Александр Черевков "Забытые истории"

Несомненно, мы понимали, что с усилением ветра мы не сможем удержать палатку. Надо было принимать какие-то меры спасения себя и своей палатки.

На ум ничего не шло. Тем временем ветер усиливался и силой рвал нашу палатку во все стороны.

– Надо убрать стойки палатки. – предложил Гиясов Морис. – Так уменьшится сам парус палатки от ветра.

– Ещё нам нужно закрепиться страховочными ремнями в одной связке. – добавил ему. – Затем, нам надо сдвинуться всем вместе от края палатки к центру и подвернуть под себя края ослабленного полотна палатки. Сейчас нам никто не поможет на каменном плато, тут у всех равные шансы на жизнь. Так что старайтесь.

Девушки не стеснялись нас. Стали переодеваться в одежду со страховочными ремнями. Пока девушки переодевались, мы переоделись по-солдатски за сорок пять секунд.

Принялись сдвигать свои вещи в сторону от пропасти. Прежде чем мы сдвинули свои вещи ближе к центру каменной плиты, у нас сорвало ветром одну стропу крепления и металлический штырь.

Выдранный из расщелины камней, штырь с визгом улетел от нашей палатки куда-то в пропасть, со звоном ударяясь о невидимые нам камни. Тут же стал яростно хлопать свободный от крепления край палатки.

Нам понадобилось усилие, чтобы поймать болтающийся конец верёвки крепления и подтянуть полотно палатки под себя. Всё это, конечно, не могло облегчить наше положение, так как вместе со шквальным ветром пришёл проливной дождь.

Дождь так хлестал по нашей палатке, что нам казалось, вот-вот полотно палатки не выдержит натиска ветра с дождём и смоет нас всех.

– Наберёмся терпения! – закричал Никифоров Сергей, стараясь перекричать шум ветра и дождя. – В горах так часто бывает. Но в любом случае дождь с ветром скоро затихнут. Всё будет хорошо. Только терпите!

Это скоро длилось почти два с половиной часа. Хорошо, что мы успели убрать все свои вещи в непромокаемые рюкзаки и спальные мешки.

Потоки дождя рекой протекали под нашими ногами. Только наша общая масса не позволяла стихийной воде смыть нас с каменной плиты.

Подвернув под себя края палатки и забравшись на свои вещи, мы сидели более двух часов в одной общей связке, плотно прижавшись, друг к другу.

Мы ничего не знали, что происходит рядом в других палатках, так как за пределами нашей палатки была ночь и разбушевавшаяся стихия, которая постепенно стихла перед самым рассветом и ушла дальше.

Но, несмотря на всю окружающую нас опасность, мы устояли перед стихией без потерь. Ветер и дождь, как неожиданно наступили, так неожиданно стихли.

Разом, вокруг нас, всё стало тихо. Привыкшие к борьбе со стихией за свою жизнь, мы даже не поверили сразу, что опасность над нами прошла.

Можно выбираться из нашего укрытия на каменное плато. Несколько минут мы сидели под полотном палатки на своих вещах.

Вслушивались в наступившую тишину, от которой нам было как-то совсем непривычно после шторма.

– Все живы? – услышали мы над своими головами голос Ахтама Бабаева. – Пора вам выбираться из палатки

– Зачем выбираться отсюда? Тут нам хорошо! – пошутил Никифоров Сергей, чмокая в щеку Касымову Зухру.

Мы направили свет своих фонариков на края безопасного места. Стали освобождаться от полотна палатки, которая так сильно закрепилась под нами, что нам пришлось её силой вытаскивать из-под своих вещей.

Кто-то снаружи стал выдёргивать края нашей палатки и мы, наконец-то, выбрались из этой западни, которую создали сами вместе с разбушевавшейся стихией.

Теперь нам можно было спокойно всем вздохнуть. Вся группа стояла на середине каменного плато. Одной палатки не было на месте нашего лагеря.

Оказалось, что это была палатка девушек, которые были без мужчин. Палатку девушек сорвало ветром. Обрывки палатки болтались на концах уцелевших строп крепления. Девушки тут же перебрались в палатку к мужчинам, где пересидели все время бушевавшей стихии. Затем они выбрались с мужчинами на середину плато.

– Главное, что мы все живы. – сказал Муртазов Максум, когда узнал о незначительной потере наших вещей и палатки девушек. – В штабе нашей археологической экспедиции устраним наши материальные потери.

Сейчас мы займёмся сворачивание нашего лагеря. Нет смысла закреплять его заново на этом каменном плато, так как с рассветом нас заберут отсюда вертолётом. Когда вы спали, сэр Роджер сообщил нам по рации время прилёта вертолёта за нами. Думаю, что через час вертолёт ЮНЕСКО будет над нами.

Нам не понадобилось длительное время пользоваться своими фонариками по сбору вещей. Первые лучи восходящего солнца стали выглядывать сквозь расщелины восточных скал.

Не прошло и часу времени, как яркий диск умытого дождями солнца стал выглядывать над горами. Ночную прохладу обратно сменило тепло восходящего солнца.

От нашей намокшей одежды начал струиться еле заметный пар, который выбирался не только из наших вещей и одежды, но и со всех предметов природы, намокших за ночь от проливного дождя.

Постепенно, туманом покрылись все расщелины в ущелье. Пар становился все плотнее и плотнее. Ничего не было видно под нашим каменным плато.

Если ночью нам грозила опасность быть сброшенными стихией в пропасть с каменного плато, то теперь нам грозила опасность остаться незамеченными с вертолёта под плотным туманом, который постепенно мог поглотить нас на плато до самого вечера.

Давно были собраны наши вещи в центр каменного плато. Прошёл наш лёгкий завтрак. Но вертолёта ЮНЕСКО все не было видно. Джордж Гибсон пытался связаться по рации с сэром Роджером, но ничего у него из этого не получилось.

Видимо, это проливной дождь подмочил рацию. Хотя сам Джордж Гибсон говорил нам, что такая рация не промокает никогда.

Тогда, возможно, был другие природные причины, которые не позволяли рации наладить связь с внешним миром?

Может быть, это сэр Роджер переместился со своей рацией куда-то в другое место, где не было доступа для связи из-за высоких и плотных скал Ваханского хребта?

Могли быть и другие не природные причины, которые не позволяли связаться по рации с сэром Роджером. Если рация не наземная, а спутниковая, то это могло быть потерей связи со спутником, который покинул в космосе зону нашей связи с ним.

Так что нам оставалось ждать нового витка спутника. Когда плотный туман поднялся из ущелья до наших ног. Нам казалось, что мы парим в пространстве окружённые плотной пеленой тумана.

Вдруг, в прозрачном горизонте, умытом дождями, появилась ярко раскрашенная стрекоза, которую нельзя не заметить между серыми скалами гор и голубым небом.

Пёстрая окраска вертолёта хорошо выделялась на фоне голубого цвета неба и серого цвета скал.

Вскоре услышали трескотню вертолёта, который искал под слоем плотного тумана наше каменное плато.

– Нам надо зажечь цветные факела. – сказал Роберт Байер. – Нас могут не заметить в этом густом тумане.

Томас Мартин нащупал под ногами в тумане ящик с факелами и достал оттуда три штуки. Затем чиркнул специальную спичку о коробок и по очереди поджог все три факела, которые загорелись ярким розовым цветом.

Точно таким цветом, какой мы видели с братом Юркой в пещере духов, когда ходили на охоту за кекликами.

Может быть, там тогда были туристы, в глубине пещеры духов и мы видели цвет такого факела? Джордж Гибсон, Томас Мартин и Роберт Байер размахивали яркими факелами.

Все остальные, как резанные, орали во всю глотку, словно нас могли услышать с вертолёта в горах. Нас заметили сразу. Вертолёт сделал небольшой круг над каменным плато и стал спускаться.

В это время под нашими ногами начались толчки. Мы сразу сообразили, что это землетрясение. Сажать вертолёт на такую маленькую каменную площадку во время землетрясения опасно.

Томас Мартин стал руками показывать, что у нас под ногами землетрясение. Посадка вертолёту опасна. Видимо нас поняли. Вертолёт спустился до уровня наших плеч и открыл боковую дверцу прямо перед нашим лицом.

Мы рисковали быть сбитыми с каменного плато. Первым долгом мы посадили в вертолёт наших девушек.

После этого мы стали загружать лежащие под ногами вещи, которые было хорошо видно оттого, что вертолёт разогнал ветром своих лопастей весь окружающий нас туман.

Нам надо было спешить, так как толчки землетрясения росли с каждой секундой. Мы могли пострадать от резкого колебания под ногами.

Мы также могли растерять свой реквизит от толчков. Последним с каменной площадки в вертолёт забрался Муртазов Максум.

Вертолёт стал набирать высоту над местом нашего ночлега и развернувшись в другую сторону, устремился по коридору ущелья на юг.

Посмотрел вниз сквозь иллюминатор вертолёта, но внизу ничего не увидел, кроме белого тумана, лежащего над ущельем.

Однако, даже в вертолёте, чувствовалось колебание земли и воздуха, когда мы находились на небольшой высоте над каменным плато.

С подъёмом вертолёта на значительную высоту, связь колебания с землёй прекратилось. Вертолёт продолжал свой полет в расщелине между гор, все дальше на юг.

– Было семь балов землетрясения. – сказал Ахтам Бабаев, который сидел рядом со мной. – Это мне стало понятно по колебанию каменного плато под нашими ногами. Прилетим на место нашего штаба, там узнаем точно. Может быть, мог тут немного ошибиться? Синоптики знают точно, это у них такая работа на земле.

Ни стал ничего говорить, кивнул головой в знак того, что услышал его хорошо. Ахтам Бабаев стал что-то записывать в свой блокнот. Мне было интересно посмотреть вниз, но вертолёт сделал лёгкий поворот в сторону.

Кроме небесного пространства ничего не было видно. Тогда стал рассматривать изнутри вертолёт, который снаружи показался мне очень маленьким.

Но изнутри оказался вполне вместительным на нашу группу из пятнадцати человек и ещё плюс пять человек экипажа.

Конечно, это ни самолёт с просторным салоном, но и в этом вертолёте было места для двадцати человек.

Наши вещи лежали прямо у нас под ногами в середине вертолёта. Сам экипаж вертолёта состоял из двух человек.

Трое других были в форме спасателей. Получается, что все знали о предстоящей стихии в горах и о землетрясении.

Нас не предупредили, видимо, только по той причине, чтобы мы не начали паниковать вовремя нашего нахождения в горах.

Вертолёт сделал огромный крюк на юго-восток, как бы совершая экскурсию над горными хребтами.

Был поражён тем, что увидел такие огромные вершины гор. Даже такой современный вертолёт ЮНЕСКО не мог подняться выше вершин.

Мы пытались в иллюминатор разглядеть самые высокие горы земного шара, но у нас это никак не получалось. Вершины этих гор были выше, чем мог подняться современный вертолёт.

– Гималаи! – закричал Муртазов Максум, показывая на остроконечную вершину похожую на капюшон кобры.

Вертолёт повернул резко в правую сторону, чтобы мы смогли лучше рассмотреть одну из самых высоких вершин земного шара. После чего вертолёт повернул в противоположную сторону.

Вскоре вертолёт резко сократил свою высоту и полетел на одном уровне над многочисленными вершинами горного массива. Горы стали однообразны и не привлекательны.

Больше не интересовался однообразием вершин Гималаев. Думал о том, что сколько много прекрасных мест на планете Земля.

Сколько мало лет, отведено на жизнь человеку. Даже если тебе выпало огромное многомиллионное наследство от предков или ты нашёл клад стоимостью в миллиарды.

Ты можешь путешествовать по всей планете. У тебя Всё равно не хватит жизни, чтобы ты смог увидеть все красоты земного шара.

Настолько огромен и разнообразен весь земной шар. За размышлениями не заметил, как быстро пролетело время нашего полёта на вертолёте.

После того, как вертолёт сделал небольшой круг, понял, что мы идём на посадку. Посмотрел в иллюминатор вертолёта и увидел зелёные поля, залитые ярким южным солнцем.

Вдали возле гор стеной стоял хвойный лес, собратья которого карабкались дальше к вершинам заснеженных гор. Постепенно редея, в одиночку осваивали небольшие площадки с живительным местом.

Дальше горный массив без зелёного покрытия лесом и травой, выглядел единой серой массой, в которой мы провели эту тревожную ночь, насыщенную опасностями и романтикой нашей жизни.

Теперь всё это было позади и нас ожидало интересное знакомство с местами одного из многочисленных приток великой реки Инд. Здесь можно хорошо отдохнуть от полётов.

Когда пропеллеры перестали вращаться, прекратилась вибрация вертолёта, пилот открыл дверцу вертолёта.

Снаружи подставили небольшие степени из алюминия. Наши девушки стали спускаться из вертолёта. Следом вышли и мы на зелёную площадку, покрытую сочной постриженной травой.

Мне даже не верилось, что ступил на землю государства Индия. Об Индии знал только по истории и по знаменитым индийским фильмам, которые смотрел постоянно с раннего детства, когда мы жили в Избербаше в Дагестане.

Удивительно интересно смотреть на людей Индии не по телевизору, а, как говориться "живьём". Индийцы выглядели совершенно ни так, как их представлял по фильмам своего детства.

В основном, это люди небольшого роста со смуглой кожей. Большинство встречающих нас индейцев, были в форме пилотов индийской авиации, с накрученным тюрбаном вроде чалмы на голове.

Вероятно, что такой головной убор спасает местных людей от жары, которая сильно отличалась от температуры Таджикистана?

Сразу при выходе из вертолёта лицо обжёг горячий воздух, точно такой же, как у нас в кишлаках по всему Таджикистану.

Рядом с вертолётной площадкой стояли заросли небольших деревьев и кустарников, в которых спрятались домики, вроде наших деревянных вагончиков.

Лишь эти домики были красивыми, раскрашены в бело-голубые тона и с зелёной крышей покрытой такой же доской, как и сами домики.

Кроме вертолёта, на котором мы прилетели, рядом площадка с двумя вертолётами местной авиации и на расстоянии ста метров от домика на лётном поле без искусственного покрытия стояли три небольших самолётов бело-серебристого цвета с надписями на бортах, на неизвестном мне языке.

За домиками с деревьями небольшая речушка с зарослями кустарников по берегам. Вероятно, что это и был один из многочисленных притоков великой реки Инд, которую почитают святой многие народы Индии, населяющие устье огромной реки в этих местах?

– Нас сейчас поселят в эти домики. – сказал Томас Мартин, когда к нам подошёл мужчина в форме местной авиации. – Мы здесь будем сутки, до полной адаптации. Затем нас перебросят вертолётом группами из десяти человек к местам нашей работы на время археологических раскопок. В основном раскопки будут в горных массивах Каракорума и Гиндукуша. Так же обследуем Гималаи. Будем общаться между группами посредством рации и вертолётной связи в горах. Каждые две недели у нас здесь будет общее собрание.

В домиках по две комнаты на два человека каждая. Девушкам отдали один домик возле столовой, откуда пахло индийской кухней.

Мужчины расселились в другие домики, которые были не только рядом с лётным полем, но и через мостик за речкой.

Нашу группу из Таджикистана поселили в домике на правом берегу речки, рядом с аэропортом. Других поселили за речкой.

По числу жилых домиком, которых было четырнадцать, выходило, что наша международная археологическая экспедиция состоит, примерно, из пятидесяти человек.

Получается, что большинство членов экспедиции из Таджикистана. Возможно, что где-то живут другие представители экспедиции из других государств?

Но, всё равно, мы в большинстве будем в своей группе. Если каждая группа на местах будет состоять из десяти человек, а нас обещали не разлучать, то мы всё равно будем семеро из десяти человек, пускай даже три других археологов будут иностранцами.

Меня поселили в одну комнату с Гиясовым Морисом. В этом же домике в другой комнате Алишеров Хамит и Никифоров Сергей.

Парней из дневного отделения археологии поселили в домиках за столовой, рядом со служебным зданием аэропорта. Наших руководителей поселили в домике за служебным зданием аэропорта.

Так что наша группа имела меньше контактов с руководством и другими представителями экспедиции. Для нас это было даже лучше.

Меньше беспокойства, больше свободы на отдых. Если даже что-то будет нужно, то нас они тут найдут.

Главное, чтобы с нами при раскопках был Ахтам Бабаев, которого мы знаем давно, с первого курса. Несмотря на то, что он учёный, с ним проще работать и разговаривать о разном.