– Ничего, любимый, когда-нибудь мы встретимся и воссоединимся с тобой, пусть даже и в аду! Сейчас! – вдруг снизошло на влюблённую озарение. – Как Джульетта! Жди меня, мой Ромео.
Шмыгнула носом, прошла на кухню и достала с полки внушительную пачку каких-то таблеток.
* * *
Д. смотрел на не? из ада и боялся. Его нервировала безумная сила е? безумной любви.
– Чёрт е? знает, может, и правда эти психованные двести килограммов доберутся до меня здесь!
Он был неблагодарным и не мог понять, какие страсти бушуют среди е? жиров. Знал одно: спокойно вариться в своём адском котле больше не получится.
Ситуация была катастрофической. Д. решил взять отпуск. Особенно послушным грешникам это позволялось. Нужно во что бы то ни стало не дать ей попасть в ад, во что бы то ни стало!
* * *
Она уже собиралась наглотаться таблеток, когда из проигрывателя внезапно раздался знакомый голос:
– Люби меня, люби и для меня живи!
Банка полетела на пол, по комнате разлетелись смешные кругленькие пилюльки.
– Это Д.! – прошептала несчастная самоубийца, медленно сползая на пол. – Я столько лет ждала, и вот он отозвался! – она возвела глаза к небу и рассмеялась.
* * *
С этого дня жизнь К. полностью переменилась. Любимый голос из проигрывателя диктовал ей задания и правила. Е? жизнь стала лучше.
Начала правильно питаться, записалась на занятия йогой. Уволилась со старой работы и нашла себе новую. Завела кота. Нашла парня. Стала волонтёром. Помогала бедным, больным, сиротам и бродячим собакам. Поехала на Тибет изучать духовные практики. Прожила долгую и насыщенную жизнь. Умерла в восемьдесят девять лет.
* * *
Д. вернулся домой в ад довольный. Он помог К. накопить достаточно хороших дел, чтобы та попала в рай и никогда с ним не пересеклась. Теперь можно спокойно продолжать кипеть в адском котле и ни о ч?м не волноваться.
– А вас переводят, – ударило его как обухом по голове. – За заслуги вы получаете квалификацию ангела-хранителя первой степени, и отправляетесь в рай. Кстати, вас там ждёт подопечная и вся горит желанием выразить свою признательность!
О вреде утренних пробежек
Вдох-выдох, вдох-выдох, вдохнуть носом – выдохнуть ртом, носом-ртом… Тщательно слежу за дыханием. Движения чётки и размерены. Утренняя пробежка.
Я ненавижу спорт. Господи, да как на полном серьёзе можно предпочесть это свободному и бесцельному лежанию на диване? Как? Когда я стала бессмертной, то первые сто лет честно провалялась на печке, плюя в потолок. О еде можно было не беспокоиться: по условиям сделки голодная смерть для меня была невозможна. Хотя некоторыми заблудшими туристами я, признаться, была вовсе не прочь отобедать. М-да, это в итоге и сделало мне дурную репутацию, не очень-то, в общем заслуженную.
Впрочем, я отвлеклась от темы.
Так вот, я бы вообще не выходила на эту пробежку, будь моя воля. Но, чёрт, я слишком знаменитая личность и обязана, в конце концов, показывать положительный пример. Это мне, бессмертной, всё ни по чём, а эти придурки должны проникнуться любовью к спорту, иначе помрут в сорок лет от одышки и ожирения.
И каждый раз меня застают за этим благородным занятием вездесущие папарацци, после чего газетные заголовки пестрят надписями, вроде «Самая старая женщина на Земле пробегает каждый день по пять километров!», «Занимайтесь спортом и проживёте 800 лет!», «Наконец-то открыт секрет долголетия тот самой Бабы Яги!» Столько лет они, конечно, не проживут, но пусть стараются. Хотя, быть может, лучше уж прожить меньше, но качественнее, без всяких там спортивных самоистязаний и мучительных диет? Не мне, наверное, об этом судить.
– Добрый вечер, Яга Пантелеевна! – раздался рядом вежливый голос.
Я вздохнула. Что ж, я ждала его появления уже несколько дней, но не ожидала, что он достанет меня во время утренней пробежки.
– И тебе привет, Ангел Смерти!
– Хм, – он замялся, изо всех сил пытался не выбиваться из моего ритма. Куда ему! – Мы предпочитаем себя так не называть. Понимаете ли, это ведь обычная работа, не хуже и не лучше, чем любая другая.
– Тем не менее ты пришёл, чтобы меня убить.
– Ах да, об этом, – я слышала, как тяжело он дышит. Видно, что непривычен к спорту. – Вы прислали письменное заявление о желании, э-э-э, отделиться от своей способности. От бессмертия, я имею в виду.
Надо же, при такой профессии этот малый стесняется говорить о смерти! Слишком тактичен, слишком деликатен – бесит меня всё больше и больше! Я ускорилась.
– Всё верно. Ещё неделю назад.
– Жить. Значит. Надоело? – теперь он делал глубокий вдох после каждого слова.
– Да, наверное, так, – рассудительно заметила я. – Восемьсот лет – уже хороший срок. Можно и на покой.
Я притормозила: жалко стало паренька. Он отдышался и продолжил:
– По условиям договора я могу убить вас любым способом на моё усмотрение.
– Помню-помню, такова была цена за бессмертие с гарантией защиты от болезней и несчастных случаев. И ты, милок, собираешься сделать это прямо сейчас, али как? – иногда из меня начинают выскакивать архаистические выражения. Ещё одна неприятная побочка, о которой мало говорят.
– Да, сейчас, – он покраснел от волнения. – Прямо во время пробежки.
– Во как? – я недоумённо подняла брови. – Даже в душ сходить не позволишь?
Он смущённо, но твёрдо покачал головой.
– В этом же вся соль: вы – известная зожница, проповедуете спорт и правильный образ жизни, об этом все знают. Тысячи людей следуют вашему примеру, но ведь всё это обман! Вы бессмертны только потому, что заключили договор с моей фирмой много веков назад, а не из-за утренних пробежек. А если вас найдут мёртвой в спортивном костюме, мода на спорт резко пройдёт и я смогу с чистой совестью валяться на диванчике целыми днями, не мучаясь осознанием собственного безделья!
Пока он говорил, моё уважение к нему возрастало.
– Вот ты сукин сын, – я, ухмыльнувшись, покачала головой. – Отомсти за всех нас, ленивых и ненавидящих движение! И что же это будет? Сердечный приступ?
– Нет, почему же? Фонарный столб.
– Что? – я повернулась к нему в недоумении. – О, чёрт!
Бац!
История с гаданием
Жизнь была создана для того, чтобы Марка ей наслаждалась, ведь должен же кто-то всерьёз заняться этим делом, наперекор всем нытикам и размазням. Солнце ли, дождик ли, годы благоденствия или годы голода и чумы – всё ей было нипочём. Пела себе и радовалась. А всё благодаря тому, что Мара с детства растила в себе большой тёплый мир, носила и укачивала. Без мира внутри – как жить-то вообще?
Отроду Марке было шестнадцать лет. Бойкая девчушка, любого за пояс заткнёт, но не обидно. Врагов себе не плодила, ибо головку на плечах носила светлую. А вместо этого отварчик какой подкинет, грибочков подарит, травок волшебных. Попробуешь такой – и ходишь весь день, припеваючи, всё тебе светло и радостно, а люди вокруг – ну прелесть, что за люди, просто загляденье! В травках-то Мара толк знала, не зря ведьмой лесной воспитывалась с младенчества.
Родителей у девки не было: то ли медведь их подрал, то ли кикиморы на болото заманили, то ли ещё какая нечисть развлеклась. Только попала Марка совсем девчонкой к старой бабке Йагане, что живёт в лесной избушке, носит лапти на макушке, как говаривали деревенские ребята. Слышала бы бабка эту присказку, наказала бы шалопаев! Вернулись бы домой с мухоморами вместо ушей – это уж точно!
Вообще, бабка была не злая. Просто хорошо умела плохих людей от добрых отличать. «Эмоциональный интеллект» – вот как она это называла. И если человек плохой, то тут уж ему не поздоровится! Повезёт, если ноги из избушки унесёт! Ну, или одну ногу, тут уж какое у хозяйки настроение будет.
А Марка… Марка Йагану обожала и во всём слушалась. Слушалась ровно до того вьюжного зимнего денька, когда впервые решилась погадать.
– Да на что тебе! – ворчала бабка. – Тоже мне, нашла занятие! Лучше бы за гномий села хорошенько, и то проку больше было бы!
– Ну бабушка! – канючила девчонка. – Хочу – и всё тут!
Это было весомым аргументом и старуха согласилась помочь.
– А сама-то ты гадала когда-нибудь? – поинтересовалась Мара, наблюдая, как бабка геометрически верно выставляет зеркала, формируя бесконечный коридор.
– Гадала, было дело, – задумчиво произнесла колдунья. – Только ничем хорошим не закончилось.
– Ой, расскажи!
– Ну уж нет! Либо гадание, либо страшилки!
– Хорошо, хорошо, не бухти, – поспешно замахала руками Марка, слишком хорошо зная, чем обычно заканчиваются шутки с наставницей.
– Что ж, дай-ка вспомнить, – прошуршала страницами древней книги ведьма. – Вот так вот: трахаем, тибидохаем – вуаля!
Поверхность зеркала заволокла серая дымка, поклубилась несколько минут и сформировала лицо юноши – не то чтобы красивое, но и не совсем уродливое. В общем, в самый раз для девушки с веснушками и не слишком густой косой.
– О, – радостно запрыгала на месте Мара, хлопая в ладоши, – это он, это моя судьба, он мне свыше предназначен! Я непременно найду его и выйду за него замуж!
– О великая Мара, мать всего зла! – поморщилась бабка. – Ну почему именно он?
– Ты что, знаешь его? – живо поинтересовалась девушка.
– А как не знать! – кисло ответила Йагана и откинулась на спинку резного дубового кресла (в её избушке водились исключительно шикарные вещи). – Я ведь сама его всего три дня тому назад отправила в замок Кащея.
– Как в замок Кащея? – ужаснулась Мара. – Да его же съедят!
– Это вряд ли: Кащеюшка-то наш плохо жуётся! – старуха принялась задумчиво расплетать седую косу. – Сама ему сколько косточки-то грызла! – самодовольно усмехнулась Йага. – Да ладно, не бухти, поняла я, что ты имеешь в виду! Коль молодец – достойный воин, то не съест его Кащей. А если нет – то на черта тебе такой нужен-то?
– Что же ему там надо было, в кощеевом-то замке?
– Ай, запутанная семейная история. Помоги-ка мне волосы расчесать, девочка. Так вот, судьбинушку твою зовут Виртаслав, что был некогда княжичем, а ныне остался без княжества. Имелся у его отца, как водится, злобный брат, что власть захватил, князя убил и сыновей всех перерезал, только младшенький живой-то и остался.
– Ах, какая красивая трагическая судьба! – вздохнула Мара.
– Ага, не то слово. Молодец наш прибежал ко мне политическое убежище просить, чтобы шкурку свою спасти от дядьки-супостата, который ищет его теперь по всем городам да сёлам окрестным. Только у меня такие фокусы не проходят! Говорю, что же ты это, молодец, так просто наследство своё отдашь? Нет, говорю, иди-ка к Кощею, добудь у него меч волшебный и защити свои права, как можешь, раз уж закон безмолвствует! А он и согласился, дурачок, пошёл, как миленький, – Йагана довольно захихикала.– Тоже нашёл себе советчицу! Будто я что хорошее могу посоветовать!
– Бабушка, ну что ж ты сделала! – всплеснула руками девочка и выронила гребень. – Это же мой суженый!
– Это только первые годы суженый, а потом становится расширенный! – проворчала бабка. – Твой-то точно станет: ты у нас хозяюшка хорошая… – а потом задумалась и проговорила тихо: – Я по молодости лет тоже себе такого нагадала. Красавец был неописуемый. Должен был быть, если верить зеркалу. Но, видимо, фотография была с фильтром…
– С каким ещё фильтром? – не поняла Мара. Руки девушки аккуратно перебирали густые седые пряди наставницы.
– Эта шутка будет понятна ещё нескоро… В общем, отыскала я его. Внешность, конечно, меня разочаровала, но что поделать, раз уж судьба такая, то стали мы вместе жить. А жить с ним было невыносимо! Скуп был, как я даже не знаю кто!
– Как Кощей?
– Да, – горько усмехнулась бабка, – именно. Отобрал все мои драгоценности да в сундуки свои запер. Жить было не на что, муженёк мой денег не давал, так что пришлось учиться колдовству да и идти самой себе хлеб зарабатывать. И это мне-то, княжеской дочери! Только не выдержала я такой жизни, дочка, убежала от него и не жалею. Звал он меня обратно, но я не шла. Так и живу по сей день, сама видишь, во что превратилась!
Несколько минут помолчали, а потом Мара произнесла решительно:
– И всё равно я за ним пойду! Чему быть – того не миновать! Раз уж судьба моя такая, то должна я добру молодцу помочь, как ты меня учила! А суженому своему – тем более!
Баба Йагана покачала головой:
– Ты меня слушала вообще? Говорю же: не надо тебе такого счастья!
– А я всё равно пойду!
– Ну, как хочешь, дело твоё. Только утра дождись: метель за окном!
* * *
Мара мирно посапывала на полатях, Йагана сидела у зеркала и рассматривала своё отражение. Или нет – Йагана сидела перед зеркалом и рассматривала молодую черноволосую женщину, чью шею, уши и пальцы украшали изумительной огранки изумруды, в оправе из чистейшего золота. Секунда – и стекло снова показывало лишь горбатую старуху.
– Всё могу простить, но что драгоценности мои украл, паразит, – никогда, – прошептала бабка и потушила свечу.
* * *
– А я тут коньком схожу, вот посмотрим, что вы ответите, любезный! – елейным голосом произнёс юноша.
