрактными рисунками в виде пятен плесени и течей. Красота, да и только.
Воздух насыщен ароматами, дарующими воспоминания о переработанных обедах, и каждый чавкающий шаг по лужам создавал мелодию, которую не услышишь на поверхности.
– Всё нормально? – буркнул он.
– Всё путём, – пожал я плечами. – Только чашечки кофе не хватает.
– Будет кофе. Позже… Ничего, что в таком месте очутились?
Я криво усмехнулся. Мне приходилось бывать и в местах похуже, так что канализацией уже не испугать.
Я знал, что в канализации живут необычные существа. Например, крысы размером с кошек, которые устроили себе здесь спа-салон, пользуясь естественными водными процедурами. Или таинственные моллюски, которые вели записи обо всех событиях на своих раковинах, словно живые хроники.
А также были места экзотики: тропические зоны утечек горячей воды, где можно встретить пару аллигаторов, мечтающих о карьере в кино. А еще – залы эха, где каждый шепот превращается в громкий диалог с самим собой. И эти залы заставляли сходить с ума слабых разумом существ…
– А-а-а! – раздалось сверху, а потом на маты шлепнулся Годунов.
Он не смог удержаться на ногах и его шатнуло назад. Чтобы удержаться на ногах, он выставил руку и уперся в стену, но тут же вскрикнул и отдернул руку назад. На ладони осталась грязно-зеленая слизь. Второй рукой он продолжил прижимать красную папку к груди.
– Ну всё, теперь придётся руку отрубать, – вздохнул я горько. – Эх, Борька, а ведь мог бы ещё жить. Мог бы детей растить и по головке их гладить…
– Ч-ч-что? – начал заикаться Годунов, в ужасе глядя на слизь на руке. – Как же так?
– Их величество шутить изволит, – буркнул Сафронов. – Идемте же, господа, через двести метров будет выход на поверхность. Включите фонарики на своих телефонах и смотрите под ноги. Старайтесь не наступать крысам на хвосты, а то тяпнуть могут и не посмотрят на родословную.
После этих слов Сафронов двинулся прочь.
Годунов уставился на меня, а я что? Мило улыбнулся в ответ и вытащил свой телефон. Фонарик осветил небольшой ручеёк в углу. Я потянул папку из руки Годунова, он безропотно отдал её. После этого я достал платок из кармана и протянул Борьке:
– На, вытри эту дрянь и не верь всему, что слышишь. В жизни много лжи и обмана.
– Но как же… – начал было Борис.
– Мне долго вас ждать? – послышался недовольный голос Сафронова.
– Идём-идём, – отозвался я и мотнул головой Борису. – Давай шустрей, а то и в самом деле опоздаем.
Борис прерывисто вздохнул, а после начал вытирать руку платком. Я усмехнулся. Мда, этому перцу ещё многому предстояло научиться. И приёмке моего специфического юмора в первую очередь!
Глава 8
«В каком бы дерьме ведарь не оказался, он всегда должен помнить, что дерьмо смывается водой, а оскорбление – только кровью!»
Кодекс ведаря
Путешествие по канализации вряд ли можно назвать увеселительной прогулкой. Даже если не дышать и не смотреть по сторонам, то всё равно через какое-то время начинаешь понимать, что канализационные прелести начинают проникать сквозь поры кожи.
И это не может радовать!
Также не радовали те моменты, когда приходилось наклоняться и проходить через невысокие проходы. Я то и дело ждал, когда за шиворот свалится мокрица величиной с большой палец. Крысы с облезлыми хвостами блестящими в свете фонариков глазами провожали незваных гостей, неожиданно припершихся в их родные пенаты.
Парочке излишне осмелевших пришлось настучать по усам, чтобы не забывали – кто тут царь природы!
Я шел следом за Сафроновым, а Борис, что-то бурча под нос, замыкал нашу процессию. Если по словам дядьки Кирилла мы должны были пройти двести метров, то это расстояние закончилось ещё пятьсот метров назад, а мы всё шли и шли. Я решил напомнить дядьке о его словах:
– Господин Сафронов, а не пора ли нам выбираться наружу? Или мы до конца Москвы так прогуляемся?
– Может и до конца, если придется, – буркнул тот в ответ.
– А что так? Можно поинтересоваться?
– Да, мне тоже интересно, почему это мы не едем в удобной машине, а ползаем по этим вонючим коридорам? – послышался голос Бориса.
– Думаете, это из-за моей вредности так происходит? Вроде как особ царских кровей макнуть рожами в говно? – обернулся на нас Сафронов. – Или мне по жизни нравиться прогуливаться по колено в дерьме? Нет, ребята, тут не всё так просто… Да впрочем, чего я объясняю. Вот, смотрите!
Он вытащил из кармана телефон и, немного покопавшись, включил ролик. Тут же грохот выстрелов, крики и мат наполнили очередное канализационное помещение. На ролике были видны три горящие машины, а также отстреливающиеся от нападавших оставшиеся в живых полицейские. Снимали из окна какого-то дома на телефон и чистота съёмки оставляла желать лучшего. Но основные моменты всё же были видны.
Отличительной чертой нападавших являлись маски животных, какие используют дети в детских утренниках или на празднование Нового Года. Вот только сейчас вместо ёлки были три горящие машины, да и на хоровод их перемещение мало было похоже.
– Это же… Это же наши машины, – пролепетал Годунов.
– Ну да, а внутри должны быть мы, – кивнул Сафронов. – Но предусмотрительность сыграла свою роль. И поэтому мы сейчас не лежим возле сгоревшего фургона с пулей в башке, а шарахаемся пусть и по канализации, но зато живые.
На экране в этот момент раздался взрыв такой силы, что даже замершие неподалёку крысы рванули прочь с испуганным писком. Похоже, что использовали какое-то мощное боевое заклинание. Фургон просто разметало в разные стороны. Колеса рванули прочь, горя и подпрыгивая, всё остальное же горящими обломками покрыло пространство вокруг.
Людей, которые скрывались за фургоном, откинуло прочь сломанными куклами. Сквозь дым не было видно движений.
– Отец Всемогущий, что же это? – слабым голосом произнес Годунов.
Даже в скудном свете фонарей была заметна его бледность. Того и гляди шарахнется в обморок и придется тащить его на закорках.
– Нападение на царского сына, – пожал плечами Сафронов. – Чья-то террористическая акция. Потом какая-нибудь из группировок возьмёт на себя ответственность. Обычное дело.
– Ну да, пустяки, – автоматически откликнулся я. – Дело-то житейское… Доля наша царская такая.
– А я-то при чём? Я же не царь!
– А кто тебя спрашивать-то будет? – хмыкнул Сафронов. – Когда дерево рубят, то щепки летят!
– А как же дальше? – спросил Годунов. – Неужели над нами всегда будет висеть окровавленный топор палача?
– О, какая аллегория, – криво усмехнулся дядька Кирилл. – Прямо поэт! Но, брат, если ты связался с Рюриковичами, то шансы умереть сразу же уменьшаются вдвое.
Борис взглянул на меня, а я только развел руками, мол, сам захотел вступить на карьерную лестницу… Теперь ничего уже не попишешь.
– А как же нам дальше? – спросил Борис.
– А дальше ещё двести метров и мы выберемся на поверхность, – пожал плечами Сафронов.
Вот мы и вернулись к тому моменту, с которого всё началось.
– Ведите же, – хмыкнул я в ответ. – А то и в самом деле на поезд опоздаем.
Сафронов кивнул, повернулся и двинулся в одном ему известном направлении. Я махнул рукой всё ещё бледному Борису. Похоже, что перед глазами моего спутника всё ещё стояла горящая машина и валяющиеся вокруг искалеченные тела.
Мда, кому же понадобилось нападать на наше сопровождение? И почему так показательно – на "Ладу Вселенную"? Почему было просто не подождать, пока двое молодых людей загрузятся в поезд и не расслабятся? Кому нужна была эта бойня? Кто желал мне смерти?
Может это тот, кто подослал убийцу из Ночных Ножей? Или это какая отдельная организация решила двинуть свои пешки?
Вскоре Сафронов остановился. Он поднял вверх кулак. Я тут же замер, повинуясь знаку внимания. Шедший за мной Борис думал о чём-то своём и не успел остановиться, клюнув меня в спину носом. Я чуть дернул плечом и показал на Сафронова. Тот полез за пазуху и вытащил пистолет.
О! Вот и я услышал посторонний звук, на который среагировал наш проводник.
Шурх! Шурх! Шурх!
Цок, шурх! Цок!
Звуки напоминали мешки с камнями, которые тащили по булыжной мостовой. Весьма неприятные звуки. А ещё неприятнее было то, что происходили они не от людей, поскольку не слышно было чавканья шагов или дыхания. Да и рванувшие прочь крысы тоже могли сказать о многом.
Крысы – хитрые создания. Их так просто не обманешь. Они всегда цепляются за жизнь. И если они бегут, сломя голову, от пугающих звуков, то эти звуки и людям вряд ли принесут что-то хорошее.
Да и сказать по правде – слышал я раньше подобные звуки, когда закрывал Колодцы Бездны. Подобные звуки издавали…
– Волокуши? – спросил я Сафронова.
– А вас неплохо обучали в ведарской школе. Вон как по слуху определил. А количество определить сможете?
